– Дурные вести – это обыденное явление, с которым я сталкиваюсь каждый раз, лишь только ступаю на пол с кровати по утрам. Сейчас неспокойно. Война, хаос, разруха. Бандиты подняли головы и грабят поселения. Дурного полно в наши дни. Можно сказать, дурное стало обыденной штуковиной в нашей провинции. Так скажи мне, каджит, почему ты думал, что тебе я окажу услугу, посчитав твои дурные вести из ряда вон выходящими? – закончив, ярл приподнял одну бровь. – Помимо этого, ты осмелился устроить бойню с моими защитниками правопорядка. Посягнул своим мечом на закон. Думаешь, после такого преступления я сочту нужным выслушивать дурные новости от того, кто сам чинит дурные дела?

– Я не рассчитывал, что моя лапа схватится за меч в этом городе, – сказал каджит. – Думал, что здесь царит справедливость и безопасность, чего не скажешь об окрестностях за стенами вашего города. Но я ошибся, когда увидел, как группа ваших защитников закона избивала маленькую девочку в переулке за то, что от голода ей пришлось воровать еду на рынке, тем более за один несуразный кочан капусты.

– Нищие, попрошайки, голодающие есть везде, – хладнокровно ответил ярл. – Не моя забота, что кто-то не нашёл себе места в городе. Работа есть. Если нечего накрыть на стол, то вперёд – иди работай и зарабатывай септимы, кто мешает? А воровство должно караться. И ещё сильнее карается то, что это воровство пытается выгородить и защитить.

Каджит замолчал. Он бегло осмотрел стену, возвышающуюся позади трона, на которой на овальном фиолетовом щите красовалась огромная оленья голова с огромными рогами. Никогда ранее каджит не видывал такого размера оленей. Даже до того, как потерял память.

– Поэтому повторюсь, – продолжил ярл. – Почему я должен тратить своё драгоценное время на то, чтобы выслушивать твои новости? У меня и других забот полно.

– Думаю, Вас интересует то, что творится за стенами Фолкрита? – спросил каджит, посмотрев на ярла.

– Я знаю, что там творится. Я говорил раннее, что в провинции неспокойно. Но это временно. Цикл меняется: когда стабильность, когда разруха. Тем более эта война, которая длится уже не один год. Весь тот хаос, что творится за стенами города, оправдан.

– То, что творится за завесой хвойных лесов, никак не может быть оправдано войной, ибо оно не связано с желанием одних заполучить власть у других, – ответил каджит.

– О чём ты говоришь? – спросил ярл, снова приподняв бровь.

– Я жил с общиной, – начал Тхингалл, не спеша осматриваясь. – Каджиты обустроили свой лагерь в глуши фолкритского леса, вдали от всех невзгод этого мира. Присоединился я к ним относительно недавно. Пару месяцев назад меня раненого принесли к ним, вдохнули в меня новую жизнь и поставили на лапы. Компания была весьма добродушная. Общий язык я нашёл со всеми очень легко. Я стал членом небольшой семьи. Жили мы обыденной, непринуждённой жизнью. Нашими повседневными занятиями были охота, чтобы прокормиться, тренировки, чтобы защитить себя от всяких угроз, торговля возле города. Мы редко покидали лес и отправлялись в пути, но делали это, ибо нуждались не только в деньгах и разного рода товарах, но и новостях, чтобы быть готовыми к чему-то плохому. Мы не знали точно, к чему, но старались быть готовыми в любом случае.

– Что ж, за одно только нелегальное обоснование на моей территории и охоту в моём лесу я могу отыскать ваш лагерь и всех в темницу упрятать, – сказал ярл.

– В этом уже нет надобности, – продолжил Тхингалл, сделав шаг вперёд и ступив одной ногой на возвышение. – Как я говорил, мы готовились к чему-то… дурному. Мы не знали, когда придёт время, чтобы защищаться и не знали, от кого или чего, но оно настигло нас. Наш лагерь атаковали исчадия, вышедшие из тени. Исчадия, которыми двигало лишь желание смерти и крови. Это были не отроки природы, это были создания чёрной магии, никак иначе.

– Чёрной магии? – переспросил ярл, слегка усмехнувшись. – Что за сказки от того, кто желает отвести взгляд от насущных проблем?

