– Стоять! Кто идёт?! – послышалось со стороны КПП и в свете газового фонаря, штурмовик заметил, как в него целиться из винтовки.
– Солдат, ты совсем охренел на офицера оружие наставлять?! – взревел Тритон, широко шагая в сторону бойца.
– А, это вы, ваше благодродие… – солдат вернул винтовку обратно на плечо, испуганно смотря на стоящего перед ним штурмовика и вытянувшись в струнку, – Не признал, господин майор!
– Вольно! – скомандовал офицер и спокойным шагом прошёл рядом с солдатом.
– Вашброде, вы пойдёте пешком в такую погоду?
Тритон не ответил и пошёл по прямой дороге, натянув на голову капюшон. Выйдя из поля зрения стоящего на въезде бойца, он свернул в лес и как можно быстрее двинулся обратно в сторону своей военной части. Через несколько часов, уже глубокой ночью он вернулся в своё жилище и спрятав журнал между матрасов, быстро вырубился.
На следующее утро его разбудил вошедший в его комнату здоровяк Пугач. Он принёс в руке письмо с указаниями, которое майор и раскрыл, протерев пред тем свои заспанные глаза:
«Майор Андрей Вратов, ваша рота должна немедленно выступить на Запад в квадрат М-78. Силы революционеров пошли в наступление и, прорвав фронт, захватили станцию снабжения «Буркино». Вы должны вернуть её под контроль в кратчайшие сроки и удержать до поступления подкрепления.»
Тритон покивал и отдал приказ на сборы войска. Сам же, натянув походную форму, двинулся на склад продовольствия его части. Пока рота штурмовиков собиралась, он всунул журнал в подмеченный ящик из-под овощей, после чего вышел к бойцам. Рота была собрана за несколько минут и на грузовиках отправилась в аэропорт. В аэростаты за считанные минуты были погружены все нужные припасы и три цеппелина с ротой на борту, поднялись в воздух. Высадиться пришлось в нескольких километрах от нужной точки, ведь в густом лесу было довольно сложно найти место для приземления. Голая пехота выдвинулась в лес.
Тритон, вместе с Мотыльком выдвинулись на разведку. Центр снабжения был и вправду огромен и майор, осмотрев её в бинокль с дерева, длинно и витиевато выругался, понимая, что людей под его командованием слишком мало. Даже во время их разведки он рассчитал, как минимум пол сотни вооружённых человек, которые усиленно готовились к обороне, а сколько находится среди множества складов – вопрос сложнейший. По всем правилам войны, атаковать он должен был как минимум с трёхкратным численным преимуществом в живой силе. Однако, по всей видимости, командование это опять не беспокоило.
– Что будем делать, командир? – спросил лежащий среди травы Мотылёк, оторвав взгляд от окуляров бинокля.
– Чёрт его знает. Из миномётов нам бить сейчас точно нельзя, а иначе у нас вместо склада будет огромная воронка. В лоб идти на пулемёты будет глупо. – Тритон потирал бритый подбородок, пытаясь придумать план, но потом посмотрел на лежащих недалеко – Парни, вы оставайтесь и следите за ситуацией. При малейшем поползновении сразу пошлите посыльного.
Тритон с Мотыльком оттянулись обратно в своеобразный штаб, где пока что воеводил Пугач. Тритон достал полученную от командования карту узла и растянул её на земле. Узел состоял из пяти больший складов к каждому из которых тянулась железная дорога и депо, где временно должны были стоять перевозящие грузы паровозы. Сотни бойцов было слишком мало, но приказ есть приказ, а потому придётся его выполнять. Однако гнать своих бойцов на убой Тритон не собирался, а потому решил не брать точку сходу, рискуя нарваться в будущем на укреплённые позиции прогрессевистов. Атаку назначили на пять часов утра, когда измотанные после перехода и боя треугольные будут клевать носом. Для окружения точки бойцов было маловато, а потому штурм был назначен с северного направления.
В назначенное время Тритон сидел на окраине окружающего базу леса, поражаясь глупости руководящего треугольными командира. Он не догадался выставить ни одного солдата в лесу, что могло бы предупредить его о подходе вражеских сил.
Все солдаты Тритона были готовы к бою, и он уже было хотел скомандовать штурм, но в этот момент к нему примчался один из его разведчиков, высланных дальше на запад по железной дороге. Там она шла меж нескольких холмов, червяком изгибаясь между их монолитными телами.
– Там бронепаровоз едет. – тяжело дыша сказал разведчик, опираясь руками о колени, – Три пушки, миномёты и пара паратроников. Если мы их пропустим, то хана нашему штурму.
В голове майора быстро сложился план и он, подхватив за собой несколько человек, рванулся прямиком через лес, надеясь успеть быстрее, чем это сделает паровоз. Напрямки было в несколько раз быстрее, а потому человеческие ноги могли обогнать мощь паровой машины.
Они успели. Паровое облако было ещё в нескольких километрах, и Тритон не придумал ничего лучшего, чем раздеть догола Мотылька и косметически привязать его к рельсам так, чтобы в нужный момент он смог оперативно развязаться.
Тритон сидел на одном из холмов, смотря на выходящий из-за холмов поезд. Шумный паровоз дребезжал железом, но медленно останавливался, видимо заметив лежащего на рельсах штурмовика. Стальная машина встала в десятке метров от «привязанного» Мотылька. Тритон переместился по лесу и увидел, как один из железнодорожника вышел из-за бронированного борта бронепаровоза и осторожно подошёл к брыкающемуся Мотыльку. Он быстро освободил светловолосого и привёл его к двери, ведущей в голову состава. Молодой штурмовик старательно изображал панику, но держался в стороне от прохода, позволяя Тритону всадить пулю в голову машиниста, что он моментально и сделал.
