Сравнение требует количественной меры. Из формулы видно, что размерности у ценности нет, или точнее, она измеряется в кусочках "жизни". Как же ее мерить? Как обычно и делают – как бог на душу положит. Поскольку все ценности относительны друг друга, за единицу можно взять любую удобную – ракушку, кусок золота, цветную бумажку – а дальше сравнивать с ней. Тогда мы получаем обменную стоимость – ценность, выраженную деньгами:

ОС = Ценность товара / Единица ценности

Выберем в качестве меры 1 рубль. Что представляет собой 1р? Нам нужен эталон. По аналогии с товаром мы можем сказать, что ценность 1 рубля – это соответствующее отношение Ta/Tc. Поскольку знаменатели (Tc) в данном случае равны, обменная стоимость превращается в отношение времен:

ОС = Время доступа к товару / Время доступа к 1 рублю

Теперь посмотрим, как можно одновременно оценивать с двух сторон одно и тоже. Возьмем 100 руб и покупателя. Как он оценивает товар? Он прикидывает затраты, которые ему не жалко, включая то время, что он уже потратил на поиск и покупку, к тому благу, или к той свободе, что он получит. В результате он составит приблизительную ценность товара и она будет пропорциональна его эквивалентному труду, который он не пожалел бы на товар. Но как покупатель знает цену своего труда? Из опыта. Каждый из нас интуитивно знает цену деньгам, а это и есть наш труд по их получению. Тот кому деньги достаются даром, легко тратит их, все нормальные берегут каждый рубль. В каждом из них сокрыт труд и время жизни, потраченные на него. Оценивая товар, покупатель прикладывает к его предполагаемому будущему благу свой реальный прошлый труд:

Обмен должен принести выгоду. Покупатель понимает, что ему пришлось бы работать больше, чтобы получить товар, а продавец – что он получает больше, чем сам трудился. Почему это возможно? Потому что их труд не равен. Каждый из них умеет делать разное и покупатель оценивает товар с точки зрения своего максимально продуктивного умения. Если покупатель врач, он умеет лечить и получает в час 100 руб. Поэтому ему не жалко 50 руб за вещь, на которую он бы, например, потратил тот же 1 час. В чем выгода продавца, если, допустим продавец на самом деле потратил на этот товар 2 часа и, получается, заработает за час всего 25 руб? В том, что он знает, что за 50 руб он сможет купить то, чего сам за 2 часа никогда не сделает, а промучается все 4, например, вылечит ползуба. Продавец тоже оценивает свое время, но он оценивает его с "обратной" стороны, чем покупатель. Если тот прикидывал свое время к возможной пользе, то продавец прикидывает возможную пользу к своему времени. В данном случае, возможная польза – это ценность денег, но уже с точки зрения того, что на них можно будет купить. Так, продавец понимает, что на 50 руб он купит больше, чем потратил за 2 часа своего времени и, следовательно, тоже получит прибыль:

Как и следовало ожидать, денежный эталон оказался не совсем эталоном – для каждого из нас деньги имеют разную цену. К сожалению, иного нам не дано, обьективность ценности еще предстоит найти. Кроме того, легко заметить, что ОС на самом деле представляет собой диапазон – оценки будущего всегда неточны, и каждая из сторон борется с соблазном использовать в пределах этого диапазона наиболее благоприятную для себя оценку, т.е. занизить ценность эфемерных будущих благ и завысить – прошлого нелегкого труда.

– Эквивалентность

При эквивалентном обмене обмениваемые ценности совпадают. Совпадение находится сравнением двух противоположных оценок каждой из ценностей (товара и денег) и взятием среднего. Усредняя ценность денег, стороны тем самым делают оценки ценности товара более обьективными. В идеальном случае, ценности денег должны быть вообще равны, а разница сторон – лишь уникальность профессии. Далее, хорошо бы еще путем взаимных переговоров проверить и сами субьективные оценки. В итоге, можно надеяться, что обмениваемые ценности будут эквивалентны для этой пары, а прибыли сторон равны.