– Если бы я встретил безумца, что дрожащим голосом мне старался бы поведать о тварях, у которых кожа бледная, как снег, а глаза горят багровым пламенем, я бы так же, как и Вы, посчитал его сказочником. Да, если бы не встретился с этими исчадиями лицом к лицу, – ответил каджит. – Мы бежали, оставили свой дом, в котором жили долгое время. Кто-то из нас погиб… Да и не уверен я, жив ли вообще кто-нибудь ещё, кроме меня? Или же я последний выживший каджит из своей общины. Мы разбрелись, разбежались в разные стороны, дабы спастись. Я решил не бродить по трактам Скайрима бесцельно, а решил идти в Фолкрит, чтобы предупредить о затаившейся угрозе под вашим боком, пока вы тратите время на эту войну. По пути сюда мне попалось несколько разграбленных повозок. Возле одной из них я обнаружил труп одного из этих исчадий, среди огромных луж крови и других трупов.

Ярл замолчал. Он посмотрел сначала на своего хускарла, потом на альтмерку. Спустя непродолжительное молчание ярл спросил у каджита:

– Как долго ты находился в пути сюда?

– Один день и то неполный. Я вышел из разрушенной башни по утру и вот ближе к полудню добрался до Фолкрита. Благо мне на пути встретились лишь трупы и ничто другое.

Ярл снова посмотрел на своих приближённых. Снова замолчал, почесал свой висок, потом посмотрел на каджита.

– То, что ты мне рассказал, не является новостью. Слухи о нападениях на караваны доносятся до меня ежедневно. Ты лишь один из тех, кто рассказал мне очередной слух. Ну а вот насчет этих самых твоих… исчадий… Были бы у тебя весомые доказательства… Ну, например, голова этой твари, или что-то ещё, тогда и был бы разговор…

– Что ж, тогда отпустите меня и дайте возможность подкрепить свои слова доказательствами, – сказал каджит, посмотрев на ярла.

– О, нет, мой воинственный пленник, – сказал ярл, слегка усмехнувшись. – Вот так взять тебя и отпустить? Я не сделаю этого. Уж слишком сомнительная проблема для того, чтобы освобождать от пут нарушителя порядка.

Ярл замолчал, каджит тоже. Тхингалл стиснул кулаки, отступил назад на один шаг. В зале была тишина и были лишь слышны шептания людей, стоящих за спиной у пленника. Стража, что провожала каджита, была рядом и не проронила ни единого звука.

– Что думаешь, Ненья? – спросил ярл, посмотрев на альтмерку.

– Мой ярл, думаю, обыденные слухи, что рождаются на пустой почве, не должны отвлекать внимание от более важных проблем, – сказала альтмерка. – Сейчас ваша главная забота – это война. Близится решающий миг в ней, когда победа в битве за Вайтран определит ход этого затянувшегося кровопролития. Вы должны быть сосредоточены на проблемах, которые действительно играют важную роль в жизни вашей провинции.

– Мудрые слова, управитель, – сказал Сиддгейр, посмотрев на каджита. – И действительно, разбойничьи налёты – вещь довольно-таки обыденная. Мы же в Скайриме живём, Девя… Восемь побери меня. Здесь каждый день кто-то умирает от клинка, таковы нравы местного населения. Да и мифы об исчадиях магии… Это вся жизнь Скайрима. Она построена на неестественном, мифическом. Стоит ли обращать на это внимание?

– Мой ярл, – вдруг произнёс хускарл, посмотрев на Сиддгейра. – Эти налёты участились в последнее время. Сколько путников находят убитыми на трактах? Очевидцы видели о странных группах, нападающих со стороны гор. Они одеты во всё чёрное и рубят подобно диким шакалам. Кто уцелел и всё время громогласно твердил о них на наших улицах, сейчас томятся в тюрьме, как сумасшедшие, опасные для общества элементы… Мы им приписали такой статус и упрятали их от общества. А тем временем, поставка товаров из Вайтрана и Морфала в последнее время сократилась. Сколько дней в наши ворота не въезжали караваны? Мы терпим одни убытки в экономике. Пускай эта проблема не так важна для Скайрима, но она важна для нашего города. Мы должны прекратить распространение этих слухов не заточением в тюрьмы их разносчиков, а реальными действиями, силой.

