Глава 22. Грибы
Люпен, по своему обыкновению, проснулся раньше остальных. Несмотря на тяжелый вчерашний день и долгую ночь, он смог выспаться и прийти в себя после последних шокирующих событий.
Выйдя на улицу, он застал сонный Лос-Риверс. Даже рыбаки, привыкшие вставать до рассвета, чтобы проверить сети, еще дремали. В воздухе стояла приятная прохладная дымка. Весна приближалась, а значит, скоро станет гораздо теплее. Снег практически ушел. Остатки его лишь забивали самые темные теневые уголки, куда не проникали лучи солнца ни под каким углом.
Он был рад оказаться в полном блаженном одиночестве на главной площади. Люпен решил направиться в порт, чтобы посмотреть на еще спокойное утреннее море. Конечно, отныне морская природа будет навевать мысли о том, как он побывал внутри огромной рыбы, приплывший из иного мира, но Люпен рассчитывал побороть в себе подобные ассоциации.
Люпен, прогуливаясь с тростью в направлении гавани, услышал знакомый голосок, звавший его со спины:
– Агент Люпен! Агент Люпен!
Обернувшись, он увидел стройную фигурку в черном платье. Милая девушка несла с собой три стеклянные пробирки с муравьями. Заправив черные смольные локоны волос за ухо, она смущенно улыбнулась, притормозила, а потом ускорилась и догнала Люпена.
– Вы так рано проснулись? Я слышала о том, что случилось вчера. Как вы?
– Милая Лизи, не ждал вас увидеть в такую рань. Вам совсем не спится?
– Я просто рано засыпаю. Как это ни странно, но на рассвете найти муравьев гораздо легче.
– Они не спят?
– Вообще они должны спать, да. Но именно утром я встречаю их в большем количестве, чем после обеда. Так как же вы? Как эта рыба вас не съела?
Люпена развеселил этот милый тон молодой девушки. Он видел в Лизи непорочное наивное создание. Настолько нежное и прекрасное, словно сошедшее с небес.
– Ваш город полон чудес, Лизи. В этом я смог убедиться лично. И я говорю не об ужасах, поселившихся в этих лесах. Нет! Я имею в виду настоящие чудеса судьбы! И одно из этих чудес спасло мне жизнь, не позволив умереть в пасти морского зверя.
– Это немыслимо! Потрясающе! Но… немыслимо! В голове не укладывается, как это вообще возможно!
– Я должен благодарить своего верного напарника, агента Котона. По словам очевидцев, он быстро убил удильщика, а потом добрые люди помогли немедленно вытащить его на берег. Все решало время. Они успели разрезать рыбину и вызволить меня из ее брюха до того, как я там задохнулся или чего похуже.
– Мне даже страшно представить, что вы испытали, оказавшись внутри…
– Признаюсь вам честно, Лизи. Я не помню. Правда! Кажется, мое сознание отключилось. Я не хотел принимать тот факт, что меня съела рыба, а потому просто… вырубился, говоря простым языком.
– Великолепно! Просто великолепно! Ах, я так рада, что вы живы!
Лизи внезапно остановилась и убрала две пробирки в широкий карман платья. Взяв третью в обе руки, они принялась внимательно изучать ползающую по листочкам внутри группу муравьев.
– Как ваша маменька?
– Оу! Она в полном порядке! Она так благодарна вам за то, что вы делаете! Сначала вы избавили нас от церковного чудовища, а теперь одолели монстра глубин! Она просила отблагодарить вас при встрече.
– Мы всегда рады помочь. Можете передать вашей маме, что это только начало. Как директор, я заявляю официально, что агентство «Синяя Луна» готова пойти до конца.
– «До конца»?
– Да! Я рассчитываю найти корень всех проблем Лос-Риверса и вырвать его! Мы избавим вас от страданий раз и навсегда.
В этот момент на лице Лизи появилось странное выражение. Люпен мог ошибаться, но ему показалось, что он прочитал в ее глазах страх. Это было, как минимум странно. На мгновение ему почудилось, будто Лизи опасается того, что «Синяя Луна» доберется до корня проблем. Или же она беспокоиться за их безопасность, ведь… чем ближе «Синяя Луна» приближается к разгадке, тем опаснее становится их миссия.
– У вас уже есть теории, агент Люпен?
