– Пойдемте, – старик засеменил сторону рощи. – Лучше поспешить, если боги благоволят нам, мы еще можем спасти его сиятельство.
Через короткое время все они уже шли мимо скрюченных, почти осыпавшихся деревьев. Под ногами шелестели рассыпанные по земле листья, сминаемые сапогами в мелкую кашу, вокруг стрекотали какие-то насекомые и изредка доносились выкрики птиц. Мелэйна вдруг заметила, что большинство деревьев – если не все – были словно поражены какой-то хворью: сухие стволы перекосило вкривь и вкось, изломанные ветви напоминали паучьи лапы, кора была покрыта бесформенными пятнами, а листья – ломкие и жухлые – походили на старый пергамент; всем своим видом роща напоминала толпу сгорбленных больных стариков. Дурной знак.
Впереди шли наемники, за ними – Ивон и Мишель, а замыкали шествие Мелэйна, Джейми и Стефан. Один воинов – высокий мужчина с топорщащимися как у кота усами и луком на плече – то и дело оглядывался назад, о чем-то перешептываясь с приятелями; спустя некоторое время он отделился от прочих наемников и замедлил шаг, пока не поравнялся с Джейми.
– Эй, ты же Джейми, да? Меня Пьетром кличут. Ты часом на юге сапоги не стаптывал?
– Пехота, – спустя несколько мгновений ответил Джейми, прежде смерив Пьетра взглядом.
– То ль мне кажется, то ль ваше копье возле форта останавливалось, который мы держали. Ну, вблизи Рьенарда, не помнишь? Куда вы потом двинули, на Шье-Лан?
Изо рта Джейми вдруг вырвался короткий смешок, а глаза чуть смягчились; он взглянул на идущего рядом Пьетром совсем иным взглядом, точно признав в нем давнего знакомого.
– Помню. Вино там было дрянь. Нет, от Рьенарда мы сразу ушли на брод Готье, а после двинули обратно на север, когда нашему главному донесли, что король решил лично пойти на визрийцев.
Пьетр присвистнул и по-дружески хлопнул Джейми по плечу.
– «Красная река», да? Вы крепкие засранцы – говаривают, что псов имперских ниже по течению еще месяц вылавливали. А пойло там было мрак, согласен – причем не лучше девок, что его разносили, – Пьетр коротко хохотнул, но тут же вновь стал серьезен. – Сколько из твоих домой вернулось?
– Нисколько, – ответил Джейми, на что получил короткой вздох и еще один хлопок по плечу.
Мелэйна наклонилась к Стефану, что катал во рту длинную травинку, и прошептала:
– Ты понимаешь, о чем они?
– Понятия не имею, – зевнул Стефан, сплюнул стебелек на землю и повысил голос. – Может нам отвернуться, пока вы лобызаетесь, голубки?
Мелэйна цокнула языком и ткнула его в бок – казалось, Стефан так и ищет повод нарваться на драку. Но в отличие от Ивона наемник не обиделся на довольно грубую шутку и лишь отвесил Стефану широкую улыбку, обнажив редкие зубы.
– Нам стесняться нечего, мы люди простые, могем и при людях начать. Хошь присоединиться?
– Спасибо, откажусь, – Стефан отвесил короткий поклон. – Меня недавно две стрыги чуть не оттрахали, мне хватило.
Пьетр заржал, но быстро умолк, понизил голос и кивнул в спину Ивона:
– Ладно, шутки-шутками, но «наша милость», похоже, на вас двоих явно зуб точит. Мы слышали, как вы цапались. Вы б осторожней с ним – знатные херы те еще мстительные гады. Как бы он чего мэру по возвращению не наплел – получите по петле вместо золота.
– Пусть только попробует, – Стефан послал под ноги длинный плевок. – Вякнет чего лишнего – точить ему станет нечего.
– Это я так, на всякий случай, – наемник доверительно подмигнул Джейми. – Но скажу вот что – если малец вдруг случайно упадет в воду, вряд ли мы с парнями его выуживать полезем. Или, скажем, навернется с лестницы и шею свернет – всякое бывает…
– Я думала, он ваш господин, – вмешалась в разговор Мелэйна.
