Сага о каджитах: Скрытая угроза

Тем временем второй драугр напал на Старейшину. Однако, лишь подступив к нему, тут же вспыхнул, словно спичка. Нежить отошла, но оружие не выронила из рук. Тогда Старейшина выбросил вперёд лапы и произнёс заклинание. В том месте, куда он указал, появилось огромное облако мертвенно-фиолетового цвета, из которого вышло, а точнее медленно вылетело странное существо, парящее над полом, окружённое электрическими разрядами. Плоть существа была покрыта осколками камней, что синхронно и волнисто изгибались, паря в воздухе. Оно ударило подобием рук и издался мощный хлопок, за которым последовал разряд молнии. Драугр отлетел назад, до сих пор горя. Поднявшись медленно, мертвец заскрежетал зубами, завыл. Тогда существо вновь поразило его разрядом. Костяное тело отлетело туда, откуда оно пришло, разлетевшись от сильного удара о скалистые стены.

Ахаз’ир слегка толкнул клинком оружие драугра, после чего пнул его ногой. Нежить отошла. Каджит резво поднялся и начал массированно атаковать драугра, меняя позиции, обманывая его финтами меча. Нежить отходила назад, успешно парируя атаки каджита.

Старейшина посмотрел в их сторону.

– Помочь тебе? – спросил он, держа посох обеими лапами.

– Я сам справлюсь! – скоротечно и громогласно отозвался Ахаз’ир, уворачиваясь от режущего, прошмыгнув под секирой и с разворота резанув мечом по драугру. Однако до головы ему достать не удалось.

Призванное существо подлетело к Старейшине. Старый каджит остановил его, давая Ахаз’иру возможность самостоятельно справиться с драугром.

Нежить размахнулась и нанесла силовую атаку сверху. Ахаз’ир выставил блок, но секира заставила защиту каджита провалиться. Ахаз’ир свалился. Тогда драугр замахнулся для нового удара, но тут же получил мощный разряд в спину. Он отлетел, выронив свою секиру. Существо, призванное Старейшиной, готовилось для своей новой атаки. Драугр поднялся, злобно завыв, глядя на старого каджита.

–FUS-RO-DAH! – словно громом прозвучали эти три слова. Драугр пустил в сторону старого каджита мощный импульсивный удар, что сметал все камни на своём пути, валявшиеся на полу, все засохшие останки, что в миг разлетелись в разные стороны. Сам Ахаз’ир костями своими ощутил силу этого Ту’ума, что заставил его уши сжаться от сильного звона. Старейшина тут же призвал перед собой магический оберег. Импульс ударил по нему и оберег разлетелся подобно разбившемуся стеклу. Тогда же призванное существо контратаковало драугра мощным разрядом. Нежить отлетела, рассыпались её кости, разбросавшись по разным сторонам.

Ахаз’ир не спеша поднялся, держась за голову, в которой не прекращался звон.

– Ахаз’ир, ты в порядке?! – голос Старейшины звучал громко, но молодой каджит не слышал его. Медленно подняв меч, Ахаз’ир не спеша выпрямился, держась лапой за голову.

Внезапно из тех мест, где валялись кости убитых драугров, высветились синие лучи, что направились в точку над запечатанным саркофагом. В том месте появился парящий силуэт мертвенно-синего цвета, что притягивал к себе энергию, высасываемую их убитых драугров.

Старый каджит посмотрел в ту сторону. Магический эффект прекратился, а призванное существо раскрошилось на множество камней.

Призрачный силуэт постепенно становился всё отчётливее, вычерпывая из своих убитых слуг всю силу.

– Ахахаха! Глупцы… Думали, что справившись с моими поданными, вы победите? Неееет… Вы лишь оттягиваете час своей смерти.

Лучи исчезли. Призрак стал ярче. Старый каджит отступил. Ахаз’ир впал в глубокий ступор, завидев, как силуэт медленно перелетает через саркофаг. Как призрачный плащ развивается за ним.

– Каждая смерть придаёт мне силы… Вы играете полезную роль в этой партии… Убиваете моих подданных, чтобы они питали меня. А когда вы умрёте сами, тогда я заполучу и вашу силу и стану свободен!

