После такого экскурса в мир всевозможных бессмысленностей, нам должно быть ясно, что стать этичным, не обладая здравым смыслом, никак не получится. А уже исходя из этого ясно, что ФП и прочее содержимое будущей книги, что мы наразмышляли за последние дни – это тоже обьективная, трансцендентная, не зависящая от нас реальность и этот факт мы полагаем истинным аксиоматически – не раздумывая. Так нам подсказывает не только разум в виде здравого смысла, но и наш мысленный договор, который мы как бы заключали на протяжении последних дней, читая эти письма с картинками. Вы же были согласны, правда друзья? Или вы еще сомневаетесь?

Напрасно. Скептики могут сколько угодно сомневаться в обьективности этики, реальности свободы или торжестве справедливости, но мы будем опираться на здравый смысл и не отступим от него ни на шаг. Ибо здравый смысл лежит в основе всех наших знаний. Это он направляет наш разум, заставляя видеть правильное и убеждаться в нашей свободе заблуждаться. Это он угадывает новое и разгадывает парадоксы там, где выход не выводится ни из каких оснований. Даже наука – это тот же здравый смысл, только оздравленный чуть больше. Люди, которые отрицают истинность свободы, это скорее всего роботы, потому что только у роботов нет свободы. И конечно здравого смысла.

Почему же тогда еще не всем разум подсказывает очевидное? Не знаю. Знаю только, что наши рассуждения правильны. Здравому смыслу присущи многие ощущения – правильности, истинности, красоты, пользы. Хоть и довольно ненадежные. Для верности желательно удостоверять их явным договором, на что я очень надеюсь в вашем лице. Признаюсь, лично мне нравится предположение о свободе, как основе всего человеческого. Оно вполне правдоподобно и из него при помощи несложных соображений следуют многие важные вещи. Мне кажется, что весь тот смысл, который я вложил в предыдущее изложение – вполне здравый, если не сказать тривиальный, а значит достоин считаться истинным. Если же вы не согласны – значит со здравым смыслом у меня проблемы. Или у вас. Но даже если проблемы у нас у всех, всегда можно полагаться на другие разумные существа, обитающие во вселенной. Они обязательно прилетят и одарят здравым смыслом обитателей этой планеты. Так что просто поверьте, если не хотите проверять это своим лбом, ждать их прилета или мою запоздалую и, я надеюсь, более убедительную книжку. Тем более, что в принципе, общее согласие нам не требуется. Мы ж не на партийном собрании?

– Окончательная истина

А чтобы облегчить вам этот процесс, я решил свести вместе все основные вопросы, на которые мы ответили, в виде простой и универсальной истины. Проверьте себя, одинаково ли мыслим?

Как надо жить/действовать/поступать/вести себя?

Стремиться к ОБ.

Что это такое? Каков его критерий?

Максимальная свобода каждого.

Но зачем мне свобода?

Чтобы стать человеком.

А это для чего?

Чтобы творить новую свободу.

А если я не хочу быть таким человеком?

Хотите.

Откуда это известно?

Иначе вы бы не задавали эти вопросы.

Допустим. Как стать человеком и достигнуть свободы каждого?

Быть этичным.

Что для этого надо?

Искать нормы путем договора и следовать им.

Где гарантия, что мы договоримся и никто не обманет?

Люди хотят свободы. Но гарантии нет. Свобода никогда не гарантирована.

Каков критерий правильности полученных норм?

Правильная процедура договора – ФП.

Откуда мы знаем, что сам ФП правильный?

Он будет получен тем же способом.

Значит ФП докажет сам себя?

Да, ибо другого доказательства нет и быть не может.

Но это замкнутый круг? Как в него попасть?

Дождитесь книгу "Культ свободы" и начните с главы "ОЭ".

Значит окончательная истина там?

Там описана стартовая точка. Окончательной истины нет.

Если ее нет, то что тогда эти ответы?

Это способ искать истину.

Но откуда мы знаем, что они верны?

Здравый смысл

Откуда мы знаем, что он прав?

Оттуда же.

Если выразить все это по библейски кратко: "Человек творит этот мир, совместно со всеми, стремясь к общему благу и находя в процессе истину. Ибо сказано так."

4 Информация

– Пища разума

А я тем временем продолжу.