Допустим, причина обмена в том, что продавец придумал, как сделать вещь быстрее (дешевле) и потому для него она оказалась менее ценна. Обозначив ценность товара для покупателя через Vo (старая), а для продавца Vn (новая), изобразим среднее:

Рассмотрим пример. Пусть все общество состоит из двух человек: А – владелец воды, которому ведро воды обходится в 4ч (часов труда) и Б – хозяин картошки, кому ведро картошки обходится в 8ч. А нуждается в картошке и оценивает ее ведро в 12ч. Б не может без воды и оценивает ее в 16ч. Обе эти оценки максимальны – они отталкиваются от ситуации натурального хозяйства. Иначе говоря, столько бы каждый потратил времени, если бы делал недостающий товар сам. Подумав, они обменялись в пропорции 1:1 – ведро картошки на ведро воды. Эквивалентен ли обмен? Посмотрим на таблицу ценностей:

Субьективная прибыль каждого (разность в строке) = 8ч, среднее арифметическое каждого товара (средняя столбца) = 10ч. Поскольку и то, и другое совпало, можно предположить, что обмен был эквивалентный. Имел ли он смысл? Конечно. Несмотря на то, что стороны обменялись одинаковыми ценностями (10ч), каждый участник стал ценнее (№1), а общество стало свободнее от гнета потребностей. Однако заметьте, "нормы" прибыли явно разные – субьективно 8/4 и 8/8, обьективно 10/4 и 10/8. Далее, если прикинуть субьективные стоимости обмененного (считая противоположный товар "деньгами"), то они будут выглядеть так:

Похоже, А получил чуточку больше, чем причиталось. Возможно, источник их трудностей в том, что цена денег для обеих сторон разная? Действительно, Vo и Vn оказались раздвоены между водой и картошкой. Чтобы очистить их, будем считать картошку деньгами, т.е. приравняем ведро картошки к 1 рублю. При этом ценность денег сделаем одинаковой – пусть каждая из сторон за 10 трудовых часов обычно (т.е. где-то на стороне) зарабатывает 1 рубль. Теперь таблица ценностей примет вид:

0.4р – минимальная цена продавца, 1.6р – максимальна цена покупателя. При обмене 1:1, продажная цена составит 1р, прибыль каждого 0.6р, среднее:

и продавец заработает 20 нетрудовых копеек. Посмотрим на обратную ситуацию (теперь ведро воды – 1 рубль, цена денег та же):

Прибыль каждого составит 0.2р, среднее = 0.98р. Что происходит, почему и прибыль, и эквивалентная цена разные? Неужели мы неправильно считаем среднее? А может математика вообще не слишком полезна для этики?!

Вероятная отгадка в том, что эффективность работы каждого неодинакова и эффективность эта измеряется от общего уровня общества, выражаемого деньгами. За одно и то же время, разные люди производят разные ценности. Картошка оказалась не слишком эффективна – Б, который специализируется на ней, смог лишь на 2 часа сократить обычные трудозатраты. Причем поскольку каждый обмен меняет ценность денег, чем дальше отстоит новая цена денег от общепринятой, тем сильнее искажен результат. Но откуда искажения? От того, что ценность денег, как и всего прочего, меняется нелинейно. Впрочем, возможно, мы слишком дотошно подошли к нашим расчетом и напрасно доверились геометрии. Арифметики, и равенства прибылей, которое символизирует равноценность каждого члена общества, было бы вполне достаточно. В конце концов, в этичном обществе все более-менее равны. А норма прибыли там неважна – каждый может трудится так, как хочет.

– Конкуренция

Усложним задачу. Пусть, как и раньше, покупатель Б желает купить ведро воды и готов по максимуму заплатить за него 1.6 рублей. Если купить за эту цену не получится, Б обойдется без воды. Минимум для него, естественно, ноль, а лучше чтоб еще и приплатили. Продавец А затратил на производство воды 0.4 рубля и желает продать его за миллион. Если рынок неэтичный, итоговой ценой может стать любая в диапазоне 0.4 – 1.6. Если этичный, и все общество состоит из этих двух человек, эквивалентная цена – 0.8 рубля.

Добавим к схеме еще одного продавца В, потратившего на производство воды 0.2 рубля. Возникла конкуренция, в результате которой Б, если конкуренция полностью прозрачна, купит товар у В за 0.5 рублей (для простоты округлим). Не будем рассматривать реальные случаи конкуренции, когда в дело вступают многочисленные способы обмана. Разумеется, новая ситуация неэтична, несмотря на то, что прямой обман отсутствует – первый продавец оказался выкинут на обочину истории. Описанная ситуация соответствует идеально свободному рынку, как его любят изображать противники государственного вмешательства.