Вновь содрогнулась земля. Вновь с высоких потолков начали сыпаться камни. Поочерёдно крышки гробов начали откалываться, из них начали выходить драугры, обнажая свои мечи. Последний гроб открылся и из него вышел мертвец, полностью облачённый в стальную броню, в шлеме с рогами на нём. Он медленно вынул эбонитовый чёрный меч, громко заверещал. Те драугры, что вышли с его стороны, обступили его. Драугр-главный военачальник поднял свой эбонитовый меч вверх, приказывая своим подданным остановиться.

Ахаз’ир отошёл назад. Мёртвых было целое множество и все они обступили возвышение, на котором стоял запечатанный саркофаг.

Призрак осмотрел мертвецов, злобно засмеялся.

– Ваш час пришёл, смертные, а мой только начинается! – медленно проговорил призрак.

– Хочешь силу мою заполучить? – Старейшина крепко сжал посох. – Тогда сразись со мной в поединке. Докажи мне, что силён ты на самом деле. Ежели отмажешься и спрячешься за спинами подданных своих, то прослывёшь трусом и вовеки барды воспевать будут о тебе, как о трусе, отступнике и предателе!

Звучало это банально, но очень оригинально. Призрак замолк, холодно взирая на старого волшебника. Тот убедился, что эффект от сказанного подействовал.

– Моя сила или оружие моих подданных – всё одно, твоя судьба решена, старик… – призрак поднял руки и выпустил в Старейшину сгусток морозного вихря. Старейшина призвал магический оберег. Вихрь ударил по нему, разбив его на мелкие осколки. Старейшина отошёл назад, слегка пошатываясь. Призрак вновь пустил морозный вихрь, старый каджит снова защитился оберегом, снова отступая назад под сильным натиском. Призрак злобно усмехнулся. Подняв руки, он призвал вихрь вдвое больше и сильнее, что отдавал леденящим холодом. Старейшина, выставив лапу и посох перед собой, призвал огромный оберег. Вихрь ударил по нему, заставив старого каджита попятиться назад, однако оберег выдержал удар. Призрак снова атаковал, вложив всю свою силу. Магический морозный вихрь с треском ударил по защитному оберегу волшебника и тот раскололся. Призрак направил руку в сторону Старейшины и выпустил разряд молнии. Старый каджит резко выставил лапу и выпустил разряд в ответ. Они сошлись в дуэли. Столкнувшиеся разряды ярко вспыхнули. Ахаз’ир прикрыл предплечьем свои глаза. Драугры стояли на месте, окружившие их со всех сторон, наблюдая в немом ожидании за схваткой Старейшины и Горшула. Драугр-главный военачальник, стоявший как истукан, не опустил своей зафиксированной руки. Его чёрный эбонитовый меч возвышался над его шлемом.

Старейшина постепенно скользил назад, удерживая разряд на достаточной мощности. Призрак, ухмыляясь, медленно парил вперёд. Ахаз’ир готовился. Он сам не знал к чему: к смерти, схватке или победе? Но готовился.

Старый каджит присел, ибо натиск призрака и его сила были велики. Молнии яростно вцепились между собой, нанося друг другу мощные удары яркими вспышками. В воздухе повисло напряжение. Камни вокруг поднимались, подгоняемые наэлектризованной энергией. Старейшина закрыл глаза, сосредоточился. Он чувствовал сильный импульс, что пронизывал его, камни, стены гробницы. Проговорив заклинание, он резко прервал связь, призвав перед собой большой магический оберег. Молниеносный удар поразил его, однако оберег не раскололся. Тогда же Старейшина переместился в сторону и, удерживая оберег, пустил в призрака огромный огненный шар. Шар просочился сквозь призрачный силуэт и попал в стоячих за ним драугров. Они разлетелись от взрыва и огня. Оттуда высветились синие лучи, которые направились к призраку, пронизывая его.

Горшул ухмыльнулся. Лучи придали ему силы. Призрак стал ещё ярче.