– Мы люди вольные и господ у нас нет, и платит нам Авар, а не этот сопляк, сестра, – дернул плечом Пьетр. – Щенок даже не наследник, а ведет себя так, будто корону нацепил. Всю дорогу трындел, словно баба базарная и губы кривил – и воняет ему, и кобыла говенная, и сами мы на пастухов похожи… Жерар уже готов был ему голову камнем проломить, пока тот спит, да сказать, что сопляк с лошади свалился, но все ж мы уговорили барончика не трогать. А сейчас думаю – зря.
– Мы будем осторожны, – кивнул Джейми. – Но не думаю, что Ивон доставит много проблем – я бы больше беспокоился насчет стрыги.
Пьетр в последний раз хлопнул Джейми по плечу и ускорил шаг, чтобы нагнать успевших друзей. Мелэйна ткнула же Джейми в спину и прошипела:
– Я надеюсь, ты не собираешься…
– Нет. Только если он не начнет первый, – Джейми даже не повернул голову в ее сторону.
Мелэйна покосилась на шагающего рядом с ней Стефана – тот в ответ ткнул пальцем в спину Ивона, а потом рубанул ладонью по горлу, закатил глаза и высунул язык. Мелэйна лишь вздохнула и покачала головой – боги, иногда у нее было ощущение, что она путешествует не со взрослыми людьми, а в компании мальчишек, впервые хлебнувшими вина.
Они преодолели едва ли середину рощи, как вдруг Джейми резко остановился, обнажил меч и крикнул остальных. Выглядывая из-за спин наемников, Ивон недовольно взмахнул пером и протянул:
– Что случилось?
– Птицы, – кончик клинка Джейми оглядел кроны.
– А что с ними не так, господин? – робко спросил Мишель.
– Они замолчали.
Наемники обменялись хмурыми взглядами, вытащили оружие и принялись озираться по сторонам. Действительно – Мелэйна только сейчас поняла, что со стороны раскорячившихся деревьев больше не доносится ни звука. Вокруг стояла настолько пронзительная тишина, что она могла слышать, как один из воинов хлюпает носом, а старик бормочет себе под нос слова молитвы. Где-то неподалеку хрустнула ветка, заставив каждого вздрогнуть; а спустя мгновение треск повторился, но уже с другой стороны.
– Все в круг, спина к спине. Мелэйна и старик – в центр, – скомандовал Джейми, чем вызвал очередное недовольство Ивона.
– С чего ты решил, что ты тут главный, простак?! Я – сын…
– Заткнись, сопляк, пока я тебе язык не подрезал, – пробормотал седой кряжистый мужчина, сжимающий в пятнистых руках топор. – Этот «простак» явно поопытней тебя будет, так что не разевай пасть свою, и делай, что велят.
Ноздри Ивона раздулись от гнева, а от лица отхлынула кровь. Он уже было открыл рот, как вдруг над его головой пролетела чья-то тень и накрыла собой одного из наемников, что стоял дальше всех остальных. Челюсти упыря сомкнулись на горле парня, чей вопль превратился в бульканье. Седой воин кинулся ему на помощь, но упырь, отмахнулся лапой и едва не вспорол воину живот; прочие солдаты застыли на месте, не зная, что предпринять. Мишель вскрикнул и в ужасе осел на землю, закрывая голову руками, и лишь Джейми не растерялся и ринулся прямо на тварь.
Его опередил резкий щелчок тетивы – стрела Пьетра с хлюпаньем вонзилась прямо в висок упыря, а следом рядом с ней воткнулась еще одна. Но раздался громкий рев и из-за деревьев появились следующее чудовище. Щелчок арбалета – болт Стефана пронзил грудь упыря, но не остановил его. Упырь громко заревел и кинулся прямо на Мелэйну – она вытянула к нему руки, открыла рот и… Боги, она не смогла произнести ни звука! Нужные слова… они исчезали, будто кто-то на ходу вырывал страницы из книги, которую она пыталась прочесть; язык ее прилип к гортани, а время вокруг точно замедлилось.