Если в движении к свободе опираться на договор и пользоваться правильными инструментами – есть шанс, хотя не гарантированный, найти истину, а если не опираться и неправильными – есть гарантия результата, но ложного. Какие бывают неправильные инструменты? Это, например, моральный конфуз, личная субьективность, ложное общее благо, моральные идеалы, политические убеждения. Отсутствие здравого смысла – тоже неправильный инструмент, но он уже настолько неправильный, что выходит за рамки всякого, а не только здравого смысла. Неправильные инструменты проникают в сам процесс договора – в обмен мнениями, обьяснение, обоснование, доказательство и т.п. В основе всех их, как нетрудно догадаться, лежит насилие. Поэтому, продолжая нашу традицию рассуждений о всем, что мешает свободе, потратим немногое оставшееся сегодня время на те его виды, что препятствуют заключению договора и познанию истины.

Начнем с самого начала. Самое начало – это информация. С нее начинается не только обмен мнениями, но и сам разум. Не вдаваясь в суть этой субстанции, просто отметим, что информация – сигналы обьективной реальности, попадающие из внешнего мира в глубины разума и посредством неких загадочных манипуляций превращающиеся там в "картину мира" – отражение реальности и представления о ее будущем. Из чего ясно, что разум вряд ли сможет долго оставаться разумом, если ему перекрыть этот живительный поток. Картина мира, создаваемая разумом, должна не только присутствовать, но и быть более-менее адекватна реальности. Как у разума получится ставить цели, тем более бесконечно далекие, если все на самом деле совсем не так? Истинность его построений напрямую зависит от истинности и полноты информации.

К счастью, разум способен достаточно легко собирать необходимую информацию, пользуясь тем скудным набором органов чувств, каковым щедро одарила его природа. Вся эта первичная информация – без продвинутых научных методов и дорогого оборудования – формирует в нас здравый смысл, на который мы постоянно опираемся в суждениях. Отсюда вытекает важный факт о свободе: ограничение доступа к информации – самое серьезное препятствие свободе и самое серьезное насилие. Даже хуже физического – если с физическим можно разобраться имея информацию, то без верной информации разобраться не получится ни с чем.

Но неприемлемость сокрытия информации не означает, что необходимо ее вдалбливать в головы помимо воли их обладателей. Ненужная и избыточная информация не только бесполезна, но и вредна – она легко может исказить картину мира. Запутавшись, человек может сойти с ума и шагнуть в телевизор. Нетрудно догадаться, что граница между необходимой и явно избыточной информацией пролегает по границе между сферами общества. Публичная информация совершенно необходима для договора, в то время как личная не только не дает ничего полезного, но напротив, мешает договору, искажая абстракции посторонних и даже подменяя собственную картину чужой.

– Обман и ошибки

Картины мира, образовавшиеся в разумах разных людей, никогда не бывают абсолютно похожи, потому что в каждый разум всегда попадает уникальная информация. Это не страшно, потому что уникальность не мешает людям жить вместе, находить обьективные ценности и ставить более-менее адекватные цели. Что легко достижимо, если обмен информацией, как и всякий обмен, следует нормам договора. Однако, есть нехорошие люди, которые не хотят свободы и под видом достоверной информации подсовывают сфабрикованную. Делать это несложно, поскольку первичная информация – только малая ее часть. Большую люди получают символически, от других – люди делятся друг с другом уже готовыми картинами мира, что сильно облегчает процесс размышления. И не только облегчает, но и заменяет. Ведь намного удобнее получать приготовленные и пережеванные решения, чем доходить до них своими мозгами. Первая проблема тут в том, что чужие картины мира всегда субьективны. Вторая – картины, проталкиваемые обманщиками, целенаправленно отрываются от реальности. Третья – привыкая к потреблению готовых блюд, мозги перестают доверять даже своим собственным глазам. Нет никаких сомнений, что разум в таких условиях не только сходит с ума, но и теряет последние остатки здравого смысла. Что оказывается очень эффективно для обманщиков – человек лишается самостоятельности и превращается в робота, он не только ведет себя как от него требуется, но и помогает распространять фальшивую информацию дальше. И при этом становится счастлив, потому что чувствует себя проводником истины и образцом морали.

