– Поначалу всё это выглядело ненавязчиво, – спустя продолжительное молчание сказал редгард. – Сперва в обществе, среди горожан, накручивали атмосферу недоверия к местной власти. Лайлу то тоже не особо привечали, но, по крайней мере, не считали отмороженной преступницей. Но людям важно своё положение. Уровень жизни сейчас в большом приоритете, нежели всё остальное. А Рифтен находился, да и сейчас тоже, в запустении. А Лайла всё на войну эту смотрела и Ульфрику помогала, оставляя без внимания внутренние проблемы.

Редгард встал, подошёл к тумбочке, достал два жестяных бокала.

– Налью-ка я чай. Сам приготовил его из выращенных трав, что у меня в моём небольшом дворике растут.

Редгард начал приготавливать чай и продолжил:

– В общественных местах, на торговой площади начали выступать «ораторы», указывая на недостатки нынешнего режима, подталкивать разумы горожан на недовольство. Начал собираться народ вокруг них. Поначалу не так много, так как были и те, кто понимал, на чьи деньги они отрабатывают.

Разлив чай по бокалам, он вернулся ко столу.

– В основном я всё завариваю и готовлю во дворе. У меня там костерок есть, – сказал редгард.

Подав бокал каджиту, он сел на своё место.

– Стража пыталась прекратить это, но ораторы не уходили. Одних ловили, появлялись новые. И, что самое интересное, они исходили из числа нищих и попрошаек.

– Понятное дело, – ответил каджит, держа бокал в лапе. – Нищим заплати – они сделают всю грязную работу, подставят свой зад под раскалённый металл.

– Таких завлечь легче всего. Им терять нечего, а на заработанные деньги, коли в тюрьме не окажутся за будоражение общественного сознания, могут упиться или купить еды, в зависимости от склада ума и востребованности.

Редгард сделал глоток.

– Мм, весьма неплохой чай у тебя вышел, – сказал каджит, пробуя на вкус. – Из чего делал?

– Заваривал из липового горноцвета и собачьего корня, – ответил редгард, после чего продолжил рассказ: – Это был лишь первый этап, и он не принёс ожидаемых результатов. Взбучки не было, горожане не сильно поддавались на пропаганду. Тогда клан пошёл дальше. Он пошёл на жертвы. В один из дней, как всегда, оратор начал разглагольствовать на торговой площади. Делал он это умело и красноречиво, словно долго тренировался перед зеркалом. Народец собрался, знатное было количество. И тут выходят двое стражников из толпы, нападают на этого оратора, начинают его кромсать своими клинками, прямо на глазах всех. Даже дети были. Поднялся визг, гам. Народ бросился на помощь этому «страдальцу», да тот уже был изрезан и истёк кровью. Началась потасовка. Тех двоих стражников начали забивать. Подключились и другие стражники, начался хаос. Толпа горожан схлестнулась с гарнизоном, тем пришлось даже применить оружие, так как в толпе нашлись и ветераны, которые неплохо умели обращаться с клинком. Начали орудовать провокаторы из толпы, которые только подогревали обстановку. Вот с этого момента и начался общественный взрыв. Продлился он до вечера следующего дня. Тут повыходили и все «серые кардиналы». Чёрные Верески встали во главе восставших. Гильдия воров устраивала инциденты возле стен Миствейла. Поджоги, громкие лозунги. Понастроили баррикад. В итоге к вечеру последнего дня ринулась толпа, состоявшая уже из половины городского населения, на штурм крепости. Солдаты старались блокировать все улочки, стояли на защите законной власти. Лайла же вместе со своим окружением смогла сбежать из города. Когда об этом узнала городская стража, то расступилась перед бунтующими, ибо защищать то уже некого было. Мавен Чёрный Вереск выступила перед горожанами с пламенной речью, что аж похлопать хотелось за такие красноречивые слова, которые она говорила. Потом она церемонно вошла в тронный зал Миствейла и провозгласила себя ярлом. Вот так вот и произошёл общественный диссонанс. А потом выяснилось, теми, кто почуял с самого начала неладное, что накануне того нападения на оратора на торговой площади были обчищены казармы со снаряжением. Те стражники были ряженными наёмниками, которые спровоцировали кровопролитие. Погиб не один оратор. Жертв насчиталось с десяток. Среди них и дети были, которых затоптали во время суматохи и хаоса. По истине этот переворот можно сравнить с маркартским инцидентом. Вот только враги оказались внутри. Такие являются опаснее, чем внешние.

