Глава V. Ход хаоса
30. Ход хаоса.
30.1. Омега и альфа
На корабле мы летели неизвестно куда. Моя каюта была в бледных тонах. Если бы там было окно, то, может быть, смог бы увидеть, как наша планета падала в одно из солнц. Мы отлетали. И впервые почувствовал себя без дома, без семьи, без всего того, что делало меня собой. Моя сестра – её больше нет. Вся жизнь была потрачена, всё было кончено, потеряно. Но внутри меня голос мне противоречил:
– Ещё не всё потеряно. У тебя есть твои люди.
О себе напоминает сжучая боль в руке, точнее в той чёрной кисти с обугленными костями, которая осталась у меня от левой руки. Она попала под поток света, когда мы спасались, и её частично спалило в одно мгновение. Да, она болит, но больше всего у меня болит внутри.
Пролежал в комнате какое-то время в беспамятстве. Не чувствовалось ни время, ни пространство, ни то, как и куда мы летели. – Что ты теперь ожидаешь? – чувствовал, как тёмная аура окружала меня, как тёмные нити распространялись во все стороны из моего чёрного сердца, словно змеи, чтобы разорвать тех, которые навредили мне. Рвать, взрывать и развергать с брызгами крови и красными кусками не только их тела, но и полностью разрушать их ауры, а они не смогут устоять против натиска моей силы. Чувствовал в себе огромную силу.
Но в моём сердце также было место подавляющему силу сомнению. Глаза того странного старика-посланника были пустыми, как будто он меня не видел. Когда впервые дотронулся до рукоятки клинка, мне показалось, что почувствовал что-то: как будто меня втягивал вихрь, который обуял мои чувства. Вспоминаю, как этот клинок в моей руке проникал в грудь старика и разрезал его внутренности, как он захлёбывался кровью и молча уходил из этой жизни. Зачем убил того старика? – Как зачем? Он отнял у тебя твою единственную сестру. – Но такой поступок – нужен ли он был? Что изменилось? Ничего. Меня начинало мучить это бессмысленное убийство. Конечно, мне казалось, что меня на это подтолкнуло чужое воздействие – но кого? Кто мог повелевать мной в то время, когда меня избрали миллионы верных жителей города?
Но голос внутри продолжал: – Ты должен правильно выбрать тех, на кого следует направить свою силу. Например, против тех, кто держит твой народ взаперти этого корабля, чтобы вы были рабами этой расы. Они виновны в вашем страдании, так как купол был кораблём коалиции. – Да… – верно. Кто они – эти, кто решил забрать нас с нашей родной планеты? Высокие, с прямыми спинами, со спокойными, глубокими глазами, с бледной кожей, как обтягивающей серой тканью. Они что, думают, что мы беспомощные, что мы потеряли силу, так как пропало наше государство? Теперь они думают, что спасая нас, они станут нашими повелителями? Но этого никогда не случится пока жив. – Теперь поднимайся и созывай людей. – Да, сделаю это.
Граждане встретили меня удручающими взглядами, но после того, как поделился новой идеей, они бросали друг на друга уже не столь скучные взоры. Их лица проявились, а в глазах, из глубины тёмных провалов, поднимались искры, которые начинали отражать бодрствующее состояние. Их плечи поднимались и расправлялись, словно они уже были готовы наброситься на наших охранников, но мы были одни. Наши спасители решили оставить нам полную свободу действий, редко показываясь на наши глаза. Ну что же, они об этом пожалеют.
– Мы знаем не все места, в которых они бывают, но можем проследить откуда они приходят, приносят нам еду и куда убывают.
– Нам нужно знать, как отсюда выбраться. Пойду с вами. Остальные ведите себя нормально, как и прежде. Мы отсюда выберемся, и у нас будет своя судьба, которую мы себе изберём и свой мир, своё государство – обещаю это вам… ах. – Не смог сдержать приступ боли под конец.
Мои граждане заметили это и перебинтовали мою кисть, которую до этого скрывал за своей спиной.