– Зовите меня просто Люпен, милая Лизи.
Девушка твердо кивнула.
– Так… что вы думаете об этом «корне»?
– Ну-с… по моим версиям, в деле Лос-Риверса, безусловно, замешан кто-то из жителей.
– Жителей?
– Да, тот, кто всему виной, должен находиться на острове. Пока я не могу вычислить преступника, но думаю, что обязательно это сделаю. Котон и Лира этой ночью спустились в Яму. Они нашли там весьма интересные зацепки.
Лизи остолбенела и потеряла дар речи. Ее глаза широко распахнулись. Она пыталась несколько раз произнести слово «Яма», но ничего не получилось.
– Что с вами, Лизи?
– Никто… – она сглотнула и взяла себя в руки, – не спускался туда. Никогда!
– Значит, мы стали первыми. Рано или поздно это должно было случиться.
– И что они там нашли?
– Знаки, символы, древние тексты. Все это связано с каким-то ритуалом.
– Ри… ритуалом? О чем вы?
– Пока что я сам ничего не могу понять. Ах, Лизи! И зачем я вам это рассказываю? Это всего лишь наброски, отрывки из обрывков, мы еще ни к чему не пришли. Не думаю, что вам это будет интересно. Когда мы узнаем что-то дельное, я вам обязательно сообщу. Договорились?
– Д-да… конечно! Буду ждать новостей.
Они вышли к порту, прошли на пристань и стали смотреть на океан, простилающийся до самого горизонта.
– Лизи.
– Да, Люпен?
– Мне всегда была интересна причина вашего увлечения муравьями. Что вы в них нашли?
– Ой! А вы не знали? Это очень интересно! Муравьев очень интересно изучать. У них своя сложная организация, классовость, сословность, системная иерархия и многосложные социальные взаимоотношения. Они очень работящие, дружные, но при этом весьма опасные.
– Опасные?
– Да! Муравьи могут причинить человеку самую жуткую и невыносимую боль на свете!
– Правда? Каким это образом?
Люпен был искренне заинтересован в том, чтобы узнать, как такие маленькие существа могут серьезно навредить человеку.
Лизи подняла пробирку на уровень глаз и ответила:
– С виду они кажутся очень маленькими и безобидными. Важна точка приложения удара. Скажем, если хоть один такой крохотный муравей заползет к человеку в ухо, то он доползет до барабанной перепонки и начнет ее царапать.
– Царапать барабанную перепонку?
– Да! Вы когда-нибудь случайно прикасались к ней, когда чистили уши? Знаете то чувство, когда засунул ватную палочку слишком глубоко и почувствовал острую боль? Потом хочется, чтобы она поскорее прошла, хотя ты уже давно вынул палочку их уха! Если это было, то вы знаете, что ощущаешь, когда касаешься барабанной перепонки.
– Должен признать, такое со мной, действительно, случалось.
– Вот! А теперь вспомните это кошмарное ощущение и продлите его и еще усильте! Представляете, что будет с человеком, если муравей будет царапать его барабанную перепонку? Уверена точно: на месте он не останется. Начнет, как чумовой, бегать, кричать. А оно и понятно! Он ощущает немыслимую боль!
– И как спастись?
Лизи задумалась и пожала плечами:
– Придется чем-нибудь залить ухо. Не знаю, как сильно поможет вода, но вот масло или спирт… это поможет убить муравья. Дальше останется обратиться к доктору Морису, чтобы он его аккуратно достал.
– Разумно. Вы, правда, очень много знаете о муравьях.
– С самого детства их изучаю!
– И как ваша мама отнеслась к такому необычному хобби дочери?
Лизи весело улыбнулась и дала однозначный ответ:
– Смирилась!
Они так и стояли на пирсе и смотрели на мирный океан. Люпену, действительно, показалось, что воды наконец успокоились. Это случилось после смерти морского черта. Главный нарушитель покоя вод был повержен, и теперь океан снова обрел равновесие и умиротворение.
Люпен находил общение с Лизи весьма приятным и легким. Ему было хорошо с ней. Но при этом его не покидали мысли, что эта девушка – еще ребенок.
– Агент Люпен…
– Можно просто Люпен. Я же сказал.