Каджит внимательно вслушивался в слова редгарда, стремясь не пропустить ни единой мелочи.

– А что потом? – спросил он, выпивая чай.

– Как видишь, ситуация в городе не изменилась, хоть и прошло не так много времени с момента переворота. Город не преобразился, а скорее, стал похож на один большой притон, где закон играет лишь на тех, у кого в руках сила и власть. Гильдия воров начала активничать. У неё много должников и теперь, когда руки Гильдии развязаны, она начала с помощью своих агентов выбивать долги. Среди несчастных и Кирава оказалась из таверны «Пчела и жало». Ей пригрозили физической расправой, устроили погром. До сих пор она напугана, а её мужа и вовсе могли усадить за решётку, если бы он встал на её защиту. Этакое нарушение правопорядка, все дела. Кроме того, Кираву заставили докладывать обо всех личностях, которые посещают её таверну. Поэтому, не случайно сразу же после твоего ухода на тебя вышел один из агентов Чёрного Вереска. Но ты не держи на аргонианку зла, её насильно заставили сотрудничать.

– Каджит нисколечко не в обиде на неё, – ответил Ахаз’ир. – А кто этот агент? Он мне назвался Кувалдой.

– Да. Это его прозвище. Его имени не знает никто, – ответил редгард. – Он жесток и отморожен. В его арсенале только методы, сочетающиеся с насилием. Он играет роль вышибалы и запугивателя. Ты же его видел. Здоровый такой норд, прям на медведя похож. В его подчинении ещё и группа находится. Вместе они патрулируют городские улицы, «обеспечивают правопорядок по-настоящему». А тем временем коллекторы Гильдии воров ходят по домам и торговой площади и выбивают долги с должников.

– Значит, нагревается почва для контрпереворота, – подытожил Ахаз’ир, почёсывая себе подбородок. – Что с настроениями в обществе?

– Всё общество напугано. Никто не хочет иметь дело с наёмниками и головорезами. Однако Мавен за кротчайшие сроки заработала себе дурную репутацию. Те, кто участвовал в перевороте, сейчас локоть кусают, ибо это только и остаётся им делать. Поставили во главе города преступный клан. Но есть и те, кто пытается что-то предпринять. Среди таких Тален-Джей, торговка Грелха, Бранд-Шей, Мьол Львица. Последняя люто ненавидит и Гильдию, и клан Вересков. Грелха скептически относилась к Ульфрику Буревестнику, всячески критиковала его действия, сильно не любила, проще говоря. Но когда пришла Мавен, она направила свою нелюбовь и на неё, однако буйно не высказывается. Опасается за свою жизнь.

– Значит, и соратники есть, кто может оказать поддержку изнутри. Хм, отлично, – сказал каджит.

– Ты выглядишь весьма задумчиво… – сказал редгард, словно изучая его взглядом.

– Я не просто так вернулся в Рифтен, – ответил ему Ахаз’ир. – Именно эта проблема и направила меня сюда. Я узнал о ней ещё в Айварстеде. Те люди считают себя брошенными, ибо знают, что новая власть вовсе забьёт на них большой кол. Они там укрепляют своё поселение, так как в лесах возросла активность разбойничьих шаек. Я и сам некогда подвергся их нападению. Но сюда я прибыл не один. И мне нужна будет твоя помощь.

– Ты же не хочешь сказать, что собираешься перевернуть здесь всё с ног на голову? – голос редгарда повысился. – Бросить вызов Верескам, встать у них на пути? Ты серьёзно намерен окунуться в это дерьмо по уши?

Мужчина подался вперёд.

– Ахаз’ир, они способны даже на убийство, если кто-то встанет у них на пути. Многие уже пытались что-то предпринять и сейчас оказались в тюрьме. Некоторые из них вовсе пропали бесследно. А тех, кто не сломился, по пальцам пересчитать. Да и за ними сейчас слежка идёт. Не тот шаг в сторону – им конец.