Все коридоры ведут дугами по спирали, как в лабиринте, и иногда встречаются круглые помещения с беженцами. Комнаты набиты обгоревшими. Нигде ни одной лампочки – свет как будто вплетён в материал, из которого всё сделано, неправдободобно шершавый и приятный на ощупь. Собираю всех вокруг, сообщаю известия, обнадёживаю и отпускаю, убедившись, что они остаются на местах. Да, у нас теперь нет солдат и дивизий, но мы сможем сами бороться за свою свободу. Сами генерировать свою силу. Оружие врагов станет нашим. У нас теперь есть своя миссия. После нашей великой утраты она поможет нам оставаться в здравом уме.
Углубляемся, где нас спиралью уводят коридоры к нашим новым, но недолгосрочным хозяевам. Вижу одного из них. Он, наверное, на метр выше нас. На длинной, хрупкой шее овальная голая голова. Это она.
– Пройдёмте в комнату переговоров, – яснослышу внутри. – Ваши люди могут вас сопровождать.
Комната такая же, как и другие. Только здесь чужих было намного больше – около десяти. Они стояли за полукруглым столом, а в центре распологался ещё один полупрозрачный круглый стол, за который мы сели на появившиеся мягкие выступы без спинок.
– Мы не хотим вас тревожить, вы так же свободны передвигаться, как и на вашей планете. Мы сочуствуем происшедшим событиям. Вы столкнулись с особыми силами, с которыми мы не смогли справиться, не исключая наше неведение их миссии. Но мы успели вас забрать, а они были уничтожены, но вы знаете больше об этом, чем мы. – Их голоса сливаются в одну андрогинную волну мысли, отражающуюся в нас.
– Зачем вы это нам рассказываете? – решил перебить их вслух.
– Нас беспокоит ваша смута… Да, мы чувствуем её в ваших сердцах. Вы нам не верите, но нас интересует добровольное сотрудничество. Нам не нужны жертвы.
Из последних сил сохраняя невозмутимость, говорю:
– А нам нужен мир.
– Вы можете гостить на нашей планете сколько вам потребуется и чувствовать себя, как дома. Мы для этого создадим все условия. Наш мир – это ваш мир, общий мир. Мы туда направляемся сейчас.
– Нам нужен свой мир, – говорю сквозь зубы.
– В данный момент подходящих свободных миров не существует. – Но в этом чувствовалась ложь. «Они хотят заманить нас в ловушку», – мой голос скрытно говорил мне, «чтобы мы уже никогда не выбрались и не убежали от них. Мы потребовались им. Наши технологии, наше знание». – На терраморфирование нового потребуется несколько месяцев. Вам следует подождать, – продолжают они.
Встаю и показываю остальным подняться.
– Мы не будем ничего ждать. Вам нужно наше знание, нас же не интересуют пустые разговоры. – Мы выходим из комнаты – нас не пытаются задержать, – и идём дальше по спирали, надеясь на выход из заточения на этом корабле. На стенах и полу появляются светящиеся картинки и расходящиеся линии уходят в низкие отверстия в стенах.
– Вам не следует туда идти. Вы ещё не готовы покинуть нас, так как слишком встревожены происходящими переменами. Мы вас понимаем, – дотягиваются их мысли, хоть самих мыслящих мы уже не видим. Мы проходим корридор, похожий на туннель, заходим в помещение и видим экраны на внешних стенах у входа и неогороженные внутренние ярусы с раздельными каютами. Лестницы уходят в потолок. На нас смотрят бледные лица этих высоких людей у мониторов.
Без оружия мы, словно в загоне, неспособны даже заставить их подчиняться нашим требованиям. Что-же нам делать? «Нас больше. Нам нужно устроить мятеж, мы можем их окружить», – яснослышу.
– Заломить им руки, – приказываю своим людям, показывая на нескольких чужих. Они повинуются и проворно выполняют приказ. Чужие обездвиживаются у своих экранов. Только удержали каждого по четверо человек, по двое на каждую руку. Они немного сопротивлялись. Подхожу и спрашиваю их: – Где ваше оружие? Что вы делаете здесь с этими экранами? Что это за помещение?
Они не чувствуют боли или унижения и не отвечают.
Осматриваю помещение, которое выглядит иначе.
– Это отдельный корабль, не так ли? – словно кто-то подкидывает мне эту странную идею.