А как должен выглядеть этичный рынок? Как должен выглядеть эквивалентный обмен, который учитывает интересы всех? Для ответа на это вопрос сделаем шаг в сторону от "свободного" рынка. Предположим, что оба продавца сговорились надуть покупателя и выставили одну цену, скажем 1.2 рубля. Поскольку покупатель один, а деньги нужны ими обоим, они решили честно разделить прибыль. Сделали они это так. Во-1-х, продать они решили продукт второго продавца, а разницу в издержках (0.2 рубля) поделить поровну. Во-2-х, прибыль от цены первого продавца (1.2 – 0.4 = 0.8 рубля) они тоже решили поделить поровну. В итоге, покупатель сэкономил 1.6 – 1.2 = 0.4 рубля, а каждый из продавцов заработал по 0.4 + 0.1 = 0.5 рубля. Этот итог, конечно, далек от этичного, однако, примерное равенство результатов для всех сторон как бы намекает нам, что все уже не так плохо как раньше.

Что же дальше? А дальше следует заметить, что сговор это, вообще говоря, подобие договора. Правда договор, в отличие от сговора, должен включать всех. Значит, этичный рынок получится, когда все три участника сговорятся? Как же это может выглядеть? Очевидно, все они выложат "карты на стол", рассмотрят взаимные потребности и затраты, а в конце, для простоты, прибегнут к арифметике и поделят все разницы на три. Разница в издержках дает каждому по 0.2 / 3 = 0.067 рубля, а разница между желаемыми ценами и издержками (1.6 – 0.4) / 3 = 0.4 рубля. Итого, если все общество состоит из этих троих, эквивалентная цена будет равна 1.133 рубля, а "прибыль" каждого участника – по 0.467 рубля.

Тут есть несколько туманных моментов. Во-1-х, по сравнению со случаем общества двоих, цена выросла, что понятно – третьему участнику тоже надо есть. Однако неясно, почему участие явно полезного члена общества – а ведь он смог произвести продукт с меньшими издержками! – негативно отразилось на покупателе. Не получится ли так, что чем больше продавцов, тем больше нахлебников ему придется кормить! Во-2-х, неясно каким образом при этичном обмене распределяются деньги. Теперь они не просто переходят от покупателя к продавцу, а делятся на троих! Что же будет в случае реального общества?! В-3-х, как быть в ситуации, когда мы имеем одного продавца и нескольких покупателей. Если деньги еще худо-бедно можно как-то поделить, то поделить продукт уже наверняка не получится! В-4-х, в нашем договоре все стороны равны, как и положено с точки зрения этики. Но равны ли они с точки зрения экономики?! Разве они работают одинаково хорошо? Обладают одинаковыми навыками и смекалкой? Одинаковыми потребностями и предпочтениями?

– Загадка среднего

В общем, наука нас не подвела – с маленьким обществом понятно, хотя и не все. Посмотрим на большое. Если брать большое общество, где обмен идет тоже по среднему уровню, но уже общему для всех, прибыли конкретной пары могут различаться как угодно сильно, поскольку время доступа у каждого свое. В самом забавном случае, обе стороны могут формально нести убытки – если у каждого есть альтернативный, более выгодный способ заработать, на который они сберегают время. Разумеется считать такой обмен эквивалентным нет никакого смысла, даже если потери сторон равны.

Нет ли явного противоречия в том, что обмен должен быть взаимовыгодным и тем, что каждый может нести убытки? Конечно есть. Откуда оно взялось? Из недоразумения. Взаимовыгодный обмен возможен только тогда, когда стороны устанавливают средний уровень. А убытки – только тогда, когда они следуют уже установленному. Кроме того, тут закралась явная ошибка – среднему уровню нельзя только следовать, иначе он просто ниоткуда не возьмется. Но, с другой стороны, как же тогда торговать? Каждый обмен получается индивидуальным! В чем тогда смысл этого среднего? Проблема курицы и яйца. Без среднего нет рынка, без рынка нет среднего. Так оно, увы, и в нашей неэтичной жизни – каждый всегда смотрит на всех, кто как торгует, где какие цены. Традиция!

Похожая проблема существует и с этичным обменом. Этика требует, чтобы каждый договор искал обьективный, т.е. некий средний для всех уровень, но это принципиально невозможно, тем более когда договариваются только две стороны. Полная обьективность – это полный учет мнения всех разумных существ. В каждом обмене этика требует относиться к партнеру как к абстракции, их представляющей, и никак не учитывать его субьективное положение. А иначе этичному человеку вообще окажется выгоднее торговать с максимально бедным – тогда их выгоды максимальны!