– Да, простите. Люпен… я хотела вам сказать, что…
Он повернулся к ней. Она взглянула ему в глаза. Лизи собиралась продолжить свою фразу, как вдруг раздался оглушительный крик Котона, так внезапно и не вовремя появившегося в порту:
– Люпен! Люпен!
Люпен обернулся к своему другу. Тот, весь в поту, несся к ним, сломя голову. Глаза Котона пылали ужасом. Молодой человек разрывал глотку в крике:
– Люпен! Лира! Там… Лира! Ты должен! Мы должны идти! Люпен!
Котон прибежал к ним и схватил Люпена за руку, не обращая ни малейшего внимания на Лизи.
– Тише, Котон! Тише! Что случилось?
– Лира! Там… Лира!
Котон стоял и тяжело дышал, не в силах справиться с дыханием.
– Что с ней, Котон? Что случилось? Да успокойся же ты наконец!
– Она… она…
Котон поднял голову и посмотрел на Люпена. В его глазах стояли слезы.
– Только не говори, что…
– Она жива… черт! Она жива! Но она… Лира…
Котон сглотнул соленый комок и отдышался.
– Мы нужны ей, Люпен. Мне кажется, что ее… прокляли.
* * *
Лира, вся в слезах, сидела на своей кровати, когда Люпен и Котон появились в ее комнате. Рядом с ней находилась Яна, прибывающая в состоянии настоящего шока. Обе девушки не сводили глаз с босой стопы Лиры. Лира держала в трясущихся руках косметические ножницы.
– Что здесь происходит?
Люпену никто не ответил.
– Лира! Что с тобой случилось?
Девушка, борясь со слезами, просто указала Люпену на свою босую ногу.
Люпен впал в ужас.
Он совершенно не знал, как реагировать на тот факт, что прямо из большого пальца правой ноги Лиры рос… толстенький маленький гриб.
– Что это, Люпен?
Лиру буквально трясло.
– Я не понимаю…
Лира говорила это дрожащим голосом.
– Я не понимаю!
В комнате повисла звенящая тишина. Люпену показалось, что гриб на ноге рос буквально на глазах.
– Котон, иди за доктором Морисом. Срочно.
Тот молча кивнул и выбежал за дверь. Тратить время на раздумия в подобной ситуации крайне глупо.
– О, боже! – Лира сорвалась на крик.
Она посмотрела на свою руку. Прямо на запястье появилась беленькая шляпка нового гриба, прорастающего прямо из кожи.
– Что это за срань Господня?
Лира уверенно сжала косметические ножницы и отрезала эту шляпку гриба. Тут же раздался невыносимый визг боли. Из того места, где мгновение раньше рос гриб, потекла алая кровь.
– Как же больно! Боже! Это невозможно! Ах! Как же больно-то… Сука!
Яна вскочила с постели и побежала за аптечкой.
– Я сейчас!
Она вернулась с перекисью и бинтами.
– Сейчас-сейчас…
Яна открыла бутылочку перекиси водорода и вылила содержимое на кровавую рану. Появилась белая пена.
Лира завизжала от боли.
– Хватит! Хватит! Мне так больно! Я этого не выдержу!
Она трясла рукой и дергала ногами, пытаясь тщетно справиться с болью.
Потом Лира застыла и взглянула на руку. Прямо из кровавого пятна на том же месте прорастал новый гриб.
– Что со мной, Люпен?
Девушка гневно смотрела на него.
– Что со мной происходит?!
Но Люпен стоял, как вкопанный, ничего не понимая. Он не мог найти ни слова, чтобы ответить Лире.
– О, господи! – вскликнула Яна.
– Что там? Только не говори, что там еще один?
Яна нехотя кивнула.
Лира повернула голову и посмотрела на свое плечо, куда смотрела Яна. Прямо из голой кожи на плече Лиры вырастал толстый зеленый гриб с белыми пятнашками на шляпке.
– О… нет! Что это?
Яна прикоснулась к грибу.
– Тебе больно, когда я его трогаю?
– Нет…
– А ты чувствуешь, что я прикасаюсь к нему?
– Не очень…
– А если я его…
– Не отрывай! Не смей его отрывать, Яна!
Глаза Лиры дико расширились.
Они поняли, что, если оторвать гриб, Лира испытает невыносимую адскую боль. Грибы становились частью его тела и появлялись все больше и больше на самых разных участках кожи.