Она видела, как упырь, оскалив пасть, огромными скачками несется прямо на нее – несколько капель слюны упали на землю, желтые глаза пылали ненавистью, щелочки ноздрей раздувались, а пожухшие листья вместе с комьями земли летели в разные стороны. Упырь оттолкнулся задними лапами и взмыл в воздух, а Мелэйна закрыла глаза.
«Богиня…».
Через мгновение она кубарем покатилась по земле вместе со Стефаном. Один из наемников бросил копье, воткнувшееся чудищу в бок, а Джейми поднырнул под когтистую лапу и добил тварь, перерезав ей глотку. Но праздновать победу было рано – из леса появился еще один упырь, а следом выскочили еще двое, что закружили вокруг, выжидая удачного момента для атаки. Следующие несколько мгновений тихая некогда роща превратилась в сущий бардак – крики воинов, рев тварей, свист стрел и лязг стали слились в один протяжный грохот, который стих также быстро, как и начался.
Мелэйна кое-как поднялась с земли и огляделась. Все, за исключением лежавшего под телом мертвого упыря несчастного, стояли на своих ногах и выглядели вроде сносно, хоть и были сверху до низу заляпаны кровью и грязью. Старик дрожащим шепотом по кругу повторял слова молитвы, взирая на останки тварей, и быстро-быстро осенял себя полукругом, а Ивон, так и не успевший достать клинок, сложился пополам и орошал сапоги остатками ужина.
Несколько наемников подбежали к павшему другу и с трудом оттащили труп чудища в сторону. Мелэйна невольно вздрогнула, разглядев тварь поближе. Боги, она никогда не видела такого огромного упыря – размером чудовище напоминало полугодовалого теленка. Бугристые мышцы, пасть, походившая на капкан, а черные когти – на крупные заточенные ножи. Один из мужчин упал на колени, снял с головы шлем и отбросил в сторону, а лицо его, покрытое пылью и грязью, разрезали две полосы слез.
– Жерар, Жерар, – тряся покойника за плечи, он повернул голову в сторону Мелэйны и всхлипнул. – Сестра, помогите ему! Умоляю, я знаю, вы можете, вы Посвященная и…
– Он мертв, – как можно мягче ответила Мелэйна, присела рядом с павшим и положив ладонь ему на лоб. – Посвященные исцеляют раны, но вернуть погибших с того света, нам, увы, не по силам. Я могу лишь помолиться, чтобы боги приняли его душу.
– Но вы же…
– Извини, – Мелэйна шепотом проговорила слова молитвы, поднялась и отошла в сторону, стараясь не смотреть в сторону мервеца.
«Это был его младший брат», – пробормотал наемник, стоявший рядом с ней, а Пьетр присел рядом с убитым горем приятелем и что-то зашептал ему на ухо – через несколько мгновений Пьетр встал на ноги и пошел собирать свои стрелы, а горюющий мужчина вытер слезы, бросил последний взгляд на мертвого брата и с ненавистью пнул сапогом останки убившей его твари.
– Какого хера они вообще тут делали? – протянул Стефан, безуспешно пытаясь вытащить болт, крепко засевший в теле упыря. – Тем более, в таком количестве.
И признаться, этот вопрос терзал не его одного. На памяти Мелэйны они никогда не встречали хотя бы двух упырей, охотящихся вместе, не говоря уже о целой стае. Быть может, они и повинны в исчезновении людей? Но вряд ли бы целый выводок тварей, таскающих на остров местных жителей, остался бы незамеченным.
– Хороший вопрос. Но меня больше интересует, с какой стати они делят остров вместе со стрыгой, – ответил Джейми и вложил меч обратно в ножны. – Не нравится мне это.
– Надо вернуться, пока не поздно, богами клянусь, – произнес один из солдат, коренастый мужчина с перебитым носом. – Не собираюсь я тут голову оставлять. Правильно нам тот возница говорил – проклятое место.
– Нам уже заплатили, – возразил Пьетр.
– И, надо сказать, не поскупились, – вклинился в разговор Ивон, что уже успел прийти в себя и снова принял важно-чванливый вид, но наемники обратили на его слова не больше внимания, чем на назойливую муху.