– И это всё, что ты можешь, старик? – проговорил он, приземляясь. – Долгие годы ждал я достойного противника, что придаст мне сил после своего поражения. Но и сейчас передо мной стоит дешёвый фокусник, который пытается одолеть меня своими простыми приёмчиками… Ничто не может поразить меня в этом мире! У живых не хватит сил сразить меня!

Старейшина посмотрел на призрака, после чего оглядел всех окруживших их драугров.

– И живые не нужны… – проговорил он, после чего выставил ладони и призвал такое же существо, как некоторое время назад.

Призрак воспарил, отлетел назад. Существо начало атаковать его мощными разрядами.

Старый каджит достал из своей сумочки камень тёмно-фиолетового цвета кристаллической формы.

– Ахаз’ир, бей их! – крикнул он.

Молодой каджит машинально развернулся и резанул двоих стоящих за ним мертвецов, срубив им поочерёдно костяные головы. Тем временем призрак был занят схваткой с призванным существом. Драугры замешкались. Ахаз’ир безжалостно рубил их, энергично махая своим мечом. Они нападали на него, но наполненный яростью и отвагой воин уже мастерски сражался с каждым, кто вставал у него на пути. Каджит вертелся меж мертвецов, словно вихрь. Такой же смертоносный, как и тот магический. Головы драугров летели, а костяные тела валились в кучу. Из них начали просвечиваться синие лучи, что направлялись к призраку и пронизывали его. Призрак смеялся, сойдясь с существом в дуэли. Старейшина подошёл к лучу и вытянул над головой лапу с кристаллическим камнем. Луч пронизывал этот камень, выходя из него уже в ином, фиолетовом цвете. Вскоре изменилось и его направление. Некогда придающий призраку силы, луч начал высасывать из него всю украденную им энергию.

Горшул взбеленился, завыл.

– Нееет!!! Нееееет!!! – его голос был металлическим. Медленно, но неутомимо свечение силуэта угасало.

Драугры на другой стороне кинулись на каджитов. Старейшина вытянул одну лапу и поразил их молниеносным разрядом, что отлетал от одного мертвеца к другому. Они падали. Лучи поднимались и направлялись в сторону камня. Чем больше погибало драугров, тем больше энергии уходило из призрака Горшула.

Наконец, Ахаз’ир встретился лицом к лицу с предводителями драугров.

– Kren sosaal! – прошипел драугр-главный военачальник.

– Зря ты воскрес, хрен ты хоркера! – прошипел в ответ каджит.

Они схлестнулись в смертельной схватке. Драугр умело владел своим эбонитовым клинком. Он был невероятно острым. Каджиту пришлось отступать и парировать удары, ибо на контратаки времени у него не выходило.

Старейшина не опускал лапу.

– Неееет!! – уже умоляюще взвывал призрак Горшула, постепенно тускнея и растворяясь в воздухе. Призванное существо раскололось, но это уже не имело значения. Призрак лишился своих сил, дабы сражаться.

Ахаз’ир парировал два удара, увернулся от режущего, прокрутился, отступая назад, увернулся от двоих колющих ударов. Всё происходило в скоротечном движении. Драугр наступал, каджит постоянно оборонялся. Выбрав момент, он смог в пируэте проскользнуть под лезвием меча и оказаться у драугра под боком. Резанув туда, Ахаз’ир перевёл меч у себя за головой, но срубить голову военачальнику у него не получилось. Драугр подсел на ноге и блокировал удар, после чего перевёл меч резкой прокруткой вниз, обезоружив каджита. Последовал удар закрытым в стальной перчатке костяным кулаком по морде и Ахаз’ир свалился. Пытаясь подняться, каджит пропустил удар в живот стальным сапогом. Вновь свалился, выплюнув кровь изо рта. Этот мертвец был куда выше остальных и куда сильнее физически.

Глаза каджита потемнели от боли. Подняв их, он увидел замахивающегося драугра в тёмном тумане.

– Так уж и быть… – еле слышно прошептал Ахаз’ир и закрыл глаза.

Раздался громкий хлопок, ударил сильный импульс. Все окружившие драугры разлетелись, их стальные древние клинки со звоном упали на каменистый пол. Старейшина твёрдо стоял на ногах. Кристаллический камень стал невыносимо тяжёлым. Дух Горшула завыл и растворился. Пронизывающие его лучи буквально испепелили его. Когда силуэт исчез, они направились к кристаллическому камню и вселились в него.