За нами подходят другие чужие и пригвождают меня к стене силовым полем. Затем помещают меня в каюту под охрану. Закрытая дверь – стучаться нет смысла. Меня посадили, чтобы изолировать. Грохаюсь на кровать, чтобы снова погрузиться в бессмысленное и отчаянное времяпровождение… И пробуждаюсь от следующего сна:
… У плоского цветка, в свете дня, отрываются лепестки и улетают в поисках нового дома. Один лепесток всё летит, и наступает ночь. В кромешной тьме появляется трепещущий огонёк. У него есть скулы лица и впалые промежутки глазниц. Это моё лицо. Вдруг он сгорает, и больше ничего не ясновидно…
Дверь открыта и на меня смотрит чужой странными глазами. Встаю, но не двигаюсь с места ни на шаг. Тот опускает глаза. Его тело держится в трепетном напряжении, как будто держу его. Яснослышу:
– Проходи, беги скорей. Люди восстали! Они занимают челноки. – Грохот и голоса. Наконец прохожу чужого, и он сгорает у меня на глазах, превращается в чёрные угли и разлетается в тёмном облаке. Меня подхватывают приближённые и мы бежим. За нами закрывается проход.
– Командор, куда же мы летим? – слышу вопрос.
Словно во сне, медленно подхожу к экрану в стене. Тьма погрузилась в меня, и мне нет пробуждения. Выбираю три челнока, на которые успели загрузиться некоторые беженцы, и мысленно запускаю управление механизмами отстыковки. Называю координаты, о которых раньше не слышал. Произношу слова, которых раньше не знал. Три многоярусных челнока отрываются от главного корабля. На борту сотни, если не тысячи, кто успел сесть на челноки, и несколько чужих. Время замедляется. Мы летим своим курсом.
30.2
Корабль-челнок падает через незначительную атмосферу. Вижу пустынные равнины новой земли.
– Нам следует избавиться от чужих.
Мы ведём их к открытому, свистящему люку. Мои люди насильно сталкивают четверых. Толкаю стержнем последнего, невзначай скольжу взглядом по его глазам, которые он резко закрывает. Из них, в этот миг, что-то просачивается в меня. То ли жалось, то ли желание ему помочь. То ли ненависть к себе. Всё уже кончено безвозвратно – они летят вниз, чтобы разбиться, – ничего не изменишь. Встряхиваю головой, чтобы согнать неприятное впечатление, и схожу к командному пункту.
Помещение погружается в подобие искусственного стаза, только пространство наполняется какой-то светлой жидкостью или упругим газом, замораживая нас на местах. Столкновение корабельного челнока с землей. Мы с грохотом вгрызаемся глубоко в невиданную почву. Наше приземление подобает крушению.
Скафандров у нас нет, и все неуверенные взоры устремлены на меня. Первым открываю шлюз, предохранительную перегородку, затем с шумом раскрывается проход в коричнево-серую холмистую даль. Моя нога с силой притягивается на сухую, рыхлую почву. Дышать тяжело, но можно привыкнуть и к этому.
– Добро пожаловать на новый мир. – Казалось, что глухое эхо во мне отражало «в мой мир».
Мы сформировали несколько разведывательных отрядов. Но поблизости ничего ни нашли: ни жизни, ни воды, ни растительности. Только пещеры с огромными входами и тёмными впадинами. Поэтому мы оставались внутри челнока. Правда наши съестные запасы быстро убывали, а медицины мы вовсе лишились с последними чужими. Многие заболевали неизвестными болезнями, были проблемы с дыханием, появлялись кожные воспаления, недомогания. Люди требовали от меня ответов, комфортов, надежды, и в конечном итоге – спасения. Они понукали меня тем, что привёл их в ад. Меня же мучили головные боли и стал страдать глухотой. Особенно после того, как во сне начал яснослышать голоса. И один голос особенно выделялся. Думал, что это был мой голос, но мог ошибаться.
В небе проходили полосы света, снова появлялись, и так со дня на день, когда они делали это чаще. Иначе судить о времени было невозможно. Ждал рывка, но моя голова и сердце разрывались на множество осколков мыслей и чувств. Куда, куда? Идти в пещеры или дальше? Искать хоть какие-то признаки жизни на свой страх и риск? Или идти на поиски остальных челноков? Только куда они могли все запропаститься? На юг? Север? Восток? Не знаю. Ничего не знаю. Экраны потухли. Передатчики молчат. Всё постепенно выходит из строя. Температуры снаружи меняются разнообразно, непредсказуемо, скачками. То холод, и отряд прибегает замёрзшим, то жара, и отряд чуть ли не приползает. Генераторы работают, но стабильность температур в помещениях начинает подрываться.