Как же выпутаться из этой ситуации? Нынешний насильственный строй прибегает к несправедливым способам, порождая случайные цены – и одновременно закономерные, подчиняющиеся силовым, детерминированным факторам. Этичный рынок преодолеет насилие закономерности и найдет нечто красивое – то, что невозможно даже вообразить. Ну а пока мы не дожили до этого счастливого момента, вообразим такую, заведомо некрасивую схему. Отложим пока ситуацию старого товара с известной средней Vo и рассмотрим вывод на рынок нового товара. Vn никогда не составляет тайны – продавец знает свои затраты. Как быть покупателю? В самом начале, когда для нового товара еще нет никакого среднего, покупатель может ориентироваться на сходный товар, отталкиваясь от Vf, чтобы прийти к своей Vа. Если же нет вообще ничего похожего, то первоначальные обмены так или иначе не будут публичными, потому что потребуют субьективных оценок, возможных только в личной сфере. Именно там, родные поощрят новатора и предложат ему оценку заведомо завышенную (хотя и не монетизированную!). По мере расширения охвата желающих, цена будет быстро падать (и отливаться в реальные деньги), поскольку каждый следующий обмен будет неизбежно учитывать предыдущие – каждый новый покупатель, отстоящий в личном отношении дальше, будет ориентироваться на предыдущее среднее, а не только на свою оценку. Рано или поздно цена устоится и товар станет массовым. Однако, как быть дальше? Устанавливать ее в каждом обмене бессмысленно, т.к. влияние одного обмена исчезающе мало, и неэтично, т.к. не позволяет абстрагироваться. Но и следовать ей – неэтично тоже!

Ситуация становится намного интересней. Однако, надо заметить, что она уже кардинально изменилась. Теперь, когда есть среднее в масштабах общества Vo, мы можем сказать, что время доступа каждого соответствует этому среднему! Если раньше у людей были проблемы с получением товара, теперь каждый может просто пойти и купить его по средней. Значит можно абстрагироваться от каждого конкретного покупателя, ныне наконец выступающего от лица всего общества, и использовать формальные способы оценки. Во-1-х, цена должна быть средней между Vo и Vn. И на выходе из личной сферы она такой и будет, поскольку первые обмены шли по явно завышенной цене. Во-2-х, теперь каждый новый обмен должен несколько уменьшать среднее и, соответственно, цену. А поскольку этот процесс идет постоянно, рано или поздно, когда все общество обзаведется новым товаром, да и не по одному разу, прибыль продавца превратится в ноль, что потребует поиска нового нового. Конечно, уменьшение цены в каждом обмене скорее всего бессмысленно, но важно знать правило, которое вполне этично. Похожая ситуация возникает в случае старого товара с новым Vn. Первый обмен идет по средней между Vo и Vn, но после каждого обмена Vo делится на корень степени 2k из Vo / Vn, где k – число прошлых обменов (или уменьшается на (Vo – Vn) / 2k, если мы хотим, чтобы наша фантазия хоть чуточку оставалась в рамках реальности). Если ждать достаточно долго, самый последний обмен будет практически полностью эквивалентным – не только прибыль продавца будет равна прибыли покупателя, но и обе они станут неотличимы от нуля, цена – от средней, а Vn превратится в следующую Vo.

Так эквивалентный обмен приводит к замечательному результату, а математика в очередной раз доказывает свою бесполезность. Но не в масштабах общества! Уменьшение ценности с Vo до Vn отражает рост ОБ. А как быть с теми, кто не участвовал в обмене? Кто обладал другими Тс? Ответ в том, что они точно так же обмениваются между собой – все обмениваются, и по мере роста свободы, все ценности падают всё больше сравниваясь друг с другом. Физические потребности становятся несущественными и на первый план выходят высокие помыслы о вечном. Да, все одинаковые.

– Цена как норма

Оставим бухгалтерию и вернемся к этике. Каждый обмен – это договор, одна сторона которого обещает конкретное благо, а другая оплачивает его. Отсюда, кстати, видно, почему этичное общество полностью открыто – обе стороны должны иметь всю необходимую информацию. Информация, сама по себе, не может являться предметом продажи. Идеальный результат любого договора – норма, нечто служащее прецедентом, и чем этичнее, обьективнее норма – тем дольше она служит. Цена, полученная в итоге обмена, и есть такая норма, а значит она должна служить не просто точкой для расчета следующей цены, а, в соответствии с требованием ОЭ, стараться максимально обьективно учесть ценность блага. Выходит, этика требует заранее оценить потребность в товаре, число покупателей, просчитать все формулы и угадать итог? Может, в этом и смысл нашей схемы – помочь угадать? Но этот итог, однако, абсолютно непрактичен! Если обьективность стремится к нулю, зачем стремиться к обьективности?