Эти соображения подтверждают давно известное – свободный человек сам решает, что истинно, а что нет, и сам собирает для этого всю необходимую информацию. Это – основа его свободы, моральной автономии и права называться человеком. Но бывает, человек заблуждается. Сам, без посторонней помощи. Такой честно заблуждающийся выбирает ложь добровольно, верит в нее и упорствует в ней. При этом он уже не может исправиться – ведь он действует самостоятельно! Что же делать, если человек ошибается? Надо просто напомнить ему – всякая точка зрения субьективна и требует обьективизации договором. Никто не может составить в голове правильную картину мира, даже если очень хочет. Каждый хоть немного ошибается. Заблуждение не в том, чтобы допустить ошибку, а в том, чтобы упорствовать в ней, забыв о договоре! Тут, конечно, есть сомнения. Разве не может быть так, что ошибаются все, а прав – кто-то один? Может! Но надо быть этичным и стремиться к обьективности. Это и необходимо, и достаточно. Разум, несмотря на склонность к ошибкам, еще больше склонен к их признанию и исправлению, к докапыванию до истины. На то он и разум.

– Сомнение

Сомнения, которые нас постоянно мучают, играют в мышлении важную роль. И дело не только в обманщиках и упрямцах – откуда они среди нас? Причина в том, что против разума выступают не только нехорошие люди, но и нехорошие силы. Впрочем, силы всегда нехорошие. В данном случае я имею в виду авторитетность, популярность, распространенность, актуальность, разнообразие, правдоподобие и тому подобные "обьективные" качества точек зрения, источников мнений и способов получения информации. Подобное "обьективное" насилие – это уже детерминизм в чистом виде, без всякой целенаправленной примеси со стороны обманщиков.

Вот почему, друзья мои, самым важным качеством свободного человека и первым признаком здравомыслия является сомнение, скептицизм и критичность по отношению к любой истине. Сомневаюсь – значит существую. И это не просто красное словцо! С сомнения начинается наша способность думать. Ведь то, что жестко закодировано в мозгу природой, что детерминированно логикой, не знает сомнений. Сомнения – необходимый элемент рождения любой идеи, это шаг в поиске нового. И это шаг к решению. Мы не можем бесконечно сомневаться. Рано или поздно мы избавляемся от сомнений, принимаем решение и действуем. Так проявляется свобода – сначала в сомнениях, потом в идеях, потом в воле к их воплощению. Сомнения – это преодоление предзаданности, это ощущение возможности, это чувство открытого, поддатливого нам будущего.

Так сомнения рождают в нас ощущение нашей свободы. Мы сомневаемся и значит – размышляем, мы размышляем и значит – существуем. Не правда ли – какой странный феномен? Я бы назвал его парадоксом парадоксов. Ибо благодаря сомнениям, т.е. неуверенности, мы приобретаем самую большую уверенность: сомнения – и следовательно наша свобода – становятся самым правдоподобным на свете! Свобода загораживается от нас своими парадоксами, делает все, чтобы мы не смогли ее познать. Ведь как хорошо, если бы все было логично. Логика проста, наглядна и потому чрезвычайно убедительна, она лежит в основе детерминизма и следовательно – всех наших знаний. Но свобода в случае сомнений умудряется перехитрить саму себя. Теперь нас убеждают сомнения, а правдоподобным становится самое неправдоподобное! Отсюда уже недалеко и до познания самой свободы – чем больше в ней парадоксов, тем она понятнее, не так ли?

Искатель истины всегда открыт новой информации, особенно противоречащей его точке зрения. Боязнь сомнений – первый признак заблуждения. Тот, кто не хочет сомневаться и не ищет опровержений своих взглядов и принципов, даже если он считает себя свободным и самостоятельным – на самом деле обманщик и насильник. Но в основном дурак, ибо только дуракам свойственно верить в окончательную истину, простую и понятную как гвоздь. Однако не следует путать скептицизм с неверием и пессимизмом. Сомнение в собственных принципах и чужом мнении не имеет ничего общего с сомнением в существовании истины. Потому что иначе – зачем вообще думать?