Старый каджит отпустил камень и тот с грохотом упал на пол, оставляя под собой трещину.

Ахаз’ир открыл глаза, осмотрелся, лёжа на спине. Кругом валялось лишь брошенное древнее нордское оружие. Не было ни призрака, ни живых мертвецов. Перед каджитом лежал эбонитовый меч, который некоторое мгновение назад угрожающе нависал над ним. Вздохнув, каджит откинул голову, вновь закрыл глаза и раскинул лапы.

– Мы победили? – спросил он, не открывая очей. – Или мы в Обливионе?

– Победа за нами… – сказал Старейшина, приподнимаясь. – Враг древних изгнан из мира этого…

– Это значит, что более он не сможет потревожить нас?

– Именно так. Изгнал я его в план Обливиона, где заточён навеки он будет. Скопище сил и демонов там, с которыми не справиться ему.

– Как это получилось? – спросил Ахаз’ир, всё ещё не раскрывая глаз.

Старейшина, опираясь на посох, прошёл маленькими шагами к пьедесталу.

– В порыве чувств уверенности и своей непоколебимости, Горшул сам назвал оружие против себя самого, – ладонью старый каджит провёл по круглой рельефной выемке в центре вырезанного треугольника на квадратной каменной основе. – Живым не под силу одолеть дух его, однако в силах сделать это существа из призванного астрального мира. Призвал я на помощь себе помощника из Обливиона. Грозовой атронах вступил с ним в битву. Неживой против неживого, иначе говоря. Любая смерть, будь то человека или вторая смерть драугра и мертвеца придавали ему силы. Этот камень, – он посмотрел на валяющийся неподалёку тёмно-фиолетовый кристалл, – называется чёрным камнем душ. Он способен поглощать души умерших. С их помощью маги могут зачаровывать оружие и доспехи, они приобретают магические свойства. Поняв то, что Горшул высасывал энергию из тел, я использовал его и создал преграду между телом и духом. Энергия, что проходила через этот камень и к призраку направлялась, в последствии, можно сказать, изменила функцию свою. Вместо того, чтобы призрака питать, вся энергия стала высасываться из него самого. В конечном итоге он исчез, так как всё вселилось в этот камень. Вся сила, которой он владел, заточена отныне в нём.

– Значит, он ещё не в Обливионе, а в этом камне? – спросил Ахаз’ир, посмотрев в сторону камня.

– Именно. Лишь камень этот использовав, дух его отправится в Обливион.

– И как же нам это сделать?

– Терпение, друг мой. Как раз-таки обдумываю я это, – старый каджит внимательно изучал рунические письмена на каменном пьедестале. – Возможно, использовав этот камень, мы сможем снять чары и открыть саркофаг. Те несчастные, у которых Горшул украл их силы, отплатят ему этим.

– Тогда надо сделать всё быстро и осторожно, пока не случилось ещё чего дерьмового, – Ахаз’ир встал, отряхнулся, поднял свой меч.

– А теперь, Ахаз’ир, принеси-ка мне камень этот.

Каджит, сунув меч в ножны, подошёл к камню и попытался поднять его. Его морда сморщилась в изумлённой мине, а глаза расширились.

– Твою мать… Он тяжёлый, что практически не поднимается… – прошипел он, поднимая маленький кристалл обеими лапами.

– Иллюзия это, но вполне реальная иллюзия, – ответил старый каджит. – Туда заключено неисчислимое количество силы, который Горшул поглощал с первого дня своего заточения по сей день. Неисчислимое количество лет прошло. Видимо, они и придают вес мнимый камню этому.

Ахаз’ир, еле удерживая камень в лапах, донёс его до пьедестала. Старый каджит указал место и тот положил его. Камень при соприкосновении издал характерный для увесистого предмета звук.

– А теперь, Ахаз’ир, подальше отойди. Отдохни. Не знаю я, сколько времени это займёт, но стоять рядом не следует тебе.