– Спаси меня, Люпен… прошу… я этого не выдержу… сделай, что угодно, но спаси меня… умоляю…
Лира захлебывалась слезами.
Люпен понимал лишь одно из всей этой ситуации: враг мстит за убийство морского чудовища.
Война началась.
* * *
Сарейза пробудилась от нестерпимой боли в спине. Ее буквально распирало от невыносимых мук. Ей показалось, что ее тело заживо разрывают в клочья.
Сначала она не сдержала крика боли, но вовремя вспомнила, что ее не должны слышать. Она впилась зубами в подушку и крепко сжала ее.
Вскочив с постели, она металась по своей маленькой комнатке с подушкой в зубах из стороны в сторону. Какое-то время она не понимала, что происходит, но потом ее одежда начала промокать на спине.
Сарейза в ужасе сорвала с себя свою ночнушку, оголившись по пояс. Встав боком перед зеркалом, Сарейза застыла в ужасе: ее массивный горб на спине раскрылся, разрезался надвое, и изнутри вытекала желтоватая жидкость.
Эта непонятная жидкость струйками стекала прямо на песок. А в это время Сарейза испытывала неимоверные мучительные страдания.
Она всегда мечтала избавиться от своего главного уродского «достоинства», но никогда не думала, что это будет так мучительно больно.
Сарейза бросилась на кровать, легла на живот, все еще сжимая подушку в зубах, чтобы не закричать.
Но ей хотелось кричать, чтобы хоть как-то унять боль.
Тогда на решила вынуть подушку изо рта, уткнуться в нее лицом и кричать прямо в нее, чтобы заглушить громкость.
Еще никогда в жизни она не кричала так громко и не испытывала таких адских страданий.
И вдруг… она ощутил острую режущую боль в ногах. Словно все мышцы разом свело от судорог! Из глаз покатились слезы. А потом… то же самое случилось с руками!
Сарейза истошно ревела.
Ее руки и ноги сводило судорогой, но на самом деле – это выпрямлялись ее изогнутые кости. А из горба вытекала вся жидкость.
Сарейза страдала.
Она страдала так, как не страдала никогда до этого.
Она и представить не могла, что процесс перевоплощения может оказаться настолько болезненным и мучительным.
Сарейза не могла пошевелиться – все тело сковывала режущая боль. Ее тело горело, сгорало в адском пламени.
Вокруг все исчезло.
В этом мире осталась только она и ее боль.
Но она терпела. Ей ничего не оставалось, кроме как покорно терпеть и принимать то испытание, что выпало на ее долю.
Сарейза понимала, что сейчас жизнь принимает плату. Плату за то, какой она станет, когда действие зелья вступит в полную силу.
Вместе с болью Сарейза ощущала, как ее тело наполняется силой. Силой, которой она прежде не обладала. Казалось, что все ее страдания принимают условно-материальное воплощение. Вряд ли силу можно назвать чем-то материальным, но она это чувствовала внутри себя, внутри своего тела, а значит, эта сила существовала в действительности.
Как человек не видит свою кровь, текущую по сосудам, но он знает, что она есть. Он может чувствовать перепады давления. Он ощущает приливы этой крови.
Так же и Сарейза чувствовала прилив силы – новой крови.
Раздался хруст костей. Сарейза будто прочувствовала на себе множество переломов. Ей казалось, что ее бьют по всему телу. Хрустел позвоночник, хрустели руки, пальцы, ноги.
А она могла только кричать и плакать.
Кричать и плакать…
И в голове у нее крутилась странная мысль: «Только бы ее не позвали на работу, только вы ее не позвали на работу, только бы ее не…»
– Сарейза! Иди сюда, глупая горбунья!
Леди Ван Хаттен.
Она уже проснулась.
Сарейза опоздает…
Впервые она опоздает на работу и потерпит за это наказание.
Но никакое наказание не сравнится с тем, что она чувствует в данный момент.
Сарейза уже вся промокла. Ее единственное постельное белье пропиталось жидкостью, вытекающей из горба.
– Сарейза! Черт возьми! Иди сюда сейчас же!
Но она рыдала и кричала.
Боль не уходила еще семь минут.
Бесконечно долгие семь минут…
В итоге Сарейза принесла самую большую жертву для своего грядущего перевоплощения.