Ярл посмотрел на хускарла. Альтмерка так же взглянула на него. Сиддгейр долго молчал, а тем временем шептание в зале возросло. Каджит слегка обернулся, осмотрел стоящих позади собравшихся людей.

– Как бы мне не хотелось разгребать яму с… но мой хускарл тоже прав. Действительно, наши запасы постепенно подходят к концу, как и казна. Нам может грозить дефицит ресурсов, что приведёт в свою очередь к пагубным последствиям. Думаю, нужно принять радикальные меры, чтобы обезопасить Фолкрит от дефолта! – сказал ярл, слегка подавшись вперёд. – Тебе повезло, каджит, глас рассудка проник в стены этого зала. Однако, всё же отпустить тебя я не могу. Торхейм! – крикнул ярл солдата, что стоял у самого выхода. Тот подошёл, выпрямился. – Собери столько людей, сколько нужно и отведи их в то место, которое укажет каджит на карте. Разберитесь, что там случилось и принесите мне тушу этого… как выразился каджит, исчадия.

– Будет сделано, мой ярл, – ответил солдат, после чего устранился.

– Ну а ты подкрепишь свои слова сталью, друг мой, – сказал Сиддгейр, вернувшись в своё исходное положение. – Ты смог справиться с местной стражей. Поборол троих моих воинов, а они не считаются новобранцами. Двое из них некогда служили в легионе. Думаю, от тебя будет польза, если не держать тебя в темнице, а использовать твои способности по назначению… Пока будут проходить поиски твоих исчадий.

– Я слушаю, – тихо и спокойно произнёс Тхингалл.

– Участились случаи варварской расправы над животными в южной части леса. На трактах валяются истерзанные туши животных, некоторые из них и вовсе расчленённые и обезглавленные… – ярл слегка съёжился, сидя на своём троне. – Не похоже, чтобы это были охотники. Мы многих пересажали из тех, кто нелегально охотился в моём владении. Однако, посланные выяснить причину, так и не вернулись. Ну так вот, у тебя есть шанс искупить свою вину. Выясни, что происходит в том регионе и реши проблему. Если это кто-то из тех, кого мы не смогли словить, принеси мне его голову. Я прощу тебя и заплачу сверху. Как тебе такое предложение?

Тхингалл посмотрел на подножие возвышения, после чего медленно прошёл вправо, поднял взгляд на ярла.

– А если я убегу? – спросил каджит, усмехнувшись.

Ярла усмехнулся ему в ответ.

– Не получится, друг мой. У тебя две дороги: либо ты отправляешься туда и погибаешь или решаешь проблему, либо, вернувшись назад ни с чем, ты проведёшь остаток своей жизни в темнице. Как трус и вор, – сказал ярл.

Каджит молча смотрел на него.

– Никто ещё не мог пройти через те окрестности. Сбежать не получиться. Именно там большое скопление разбойничьих элементов, но они в последнее время затихли. Скорее, из-за того ужаса, что творится там.

Ярл хладнокровно смотрел на каджита.

– Ну так что? – спросил он спустя непродолжительное молчание. – Искупишь вину кровью, или мне приказать отвести тебя обратно? Так ещё и камеру найти погрязнее и повонючее?

Тхингалл улыбнулся.

– Верните моё снаряжение и коня. Я отправлюсь сегодня в ночь.

Ярл посмотрел на хускарла и кивнул ему.

– Почему именно в ночь? – спросил хускарл, выйдя к каджиту и вынув кинжал из ножен. Он обрезал путы.

Каджит потёр свои кисти, на которых остались следы от впивающейся в кости грубой и тугой верёвки.

– Потому что хищник выходит на охоту в ночь, скрываясь от жертвы в сумерках, – ответил Тхингалл, посмотрев хускарлу в глаза.

Полуцелые бастионы города скрылись за одним из поворотов. Тракт извилисто пролегал через хвойный лес, в некоторых местах вздымаясь вверх, в некоторых опускаясь. Ночное небо, усеянное многочисленными ярко светящими звёздами, было чистым, мирным, успокаивающим. Взошла над звёздным горизонтом огромная блеклая луна, разгоняя норовистый сумрак и освещая широкую изгибающуюся дорогу, по которой не спеша ехал одинокий всадник.