Тот понимающе кивнул. Каджит подошёл к ступеням у конца возвышения и присел на них, скрестив лапы на колени.

Старый каджит разложил у пьедестала свои необычные камни в такой же последовательности, которая обозначила их треугольную форму. В центре получившейся фигуры лежал чёрный камень душ. Отложив сумочку, каджит положил обе лапы на пьедестал, закрыл глаза, нашёптывая тихо рунические слова. Спустя некоторое время его седые волосы развеялись от дуновения лёгкого ветра, а пьедестал загорелся ярким лунным светом. Треугольные камни начали кружиться, заставляя чёрный камень душ слегка вибрировать, а затем и вовсе воспарить невысоко вверх.

Ахаз’ир, вытерев свою губу от капель крови, осматривал полупещерный зал. Магическое шипение, что разлилось по стенам и камням зала, заставило его с любопытством обернуться. Он увидел, как от пьедестала к саркофагу начали поступать солнечного цвета линии, которые проходили в один знак на крышке гробницы. Это знак засиял, саркофаг окутался ярким ореолом.

Такая магическая связь между пьедесталом и саркофагом продолжалась не менее пяти минут. Когда крышка саркофага слегка приподнялась и отстранилась в сторону, свечение сразу погасло. Камни на пьедестале остановились, а чёрный камень будто бы уменьшился в размерах.

Старый каджит пошатнулся, присел, удерживаясь лапами. Ахаз’ир резко встал и подбежал.

– Всё в порядке?! – спросил он, придерживая Старейшину.

– Всё хорошо… – ответил старый каджит. – Ритуал этот потребовал большой концентрации и сил… Но дело сделано.

Взяв посох, Старейшина не спеша подошёл к саркофагу. В нём лежали останки драконьего жреца, а рядом с ними два предмета. Один напоминал внешне сапфир, был сиреневого цвета. Вторым предметом была печать на тоненькой каменной небольшой плите. Взяв их, Старейшина внимательно осмотрел каждый артефакт.

– Это они, – сказал он.

– Что это? – спросил Ахаз’ир, указывая на печать.

– Я не знаю, – сказал старый каджит.

Ахаз’ир непонимающе взглянул на него. Тот открыл сумку, положил туда необычный камень сиреневого цвета и каменную печать.

– Это всё, что нашли мы здесь. Что должны найти мы были, хоть вопросов стало ещё больше. Но пора уходить отсюда. То, зачем мы прибыли сюда, находится в лапах наших, – сказал Старейшина.

– Что это? – спросил Ахаз’ир, глядя на выпуклую полукруглую стену с многочисленными письменами на ней, что вздымалась за саркофагом и возвышенностью, на которой он находился. Подойдя ближе, Ахаз’ир осмотрел её внимательнее. На стене было множество закаракуль, которые он не смог разобрать. Все они являлись большим текстом на каком-то непонятном для каджитского восприятия языке. Старейшина подошёл и встал рядом.

– Стена Слов это, – сказал он. – На подобных стенах тексты написаны, посвящённые героям и воинам. Есть и тексты, повествующие о событиях трагических далёких времён.

Ахаз’ир взглянул на вершину этой огромной стены, где в ряд находились фигуры в виде голов в таинственных масках. Всего таких фигур было восемь и все они были друг за другом на всю длину стены.

– А… Это служители древнего Драконьего культа Алдуина. Это драконьи жрецы. Их восемь всего, что некогда в Скайриме были. Если моя память не изменяет мне, то слева направо здесь показаны нам Вокун, Вольсунг, Кросис, Морокеи, Накрин, Отар Безумный, Рагот и Хевнорак.

– Хм, а где же Горшул? – спросил Ахаз’ир, осматривая фигурки жрецов.

– Не могу сказать наверняка, но могу предположить, исходя из того, что узнать мне удавалось из книг старинных, что за предательство и вероломство драконы исключили Горшула из своего Культа. В последние дни, месяцы или годы своей жизни он был отступником, что избрал свой собственный путь, намереваясь стать могущественнее драконов самих. Но амбиции высокие уничтожили его, сделав никем в истории, лишь придав ему статус врага как всего живого, так и богов.