Глава 23. Проклятая
Мучительные стоны Лиры разносились по всему Лос-Риверсу, когда доктор Морис вырезал один гриб за другим, беспрепятственно и хаотично растущих по всему телу девушки.
– Я так больше не могу! Не могу! Что еще можно сделать?
Доктор поднял тяжелый взгляд на Лиру и обратил внимание на еще один гриб, растущий прямо на виске.
– Тебе больно, когда я его наклоняю?
Морис прикоснулся к грибу и отклонил его в сторону.
– Немного, да. Я чувствую.
Вооружившись скальпелем, доктор Морис одним ловким движением руки оторвал «шляпку» поганки. Лира взывал от боли. Из «ножки» поломанного гриба фонтаном брызнула кровь.
– Боже! Как же больно! Я не могу!
Доктор Морис поспешил срезать скальпелем ножку гриба у самой кожи, а затем быстро приложил к ране марлевый тампон, смоченный спиртом.
– У меня есть еще одна идея, но она вам может не понравиться.
– Прошу! Пробуйте все, что угодно, но пусть они перестанут расти! – взмолилась Лира.
Бедную девушку окружали Котон, Люпен и Яна. Все трое были вынуждены лишь наблюдать за действиями доктора Мориса. Никаких вариантов, как остановить странную магическую болезнь Лиры, никому на ум не приходило.
– Что вы придумали, доктор Морис? – озадачился Люпен.
– Можно попробовать срезать гриб и тут же прижечь рану. Возможно, гриб не сможет расти на обожженном месте снова.
– Звучит разумно. Чем будете прижигать? Моксой?
– Я решил использовать сразу раскаленное железо.
Лира выпучила глаза на доктора. Если слово «мокса» давало ей надежду на что-то менее болезненное, то словосочетание «раскаленное железо» ассоциировалось со средневековыми пытками.
– Вы не шутите? – ужаснулся Котон.
– Прижигание моксой может дать слабый эффект. Это используется в несколько других целях. Обычно таким образом прижигают места иглоукалывания. Я же хочу сделать участок кожи максимально дефектным, неспособным к плодородному росту грибов.
Никто не мог возразить доктору. Оставалось лишь получить согласие несчастной пациентки.
– Сделайте это.
– Но Лира! – воскликнул Котон. – Ты уверена? Это очень больно…
– Котон! Ты издеваешься?! Я уже вся в агонии! Не думаю, что это будет больнее, чем то, что я уже испытала.
– Вы уверены?
– Да, доктор Морис. Я хочу попробовать все способы. Если ходить мне по жизни, как обгорелой курице, то пусть так. Я хочу, чтобы эта пытка закончилась.
Доктор Морис, получив внятный ответ, кивнул.
Он проверил свою медицинскую сумку, достал оттуда металлический инструмент с железной кнопкой и коробок со спичками.
– Итак, сначала я срежу гриб, а потом тут же прижгу рану. Яна, ты поможешь мне?
– Да. Говорите, что нужно делать, доктор Морис.
– Раскали кнопку докрасна. Спички достаточно длинные.
– Хорошо. Сейчас.
Пока Яна зажгла спичку и накаливала наконечник металлического инструмента, доктор Морис нашел еще один гриб на животе Лиры и крепко сжал скальпель.
– Лучше закройте глаза, Лира…
– Ничего, доктор. Я не боюсь. Начинайте.
Доктор Морис не стал возражать. Первым делом он срезал толстую ножку гриба – хлынула алая струйка крови. Яна уже раскалила «кнопку» докрасна. Доктор быстрым движением перехватил инструмент и прижал раскаленную часть к кровавой ране.
Лира смяла простынь в кулаки, выгнулась дугой и с силой подавила в себе истошный крик. По лбу и шее обильно стекал горячий пот. В воздух поднялась тонкая струйка дыма. Все присутствующие ощутили запах паленой плоти.
Закончив с прижиганием, доктор Морис убрал от ее тела раскаленный инструмент и стал наблюдать за раной.
– Что там? – спросила Лира, уняв боль.
– Пока ничего…
– Получилось?
Она заулыбалась. Ей стало намного легче от таких мыслей.
Неужели, они нашли способ ее спасти?!
– Боже… я так рада!..
Но потом взгляд доктора Мориса переменился.
– Нет… – Лира запаниковала, – нет-нет-нет… только не это! Нет!