Одной ночью ко мне пришла странная мысль: найти девушку и зачать с ней ребёнка. Думаю, что ясновидел это во сне в первый день, когда прилетели, но не обратил тогда на это внимания. Нужно начать новый род, нужны дети, нужно показать остальным, что всё в порядке, что жизнь продолжается, а надежда с нами. Но как, в такой ужасной атмосфере? – Ты не веришь в себя. Поэтому ты потерян. Ты должен действовать.
В моей свите есть девушка, которая мне нравится. Да, она красива. Нежная кожа, искрящиеся глаза, алые щёки. Но подходить к ней было бессмысленно; мы давно перестали сближаться, так как людей производили идеальным путём. Но это же всё рухнуло; всё это в прошлом! Следует забыть и начать сначала. Меня продолжала тянуть к ней неизведанная сила. Но девушка отринулась в шоке на моё прикосновение. Она не знала как ответить, не могла, не умела. Она не знала, что это значило. Она была приучена быть самодостаточной, но опираться на силу города. Что же она теперь? Потерянная, безнадёжная. Она не желала меня, ничего не хотела. И тогда пришлось действовать с силой, так как тёмный зов вёл меня засеменить её искусственным зондом, создать внутри неё новое общество и человека новой расы, верного служителя нового государства. Позвал и принудил её к половому акту. Но она резко нажала мне на мою забинтованную, обугленную руку, и пока согнулся пополам от боли, она пыталась сбежать… Однако, проход был закрыт. Догнал и овладел ею, не обращая внимания ни на свою боль, ни на её сопротивления. Был как будто онемелым в трансе. Да, да, да, да… Сквозь её слёзы и судороги оставил своё семя в ней. Так убил себя…
Отчаянные попытки создать карты местности оказались безрезультатными, так как данные разных отрядов конфликтовали. Местность как будто менялась, или люди постепенно сходили с ума, разгуливали кругами или диктовали свои сны. Жена беременна и заперта в одной из кают. Не могу с ней долго находится, потому что не выношу её истерический крик.
Сам иду с отрядом по очередному маршруту, как вдруг у меня загорается амулет. Красный огонёк медленно струится из центра пятигранного кристалла, и его тепло прекрасно чувствую на груди под рубашкой. – Это она! – на меня недоумённо оборачиваются мои люди. – Моя сестра здесь! Она внизу! Мы должны пробиваться под землю! – Начинаю грести землю руками и плачу. Меня поднимают за плечи. Смотрю на них непонимающими, ненормальными глазами. Их рты раскрываются и шевелятся, но не слышу их – они, словно рыбы, глатают воздух.
Всё кругом вертится, крутится. Чувства потери, горя, страдания. Не могу это вынесьти. В челноке, бьюсь об стены, твёрдые предметы головой. Кричу. Не могу забыть тех глаз. Со мной говорят люди, но не слышу их. Меня выворачивает изнутри тьма. И голоса, всё время яснослышу какие-то странные, ужасные голоса. Где всё это происходит? Неужто обратно дома? Снова в городе? Да, всё это был жуткий кошмар.
Меня подслушивают в каюте, снаружи просят люди о чём-то, но не слыша себя, отвечаю, повторяю голосами из моей головы, на что они с изумлёнными, ужаснувшимися лицами взирают и отходят подальше, чтобы как будто не заразиться моей болезнью, но на самом деле они планируют заговор против моей власти. Да, они все против меня!
Скоро рождается ребёнок, вылупляется из утлого гнездовья. Мать умирает в муках, словно её чрево вывернули наизнанку. Мальчик. Темп роста преодолевает воображение.
Впервые в теле. Впервые чувствую физические конечности. Моё тело растёт. Всё проходит, как и предполагалось. Это тело не повредится. Смотрю, как он сходит с ума. Мои черты лица частично напоминают его. Наша связь совсем распалась. На него это действует крайне разрушительно. Он раскололся и опустел. Он не заслуживает и не оправдывает посягательства на звание отца. Это кощунство.