– Не всё так обречённо, как ты считаешь, мой друг, – спокойно ответил каджит. – Я сюда приехал не по собственной воле. И тем более не один. Ульфрик спланировал операцию, дабы выбить змею из Рифтена. Недалеко от города находится гарнизон солдат, который ждёт от меня вестей.

– Погоди… – редгард отстранился. – Ты за одно с Братьями Бури, что ли?

– Не совсем правильное утверждение, но и не совсем ложное, – ответил Ахаз’ир. – Ты многое не знаешь, не понимаешь. Всё куда ещё масштабней. Но тут я оказываю им помощь.

– Так значит, слухи правдивы… Говорили, что некие каджиты помогли взять Вайтран, воюют на стороне бунтующих. Значит, среди них и ты был?

– Нет, я не участвовал во взятии Вайтрана, – ответил Ахаз’ир. – Но Тхингалл участвовал. Когда мы покинули Рифтен, то на пути нам многое встретилось. Мы встретили лагерь сородичей в лесах Фолкрита. Долгое время жили вместе с ними. Потом нам пришлось покинуть лагерь. Многие разбрелись, кто куда по вынужденным обстоятельствам. Кое-кто погиб… Тхингалл и остальные каджиты вынуждены были принять участие в войне, ибо оказались в её эпицентре. Тхингалл сражался на передовой вместе с нашими сородичами. Они сражались бок о бок с нордами и победили. Я же был тогда в другом месте и знаю новости, куда более тревожные, чем всё то, что творится сейчас. Настоящий взрыв ждёт нас впереди… Но сейчас нам надо разобраться с этой проблемой.

Ахаз’ир подался вперёд.

– Абаль, – сказал он, – ты должен доверится мне. Неужели со всем тем, что происходит в городе, что остаётся безнаказанным, ты собираешься смириться? Сколько людей пострадало и сколько ещё пострадает, если этому не положить конец! Тем более, вы не одни. С вами сила. Совладайте со своим страхом, направьте его в ярость. Тогда мы все сможем победить. Без вашей поддержки добиться победы будет сложно, так помогите нам. Хватит прятаться в тени и терпеть беспредел.

Абаль поник головой. Поставив локоть на стол, он приложил ладонь к лицу, потёр его.

– Что же затевается то… – простонал он. – Но раз ты уже здесь, а с тобой и воины, то мы уже не сможем остаться в стороне. Вы решительно настроены… Ты настроен… В случае проигрыша всё это продолжится. Обратят взоры на нас и нас просто уничтожат, посчитав сообщниками… Отступать и вправду некуда.

– Ты должен просто доверится каджиту. По нашей старой дружбе… – каджит пронзающим взглядом посмотрел на него.

Абаль взглянул ему в глаза.

– Гарантировать успех, видимо, ты не в силах, – сказал он.

– Нет, – ответил каджит. – Но всё же в наших силах бороться со злом. А там, где борьба, там возможна и победа. Добиться её, постоянно прячась и боясь, невозможно. Иначе, это будет продолжаться вечно.

Сказанное Ахаз’иром заставило Абаля впасть в глубокое раздумье. По лицу редгарда была видно – он боялся. Боялся, но в то же время ненавидел тех, кто учиняет боль, кто вершит насилие и несправедливость. Ненавидел и себя самого за то, что боялся их. Но в каждом человеке имеет право загореться огонёк надежды. Каждый способен перебороть свой страх внутри себя. И эта борьба является самой сложной – борьба с самим собой. Невозможно победить врагов извне, если не пресечь врага внутри себя самого.

– Ну, что ж, ладно, – наконец произнёс редгард, из мрака смотря на каджита. – Помощь мы вам окажем. Нам надо оповестить остальных, чтобы они знали и были готовы. Уверен, их настрой более непоколебим, чем мой.

– Вот это правильно, дружище… – сказал каджит, улыбнувшись и откинувшись на спинку стула. Он осмотрелся. – Похвально, что наконец ты заработал себе на хижину. Хоть и на такую.