Она подняла голову и посмотрела на ожог на животе. Прямо из черного пятна плоти прорастал черный уродливый гриб, покрытый мелкими белыми «пупырышками».
– Черт! Сука! Кто это сделал со мной?
Доктор аккуратно притронулся к новому необычному черному грибу, и Лира в следующее же мгновение издала жуткий визг.
– Нет! Не трогайте его! Не надо! Не трогайте! Больно… как же больно…
– Какой ужас, – ахнула Яна, – к этому грибу даже прикасаться больно. С остальными такого не было.
Доктор Морис обреченно вздохнул.
– Пожалуй, мы больше не станем использовать прижигание.
– И что же делать? – спросил Котон.
Доктор Морис вытер пот и встал на ноги.
– Боюсь, что есть лишь один выход.
Все озадаченно уставились на него, ожидая ответа.
– Резать грибы. Я не заметил динамики роста и зависимости роста от количества тех грибов, что мы уже вырезали. Они просто растут, вне зависимости от наших действий. Вырезание грибов не увеличивает численность. Это уже хорошо.
– То есть… вы предлагаете резать все грибы, а ей терпеть такую боль? – ужаснулся Люпен.
– У меня есть наркотические обезволивающее. Я принесу все, что у меня осталось в запасе. Мне очень жаль, но, на мой взгляд, на данный момент это единственный выход. Если мы не хотим, чтобы она полностью заросла грибами и умерла, их придется резать. Один за другим… пока мы не найдем способ вылечить ее. Я лишь надеюсь, что грибы растут только во внешнюю среду, из кожи. Если они начнут прорастать во внутренние органы или сосуды… ей конец.
Лира смотрела на доктора, как на безумца. Но при это она отдавала себе отчет в том, что он прав. Пока грибы не растут внутри ее тела – она может жить.
– Как бы это ни странно не прозвучало, данное обстоятельство – единственное, что дает надежду. Мне очень жаль, милая. Пока мы не найдем лекарство, тебе придется постоянно терпеть эту ужасную боль. Нужно вырезать грибы один за другим и тут же обрабатывать раны. Понадобиться очень много бинта и не меньше антисептиков. Мы не можем допустить проникновение вторичной инфекции. Если получим гнойное воспаление или абсцесс… лучше не думать об этом.
Доктор Морис принялся собирать вещи.
– Я схожу за шприцами и флаконами с обезболивающим. Кому-то придется остаться с ней на ночь и вырезать грибы. Сама она не сможет дотянуться до всех мест. Черт подери! Что за день?! Меня еще ждет эта девочка, которую весь день тошнит. Она уже наблевала пять ведер воды… у нее тотальнейшее обезвоживание. Как она вообще жива…
– Что за девочка? – не поняла Яна.
– Кэтрин, кажется…
– Кэтрин Мёрфи?
– Да, точно! Мать привела ее два часа назад. С тех пор из нее вышло пять ведер воды… ума не приложу, что с этим делать! Оставил ее под капельницей, чтобы восстановить водный баланс.
Яна испуганно ахнула и прикрыла рот руками.
– Что такое? – нахмурился Люпен. – Ты ее знаешь?
– Я дружила с ней до того, как стала Яном, а ее заперли дома. Кэтрин была моей хорошей подругой. Мы часто гуляли в лесу и собирали ягоды. Она любит вышивать. У нее это очень круто получается!
– Могу я пойти с вами и посмотреть на девочку? – спросил Люпен у доктора Мориса.
– Пойдемте, конечно. За одно заберете обезболивающее и шприцы. Я вам все передам.
– Хорошо. Котон, Яна, оставайтесь с Лирой. Вырезайте грибы по мере их появления.
Доктор Морис передал Котону скальпель и баночку со спиртом.
– Я скоро вернусь, Лира. Хочу кое-что проверить.
С этими словами Люпен направился к себе в комнату и достал из чемодана свой следометр.
– Я готов, доктор Морис. Покажите мне Кэтрин Мёрфи.
* * *
Кэтрин Мёрфи стояла в центре белого кабинета. Правой рукой она держалась за штатив, на котором висела бутыль с физиологическим раствором и установленной капельницей. Между ног стояло жестяное ведро. Девушку застали склонившейся над ведром. Изо рта массивным потоком вытекала вода, смешанная с серыми прожилками. Эта вода больше напоминала помойные воды, стекающие с сырого мяса, когда его промывают. В это время мать сидела перед дочерью на коленях, держала ведро и отчаянно рыдала.