Сомнение в чужом мнении особенно трудно, если оно совпадает с собственным. Более того, постороннее подтверждение собственных мыслей имеет замечательный эффект многократного усиления их истинности. Возможно этот эффект вызван тем, что мы изначально придаем постороннему мнению вес больший, чем собственному. Ведь все внешнее имеет для нас иной познавательный статус, более обьективный. В этой проблеме есть две стороны. С одной из них, собственное субьективное мнение должно быть эквивалентно по значимости постороннему. Иными словами, источник мнения должен быть исключен из рассмотрения – все мнения равно значимы и оцениваются только по их собственным заслугам, независимо от их статуса или распространенности. С другой, обьективность требует оценки ее степени, а возможно ли отделить оценку мнения от оценки его источника? И с этой точки зрения собственное мнение имеет важное преимущество – собственное "я" кажется нам гораздо знакомее любых иных источников. Однако так ли уж хорошо знаем мы себя?

В отличие от свободы, сомнения не очень приятны. Если сомнения вызываются нашими внутренними мыслительными процессами, их неприятность терпима. Если внешними доводами – они могут оказаться невыносимы. Так мы подвергаемся насилию собственной "правоты", отчего становимся неспособны обьективно относиться к доводам оппонентов. Наш мозг сам собой предпочитает запоминать доводы, подтверждающие нашу правоту и игнорировать прочие. Осознание собственной неправоты вообще вызывает неприятные ощущения от которых хочется избавиться. Однако вместо пересмотра своей позиции, мозг искажает наше восприятие реальности. Игнорируются не только доводы, возникает неприятие новой информации. Существует предвзятость к новым открытиям даже у ученых! Люди стараются сберечь собственную картину мира, стыдясь признать себя неправыми, потерять самоуважение. Но нужно ли нам такое самоуважение?

– Движение информации

Далее. Как договор происходит в жизни? Как протекает процесс обмена мнениями, в итоге которого достигается обьективная норма? Везде и всегда, где и когда взаимодействуют посторонние, незнакомые или плохо знакомые люди. Причем не обязательно напрямую. Обьявление, знак, ценник, вывеска, и вообще любая информация – это элемент договора, чье-то мнение, которое ожидает встретить внимание и понимание. Договор – это непрерывный и постоянный процесс в который мы погружены с того момента, когда попадаем в общественную жизнь и публичную сферу. Но разумеется достигнуть обьективности только с помощью вывесок тяжеловато. Лучше всего когда обмен мнениями протекает достаточно быстро, чтобы успеть получить ответ до того как принять решение и действовать. Поэтому, помимо самой информации, важным условием договора является легкость ее путешествия во времени и пространстве.

Разумеется, "легкость" – слово за которым скрывается невероятная трудность. Сама по себе информация не путешествует. Она всегда перемещается с помощью людей, отчего это сопровождается теми же проблемами, что и ее содержание. Чтобы договор состоялся, люди должны его хотеть, а значит в процессе обмена информацией они должны выбрать ОБ, а не другие ценности. Но пока люди не знают об ОБ, это невозможно, а значит оно и не появится! Возможно, в глубине души все они стремятся к свободе и ОБ, но от абстракции до конкретики – бесконечность! Без конкретного понимания ОБ, как осознанного "общего блага", люди распространяют информацию с совсем другими целями, прямо противостоящими ему.

Чтобы убедиться в сказанном, достаточно проверить, как информация о будущей книге, которую, как вы наверное обратили внимание, я хотел бы назвать "Культ свободы", сможет распространиться сама по себе, без помощи насилия. Давайте в качестве естественно-научного эксперимента, обьявим о книге, ОБ и обьективной этике формально-публично, и посмотрим, заинтересует ли она кого-нибудь. Что-то мне подсказывает, что дело ОБ не сдвинется ни на шаг, ибо ОБ слишком уж противно нынешнему насильственному обществу.