– Нет, к бесу,– мужчина сплюнул на землю. – Мою долю можете поделить меж собой, а я заберу одну лодку и бедолагу Жерара, чтоб похоронить его хоть по человечески.
– Не глупи, – отрезал Джейми. – Если упырей на нас напустила стрыга, то представь, что она еще может выкинуть. Кто знает – может, тварь прямо сейчас следит за нами и ждет, когда мы разделимся. Хочешь встретиться с ней один на один? Давай – только за жизнь твою я не дам и медяка.
Воин бросил на него хмурый взгляд, но спорить не стал, и они продолжили путь. Наемники то и дело озирались, шарахаясь от любого шороха или крика птицы, старик постоянно бормотал себе под нос слова молитвы, да и Ивон уже не выглядел столь уверенно, стараясь не отставать от солдат.
– С тобой все в порядке?
От неожиданности Мелэйна чуть вздрогнула и взглянула на Джейми, шагающего рядом с ней.
– Да, – соврала она. – Я просто… просто растерялась, вот и все. Спасибо, за то, что спас мне жизнь, – она дотронулась до плеча Стефана. – Если бы не ты…
Тот хмыкнул и пригладил торчащие вихры.
– Не за что. Ты уж не теряйся больше, жричка. В следующий раз могу и не успеть.
Мелэйна ничего не ответила и невольно дотронулась до медальона. Что с ней происходит? Неужели… неужели силы окончательно покидают ее? Или она и впрямь просто замешкалась? Никогда боле Мелэйна не испытывала подобных ощущений… и искренне надеялась, что не испытает вновь.
Под невеселые мысли она и не заметила, как вместе со спутниками, наконец, преодолела подъем и оказались перед внешней стеной, окружающую крепость. Ворота были завалены, так что они принялись пробираться вдоль стены и вскоре наткнулись на небольшой проем – кое-как преодолев его, они очутились во внутреннем дворе, прямо перед молчаливыми руинами некогда великого замка. Вокруг было тихо, лишь тихонько завывал ветер, разнося по двору пожелтевшие листья, да скрипели ветви деревьев.
Мелэйна попыталась представить, как когда-то давным-давно здесь жили люди: вон в том перевернутом котле готовили обед или ужин, на стенах, изгрызенных временем, висели чьи-то штандарты, а по двору суетились слуги и конюшие… тут с неба раздалось громкое «КАР!, заставившее всех вздрогнуть, и одинокая ворона уселась на колодец, внимательно разглядывая незваных гостей.
Старик повел своих спутников внутрь небольшого строения, которое ранее было молельней. На полу валялись осколки разбитого алтаря, а вдоль стен виднелись стертые фрески и затянутые паутиной подсвечники. Казалось, здесь ждал лишь тупик, но вот старик указал на зияющую в стене щель. Напрягшись, наемники отодвинули одну из плит, и пред их глазами предстал чернеющий проем, внутрь которого убегали щербатые ступени.
– Спустившись, мы очутимся в подземелье, которое приведет нас в донжон, господа, – произнес Мишель.
Ивон, потерявший где-то свой бархатный берет, выхватил у одного из наемников факел и ринулся прямо в проход, задев плечом Джейми и бесцеремонно оттолкнув старика. Стефан закатил глаза и издал протяженный стон, а после ткнул Джейми в бок локтем и прошептал:
– Давай подождем, пока «его милость» навернется и сломает шею, а потом спокойно обшарим замок. Как тебе идейка?
Несмотря на явно шутливый тон Стефана, Джейми, казалось, всерьез задумался над предложением друга, но не успела Мелэйна вмешаться, как Джейми произнес:
– Пусть идет вперед, если хочет. Лучше стрыга вцепится в него, чем в кого-нибудь из нас.