Тхингалла выпустили через южные ворота Фолкрита. В дорогу ему вернули всё его снаряжение, однако от рюкзака каджит отказался. С собой он взял всего лишь один бурдюк, который, по его просьбе, наполнили пресной водой. «Не до голода будет мне, когда увижу я расчленённые туши животных. А может, и чего похуже.» – именно этой мыслью руководствовался каджит, когда покидал Фолкрит. Тем более что перед отправкой он смог немного перекусить в таверне.

Ехал он уже достаточно долго. Ветерок, что долго тревожил пышные ветви высоких сосен, стих и в округе воцарилось полное беззвучие. Даже птиц не было, если не считать пару ворон, которые негромко и хрипловато каркнули, когда каджит проезжал мимо них. И больше никого.

По пути каджит часто осматривался. Его конь спокойно топал копытами по дороге, не чувствуя ни угрозы, ни смятения. Каджит тоже был спокоен. Своей цели он достиг: ярл города осведомлён об угрозе, что неутолимо стягивается кольцом вокруг Фолкрита. Тхингалл уверен в том, что городу грозит опасность. Леса постепенно заполоняют исчадия, что вскоре могут предпринять попытку напасть на город. Теперь же дела пойдут по обстоятельствам. Каджиту и самому стало интересно то, чего же скрывает юг фолкритского леса. О нём редко говорили другие каджиты из общины, однако редкие упоминания в разговорах перед костром по вечерам всё же проливались. Но, пока что, кроме безлюдной дороги каджиту ничего не попалось на глаза.

Была уже глубокая ночь. Тхингалл свернул с тракта в сторону лесной тропинки. Нагнувшись, дабы проехать заниженные ветви деревьев, он остановился возле руин, что томились средь плотных зарослей кустов.

Каджит спрыгнул с коня, перекинул поводья, осмотрелся. Руины окружали невысокий нордский курган, что был высотой не более десяти метров. По таким меркам курган, среди высоких скал и гор Скайрима, был низкорослым. Со стороны, где находился каджит, прорезался вход. Возле него, перекрывая собой проём внутрь древнего нордского строения, валялось тело, мёртвое и закоченевшее. Взгляд каджита уловил его сразу же. Тхингалл не спеша подошёл к нему, присел на колено. Убитым был человек. Из одежды на нём находилась лишь бедная сыромятная броня, стёртая и рваная в некоторых местах, придающая убитому образ дикаря из леса, отшельника из глубочайшей пещеры. Лицо трупа, что уткнулось в холодный твёрдый камень, тонуло в небольшой луже крови, что стекалась так же вдоль туловища, ширясь возле бёдер. Тхингалл не стал трогать мертвеца, лишь бегло осмотрел его, небрежно, словно кукла, валяющегося на животе. Помимо него самого каджит уловил неподалёку от убитого брошенный железный меч, окроплённый засохшей кровью на его клинке.

– Был бой, – сказал он, вновь посмотрев на убитого. Потом каджит всё же, поборов своё отвращение к трупу, перевернул его. Тело оказалось тяжёлым, Тхингаллу пришлось приложить не мало усилий. На теле убитого было множество резаных ран: широкая линия разрезала грудь, доходя до самого живота, который был в буквальном смысле распотрошён. Каджит закрыл глаза и мгновенно пожалел о том, что перевернул эту громоздкую плоть. Увидев вывалившиеся внутренности, что багровой линией опоясывали живот, морда Тхингалла словно изменилась в окрасе, став бледной, как сама луна.

– Ну вот и первый свежачок, – сказал он, поднявшись и вернувшись к коню. – Похоже, этот несчастный желал поживиться в этих руинах, ведь редко данные строения бывают без каких-либо ценностей, – каджит посмотрел на нордское строение. – Но наткнулся на кого-то, кто оказался сильнее и проворнее. Видимо, он тут лежит не так давно. Ещё совсем целый… если можно так сказать. Не разложился, хоть и пованивает своими кишками, обмотанными вокруг…

Запрыгнув на коня, каджит дёрнул поводья, не спеша объехал нордский курган вокруг. На задней стороне руин так же прорезался вход внутрь.