– Да. Долгое время мы с тобой жили на нижних ярусах города, в нищих коммунах, где нет своей комнаты, где приходилось спать в общих каменистых и протекающих от воды коридорах. Но потом ты покинул город, Тхингалл тоже. Я отправился к Тален-Джею, попросился на работу. Место освободилось же. Он принял меня. Колоть дрова, топить камин. Работа не для сложного склада ума, так сказать. Работал я не за деньги, но имел крышу над головой, спал в тёплой постели, ел нормальную пищу. Потом решил пойти на дополнительный заработок. Помогал Бранд-Шею, выполняя грязную работу, требующую физических сил. Небольшую часть от дохода он платил мне. Я смог накопить на свой собственный дом, пускай и такой. А большего и не надо.

– Это действительно похвально, мой друг, – сказал Ахаз’ир, посмотрев на Абаля. – Ты не сдался, боролся и всё-таки победил. И не останавливайся, иди дальше. И в нашем деле мы тоже победим.

Они замолчали. Снаружи тоже было тихо. Не было ни шума, ни голосов. Лишь мёртвая тишина ночи.

– Давай тогда спать, – сказал наконец Абаль. – А завтра тогда приступим. Я покажу тебе, как здешние установленные порядки реализовываются.

– Да. Утро вечера мудренее, – ответил Ахаз'ир, улыбнувшись.

Яркие лучи дневного солнца озаряли чистое голубое небо над Рифтеном. Погода стояла тёплой, в этот красочный, на манер летний, день не дул даже и ветерок. Озарились улицы города, стоящего на доках, которые прорезает местная река, впадая за городскими крепостными воротами от порта в городской канал. Сейчас тут, на нижних ярусах города, плавало несколько плотов, на которых жители в недорогих городских одеждах, а некоторые и вовсе в балахонах, держали в руках длинные и тонкие копья. Выжидая мимолётное появление заплывших в канал рыб, они резво пронизывали наконечниками водную гладь. Рыболовных сетей не было. В городе то они были, но у горожан побогаче. Они имели право выходить за город и рыбачить у берегов реки, где рыбы было куда больше и она была весьма разнообразней. В канал же, пересекая створы ворот под водой, в основном заплывали мелкие рыбёшки, которых на один зуб то и хватит.

Торговая площадь была полна народу в этот обеденный пик дня. Лавки были заставлены различного рода товарами, слышны были позывы торговцев, что хвалили качество своих изделий. Тёмная эльфийка выставила целую тележку, на которых лежала снедь, убитая охотниками в рифтенских лесах.

– Купите броню у Грелхи! Хотите жить долго, так зачем рисковать? Самые низкие цены, но весьма высокое качество! Подходите, не пожалеете! – разглагольствовала темноволосая нордка, похожая на воительницу. На ней лежали кожаные наплечники, торс закрывала кожаная броня. Помимо доспехов на лавке лежала небольшая груда всяческого железного оружия.

Ахаз’ир стоял возле таверны, облокотившись спиной о стену. Тихо прикуривая свою табачную трубку, каджит оглядывал многолюдную торговую площадь. Абаль долгое время стоял возле одной из лавок, переговаривался с каким-то аргонианином. Потом подошёл к самой Грелхе. Их беседа была похожа на уединённое перешёптывание. Уж слишком близко находились их лица. Торговка даже наклонилась через прилавок.

Среди бесконечной городской толпы, снующей между лавками, осматривающей товары, покупающей их или просто же гуляющей, проводя день по балде, каджит узрел нескольких лиц, вооружённых мечами, топорами и секирами. Все они были в прочных и массивных стальных латах. Эти незнакомцы проходили по площади, патрулируя её. Ахаз’ир, глядя в их сторону, пустил плотную завесу табачного дыма. Вскоре к нему вернулся Абаль. Встав слева, он прижался к стене рядом с углом, скрестил руки на груди.

– Ну, что разузнал, дружок? – спросил каджит, посмотрев на него.