За несколько дней научился ходить и бегать. Растут локоны чёрных волос. Одеваюсь в одежды.
Через день пожаловали гости загадочного мира. Это были собратья видящих смерть. Люди запаниковали, в том числе ненормальный человек, который посеял моё тело. На его лидерство люди больше не надеялись. Пришлось самому встречать гостей у прохода в челнок. Они общались со мной мысленно. Они знали и чувствовали меня. Разгневанные сокрушением их заблудшей армии, они винили меня за поражение. Винили и жаловались на разрушение, последовавшее после открытия купола. Коалиция уже не преминула добраться до них. Непринуждённо отпустил их с угрожающими мне мыслями. Замечаю, что с ними теперь будет непросто совладать. Всё-таки это их дом, и моя миссия провалилась. Они этого не простят.
Поднимаюсь в комнату этого трусливого, слабого человека. Он хранит осколок разительного металла. Информационное поле клинка передаёт возмущение, связанное с генеологией этой семьи, воспоминания которой свободно витают и доступны для обозрения. Этот кинжал поднимается в воздух. Человечек стоит, смотрит с ужасом в глазах, в которых наконец появилась ясность разума:
– Сын, что ты…
Остриё само ищет место, только толкаю его, и оно впивается всё глубже в самое сердце. Осколок в сердце. Он падает, но не умирает сразу. Держу кинжал внутри него, пока сквозь предсмертные мучения не образуется его призрак. Наклоняюсь и снимаю с его шеи амулет.
Поднимаюсь на последний этаж, веду за собой призрак этого человека и говорю людям: – Мой отец, ваш бывший лидер, мёртв! – И указываю на сгусток мрака, напоминающий человека. Они в ужасе и недоумевающем замешательстве. – Настало время для новых событий! Если вы хотите выжить, то вы должны слушать меня. Мы уходим отсюда. Оставшиеся обрекаются на медленную смерть.
– Куда вы нас поведёте?
Но их вопрос остался неотвеченным.
За мной трепещет тень того глухого человека, которого поразил кинжал.
– Ты мой, – обращаюсь к нему. Мои астральные конечности напоминают змей. Их пасти разрывают душу бывшего лидера, проглатывают астральные сгустки. Получаю его силу, и пульсирующая дрожь проходит по моим конечностям до макушки головы и возвращается, чтобы кружиться в наполненной безусловной ненавистью груди.
30.3
Второй челнок глубоко вошёл в землю, и им пришлось выкапываться на поверхность. Других повреждений не замечалось. Их челнок отстал от точных координат, полученных от главного челнока, но попал на ту же самую планету. Хорошо ещё, что здесь оказался один из чужих, кто помогал остальным спасшимся. Он лечил их и доставлял своей смиренностью мягкую надежду, а своей отзывчивостью – добро милосердия. Они не помнят, чтобы он встречался среди них в каютах, но он появился в последний момент. Никто не знал откуда он взялся. Может он пришёл к ним с этой планеты, а может их сны материализовали его, как последнюю надежду. Они жалели, что восстали и последовали за лидером. Они ошиблись и теперь должны были расплачиваться за их проступок.
Она была единственным синтетиком, кто выжил. Прошла долгий путь испытаний. Ясновидела, как погибали друзья. В суматохе толпы и спешке к спасению в пещере потеряла последнего друга. Старик был словно отец для неё. Чувствовала, как будто была большим, чем стала сейчас. Память улетучивалась, словно сдуваемая ветром. Но внутри сидела сила, придававшая ей стабильность и прямоту. Может быть это было из-за того, что у неё не было души, – точнее, не могло быть. Но это не имело значения для неё – она знала, что должна была помочь им, поддержать их. Для этого она была создана, чтобы служить людям, выживая в тяжких климатических условиях.
В один день к ней подошла группа гордых людей, видимо занимавших высокий ранг в совете сгинувшего правительства.
– Ты ведь не от города, не так ли? – спросили у неё.
– Так, ну и что? У вас больше нет власти.