Тщательно исследовав покоящиеся под тенью ночи блеклые камни с целью поиска деталей, указывающих на нечто необычное, чего боятся фолкритские жители в этих лесах, каджит направил своего коня по чаще в сторону от кургана, огибая возвышенность. Он отдалился от тракта и держал путь прямиком через лес, всё так же осматриваясь. Стволы деревьев уходили высоко вверх, а их плотные ветки закрывали ночное звёздное небо. Земля была погружена в огромную тень.

Вскоре курган скрылся позади за многочисленными стволами сосен. Впереди показалась небольшая полянка, окружённая невысокими камнями. Каджит осмотрел её, взглянул вверх, пытаясь уловить свечение звёзд, но ветви создали плотный лиственный потолок. Конечно, в темноте каджит видел так же, как и при дневном свете. Звёзды не были ему нужны, чтобы взор оставался ясным, однако каджиту нравились многочисленные ночные светила, и он был раздосадован тем, что они не сопровождают его на пути сквозь этот мрачный и огромный лес.

Объехав полянку вокруг, Тхингалл слез с коня. Держа его за поводья, он не спеша прошёл меж камней, прорезающихся из проросшей травой земли, остановился возле одного из них.

– Отдохнём немного, – сказал он, присев возле камня. Взяв бурдюк, каджит сделал несколько глотков, осмотрелся кругом.

– Всё-таки, перекусить бы я не отказался, – сказал он, закрыв свой бурдюк. – Надеюсь, на меня не повлиял «богатый внутренний мир» того несчастного, что в скором времени вскормит почву своими останками, ежели хищники не забредут, любители падали… – замолчав, каджит посмотрел на своего коня, после чего продолжил: – Зря я не взял ничего. Да и ты небось проголодался. – Тхингалл посмотрел на коня, тот лишь фыркнул. – Знаю, знаю. Может, наткнёмся где-нибудь ближе к глуши на какое-нибудь плодородное деревце. Вы, кони, обожаете яблоки. Я вот не очень. Слишком они… кислые что-ли, ну или может мне всегда попадались такие. У Нисабы были только зелёные и она их просто обожала.

Передышка заняла не более получаса. Потом каджит запрыгнул на коня и поехал дальше, проникая всё глубже в лес.

С каждым проезженным кустом плотность деревьев становилась всё больше. Они окружали каджита. При таком раскладе легко было заблудиться, ведь тропы скрывались за стеной деревьев, а каджит ехал через густую чащу.

Около часа Тхингалл бесцельно слонялся по ночному лесу. Постепенно каджит, сидя в седле, погружался в сон. Тхингалл находил в себе силы, чтобы не отключиться совсем, ведь эта изнурительная и бесцельная прогулка по фолкритскому лесу сильно его утомляла. Спустя несколько часов езды каджит начал сомневаться в том, что она вообще имеет какую-то цель. Он начал сомневаться в предостережениях хускарла, который наставлял его перед дорогой, в словах ярла, в слухах местных жителей, которые каджит выслушивал перед отправкой. Но на миг вспомнил и себя в роли их всех. Его собственные слова гонялись по воздуху церемониального зала ярла, внушая слушающим их ушам тревогу и опасность. Скептические голоса были на них ответом, и Тхингалл сильно раздосадовался от этого. Но сейчас он сам встал на то место, на которое некогда смотрел со злобой из-за того, что его предостережения воздают к пустому звучанию связки слов, порой виднеющихся нелепыми и несуразными. Лицо ярла отображало это. И Тхингалл глядел в его глаза, полные неверия и нежелания принимать набухающую тревогу за истину. А сейчас этот лес показался каджиту не менее опасным чем тот, из которого ему и его сородичам пришлось бежать. И сейчас каджит понял, что в данный момент он ничем не отличается от тех, кому некоторое время назад пытался что-то доказать. Пытался вверить их, повести их глас рассудка за собой, в таящийся мрак. А они лишь угрюмо хмыкали в ответ, отрывали руку и не желали идти, кипели изливающимся из себя скептицизмом. Тхингалл сейчас стал в их ряд. Он не верил, что в этой части Фолкрита таится что-то опасное. То, что заставляет даже самых заядлых головорезов обходить здешние края стороной.