Жестокая логика – но справедливая. Преодолев лестницу, они принялись пробираться по извилистым катакомбам, то и дело чихая и отплевываясь от пыли, забивающейся в глаза и уши. Нередко они выходили на разбегающиеся в разные стороны развилки, но старик каждый раз уверенно выбирал их путь, если и мешкаясь, то лишь на миг. Все же хорошо, что с ними был провожатый – плутать по такому лабиринту можно было целую ночь, а потерявшись…
Мелэйна на мгновение остановилась, чтобы отряхнуть волосы и невольно заметила, что каменные стены вокруг, то тут, то там покрывают какие-то странные символы, накарябанные не то углем, не то краской – и, судя по всему, нанесены они были не так давно. Однако не успела она присмотреться к письменам поближе, как сзади раздался чей-то смех, тихим шелестом пронесшийся под низким сводом. Мелэйна оглянулась, но не увидела ничего, кроме липкого темного сумрака; нервно сглотнув, она уже было решила попробовать рассеять тьму даром, но уже спустя миг передумала – даже если у нее получится, лучше приберечь силы.
– Вы хер ли там застряли? – раздался впереди голос Стефана.
– Пойдемте, сестра, – седой наемник, что шел впереди, потянул Мелэйне за рукав. – Негоже задерживаться, пока где-то вокруг тварина бродит.
Мелэйна бросила последний взгляд через плечо и направилась вслед за мужчиной. Через несколько мгновений они нагнали остальных, которые терпеливо ждали отставших на очередной развилке. Оглядев столпившихся вокруг людей, Пьетр нахмурился и произнес:
– А где Гай?
– Он же с вами вроде шел, разве нет? – неуверенно ответил седой наемник.
Мелэйна только сейчас заметила, что один из наемников – угрюмый парень, постоянно хлюпающий носом, что за все время не произнес и слова – куда-то исчез; и тут откуда-то издалека донесся громкий хохот, а следом такой пронзительный вопль, что у Мелэйны кровь застыла в жилах. Старик беззвучно зашевелил губами, осеняя себя полукругом, а Пьетр выхватил клинок и повернул голову к Джейми:
– Это был Гай! Нам нужно разделиться и найти его, пока эта гадина не…
– Нет, – оборвал его Джейми.
Пьетр поджал губы и сузил глаза, а прочие наемники обменялись косыми взглядами. Ответ и тон Джейми им явно не понравился. В особенности тому воину, что в роще потерял брата – подойдя к Джейми почти вплотную, парень ухватил его за ворот, притянул к себе и прошипел:
– Я не собираюсь хоронить еще одного нашего. Если трусишь, так и скажи, а не воображай из себя…
– Если ваш друг наткнулся на стрыгу – он уже мертв, – спокойно ответил Джейми. – Разделимся – потеряем кого-нибудь еще. Стрыга хитра – она не собирается нападать в лоб, а пытается разделить, чтобы перебить по одному.
– Одноухий прав, – поддакнул Ивон, чем изрядно удивил Мелэйну. – К тому же, вы знали, на что идете – главное, найти господина Отеса. Я не собираюсь рисковать жизнью ради какого-то бывшего пахаря.
«Тупой заносчивый выскочка. Жаль, что Джейми его не прикончил», – услышала Мелэйна шепот Стефана. Однако он, поймав на себе ее испепеляющий взгляд, лишь недоуменно поднял брови.
– Че не так?
– Я прекрасно слышала, что ты сказал, – с укором произнесла Мелэйна.
– Ты совсем что ль, жричка? – на лице Стефана выступила такая искренняя обида, что Мелэйна невольно задумалась, а не сходит ли она с ума. – Я молчу как рыба. Давай не наговаривай.
– Ладно, как знаете, – бросил спорящий с Джейми наемник, выхватил у Пьетра факел и ступил во тьму. – Не хотите спасать Гая – я найду его сам.
– Стой, – устало буркнул Пьетр, взглянул на Джейми и тяжело вздохнул. – Мы оба знаем, что Джейми прав. Гай либо мертв, либо мечтает о смерти. Идем дальше вместе, находим Отеса – и сваливаем.
Парень застыл на месте, играя желваками; но спустя мгновение выругался сквозь зубы, плюнул на пол и обратился к Мишелю:
– Долго нам еще шландать?
– Нет, господин, – пробормотал Мишель и ткнул пальцем в один из коридоров. – Несколько поворотов – и окажемся под главной крепостью.
– Веди, – приказал Джейми, и они двинулись вслед за Мишелем, а Мелэйна направилась следом, беззвучно молясь.