– Да, мы знаем. Мы не хотим конфликтовать. Ты ведь синтетик с луны? Мы собирались в поход и хотели предложить тебе должность охранницы.
Они поднесли ей предложение, которое удивило её. У них остался в сохранности полный боевой корпус солдата-киборга, которому, видимо, было не разрешено присутствовать на борту корабля. Но это оружие оставили, как артефакт последних технологий, который было невозможно использовать обычным людям, так как он основывался на электронной циркуляции организма.
Она всегда смотрела на солдат-киборгов с неловкостью, даже до того, как они искали её, чтобы уничтожить, и до того, как они уничтожили её клан синтетиков. Она была создана для мирных условий, никогда не вести войну против людей. Она – система синтетиков с луны… Что-то новое как будто вклинивалось в память. Она вспоминала систему, которая общалась с ними, которая хранила синтетиков в порядке и мире, создавая центр коммуникаций и базы данных. Она любила своих подопечных, как только могло любить информационное лоно матери, создавшее не-человеков.
Она, в один момент, была этой системой, чувствовала вибрации сотен и тысяч вольт, проходящих по её кабелям, проводящим неисчислимые потоки информации по её каналам. Она была оболочкой, и она обороняла своих людей, хоть и безуспешно. Ей следует взять на себя этот новый груз. Он посилен ей, но изменит её окончательно и превратит в тех, что существовали уничтожением. Но где она сейчас, как не на войне? Этот мир был жесток, слишком жесток к своим гостям. Она не позволит им так же погибнуть.
Но войти в него один раз – значит больше никогда из него не выйти. Помню случай, как синтетики поймали солдата-киборга, и он умер сразу после извлечения из оболочки. Как будто весь его электрический заряд впитался костюмом его тела. Может это было самоубийство?
Здесь теперь её сила и надежда, в этом последнем чуде техники. Она согласилась. Погружалась в гибкий металл, которым покрывалась вся кожа. Её формы превращались в мужские; плечи расширялись, руки и ноги удлинялись и увеличивались. Влезая в него, почувстовала, как обновились потоки внешнего мира, передавалась новая информационная структура. Как ужалили электрические разряды её тело, опоясывая все конечности. Руки и ноги налились тяжестью, затем, с увеличением силы – лёгкостью, – голова прояснилась, глаза раскрылись, сначала с болью, затем с наслаждением. Новое состояние придавало ей ещё больше силы, недоступной пониманию обычным людям, даже синтетикам.
Её первый шаг встретил радостные вскрики и улыбки. Если бы захотела, она могла взлететь. Её правая рука разжалась, и снаружи в ней появился синий огонёк. Он мгновенно превратился в огненный шар и с жужжанием отлетел на метр, повис в воздухе над запрокинутой над головой рукой. Чувствовала, как он пульсирующе стремился отойти от неё, выйти из под её контроля. Движение шара текло-тянулось потоком сладкого пламени по её жилам, и она могла контролировать все его движения и продливать их или останавливать. Потрясающее, невообразимое, одурманивающее, прекрасное чувство-наслаждение. Этот шар создавал светящуюся ауру вокруг отряда. Она могла отпустить его в любой момент, чтобы взорвать каменный выступ или взрыхлить землю, создавая кратер. Она также могла его отпустить в небо, чтобы шар полетел новосотворённой звездой, а она была его создательницей. Но она не стала делать ничего подобного. Только вдохнула этот всеразрушающий синий с переливами красного шар, чтобы он уменьшился и скрылся в углублении в центре зжимающейся ладони.
Уже когда они отправились в путь, к ним присоединился чужой – очень высокий, бледный, голый гуманоид без признаков пола. Отряд, насчитывающий около дюжины, проходит степи и взбирается на каменный склон. Среди них киборг и чужой. Она следует за ним.
– Постойте, мы больше не можем далеко отходить от челнока. Здесь ничего нет, – обращаются они к ней. – Нам следует повернуть назад.
– Нет, не пойду с вами.
– Но мы ведь дали тебе этот корпус – ты должна оборонять нас, – их тон твердеет.
– Он, – она показывает на чужого, – вы сами знаете, насколько он важен для нашего выживания. Не покину его. Куда он – туда и мы. Или возвращайтесь, или идите с нами. Нет другого выхода. – Они переглянулись, переговорили и молчаливо последовали.