– Думал завлечь в наше дело ещё одно лицо. Тот аргонианин, – он указал взглядом на лавку, заставленную украшениями разной породы, – торговец и сейчас он испытывает некоторые трудности. Власть нынешняя обложила его крупным налогом, посчитав, что его деятельность является слегка подпольной. Смотри, сколько у него украшений, аж глаз метится. А раз за такие делишки не лезут с расспросами и претензиями, что является тенденцией установленного режима Мавен, то необходимо вносить большую сумму в городскую казну. Она больше, чем раньше и Мадези это явно не устраивает. Но есть небольшая дилемма.

– Какая? – спросил каджит.

–Торговец Бранд-Шей, чья лавка недалеко от лавки Мадези, имеет с аргонианином напряжённые отношения, поскольку так же торгует украшениями, хоть и не в столь большом размере. В его ассортименте много вещей из Морровинда. Мадези ревностно относится к нему и считает своим конкурентом. Поэтому я не сказал, что тёмный эльф тоже в нашем деле. До поры до времени подержу это в тайне.

– Это мудрое решение. Не обманул, просто не сказал, – подметил каджит, выпуская клубок дыма.

– Да. Аналогичная ситуация и с Грелхой, – продолжил Абаль. – Она пока не знает, что недалеко от города стоит гарнизон Братьев Бури, и что к этому приложил руку Ульфрик. Хотя, думаю, в свете последних нескольких недель, после переворота, она немного остыла отношением к бунтовщикам, но в любом случае рисковать не будем.

– Так будет разумнее. Именно на разум сейчас нам надо опираться. Разум и осторожность, – сказал каджит, прорезая торговую площадь разведывательным взглядом. – Видишь тех троих? Бугаи такие в латах.

Абаль присмотрелся.

– Ага.

– Наёмники, – сказал каджит.

– Подопечные Мавен. Она наняла не менее трёх десятков наёмников, самых злостных и мразотных сукиных детей, в которым в рожу даже смотреть неприятно, – ответил редгард.

Внезапно среди толпы показалось несколько странных личностей в лёгких кожаных доспехах коричневого цвета, на которых находилось множество ремешков и накладных карманов. Личности скрывали лица под свисающими коричневыми капюшонами. С виду походили на воров, изысканно-модных и грамотных, хотя так оно и было.

– Смотри-ка, – сказал Абаль, глядя на появившихся. – Члены Гильдии пожаловали. Смотри внимательно.

Небольшая группа начала обходить лавки. Торговцы пристально смотрели на них. Некоторые из них осторожно закрывали свои сундучки и прятали их под стойки, на миг прекращая беседу со своими покупателями.

Обойдя практически всю площадь, группа неизвестных остановилась напротив одной из лавок. Торговец, который являлся имперцем, осмотрел их, после чего начался продолжительный разговор. Постепенно их диалог накалялся и обжигал обстановку. Торговец повышал тон, но один из членов группы вынул из-под бока кинжал. Имперец покачнулся, побледнел, развёл руками. Высунувший оружие кивнул двоим остальным и те стали потрошить товары на его лавке, разбрасывая их в стороны, некоторые валя на землю. Среди гобеленов, шкур животных, различных изделий группа выбрала самое ценное и взяла это. После чего, спрятав кинжал обратно, неизвестный жестом пригрозил торговцу, что-то сказав ему, от чего тот поник головой. Когда они растворились в толпе, имперец пал руками на стойку, закрыл ладонью своё бледное лицо.

Ахаз’ир и Абаль внимательно следили за наездом воров на одного из торговцев.

– Что я и говорил тебе, – сказал редгард. – Гильдия воров посылает своих выбивал к должникам. Если долг не оплачивается, они либо причиняют боль, либо берут самое ценное в залог, до тех пор, пока долг уплачен не будет. После же возвращают ему отобранное.

– Ну и скоты же… – прошипел Ахаз’ир, пуская дым.

Спустя некоторое время на площади появилась группа стражников. Снующие горожане расходились перед ними. Выйдя в центр, стражники пробежали взглядом по площади, остановились на лавке Бранд-Шея, направились к нему. Тёмный эльф выпрямился, нервно постукивая пальцами по древесной основе. Абаль внимательно проследил за группой стражников.

– Что ещё за… – проговорил он про себя.

– Бранд-Шей, выворачивай свои карманы! – скомандовал один из стражников.