Наконец, каджит ткнулся носом в чёрную и пышную гриву коня, засопел по-кошачьи.

Конь выехал из лесной чащи и остановился возле невысокого обрыва, покрытого кустарником. Он зафыркал, побил копытом по земле, слегка подал головой назад, ударив каджита. Тот резко поднялся, быстро повертел головой, открыл сонные глаза, потёр их. Сколько прошло времени с тех пор, как он отрубился, каджит не знал.

Перед его взором расстилался небольшой горизонт, освобождённый от лесного массива. Кругом не было деревьев, лишь выдернутые из земли с корнями их некрупные стволы, буквально истерзанные в некоторых местах и беспорядочно разбросанные по округе. И это не единственное, что привлекло внимание каджита…

Помимо истерзанной растительности, перед его взглядом возлегло неисчислимое количество трупов. Осматриваясь, каджит закашлял, потом резко приложил лапу ко рту. Туши были беспорядочно разбросаны по земле. Некоторые из них были расчленены, изрублены, что кроме внутренностей более ничего не оставалось целым. Трава имела здесь несвойственный желтовато-красный оттенок. Кругом кружили стаи ворон, расклевывая плоть и каркая, радуясь такому масштабному кровавому пиршеству. Здесь было царство самой смерти, здесь царил её тошнотворный смрад. Запах гниющей плоти отпугнул всех животных разных мастей. Лишь чёрные падальщики, кружа над неистово надруганной багровой поляной смерти, лихорадочно пировали.

Каджит закрыл нос.

– Во имя Лун… – произнёс Тхингалл. Его глаза встревожено бегали по поляне. Убитых животных различных мастей было неисчислимое количество. Даже могучие медведи оказались здесь частью местной кровавой флоры.

– Кто мог учинить такое? – спросил он, натягивая поводья. Конь потопал вдоль обрыва, сам каджит не сводил взгляда с поляны. Спускаться вниз он не хотел, ибо запах гнилой плоти прорезал его нос, заставляя глаза слизиться. Странно, что он не почувствовал его на подступах к этому месту сквозь свою дремоту. Видимо, утомление слишком сильно пробрало его сознание, полностью отчуждая его от реального мира. Однако его конь учуял зловоние ещё на подходе к этой поляне и не очень хотел приближаться сюда.

Объезд местности занял не менее десяти минут. Со всех сторон поляна была покрыта кровью, вырванными с корнями из земли стволами и разделанными животными.

– Значит, опасения ярла оправданы, – сказал каджит, остановившись. – Здесь зверствует кто-то или что-то по-настоящему чудовищное. Не думаю, что весь этот ужас смог учинить человек. Даже они не способны на такое.

Он ударил поводьями, повёл коня от этой поляны в чащу, снова углубляясь во мрак леса. Каджит ехал по следам. Даже на тропе, которую он преодолевал, сминая пышную траву под копытами коня, находились отголоски того, что окропило поляну. На стволах деревьев присутствовали следы от когтей. Возле одного из них каджит остановился. По форме эти следы напоминали когти саблезуба, однако по пропорциям они были неровными, не длинными, словно деревья эти пытались сбить огромной шипастой дубиной, раздробляя древесную кору.

– Орудовали чем-то огромным, – сказал Тхингалл, внимательно изучив оставленные раны на стволе дерева. – Похоже на палицу, только больших размеров. Куда больших…

Каджит двинулся дальше. Следы уводили его от поляны в глухую чащу, что пролегала в сторону тракта, от которого Тхингалл отдалился несколько часов назад.

Проехав по извилистой тропе вдоль лесного массива, Тхингалл выехал на высокий зелёный холм, окружённый деревьями. Его пик был совершенно голым. Трава здесь практически не росла, лишь твёрдая почва покрывала его навершие. Остановившись, каджит осмотрел томящуюся в сумраке ночи местность. Лесной горизонт усеивался многочисленной армией высоких сосен. Слева, у широкого тракта, виднелся тот курган, окружённый древними нордскими руинами. Всё здешнее царство, такое спокойное и с виду прекрасное, ибо нет ничего прекраснее природы, но таящее глубоко в себе кровавые язвы неумолимой жестокости, было словно на ладони.