Невдалеке лежало исковерканное тело, к которому наклонился чужой. – Нам нужно его сжечь. Можешь направить сюда свой шар? – она яснослышала его голос внутри. Странно, никогда не ощущала телепатию.
Её шар вспорхнул, но не дотрагивался до трупа, чтобы его не разорвать взрывом на части. Чужой поднёс к шару обе руки и сделал жест, после чего направил ладони вниз, и из них вырвался поток яркого пламени, удаляя следы покинутых телесных руин.
– Их ещё трое, – отозвалось моё сознание на незаданный вопрос.
Мы нашли ещё два упавших исполинских тела. Остановились на передышку, чтобы избавиться от ощущения удушья. Нам быстро полегчало. Мы даже не догадывались, что находимся в особом поле, созданном нашим товарищем, который искал и освобождал своих сородичей. С нагорья и между склонами, на которых мы находились, окружённые камнями разнообразной угловатости, как будто вытесненными землёй, была видна небольшая степная равнина. Один из нашего отряда взволнованным голосом спросил:
– Что это? – и показал пальцем на что-то вдалеке. Ему показалось, что как будто какое-то животное бежало внизу.
– Разве мы здесь не одни? – ему ответил другой, не менее напряжённым голосом. – Там что-то бежало или это мне почудилось?
– Что? Что? Не вижу! – отозвались.
– Красно-коричневое – вон там! – покрытое шерстью вроде, наверное побольше человека. Видишь?
С другой стороны склона, совсем рядом, с уродливой вытянутой кроваво-красной мордой на толстой шее, с тёмными глазами и зубастой пастью, тучное, бесхвостое тело ринулось, из состояния каменной неподвижности, с рычанием и набросилось на оборачивающегося парня. Существо покрывала бугристая кожа, на спине поднимался узкий гребень шерсти, а рыло казалось ужасно искажённой личиной… человека. Когда и как оно появилось – никто этого не заметил, – и теперь все бросались от разящего монстра с криками и отмахиваниями. Они скатывались по склону вниз и разделились.
Девушка-киборг не успела вовремя отразить неожиданную атаку, но она уже стреляла и взорвала камень, отбросив страшилище немного назад. Поняв, что сила в другом месте, животное развернулось, и тут подошёл чужой человек, и оно зарычало ещё сильней, но попятилось и скрылось за выступами, развернувшись с прыжка. Оно убегало стремительно в неизвестном направлении, но не откуда мы пришли. Парня разорвали как будто играючи, и он скончался быстро.
– Мы должны возвращаться, – сказала киборг чужому, но крики снизу заставили их содрогнуться.
Остальная часть отряда столкнулась с ещё одним четвероногим зверем, который их всех раздирал на части. Было слишком поздно, чтобы спускаться вниз. Бледный чужой повёл киборга от склона в направлении первого зверя. – Но мы не можем туда идти – их может быть больше! – сопротивлялась она.
– Мы обойдём здесь по склону, – ответил ей спокойный голос внутри порождённой её интеллектом тревоги. Он прав – говорила себе она. Да и чего мне бояться, когда чувствую себя защищённой и отрезанной от страшного мира этим корпусом?
Но путь оказался труднее, чем предполагалось. До равнины они не спустились, а обходили хребет с другой стороны.
– Чего ты ищешь? Мы должны возвращаться!
– Не всё так просто. Мы слишком далеко зашли, – противоречил ей голос.
– Что будет, если их нападёт целая стая?
– Ты права – это могли быть разведчики. Понимаю твою заботу, поэтому разрешаю тебе идти, но сам не могу. Нужно найти и освободить брата. Его душа не должна оставаться на этой планете.
– Как? Тебя не волнуют люди в опасности? Ты хоть бы обещаешь вернуться?
– Что, если уже поздно? Мы не выживем здесь и спасения может не прибыть.
– То есть мы одни? Что бы то ни было, мы должны сражаться!
– Нужно спасать наши души. Остальные действия бессмысленны.
– Иду с тобой, – неуверенно сказала она.
– Правильный выбор, – успокаивал он. – Ты важнее, чем ты думаешь. Живой, какая ты есть сейчас, – вторил ей голос.