Глава 9
Личность Лоренса II Фабио, прозванного Добрым, что тогда, что сейчас является предметом множества яростных дискуссий.
Стоит признать – поначалу Лоренс действительно показал себя как прозорливый и мудрый правитель. Едва приняв корону, он буквально за несколько лет наладил торговлю с практически всеми соседними государствами, отношения с коими были изрядно подпорчены предшественниками Лоренса. Он дружил как со знатью, так и с простым народом – нередко Лоренс лично прогуливался средь поданных, даруя волю заключенным, раздаривая серебро и хлеб или же просто интересуясь в разговорах их жизнью и бытом.
Но столь мягкий нрав сыграл с Лоренсом плохую шутку – многие высокие рода доказали, что наглость отнюдь не зависит от происхождения, выторговывая себе лишний кусок земли или какие-либо вольности, которые и не помыслили бы просить даже у Лоренса I , что тоже не отличался излишне суровым нравом.
Думается, волю короля изрядно подломила неудачная женитьба. Супруга его – госпожа Эрин, дочь короля Хардегуда I Железного, правителя Гисского – была весьма болезна; беременность у нее протекала тяжело, и, родившись за полночь, ребенок прожил всего несколько мгновений, а к рассвету почила и его мать, несмотря на все старания лучших лекарей и Посвященных.
В один час потеряв и жену и сына, Лоренс окончательно впал в уныние. Понемногу отдаляясь от государственных дел, он все больше времени уделял охоте, турнирам да путешествиям, оставляя страну на откуп многочисленным советникам, что вскоре уже практически взяли бразды правления в свои руки.
Со временем мнение жителей о короле круто изменилось, и это еще раз показывает, что народная любовь вещь непостоянная, и напоминает флюгер, указывающий туда, куда дует ветер.
Вспомнить хотя бы поговорку, что тогда ходила средь фридов тут и там, от кухарей до графов: «Король, король, а подневоль – дергают за нитки и дерут как липку»…
Бруно Тош, «Война змеи и солнца»
Этьен наблюдал за тем, как один из солдат накидывает петлю на шею молодому парню, что стоял под деревом. Лицо несчастного покрывали синяки кровоподтеки, нос был свернут набок, а губы – даже отсюда Этьен видел, как они дрожат – напоминали лопнувшие сливы, сочившиеся алым соком на подбородок.
Раймунд, чье лицо, как обычно, скрывала маска из черного бархата, взмахнул рукой. Двое крепких вояк поплевали на руки и схватились за веревку – через мгновение парень уже взмыл к ветвям, судорожно дрыгая ногами в последней попытке найти под ними опору. Рот его открывался и закрывался в безмолвном крике, а глаза выпучились так сильно, что, казалось, вот-вот выскочат наружу. Парень напоминал рыбу, выкинутую волной на берег и бьющуюся в агонии. Этьен хотел отвернуться, но все же пересилил себя. Он не хотел показывать слабость перед Раймундом, хоть тот и много раз говорил, что тут нечего стыдиться – не каждый взрослый муж может спокойно смотреть на чью-то смерть.
После недолгих трепыханий несчастный обмяк и издал несколько громких неподобающих звуков, чем вызвал смех и скабрезные шутки среди солдат. Они закрепили свободный конец веревки вокруг ствола соседнего дерева и поспешили на помощь приятелям, которые грузили в телеги и повозы припасы.
Теперь на дереве качались пятеро висельников. Вокруг одной из них – совсем юной девушки со спутанными волосами – уже склочничало воронье, дерясь за самые лакомые кусочки. Этьен взглянул на посиневшее горло, поделенное надвое запекшимся порезом – перед тем, как девушка заболталась в петле, ей «милосердно» перерезали горло – и невольно поежился. Потом он сглотнул подступивший ко рту кусок и спросил:
– Раймунд… то есть, ваше величество… это было обязательно?
– Я не король, Этьен, так что можешь обращаться ко мне просто по имени. Эти люди пытались отравить наших лошадей, – рука Раймунда сжала худое плечо Этьена. – Но я скажу тебе так: королям нередко приходится принимать тяжелые решения.