Среди плотных чащ, кустов и высоченных деревьев каджит увидел, как что-то промелькнуло, оставляя за собой волнение ветвей на деревьях. Тхингалл внимательно присмотрелся к тому месту. Спокойно ударив поводьями, каджит спустился с холма, проехал вдоль чащи, остановился в том месте, где, как ему показалось, его взор поймал лёгкое колыхание ветвей и скорый блеклый силуэт кого-то или чего-то. Он внимательно осмотрелся, стараясь вслушаться в каждый звук, в каждый шелест и шорох.

Позади него послышался треск. Он обернулся, никого не было. Не спеша спустившись с коня, каджит недалеко отошёл от него, прохаживая по местности. Здесь так же валялись выдранные из земли стволы деревьев, изуродованные следами от мощных ударов чего-то острого.

Конь нервно заржал, громко затопав копытом, практически вздымаясь на дыбы. Каджит посмотрел на него.

– Тише, тише! – сказал он, подходя к коню. Тхингалл погладил его по гриве. – Ты чего испугался, дружок? – спросив, каджит осмотрелся. Его ладонь машинально упала на рукоять меча.

Треск вновь послышался и на этот раз он был намного ближе. Отойдя от коня, каджит вынул свой меч. Медленно проводя взглядом по местности, он, стоя на месте, осмотрелся кругом.

Из тьмы, рассекая плотную листву, выпрыгнуло существо огромных размеров. Каджит сумел уловить лишь бледноватый оттенок кожи. Послышался громкий рёв, буквально содрогающий деревья, что нервно колыхали ветвями от ужасающегося страха. Этот рёв был способен напугать даже их.

Тхингалл резко кувыркнулся в сторону, уворачиваясь от летящей в него огромной дубины. Перевернувшись, сидя на колене, он резво отстегнул свой плащ. Конь, встав на дыбы, громко заржал, стремительно удаляясь от места атаки на безопасное расстояние.

Существо оказалось выше каджита на две головы. Широкие плечи напоминали настоящую скалу, готовую смести всё, что станет на её пути, а руки, похожие на толстые стволы дуба, готовы были вырывать из земли любые преграды вместе с корнями.

Оно обернулось на каджита. Его лаза изливались багровым цветом, клыки, похожие на острые бритвы, вырезались из пасти. Морда была наисквернейшей, с широкой челюстью, изуродованная огромными шрамами, от которых один из глаз не закрывался до конца, когда тварь щерилась. Толстые порезы покрывали так же и обнажённый, мощный торс. Кожа была бледного цвета, словно существо пряталось среди ветвей деревьев от яркого солнца, боясь его тёплых и согревающих лучей, подобно вампиру.

Брони на теле чудища, похожего на огромного и разъярённого орка, не было. Лишь меховая накидка, обнесённая стальным поясом, прикрывала собой мощные бёдра.

Каджит встал. Орк, если его так можно было назвать, начал медленно обходить каджита. Тхингалл перебирал нижними лапами, выжидая новой атаки. Долго ждать каджита тварь не заставила. С громким рыком она набросилась на него, мощно размахивая своей огромной дубиной, усеянной немногочисленными, но толстыми шипами.

Парировать такие мощные атаки было невозможно. Приняв удар, каджит моментально бы лишился равновесия, свалившись на землю или вовсе отлетев назад, а клинок бы раскололся на мельчайшие осколки, разбросав их вокруг.

Тхингалл проскользил под мощной рукой орка, оказался у него под боком и рубанул мечом по правой ноге. Тварь зарычала, но оказалась не такой поворотливой. Развернувшись, она махнула дубиной. Каджит успел вовремя отскочить назад. Потом орк нанёс удар сверху, Тхингалл увернулся. Дубина жадно прогрызла землю, вздымая почву и раскидывая её куски по сторонам. Тхингалл, приложив весь свой вес, рубанул сверху по руке орка, после чего, запрыгнув на впившуюся в землю дубину, с разворота нанёс удар правым локтем по челюсти твари, резко отпрыгнув после этого на безопасное расстояние.