Посему сомнение в информации необходимо дополнять недоверием к ее источникам и каналам распространения. Что уже вносит определенный диссонанс – как все это можно сочетать с доверием, жизненно необходимым для договора? Очевидно, пока ОБ остается призрачной книжной концепцией, доверие не должно быть слепым, оно должно подкрепляться не только здоровым сомнением, но и активной просветительской деятельностью в сочетании со всеоружием знаний. А исследовать тут есть что! Если вам кажется, что экономическое насилие сложно и непобедимо, подождите пока не познакомитесь поближе с информационным. Многое о нем уже известно. Например, если внедрять моральные нормы, подсказанные голосом в голове, получится религиозное насилие. Если научные идеи справедливости, подсказанные формулами в учебнике – идеологическое. Если надо развести на деньги – тут на выбор: рекламно-маркетинговое, психологическое, эмоциональное и наверняка еще немало какое, включая бесконечное множество видов мошенничества, манипуляции данными, подтасовки и т.п. Но многое еще покрыто тайной, друзья мои. Многие истины являются ложью. Многого просто нет. И поскольку все обсудить мы вряд ли сможем, давайте сосредоточимся на том главном, что первым подвернется под руку.

5 Насилие информации

– Язык

Проблемы с информацией начинаются с самой информации. Информация отображает реальность в укороченную форму. Но как сделать так, чтобы картина мира всегда была представлена точно и полно? Как конечным набором знаков за конечное время выразить неисчерпаемую реальность? Очевидно, это невозможно. Не хватит никаких смыслов. Они должны постоянно появляться, а значение представляющих их знаков и слов – постоянно уточняться. Но как? Как договариваться, если нет способа обменяться осмысленными текстами?

Мы сталкиваемся с ситуацией, когда каждое слово приобретает бесконечный смысл. То есть слова неясны, неоднозначны, неопределенны, а один и тот же смысл может быть выражен разными словами. В результате, язык невозможно использовать так, чтобы не ввести в заблуждение. Ничто, даже этика, не может гарантировать ясность любого текста, включая математические формулы. Однако в случае формулы дело обстоит несколько лучше. Можно сказать, хорошо, насколько это только возможно. Значит этика требует общаться формулами?! Это же бред! Как же быть с выразительными средствами и оттенками смысла? Со стилем, художественным словом, полнотой чувств и эстетическими изысками? Сарказмом, иронией, намеками и двусмысленностями? Разве все это, да и неформальность как целое, не представляет собой особенную ценность в общении? Возможно, более точно удастся передать смысл именно таким путем, а не строго формальным?

Легко убедиться, что именно формальный язык способен передать что-то максимально точно, если конечно не считать неясность языка точным отражением неясности реальности. Тот текст, который вы прочли – разве он был ясен и граматически правилен? Нет. Разве смог он развеять хоть какое-то недоумение? Нет. Тем не менее вы его поняли. В чем причина? В том, что мы друзья – и потому мы понимаем друг друга. Хотя и используем слова двусмысленные, бессмысленные и нагруженные эмоциями. Да и возможны ли промеж друзей слова без эмоций?

Однако, чем больше мы подходим к публичной сфере – тем сильнее абстрагируемся от личности. Как можно передать информацию, чтобы ненароком не обидеть, не польстить и не еще как-то эмоционально принудить? Формальность отношений невозможна без формального языка. Как ни печально, новая публичная сфера должна выработать и новый язык – нейтральный и абсолютно бесстрастный. Значит ли это, что появится два языка – личный и публичный? Именно! Публичный переориентируется на формальность. Из него уйдут эмоции. Он избавиться от красивостей, многообразия форм и флексий, станет строгим, сухим и чисто функциональным. Передавать богатый внутренний мир постороннего человека не только излишне, но и неэтично. Причем как ни утопично это может показаться, вполне возможно язык подвергнется целенаправленному улучшению – в конце концов чем нормы языка неприкосновенней любых других? Тогда и тот язык, на котором я пишу, и тот, на котором вы это читаете, наконец займут полагающееся им место в пыльных анналах истории. А мы с вами сможем общаться на том языке – ясном и правильном – о котором сначала договоримся!

Впрочем, зачем уничтожать языки? Ведь можно пользоваться разными по-разному. Люди будущего будут вероятно полиглотами – владение несколькими языками расширяет пространство возможностей. Возьмем, например, художественную литературу. Взрослому человеку она не слишком нужна, потребность в поучительных или занимательных историях характерна для людей инфантильного склада. Но, однако, без этого невозможно воспитание! Взрослым литература может и не нужна, но детям – необходима. Особенно с точки зрения этики и моральных конфликтов. Можно ли стать этичным освоив только таблицу умножения? Пока человек научится формально выражать свое мнение, ему придется пройти через эмоциональный этап. Включая горькие слезы от неумения сказать то, что хочется.