– Но разве король должен убивать собственных подданных?
– Они – приспешники узурпатора, захватившего трон. Наши люди, – Раймунд обвел рукой вокруг себя, – следуют за нами и служат правому делу.
Его воины в это время, пыхтя и отдуваясь, нагружали запряженные повозки едой и питьем: тушами овец и коз, солониной, кувшинами с молоком и вином, колесами сыра, бочонками с питьевой водой, кадками с овощами. Некоторые крестьяне снабжали войско Раймунда по доброй воле, искренне поддерживая его претензии на корону, некоторые – нехотя и ворча себе под нос, но каждый из них получал до последнего медного гроша за каждый кусок хлеба, который достал из погреба. Многие сторонники Черного Принца – особенно бывшие солдаты и бродячие рыцари – нередко ворчали на такую «щедрость», привыкнув забирать все нужное силой, но в этом вопросе Раймунд был непреклонен. Этьен не знал, откуда его господин берет золото – нередко Раймунд раздавал монеты просто так, целыми горстями – но, судя по всему, поток драгоценного металла если и иссякнет, то не скоро.
– Это все равно неправильно, – пробормотал себе под нос Этьен и пнул лежавший под ногами камешек.
– Ты еще поймешь, – не стал спорить Раймунд. – Тебе многому предстоит научиться.
Этьен тяжело вздохнул. Он слышал это уже сотни, если не тысячи раз: учиться владеть мечом и копьем, учиться читать на старом и новом наречии, учиться держаться в седле, учиться говорить на нескольких языках и вести себя при знати, учиться, учиться, учиться… быть королевским оруженосцем оказалось куда труднее, чем он предполагал.
Но ему грех было жаловаться – вряд ли перспектива прозябать всю жизнь в монастыре, видя лишь пыльные книги да блестящие лысины других монахов, сильно лучше. В это время к Раймунду и Этьену попытался подойти какой-то пожилой крестьянин, но верзила из личной охраны первого перегородил старику дорогу и грубо оттолкнул в сторону, вдобавок одарив парочкой крепких слов.
– Не стоит, – произнес Раймунд. – Пропустите его.
Стоявший пред ним крестьянин мял в узловатых руках шляпу, будто не зная, чем занять руки, голос его слегка дрожал, а на морщинистом лбу выступили капли пота, но, тем не менее, он твердо смотрел Раймунду прямо в глаза.
– Я слышал, о вас очень громкие слова, Черный… то бишь, господин Черный Принц. Что вы – настоящий король Фридании, защитник всех обездоленных и обиженных, а Моро – тиран и диктатор… не скрою, вы хотя бы платите за то, что забираете, в отличие от многих. Но разве станет настоящий правитель скрывать свое лицо и имя, подобно грабителям или ворам?
– Проваливай, пока я тебе язык не вырвал, ты… – рыкнул один из солдат и сделал шаг вперед, но Раймунд лишь поднял ладонь, веля умолкнуть.
Потом он обвел взглядом прислушивающихся к разговору крестьян, что выглядывали из-за спин воинов, и начал говорить. Голос Раймунда был глубокий, пробирающий до самых фибр души; он умело играл им, точно опытный менестрель дергающий за струны, и спине Этьена невольно пробежали мурашки, хотя она слышал речи Раймунда не один десяток раз.
– Добрые фриды! Я скрываю свое лицо не из-за страха, а потому, что я – такой же, как и вы. Вы думаете, сегодняшний «король» хоть раз смотрел на ваши лица? Знает ваши имена? Вглядитесь в эту маску,– Раймунд дотронулся рукой до маски, – и заместо нее вы увидите лицо своего сына, который погиб на войне, ввязаться в которую покойный Лоренс решил именно по наущению Моро. На мне – лицо вашего соседа, который вырвал из рук собственных детей последний кусок хлеба, чтобы накормить солдат изменника. Это лицо – лицо всех, кто так или иначе пострадал от рук негодяя Матиаса Моро, подло захватившего то, что ему не принадлежит. Но я клянусь, – Раймунд поднял руки, и перешептывающиеся крестьяне замолкли, разинув рты, – что перед тем, как я займу престол, вы увидите мой истинный лик и узнаете мое настоящее имя. Имя вашего короля, который вернет Фридании былое величие, а вам и вашим детям – свободу и веру в будущее!