– Что? Зачем? Что вам нужно? – спросил тёмный эльф.

– Повторять не будем, – ответил стражник, вынимая меч из ножен.

– Но у меня ничего нет! – сказал эльф, нервно сглатывая.

– Вот это сейчас и узнаем. Давай, действуй, иначе мы сделаем это сами, но более болезненно.

– Эх, ладно… – Бранд-Шей начал рыскать по своим карманам. В левом он наткнулся на странную вещицу. Вынув её, он взглянул на ладонь, в которой лежало серебристое кольцо с нефритом. – Что за… Это кольцо не моё! – вскрикнул тёмный эльф.

– Вот именно – не твоё! – сказал стражник. – Ты арестован за грабёж и мошенничество, Бранд-Шей.

– Погодите… Я…

– Сам в тюрьму пойдёшь или дорогу показать? – оскалился стражник.

– Но я… Ладно… – тёмный эльф положил кольцо, вышел из прилавка, подошёл к стражникам.

– Вот и умница, – сказал тот, увязывая путами его руки. – Ты хорошо знаешь, что закон нужно чтить и уважать. Те, кто нарушает его, должны нести наказание. А воровство худший из всех грехов. Но у тебя будет время над этим подумать, сидя за решёткой, хе-хе.

Связав тёмного эльфа, стража повела его через площадь в сторону моста, ведущего к крепости Миствейл. Мадези подошёл к лавке Бранд-Шея, взял кольцо, внимательно осмотрел его. Потом посмотрел в сторону отдаляющихся стражников.

– Ты… ты видел это?! – возмутился Абаль, выпучив глаза. – Они его забрали! Уверен, что тут дело пахнет подставой! Мадези… сука. А если не он, то наверняка Мавен. Она давно косо пялилась на бедного Бранд-Шея. Стервозная шлюха… Тьфу, мля!

Редгард плюнул.

– Раз взялись за него, то значит уже начали отсеивать потенциально опасных. Вскоре остальные пострадают. Нам нужно действовать, Ахаз’ир.

Абаль посмотрел на каджита, тот молча кивнул.

Вскоре они покинули торговую площадь, спустились по узким полугнилым лестницам на первый уровень, полностью вымощенный из дерева. Над протекающим каналом были сооружены мостики и помосты.

– Вот. Эти ворота ведут в порт Рифтена, – сказал редгард, показывая на них. – Они не охраняются вообще. По ним можно попасть в город.

– Как их открыть? – спросил Ахаз’ир. – О них я знал давно, но вот как их открыть то?

– Ты должен привести к воротам гарнизон. Лучше переместитесь к ним на лодках ночью. Лодки есть в порту. Кроме обычных людей там никого нет. Ну а если есть, то пара стражников. Порт этот окружён рекой, поэтому на его защиту мало обращают внимания, считая, что он и так защищён. Так вот, подплывите с группой на лодках. В установленное время я и ещё оставшиеся ваши помощники откроем ворота. Миновав канал, вы сразу очутитесь у крепости и можно брать её штурмом.

– Идея адекватная, – сказал Ахаз’ир, осматривая ворота и протекающий канал. – Но нужно всё хорошо продумать. Вот что. Ты собери всех остальных и спрячьтесь. В твоём доме. Я покину город и доложу всё солдатам. Обговорив с ними план и тактику, вернусь сюда и тогда, в обозначенное условное время, мы откроем ворота и впустим их в город.

– Ты уверен, что они не заплутают в порту и не ошибутся? Не обнаружат себя? – спросил редгард, посмотрев на него.

– Эти воины умелые, опытные. Не дураки, участвовали во взятии Вайтрана. Я верю, что они справятся без меня. Я буду нужен тут на случай, если что-то пойдёт не так. И, Абаль, ты умеешь сражаться?

Редгард усмехнулся.

– Ещё спрашиваешь… Да я острее рыболовного копья ничего больше не держал. Из меня воин как из… Ну ты понял.

– Тогда как откроем ворота, ты должен будешь укрыться в безопасном месте, – сказал Ахаз’ир.

– Сделаю. Вот Мьол Львица воительница, при чём умелая, со стажем. Она с радостью порубит головы наёмникам Чёрного Вереска. Сделает это знатно, будь уверен.