– Каналы

Бесконечная информация о бесконечном мире требует ее отбора. Как и на чем основывать отбор? С первичной информацией проблем нет – органы чувств более-менее справляются, проблема со вторичной. Эта информация передается по каналам – мысли сами по себе не существуют вокруг нас. Что такое канал? Это может быть человек или группа людей, а также техническое средство, представляющее множество таких групп или средств. Канал может передавать мысли от одного источника, а может – собирать их отовсюду, может передавать их много, а может – мало, может передавать честно, а может – врать, заблуждаться или барахлить. Учитывая, что источник информации не всегда ясен, отличить источник от канала, а канал от источника бывает невозможно.

Как выбрать канал? Как относиться к его информации? Насколько ему доверять? Канал – это не природный феномен, его научно не исследуешь. Еще неизвестно кто кого исследует. Поскольку любой канал ограничен, как минимум надо знать принцип, по которому он отсеивает ненужную информацию, и насколько эффективен он в его реализации. Если обьемы доступной в канале информации еще можно сравнивать, то как оценить обьем отсеивания? Еще важнее – насколько точно он передает оставшуюся информацию. Подбор им информации возможно нацелен на определенную аудиторию – подбор на одном конце предполагает доступность или доступ на другом, откуда может вытекать необходимость "преобразования" информации. Но как установить истинность и целостность информации? Мало того, что язык позаботится о том, чтобы информация исказилась, сам источник встретит массу затруднений, чтобы передать свою картину мира. Что уж говорить о канале!

Но, однако, нет средства оценить качество канала, потому что это тоже информация, к которой нужен независимый канал. Учитывая, что каждая картина мира бесконечно изменчива, мы имеем дело с бесконечностью информации совсем иных порядков, чем бесконечность реальности. Тем не менее, любое ограничение в доступе к каналам, в возможностях их организации и работы приводят к тому, что кто-то иной вместо субьекта решает о чем ему думать, кто-то иной выбирает какие события и проблемы достойны освещения, кто-то иной получает дополнительную, полную или секретную информацию и тем лишает субьекта свободы. Качество товара можно оценить путем его использования, ибо потребность в нем обычно известна. Увы, информация – не товар, ее качество, равно как и ее сокрытие, можно проверить только здравым смыслом. В результате, вне здравого смысла и ОЭ, чья-то монополия на истину – единственный и естественный выход. Как оно нынче и есть.

– Избыток

Распространению информации в пространстве общественного сознания свойственны скорость и широта. Договор охватывает всех, но возможно ли организовать обмен так, чтобы все оказались в одинаковых условиях? Не получится ли, что кто-то систематически окажется в преимущественном положении? Кто-то будет постоянно иметь доступ к лучшей информации, кто-то – распространять и преобразовывать ее, а кто-то – только подвергаться результирующему насилию?

Получится, и избежать такой ситуации невозможно! Если информации немного, у каждого есть время охватить все, а у всякой информации есть время достигнуть каждого. Но это явно не наш случай. Более того. Чем свободнее становится обмен информацией, тем сложнее добиться равномерности. Если технические возможности позволяют общаться всем со всеми, что происходит? Человеческий мозг ошеломлен и задавлен символической информацией. Он просто не приспособлен к такому обьему сведений. Уже сейчас мы можем видеть, что их количество многократно превышает его возможности, "спроектированные" природой для переработки главным образом первичной информации. Давление изобилия лишает мозг возможности сосредоточиться, проанализировать и сделать вывод. Он сначала отказывается думать, а потом теряет способность соображать. Вместо переработки информации, он ее поглощает – впускает и тут же забывает, потому что уже впускает следующую порцию. Чтобы информация застряла, ее надо повторить многократно.