– Печальная история… – с иронией сказал Ахаз’ир. – Однако же, земли эти имеют очень интересные легенды, некоторые из которых могут и попытаться убить тебя, если начнёшь копаться в них.

– Знания всегда опасны. Развращают они. И чем знания выше, тем быстрее растут и амбиции, – сказал М’Айк Лжец Старший. – Встав против драконов, Горшул назначил сам себе смертный приговор. Но не нам решать это и судить его. Пусть займутся этим куда более мудрые и могущественные, чем мы. Ну а нам пора возвращаться назад.

После этих слов каджиты отправились обратно, покинув огромный зал, некогда бывший обителью одного из могущественных врагов человечества.

Ночное скайримское небо озарялось тысячью многочисленных ярких светил. Бескрайние просторы Предела погрязли в сумерках. Каждый тракт, каждый поворот таил в себе множество загадок, что с наступлением темноты лишь множились. В это время суток вылезали из тёмных пещер и глубоких ущелий наружу различные природные твари, дикари из племён Изгоев патрулировали большаки и мелкие тракты. На каменистых пустошах сновали сверчки, звонко стрекоча своими маленькими крылышками, летали ночные бабочки, приземляясь на невысокие стебельки зелёной травы, что прорастала меж огромных камней. Высокие скалы, зубцами проходящие на горизонте, погрязли во мраке. Высоко в них, среди скалистых ущелий и в самых трудно досягаемых вершинах бушевали горные тролли, покидая свои логова в поисках пищи. Нередко к ним по своей глупости забредали козы – самое распространённое население в этих горных землях. В низовьях Предела сновали огромные хищники: медведи, саблезубы, стаи серых волков, что громко выли, подняв глаза на огромную луну. Но самым необычным представителем здешних краев были великаны. Их лагеря, окружённые скопищем огромных валунов, где горел трёхметровый в высоту костёр, находились во многих местах. Как правило, великанов было в них по двое. Огромные, худощавые, полуразумные человекоподобные существа с бледной кожей. По большей части великаны миролюбивы и не нападают первыми, покуда потенциальный враг держится от них на расстоянии. Бывали случаи, когда люди устанавливали с ними контакт, приносили вещи, приводили коров в качестве подарка или подношения. Зависело от характера установленных отношений. Да и сами великаны любили тащить в свои лагеря всё, что найдут, блуждая по скайримским трактам и полям. Всё своё добро они хранят в огромных сундуках, намного больше обычных. Живут они на первобытном уровне. Среди хозяйства они пасут коров, а так же огромных мамонтов, что топотом своим содрогают землю. Их бивни имеют большую ценность на рынках, поэтому многие охотники выслеживают этих громадных животных. Многие из смельчаков в последствии жалеют об этом.

Говоря коротко: обширен и многообразен мир Скайрима во всех его уголках и владениях. Нравы здешних людей различны между собой, как и нравы существ, населяющих эти земли. И трудно узнать, кто встречается на пути: тот, кто желает добра или же беспринципный бандит, жаждущий лишь твоего добра отобрать. Именно такие и поджидали каджитов у входа в древнюю нордкую гробницу.

Отворив огромные врата, Ахаз’ир вышел наружу. За ним вышел Старейшина. Однако оба они тут же остановились. Снизу, за ступенями, где стояли их лошади, сновала группа неизвестных людей. Они стаскивали с попоны коней вещи, активно обыскивая всё содержимое. Маленькие мешочки были распотрошены, всё содержимое было свалено на землю. Некоторые срезали кожаные ремни, сматывая их куски и кладя в меховые рюкзаки. Самих лошадей, тревожно брыкающихся и фыркающих, держало двое мужчин, облачённых в меховую одежду, на поясах которой свисали кости и клыки убитых животных.

Их было не более десяти. Двое сторожили коней. Пятеро грабили добро каджитов. Кроме бурдюков и небольшого количества провианта они ничего не нашли, но зато разрезали их мешки и ремни и клали куски себе в рюкзаки. Трое же стояло возле ступеней, явно ожидая появления самих хозяев коней. Посреди стоял мужчина в костяном шлеме из оленьего черепа и в чёрном льняном плаще с капюшоном. Завидев его, Ахаз’ир приложил лапу к рукояти своего меча. Старейшина окинул их всех взглядом.