Порез не нанёс существу весомого урона. Рана на его руке закровоточила, но не помешала ей вынуть дубину из земли одной рукой и занести орудие над головой. Каджит вновь отринулся в сторону, на этот раз оказавшись за спиной орка, но тот резко развернулся и сбил Тхингалла ударом локтя. Выронив меч, каджит отлетел и упал на спину. Тварь, ухватившись обеими руками за рукоять своего оружия, занесла его над головой. Каджит чувствовал боль в районе грудной клетки и спины, но страдать от неё у него не было времени. Он резко перевернулся, увернувшись от летящего, словно грозовой молот, удара, потом сплюнул кровь и встал. Орк нанёс удар снизу, вбрасывая свою дубину вверх, но каджит успел отпрыгнуть назад. Его меч лежал недалеко, но добраться до него было настоящей проблемой. Тварь замахнулась дубиной и атаковала по боковой траектории, каджит низко присел, расставив как можно шире нижние лапы. Шипы пронеслись прямо над его головой, кончиком задевая острый ирокез каджита. Он почувствовал это. Не теряя времени, Тхингалл подбежал ближе к орку, прыгнул и ударил его кулаком в челюсть. Однако тварь нисколечко не пошатнулась, орк с размаху ударил каджита внешней частью кулака, от чего тот вновь отлетел в сторону и упал на бок.

В глазах потемнело. Тхингалл перевернулся на живот, вновь сплюнул кровь. Тварь рычала за его спиной и постепенно приближалась. Посмотрев на неё с пол оборота, каджит нашёл в себе силы приподняться, однако боль в районе груди сковывала его движения. Каждый удар, полученный каджитом, был подобно удару молота: сильным, быстрым и ломающим не только грудную клетку, но и всё тело воедино, словно карточный домик, что ломается от лёгкого дуновения.

Занеся свою огромную дубину над головой, орк, оскалил свои клыки в громком рычании. Каджит проскользил меж его ног, широко расставленных, уходя от удара. Найдя в себе силы, каджит ринулся к своему мечу. Добравшись до него и с трудом приподняв, он остановил глаза на чудовище, что к этому времени всей своей физиономией повернулось к нему.

– Ну и тварь же ты, сучье отродье… – прошипел сквозь кровоточащие клыки каджит, после чего ринулся в сторону чащи, несколько раз споткнувшись вначале из-за болевого ощущения, разрубая кусты, преграждающие ему путь. Тварь с рёвом метнулась следом.

Каджит уворачивался от атак преследующего его существа, в пол оборота головы отслеживая движения твари. Орк мощными ударами пытался задеть изворотливого каджита, но Тхингалл ловко уклонялся, прикрываясь от шипастой дубины стволами деревьев. От огромного орудия на коре оставались следы, что были похожи на те, которые каджит видел раннее, а стволы судорожно дёргались, издавая жалостливый скрип.

Орк преследовал каджита вплоть до придорожных руин, окружающих невысокий нордский курган. Не останавливаясь и не задумываясь ни на секунду, Тхингалл спрыгнул с обрыва, что неожиданно появился на его пути. Прыжок был сильным, а обрыв высоким. Каджит приземлился тяжело. Его нижние лапы подкосились, и он перекатился по склону. Тварь с рыком прыгнула следом, на лету замахиваясь дубиной. Каджит вовремя поднялся, ушёл от атаки ловким разворотом корпуса, оказался за спиной орка, что после полёта, который, как показался каджиту, был в целую вечность, приземлился на сильно согнутые ноги. Это дало Тхингаллу время и он, разбежавшись по скрюченному стволу одного из деревьев, прыгнул на орка, занося над правым виском свой клинок. Существо обратило к нему взор и тогда лезвие прошлось по его морде, оставляя за собой кровавый прорез, один из многих. Приземлившись на уже стойкие лапы, каджит развернулся и добавил ударом с противоположной траектории. Укрыться от такой атаки орк не сумел. Его лицо было изрубленным, рёв содрогающим, заставившим стаю ворон, что следили за дуэлью двух одичавших от злости берсеркеров, тучей взлететь над деревьями, громко каркая.