Именно эту картину увидели Люпен и доктор Морис, когда вошли в кабинет. Доктор Морис тут же отбросил свою сумку, сорвался с места и побежал к своей совсем еще юной пациентке.
Он взглянул на капельницу – жидкость быстро утекала из бутылки. Доктор мигом перекрыл капельницу, повернув колесико на трубке, и схватил Кэтрин за плечи.
Люпен видел беспомощность доктора в этой ситуации. Кэтрин неукротимо рвало. Она теряла жидкость литрами. Люпен сам видел подобную жуткую картину впервые. Создавалось ощущение будто через Кэтрин вытекал весь океан.
– Сделайте что-нибудь! Умоляю! Она умирает! Она мучается! Не стойте! Делайте что-нибудь!
Но отчаянные мольбы несчастной матери не могли заставить делать доктора Мориса то, что он не умеет – лечить такое состояние.
Люпен не сомневался – в болезни девочки замешаны темные силы. Он полагал, что и здесь было влияние того, кто наслал на Лиру грибное проклятие.
– Кэтрин! Девочка моя! Что с тобой? Почему вы стоите, доктор? Помогите ей! Она не справляется! Что это…
И вдруг рвота Кэтрин прекратилась. Когда ведро наполнилось водой, она выгнула спину и выпустила длинную слюну изо рта.
Мать быстро поднялась и вытерла лицо дочери полотенцем, которое уже успело промокнуть и стать противно-влажным и холодным.
– Доктор Морис! Что это? Доктор…
Врач усадил Кэтрин на кушетку и повернул колесико, открыв капельницу.
– Я приготовлю еще растворов.
– Вы только капаете ей эту воду! А вся вода утекает! Это не помогает!
На этой ноте доктор Морис не сдержался, резко развернулся и гневно рявкнул на мать Кэтрин:
– Значит, будем капать еще!
Он смахнул пот с мокрых волос и добавил уже спокойнее:
– Все, что я могу – восполнять утраченную жидкость. С таким обезвоживанием она должна была валяться мертвой на этом полу уже после второго ведра!
Мать это никак не утешило, а только довело до слез. Но женщина ничего не могла сделать. Она села на кушетку рядом с дочерью и взяла бледную Кэтрин за руку.
– Видите, что происходит в этом сраном городе, агент Люпен?
Доктор Морис хаотично бегал по кабинету, бросая в сумку флаконы с обезболивающим и шприцы.
– Люди дохнут, как мухи, а я, единственный квалифицированный медицинский специалист на острове! Врач общего профиля! Ни черта не могу с этим поделать! Ни черта! Вам крупно повезло выжить в пасти той драной рыбины. По моей статистике, вы чудом выжили. А вот такие, как она… не выживают! Они дохнут уже на следующий день!
Сказанные доктором резкие слова в конец «добили» мать Кэтрин. Она упала лицом на живот дочери и зарыдала:
– Как вы можете так говорить… Кэтрин… моя доченька… я не могу ее потерять! Не могу! Только не так! Только не так…
Люпен вспомнил слова Яны, когда она своими глазами увидела смерть своего отца, мистера Ская. Она говорила то же самое: «Только не так… Только не так…».
И мистер Скай погиб.
Его съела рыба.
А теперь на смертном одре находится Кэтрин Мёрфи.
– Вы помните, как все началось? – спросил Люпен у матери Кэтрин.
В это время он включил свой следометр и направил прибор на малышку Кэтрин. Стрелка не шелохнулась.
– Когда я вошла к ней в комнату, она лежала на полу в луже воды. Вокруг барахталась рыба.
– Рыба? – выгнул бровь Люпен.
– Да. Знаете… как рыба, которую бросили на берег. Блестящие рыбешки…
– И вы сразу привели ее сюда?
– Конечно! А потом ее начало неукротимо рвать… и вот…
У Люпена голова шла кругом! Он совершенно ничего не понимал! О какой вообще рыбе говорит мать Кэтрин?!
Доктор Морис, собрав все необходимое для Лиры, передал кожаную сумку Люпену.