– Её помощь тогда нам будет нужна, – сказал Ахаз’ир, посмотрев на ворота. – Ну, решили. Идём отсюда, дабы внимания лишнего не привлекать со стороны здешних рыболовов, – каджит окинул взглядом плавающие невдалеке от них плоты с рыбачащими горожанами на них.

Они покинули нижний ярус и разошлись. Ахаз’ир свернул с открытых и наполненных людьми мест в узкую улочку. Идя по каменной дорожке, вымощенной из гальки, и куря трубку, каджит в чёрном плаще мимолётно взглянул на идущих ему навстречу двоих наёмников. Встретившись, они подарили друг другу взаимный недоброжелательный взгляд. Ахаз’ир не старался выстроить наиболее грозную мину, лишь насадил капюшон на морду. Наёмники взглянули ему в след с полуоборота головы, после чего пошли дальше.

Каджит вышел к городским воротам. Выведя своего коня, поблагодарив и заплатив конюху за уход за ним, Ахаз’ир запрыгнул на скакуна и поехал по узкой дороге, ведущей от городских ворот в сторону золотистого леса.

Яркие солнечные лучи пронизывали лиственные покровы ветвей на высоких белесых берёзовых стволах, придавая листьям ещё более золотистый окрас, от чего весь рифтенский лес разлил тёплый золотистый свет. Ясное и чистое небо возвышалось над самым живописным уголком Скайрима.

Ахаз’ир свернул с большой дороги через поляны. Пологая почва была покрыта оранжевым ковром опавшей листвы, некоторая из которых выцвела, сровнявшись цветом с желтовато-коричневой землёй. Копыта коня ворошили лиственный покров. Мерин спокойно объезжал здешние живописные природные владения. Воистину, она даровала им неописуемую красоту, которую сложно нанести на картину даже самым искусным художникам, сложно передать красками всё, что можно чувствовать, только проезжая по вечно осеннему лесу, лицезря его наяву.

Каджиту были милы эти просторы. Во всём Скайриме с его индивидуальным многообразием сложно найти место более яркое и тёплое, греющее взгляд, веющее в душу спокойствие и умиротворение. Под дуновением ветра ветви берёз, подобно листве под ногами, прогибаются туда, куда направляет их всеобъемлющий хозяин, и тогда округа заливаются ровно протекающей мелодией колышущихся ветвей.

Миновав не одну поляну, всадник углубился в плотную глушь. Лесная тропа пролегала на юг.

Прорезая царившую здесь тишину, острый слух каджита уловил вдалеке прерывистый крик, переливающийся со звоном бьющейся стали. И с каждым проезженным стволом дерева крики эти множились, как и лязг оружейной стали. Скрывшись в глуши, за кронами берёз, бушевал бой.

– Но, пошла! – скомандовал каджит и ударил поводьями по коню. Мерин ринулся меж белых стволов берёз на шум боя.

Выехав из лесного массива, каджит оказался у подножия ровно поднимающегося ввысь холма. По его склонам поднимался вооружённый отряд, идущий к месту сражения, что разыгралось на его вершине.

– Вот же чертовщина! – выругался каджит и вновь ударил поводьями по коню. Скакун ринулся по склону вверх, опережая ту вооружённую группу.

Когда каджит выехал на вершину холма, то увидел, как лагерь Братьев Бури захлестнуло продолжительное сражение. Пышная пожелтевшая трава под ногами воинов окрасилась в кровавый цвет. Уже лежали убитые и их было не мало.

Ахаз’ир резво спрыгнул, лишь вступив на почву, на ходу обнажил свой клинок. Тем временем группа, пробирающаяся на вершину, подоспела к своим соратникам и вступила в бой.

Ахаз’ир уже видел эти разукрашенные жёлтой краской тела, покрытые кровавыми рисунками лица. Напавшие были из той же самой шайки, которую некогда они встретили, будучи в плену у бандитов в форте. Их было много и все они, словно тараканы, облепили разбитый лагерь гарнизона из Истмарка, прибывший сюда для взятия Рифтена. «Жёлтые» окружили его. Их лучники покрывали место сражения стрелами. Братья Бури не терпели поражения, но и не могли остановить натиск. Многочисленные разбойники заставили их сбиться в кучу, сомкнув строй прочной стеной щитов.