Единственная альтернатива полному отупению – ограничить себя в доступе к информации. Но как оценить потери? Само ограничение возможно только на основе информации полученной ранее. А поскольку самостоятельный отбор так и так невозможен, все что было получено, очевидно, было получено с чужой помощью. Остается лишь продолжить быть зависимым от других, передоверяя им возможности отбора. К этому и сводится вся альтернатива – информационное пространство сжимается вокруг одних и тех же потоков, тяготеет к тем же избранным каналам. Теперь мозг, поборов опасность тупого поглощения, притворяется что разбирается в информации. Но как он это делает? Он ориентируется на знакомое, развивает потребность выискивать уже известное. Это доставляет радость – человек всегда чувствует себя спокойней и уверенней в привычной обстановке. Радость узнавания – это обман вместо познания. Это старое вместо нового и детерминизм вместо свободы. Отупение неизбежно!

Отупение убивает разум и вместо свободы такой "разум" начинает генерировать насилие. Как? Производством бессмысленной информации – злокачественная информация использует разум как усилитель. Ведь что такое разум? Генератор мыслей. Но чтобы из мысли родилась идея, разум должен обладать правильной информацией. А если в голову попадает мусор, на выходе получается лишь новый мусор. Причем что характерно, правильная информация вовсе не способствует ее умножению. Ибо правильное, верное и истинное требует огромного труда. Мусор же не только засоряет пространство, но и парализует мозг. Не имея возможности обработать избыточную информацию и потеряв способность соображать, он, в конце концов, ищет возможность имитировать деятельность. Ибо молчать мозг не может! И как известно, чем труднее дается думать, тем легче получается говорить. В итоге на выходе мы имеем бесконечный выброс все нового и нового мусора. Не в этом ли причина, почему нынешняя цивилизация производит информацию, найти здравую мысль в которой стало окончательно невозможно?

– Эмоции

Информация может доставлять эмоции. Собственно, в этом и заключается ее роль в мире детерминизма. Но в мире свободы тоже должна быть радость! Она и есть – но иная. Человек радуется свободе, когда договаривается, узнает новое, получает обьективную пользу. В отличие от детерминированно появляющихся эмоций, к этой радости нельзя привыкнуть, она непредсказуема. Ее можно назвать "обьективной" эмоцией и она возникает от обьективной информации, не несущей ничего личного. Эта эмоция вызывается абстрактным посторонним, его картиной мира и его деятельностью, несущей общее благо. Но пока до абстракций нам далеко. Если абстрактные члены общества интересуются только сутью и готовы ее осмысливать, то конкретный предпочитает смысловую пустоту, гармонично дополненную броской оберткой, привлекательностью и модностью. Ибо это и есть то, что отличает его от абстракции. Абстрактный пользуется информацией чтобы быть свободным, конкретный – чтобы получать удовольствие. Ориентированная на личность информация насыщается не смыслом, а тем, что щекочет нервы – чужой жизнью, настоящей или выдуманной. Эти субьективные ощущения – заменитель первичной информации, полученный посредством каналов. Субьективные эмоции – следствие детерминированных процессов в организме. Эти эмоции предсказуемы и человек может легко привыкнуть к ним. Организм их требует и следствием привыкания может стать зависимость от их регулярной дозы.

Один из вариантов такой зависимости является привычка к развлечениям, зрелищам и подобному "искусству". Человек убивает скуку и время, пялясь в телевизор или в бумагу с чтивом. Художественная информация вызывает яркие образы и сильные ощущения, почти такие же, как в настоящей жизни. Чем они острее – тем информация ценней. Т.е. ценность информации становится обратна ее истинности! А мозг привыкает к режиму потребления информации, минующему осмысленный отбор и контроль, и становится невосприимчив к скучной логике и прочей зауми.

Другим вариантом является феномен зависимости от бессмысленного общения. Человек нуждается в обществе, в ежедневной порции новостей, позволяющих ему быть в курсе событий, быть информированным и активным его членом. В пределе можно стать по-настоящему "медиа-зависимым" – просиживать часами перед экраном, непрерывно нажимая кнопки "прием" или "проверить почту".

Наконец, упомянутая радость узнавания. Ее легко ощутить, если читать сложный текст, от которого болит голова и чувствуешь себя дураком. А потом неожиданно встретить знакомое слово, которое сразу ставит все на свои места. Текст приобретает смысл, идея проясняется, а депрессия проходит. Эта эмоция ответственна за отмирание мозга. Он перестает чувствовать новое, он хочет только подтверждения известных истин и собственной правоты. Этическая потребность в свободе подменяется моральной потребностью в правоте.