– Вводите ей по пять миллилитров каждые два часа. Если почувствует боль, то вводите каждый час. Здесь много флаконов, но придется экономить. Мы не можем точно знать, сколько это продлится. К сожалению, у меня нет никаких идей.
– Я понимаю, доктор Морис. Вы делаете все, что можете.
– Мда… ну-с, ступайте, агент Люпен. Мне нужно тут закончить.
Стоило ему договорить, как вдруг Кэтрин резко вскочила. Мать отлетела в сторону и упала на спину на пол. Кэтрин села на кушетку и выгнулась дугой назад.
– О, милостивый Господь! – ужаснулся доктор Морис.
Рот Кэтрин моментально наполнился жидкостью. А потом она нагнулась вперед, и на пол обрушились потоки воды и… рыбы.
Блестящие серебристые рыбешки.
Они падали на пол и начинали барахтаться, как на суше.
А изо рта Кэтрин продолжали вытекать массивные потоки воды…
И все новые рыбешки проскальзывали по языку и вылетали из ее тела.
Люпена охватил адский шок. На его глазах творилась настоящая чертовщина, которой он не мог найти никакого разумного объяснения, даже учитывая все те факты об иных мерах и Поглощенных, что он знал.
С подобными проклятиями ему прежде никогда не приходилось иметь дело. Он понимал, что им предстоит такой же одаренный, но очень… очень сильный. Или очень сильный Поглощенный. Настолько сильный, что способен в одиночку терроризировать целый остров.
Кэтрин мучилась, но недолго.
В один момент поток рвотных масс перестал извергаться из ее рта. Весь кабинет доктора Мориса был усыпал рыбой.
Кэтрин зависла. Ее тело качнулось в сторону и… мертвая девочка повалилась на пол, разбив висок о твердый плитчатый пол.
* * *
– Вроде спит.
Котон вошел в комнату Лиры и прикрыл за собой дверь.
– А Яна?
– Тоже. Точно спит.
– Хорошо, не хочу, чтобы они лишались из-за меня сна. И ты тоже, Котон. Не задерживайся. Ты не дол…
– Должен.
Лира не ответила.
Котон прошел к ее постели, поставил рядом стул и открыл упаковку со шприцом, который принес с собой. Ампулу с обезволивающим поставил рядом на прикроватный столик. Лира приподнялась и зажгла лампу на столе.
– Ты только укол сделай, а я сама буду… резать…
– Лира.
Они посмотрели друг на друга.
Лира демонстративно отвернулась, сложив руки на груди.
– Ты же знаешь, что я не позволю тебе страдать в одиночку.
– Я не хочу, чтобы ты…
– Чтобы я «что»?
Она медленно повернула голову. В глазах стояли слезы.
– …видел меня такой.
Котон не нашел ответа. Он молча вскрыл ампулу и набрал лекарство в шприц.
Лира снова отвернулась, предоставив ему свое обнаженное плечо.
Котон посмотрел на метку на цилиндре шприца. Он набрал ровно пять миллилитров, как и говорил доктор Морис.
Но он… не мог заставить ее испытывать боль снова.
Он верил, что уже на днях они найдут виновника и заставят его снять свое проклятие.
Тогда Котон снова взял ампулу и набрал остальные пять миллилитров.
Ровно десять.
– Готова?
Котон ловким движением смочил марлевую салфетку спиртом и обработал место инъекции. Затем он умело ввел иглу в плечо и надавил на поршень, вводя лекарство.
– Ай!..
– Что такое?
– Немного… пощипывает.
– Должно быть, оно так ощущается.
– Да, наверное.
Котон ввел все десять миллилитров со средней скоростью, вынул иглу и быстро надел колпачок, а потом спрятал использованный шприц в упаковку.
– Спасибо.
– Теперь тебе должно стать легче. Давай немного подождем, чтобы оно начало действовать.
– Давай.
Лира опустила голову на подушку и осмотрела свои руки, медленно зарастающие грибами.
– За что меня так? Котон! За что это мне?
– Наш враг хочет сделать нам больно во всех смыслах. Люпен считает, что это месть за убийство морского монстра. Враг начинает бить лично по нам, а не только по жителям Лос-Риверса.
– Но ведь… со дня нашего прибытия… мы сами стали жителями острова.
– Ты права. Я тоже это почувствовал. Когда наш корабль взорвали, мы будто перестали… быть туристами.