Продавец жаждет создать и продать наиболее абстрактное благо, которое каждый захочет использовать – чем оно полезней, тем больше покупателей. Покупатель оценивает свою часть пользы – ведь покупателей много. Каждый торговый договор – часть общего процесса оценки блага и теоретически продавец должен получать прибыль вечно, пока есть спрос на его товар. Так и оценивается общая польза – в каждой конкретной транзакции прибыль стремится к нулю, но в целом стремится к обьективности. В этом роль "прецедента". Люди следуют норме в индивидуальном поведении, не затрагивающем других, но в процессе поиска согласия, в договоре, они отталкиваются от предыдущей нормы и идут к новой. Каждый покупатель знает предыдущие цены, но все равно ищет обьективную на данный момент. И, кстати, тоже делает продавец – он переоценивает каждый раз свой труд, ведь его труд становится все дешевле и дешевле. Новая ценность обесценивает старый труд, но наращивает ценность продавца.

– Неэквивалентный обмен

Что мешает эквивалентному обмену? Насилие. Как следует из формулы СЦ, случайные, субьективные факторы легко возобладают над обьективными. Взять срочность. Ее нет, но только для тех продуктов, которых существует достаточно и которые распределены равномерно. То есть всякая мелочь. Но если существенная часть людей постоянно нуждается в чем-то, ценность этой вещи может вырасти до бесконечности! Нужду не следует путать с дефицитностью. Все ценное дефицитно. Но когда человек планирует получить нечто заранее, к моменту нужды, он еще не нуждается. Возьмем для иллюстрации работу. Чем дольше человек без работы, тем скорее он согласится на самую отвратительную. Тот же, кто еще учится в школе, может выбирать будущую специальность продуманно и без спешки. У него даже есть время получить образование. А время доступа? Оно равно, но только для тех товаров, которые крайне дешевы, ведь ныне деньги обладают огромной разницей в ценности. А если кто-то обладает монополией, время доступа всех остальных легко превращается в бесконечность.

Люди, обладающие большими возможностями, находятся в преимущественном положении, нужда их минимальна, благодаря чему они оценивают все ниже и давят на средний уровень вниз. На этичном рынке это привело бы к понижению среднего, чтобы его новое состояние отражало улучшение условий для всех. Но благодаря тому, что эти люди запрашивают от рынка максимальную прибыль, среднее не падает. Напротив, оно растет, т.к. все остальные вынуждены соглашаться на требования первой группы. Богатые любят деньги. Но не ценят. Если отложить по горизонтальной оси "богатство" (1/Та), а по вертикальной – число людей им обладающих, то для этичного рынка распределение будет скорее всего нормальным, отражающим распределение естественных способностей и трудолюбия, а для нынешнего – экспоненциальным, отражающим несправедливое расслоение общества. Это различие двух графиков доказывает наличие экономической силы. Свободные, независимые события всегда формируют "колокол", принуждение всегда формирует гиперболу. Но может быть, свобода вообще не может быть описана графиком? Как быть с уникальностью каждого? Увы, пресловутое "равенство" скорее всего будет выглядеть именно так. Ведь нынешнее экспоненциальное распределение богатства одновременно показывает нам и неравномерную ценность денег. Чтобы они могли выполнять свою роль, все должны ценить их более-менее одинаково!

***

Вот и все, что я смог наразмышлять в муках бессоницы. Бесполезность формул, кошмар цифр, уныние закономерностей… Какое отношение вся эта математика имеет к этике? Никакого. Соответственно, молодые ученые дружно идут в другую область приложения сил. Но прежде чем мы отправимся с ними, сделаем выводы. Надо же иметь хоть какое-то средство против экономики.

В чем прелесть истинного принуждения? В его отсутствии. Ты сам, спотыкаясь от радости, спешишь в рабство. Прелесть процесса такова, что до сих пор полно энтузиастов, отрицающих его существование самым яростным образом. Тем не менее прочувствовать его может всякий, кому как и мне не улыбнулась фортуна. Но даже "отсутствующее" принуждение должно иметь противоядие. И потому прелесть процесса только подстегнула мой уставший от борьбы со сном и бухгалтерией мозг.

Нет ничего естественней, чем обменять труд на хлеб. Дело очевидно в цене. Но не мучайте калькулятор! Цена не берется из цифр! Если смысл обмена в выгоде, смысла нет. Смысл – открыть в себе оригинальность. Оригинальность – тоже монополия, но правильная. Так этика превращается в эстетику, потому что оригинальность – эстетическая категория. Борьба с капиталом, процентом, прибылью – это борьба за свободу эстетическими средствами. Торгаши отвратительны. Богатство пошло. Банк вульгарен. Творец – намного красивее.

Так что забудьте про науку. Спите спокойно.