Увидев подоспевшего каджита, несколько разбойников кинулись в его сторону, с топорами и мечами в руках с костяными рукоятями, как у дикарей из племён Изгоев. Ахаз’ир с ходу вступил с ними в бой.

Это сражение не доставило ему особого труда, ибо он привык к тяжести оружия и смертям, что рекой проливались мимо него. С того самого дня, как он покинул свой родной город и открыл для себя бездну неизведанности, что пронизывала весь Скайрим на каждом повороте тракта, в каждом его залесье, в каждой пещере, в каждом живом существе.

Стоны, крики, лязг стали – всё это воссоединилось в одну мелодичную трель, в которой Ахаз’ир был уже как в своей среде. Был опытным актёром в пьесе о мече и смерти, знал свою роль на отлично. Каджит крутился меж разбойников смертоносным вихрем, резал и рубил их. Напавших было много, но держащие оборону солдаты не отступали, не сходили с холма, не уступали разбойникам высоту.

Увернулся от рубящего, блокировал тут же ещё один, зафиксировав разбойничий клинок своим мечом, саданул лбом того, кто стоял слева и готовился атаковать его, после чего вывернул запястье и заставил разбойника открыться. Колющий удар ему пришёлся в живот. Он вскрикнул и повалился, взывая к своим богам, хотя и непонятно, к каким именно. У разбойников нет богов, есть только жажда к грабежу: богатства и жизни других.

Вскоре «жёлтые» послабели. Они не были столь хорошо организованными, их строй напоминал муравьиный рой, а их многочисленность желаемого результата не принесла. Постепенно теряя людей, разбойники ослабили натиск, и тогда Братья Бури разомкнули строй, яростно бросаясь на уже отступающие редуты напавших.

– Победа, или Совнгард! – раздалось в гуще сражения.

Лучники разбойников, видя, что их вооружённые отряды редеют, начали отступать назад. Братья Бури достали их стрелами. Те падали и катились вниз по склону холма.

Живописные просторы показывались с его вершин. Многочисленный покров золотистых деревьев. На фоне этого падали под ударами меча и топора люди с обеих сторон.

Бой был длительным. Уничтожив большую часть нападавших, разбойники бросились в рассыпную. Их уже оставалось столько, что можно было по пальцам пересчитать.

Они бежали вниз, а стрелы, летящие с вершин холма, догоняли их и разили. Тогда тела разбойников падали и катились, опережая тех, кто всё ещё находился на ногах и убегал с поля сражения.

Выбив врага с вершин холма, Братья Бури дружно вскинули мечи и топоры вверх, ознаменовывая криками свою победу.

Пронзив последнего живого разбойника на холме, что лежал среди убитых тел, Ахаз'ир вытер свой меч о рукав, после чего сунул клинок в ножны. Осмотревшись, каджит вздохнул.

– Вовремя же ты подоспел, каджит, – сказал один из солдат, подойдя. – Не пропустил веселье.

Ахаз’ир молча осматривался.

– Эти шакалы напали на нас, но мы им отплатили достойно за их вероломство. Хорошо, что мы разместились именно здесь. Они не смогли взять нас внезапностью.

– Много пало? – спросил Ахаз’ир.

– На войне без потерь не бывает, – ответил норд. – Больше трупов этих сраных жёлтых ирокезов. Интересно, кто они?

– Наверняка какой-то новый разбойничий клан, что старается подмять под себя все здешние окрестности. И их очень много. Это всего лишь один из отрядов.

– Ты так думаешь? – спросил норд, спокойно осматривая поляну мёртвых тел, молча довольствуясь результатами минувшего сражения.

– Я уверен в этом. Каджит раньше уже встречался с ними. Они напали на один из фортов, где располагался другой бандитский клан. Именно так я с моим товарищем смог сбежать из их плена. Неизвестно мне, захватили они форт или же хозяйничавшие бандиты отбили их атаку. Та группа тоже была немалая. Уверен, их куда больше.