После каждой фразы Раймунда гвалт среди крестьян становился все громче, подогреваемый одобрительными выкриками солдат, и когда Раймунд закончил свою пылкую речь, толпа просто ликовала. Во всяком случае, об этом говорили вопли крестьян: «За сына Лоренса!», «Черный Принц – наш истинный король!», «В петлю тиранта энтого!», «Вилы в сраку зурпатору!».
«Вот такому мне точно не научиться», – с грустью подумал Этьен и тяжело вздохнул. Еще во времена житья в храме, когда ему предстояло отвечать учителю перед другими сиротами или хотя бы просто вести разговор на виду у нескольких человек, Этьен сразу же начинал путаться в словах и заикаться, а ладони намокали противным липким потом. Раймунд говорил, что ораторское искусство – дело опыт, однако Этьен подозревал, что господин просто утешает его.
Под конец дня Этьен не спеша прогуливался по лагерю, глазея по сторонам. Их войско гудело как встревоженный улей, с шумом отмечая Проводы: всюду стояли наспех сколоченные столы с едой и питьем, за которыми теснились десятки человек, а те, кому не хватило места на скамьях, расположились прямо на земле, расстелив на ней одеяла и попоны.
Из одного шатра, на котором висели разноцветные тряпки, доносились песни, крики и громкий женский смех – при этом гораздо громче обычного. Этьен не знал, что там происходит, но то внутрь, то наружу постоянно прошмыгивали солдаты, слуги, а то и кто-то из рыцарей или даже знати, сжимая под мышкой кувшины с вином или пивом.
Это место было единственным на весь лагерь, где Этьену строго-настрого запрещалось появляться. Он пытался было узнать причину, но Раймунд упорно хранил молчание, а мастер Фернанд на вопросы только осенял себя полукругом и сплевывал на землю, хотя пару раз Этьен лично видел, как мастер, крадучись, будто вор, сам по ночам посещал таинственный шатер. Любопытство Этьена утолил лишь старик-кухарь. «Там грязные девочки наказывают плохих мальчиков», – произнес он и округлил глаза, а обедающие вокруг вояки едва не лопнули со смеху, вытирая прыснувшие слезы.
Этьен невольно засмотрелся на двух Мечей – братьев-рыцарей в полных боевых доспехах – круживших вокруг друг друга. Мощные удары, глубокие выпады и громкая брань, если кто-то из них бил своего товарища чересчур ретиво – глубоко в душе Этьен мечтал когда-нибудь хоть на шаг приблизиться к подобному мастерству. Вот с луком или арбалетом Этьен управлялся куда лучше, хотя заряжать последний самостоятельно у него пока не хватало сил. Но, во всяком случае, не менее семи из десяти стрел пронзали цель, а не улетали в куда-то вдаль, как в тот день, когда он впервые попробовал натянуть тетиву.
Воины ордена примкнули к Раймунду не просто так – по лагерю уже давно ползли слухи, что земли вокруг опустошают какие-то твари, которые не так давно чуть не перебили целый торговый караван. А по ночам иногда где-то вдали можно было услышать протяжный вой. Раймунд говорил, что то всего лишь волки или дикие собаки, так что бояться нечего; и хоть Этьен доверял своему господину но все же, раз каждый раз слыша подобные звуки, накрывался одеялом с головой.
Увидев мастера Фернанда, Этьен поспешно нырнул за спины солдат, надеясь, что его не заметили. К счастью, зрение у мастера с годами затупилось и он даже не взглянул в сторону скрючившегося на земле Этьена, направляясь в сторону своего шатра. Нет, не то чтобы Фернанд, обучавший Этьена грамоте, счету, языкам и прочим наукам, плохо к нему относился. Отнюдь – мастер всегда был предельно терпелив и добр к своему ученику, но… Даже Раймунд как-то пошутил, что он глубоко задумается, если ему вдруг предложат выбор: вырвать ногти или послушать нравоучения Фернанда.