– Изгои… – проговорил он про себя.

Вожак группы вышел вперёд. Двое остались позади него.

– Мы вас заждались тут, гости наших земель, – сказал он, обеими руками держась за пояс, на котором свисало два костяных меча. – Уж долго вы пробыли в гробнице. Мы поняли, что вы именно там, когда увидели двоих ваших скакунов, на которых свисало ваше добро. Теперь же всё это принадлежит нам.

– Чего вам нужно, Изгои? – спросил Ахаз’ир, прищурившись.

– То, что нужно, уже находится в наших руках, – ответил Изгой в шлеме. Каджиты не спускались вниз, поэтому они беседовали на повышенных тонах. – Хотя, я ошибаюсь. Не всё. Ваши жизни всё ещё при вас, а мы не любим оставлять в живых тех, кто без приглашения пожаловал в наш дом.

Старейшина не спеша стал спускаться по ступеням вниз. Тем временем пятеро грабителей, закончив портить имущество каджитов, подошли к троим у подножия ступеней. Когда каджиты спускались, вожак Изгоев дал знак и стоящие позади него сделали несколько шагов назад, занимая удобную позицию для атаки. Сам командир тоже слегка отошёл.

– Забирайте лошадей наших и убирайтесь восвояси. Лишнюю кровь проливать не стоит, – сказал Старейшина. Ахаз’ир спустился следом за ним, готовясь.

– Коней-то мы ваших и так заберём. Решим, что с ними делать, – ответил вожак. – Либо используем их как средство передвижения, либо убьём и зажарим на вертеле. Их мясо вполне съедобно. Ну а вас мы просто убьём, а тела ваши расчленим и повесим здесь, у подступов гробницы, в назидание тем умникам, что осмеливаются вторгаться в Предел, дабы держались от этого проклятого нордского места подальше. И вообще от всего Предела.

Когда Ахаз’ир и Старейшина подошли к ним ближе, каджит разглядел на открытой левой груди вожака глубокую округлую рану, доходящую прямиком до органа, до сердца. Вот только сердца там не было, а было нечто иное в багровой распластавшейся, словно вырезанной неровным ножом, дыре. Этот странный орган удерживали пронизывающие горизонтально тонкие костяные полосы, что впивались в кожу.

– Ну так решайте, как мы вас убивать будем, – сказал вожак, вынимая кинжал из-за пазухи. – Медленно, мучительно, или быстро, но тоже мучительно? – он злобно ухмыльнулся. – Выбор оставим за вами.

– Я уже прошёл это, поверь мне, – оскалившись, сказал Ахаз’ир. – Те, кто переходил каджиту дорогу, гниёт сейчас в земле, соседствуя с червями.

– Очень смело, хвостатый, но неразумно. Вас двое, нас намного больше. Ты не представляешь даже, как больше…

– Мы знаем о вас, Изгои, – сказал Старейшина. – Знаем, если не всё, то многое. О том, что вынуждены вы жить в пещерах и шатрах, обустраивать лагеря свои и каждый день сражаться со зверьми различными, дабы выжить. Тяжело вас жизнь помотала. Поэтому, забирайте лошадей наших и уходите. Наши смерти не принесут вам ничего, лишь потратите своё вы время.

– И правда, старик, знаешь ты о нас не всё. Но ты знать должен вот что – мы очень сильно любим убивать. Убить их! – крикнул вожак. Двое стоящих за ним тут же кинулись на каджитов. Ещё двое ринулись следом за ними, попутно доставая клинки.

Старейшина отступил одним шагом назад и поразил переднего мощным разрядом молнии, который перескочил на нападающего за его плечом. Яркая вспышка. Поразив их, разряд ударил и по двум задним, что вот-вот хотели блеснуть своим оружием, размахивая им. Все они, обуглившиеся, в момент свалились на землю и задымились.

Оставшиеся Изгои, находившиеся за спиной вожака, ошеломились, глядя на быстро появившиеся трупы их товарищей.

Вожак ощерился. Вынув два костяных меча из ножен, он громко закричал, подобно дикому зверю. Изгои, обнажив топоры, набросились на каджитов.

Ахаз’ир резко отринулся назад, обнажая свой клинок в спешном движении. Увернувшись от пары рубящих, он вогнал остриё дикарю в живот, свалив его наземь. Из-за его спины напрыгнули двое. Каджит быстро отскочил, парировал два удара, закружился в пируэте, контратаковал, предварительно пнув ногой одного из атакующих, отогнав его подальше от себя. Развернувшись, он скрестил свой клинок с костяным топором Изгоя, перевёл его вниз, саданул по лицу дикаря предплечьем и резанул наискось, со скоростью поднимая меч. Клинок прошёл по груди и лицу Изгоя, оставляя за собой широкую багровую линию. Он упал. Тогда каджит резво развернулся, блокировав удар первого, перевёл вес вправо, крутанулся, одновременно контратакуя, резанул по ногам. Подкосившись, Изгой закричал. Тогда каджит замахнулся и рубанул мощным ударом наискось, разрубив лицо дикаря. Тот замертво пал, истекая кровью, выронив свой костяной меч.

Старейшина пустил поток огненного пламени в троих напавших. Дикари закричали, закружились. Двоих из них объяло нескончаемое пламя. После этого каджит ринулся между ними, попутно сбивая с ног горящих дикарей ударами посоха. Третьего пламя не достало, но всё быстро произошедшее выбило из него воинственный дух. Неуверенно держа в руке топор, он неуклюже кинулся на старого каджита, громогласно крича, словно ужаленный. Каджит отступил, дав лишённой концентрации вооружённой туше пролететь мимо. Подставив подсечку, каджит свалил Изгоя на землю и, не теряя времени, саданул мощным ударом посоха по его голове. Дикарь, выронив топор, отрубился.

Вожак, стоявший на месте, впал в изумление. Ахаз’ир, крутя в лапе свой меч, не спеша начал подходить к нему.

– Я же тебя предупреждал, баран, – злобно прошипел разъярённый каджит.

Скинув свой чёрный плащ, вожак резко бросился на него. Словно вихрь, он закружился в скоростных атаках своими мечами. Перебирая нижними лапами, Ахаз’ир спешно отступал, то и дело еле успевая отражать энергичные и хорошо отработанные удары. Ему еле удавалось сохранить равновесие и не свалиться при таком яростном и скоростном натиске.

Вожак ловко крутанулся, увернувшись от летящего в его голову удара посохом, сделал финт мечами и атаковал Старейшину. Держа посох двумя лапами, каджит блокировал два выпада, крутанулся и попытался достать дикаря контратакующим ударом в солнечное сплетение, но тот сбил его траекторию вовремя поставленным блоком, одновременно блокируя рубящий сверху от Ахаз’ира. Скрестив свои мечи, он резко поднял клинок каджита, с полуоборота нанёс удар ногой по Старейшине, достав до его лица. Старый каджит, выронив посох, свалился наземь. Тогда дикарь прокрутился влево, выгибая лапу Ахаз’ира в бок, отчего ему пришлось выронить свой клинок. Изгой пнул его в позвоночник и Ахаз’ир упал наземь.

Вожак засмеялся, прокрутил оба меча в руке и замахнулся одним из них. Ахаз’ир поднял предплечье, закрываясь. Однако удара не последовало. Изгоя достал разряд молний, что заставил его свалиться. Разряд оказался слабым, лишь выбивающим его из равновесия. Старейшина потерял много сил в длительных схватках в гробнице и последние были направлены на живых врагов, которые сейчас лежат рядом с ними.

Изгой закричал, словно обезумевший. Повернувшись в сторону Старейшины, он выпустил в него небольшой огненный шар. Старейшина успел выставить перед собой небольшой магический оберег. Ахаз’ир резко поднялся, на ходу хватая свой клинок, вонзил его меж рёбер, когда Изгой готовился для второй магической атаки. Дикарь приглушённо вскрикнул. Изо краёв рта потекли струи крови, что капали на почву возле его ног. Задрав голову и расставив руки, дикарь повалился наземь, выронив свои мечи.