Тело машиниста упало внутрь, и Тритон сорвался с места, добираясь до стоящего внизу паровоза. Вскоре он ворвался внутрь, стуча подошвами по стальному полу. Внутри оказалась лишь немногочисленная команда, обслуживающая один только локомотив. Они было попытались обороняться, но быстро опустили своё оружие, увидев чёрную броню напавших. Майор быстро пробежался по стоящим за локомотивом вагонам, осматривая стоящие там орудия.
Под командованием Тритона было пять бойцов включая одевшегося Мотылька, а также нескольких членов экипажа бронепаровоза. Было решено рискнуть малой группой, и вскоре стальная махина вновь двинулась по дороге под своими колёсами. Ворота части были всё ближе и ближе, но Тритон взревел, – Не останавливаться! – сильнее сжимая ладони на рукоятках пулемёта, смотрящего сквозь прорези бойниц на улицу.
Локомотив ударился о преграждающее его путь стальные ворота и с лёгкостью разбил их, разметав створки на многие метры в стороны. Тритон нажал на гашетку и пулемёт забился в его руках, стараясь сорваться с треноги. Грозное оружие поливало сотнями пуль находящихся на точке солдат, разрывая их мощным калибром. Гром в ушах стреляющих бойцов сменился на писк, заглушающий хоть какие-то звуки, но барабанная дробь падающих на пол гильз чувствовалось самим скелетом. Короб пулемёта опустел, но Тритон продолжал жать на гашетку в адском неистовстве.
Придя в себя, он схватил оружие, на ходу открывая огонь в бегающих тут и там солдат. Своей выходкой, штурмовики посеяли панику внутри базы снабжения, рассеяв ряды треугольных и позволив остальному отряду ворваться на территорию. Тритон палил из вагона, чувствуя, как щёлкают по броне винтовочные пули, летящие в ответ. Остальные штурмовики тоже стреляли, но более сдержанно, чем их командир. Мотылёк старался каждый раз целиться, пытаясь как можно эффективнее использовать имеющиеся боеприпасы. Ярость застилала глаза и Тритон, израсходовав все наличествующие патроны, хотел было перезарядить пулемёт, но тут кто-то похлопал его по плечу. Майор чуть не ударил наотмашь прикладом карабина, но вовремя заметил, что позади него стоит бородатый Пугач. Тритон видел, что его друг что-то говорил, но майор ничего не слышал, видя лишь шевеления губ. Догадавштсь, он жестом спросил: «Всё?» и получив краткий ответ «Да», вышел из вагона, потирая оглушённые уши.
Анд складами и депо висели белые флаги, указывающие на капитуляцию, а перед бронепаровозом на коленях стояло двадцать семь пленных треугольных. Пленники с ужасом озирались на облачённых в чёрные доспехи бойцов, что в некоторых были запятнаны кровью. Майор достал из кармана часы и понял, что бой занял чуть больше часу, которые прошли просто мгновенно.
– Скольких мы потеряли? – спросил командир штурмовиков, чувствуя, как к нему возвращается слух.
– Двоих трёхсотыми. – Пугач указал пальцем на санитаров, шевелящихся вдали, что перевязывали раненных бойцов.
– Хорошие трофеи, командир! – радостный от выигранного боя Мотылёк, похлопал по испещрённому пулями борту бронепаровоза.
– Раненных обработать, пленных в депо под охрану, а остальным по позициям.
Пленников разместили на полу в депо, заставив замолчать, но не применяя силы. Через несколько минут поступил отчёт. Треугольные в ходе боя потеряла семьдесят человек убитыми, и тридцать пять пленными, среди которых было восемь раненных, оставленных под надзором санитаров роты. Операция оказалась сверх удачной, но Тритон понимал, что помогли ему случай и глупость командира треугольных, который, стоит отметить, погиб в бою. Ещё через пару часов, в расположение штурмовиков прибыло отделение во главе с полковником Середецовым. Это был низкий, чернявый мужичок с очень противным голосом. Полковник старался зачесать свои волосёнки назад, пытаясь скрыть проплешину на затылке. Даже так, он прибыл на точку не военной форме, а в парадном кителе, не снимая с груди медали и ордена. Полковник по-хозяйски прошёл в депо, сложив руки за спиной и оглядывая стоящих на коленях пленников.
– Хорошая операция, майор! – своим гнусавым голоском воскликнул полковник, подходя ближе к сидящему на ящике и снаряжающему магазин своего карабина, – Ещё и бронепаровоз захватили! Красота!
– Это был твой приказ слать мою роту на штурм в одиночку? – добив патроны в магазин, он вщёлкнул его в гнездо и передёрнул затвор карабина, положив его себе на колени.
– Да, но вы же справились! – самовлюблённо хмыкнул полковник и вновь повернулся к пленным, – А они почему до сих пор живы.
Тритон поднял на полковника тяжёлый взгляд, направляя ствол своего оружия прямиком тому в грудь. Сопровождающие его солдаты вскинули оружие, целясь в Тритона, но находящиеся в депо штурмовики не подвели своего командира, взяв на прицел отделение во главе с полковником.
– А с какого хрена я должен их мочить, а, полковник?! – Тритон спрыгнул с ящика, медленно подходя к ничего не понимающему полковнику, – Это ты, крыса штабская, что-ли их в плен взял?
– Как ты смеешь говорить с вышестоящим по званию?! – выкрикнул полковник, потрясая руками в левой из которых он держал пистолет.
Майор кивнул своим бойцам и те быстро разоружили сопровождающих полковника солдат, отобрав у них абсолютно всё наличествующие оружие. Тритон подошёл вплотную и недовольно выдохнув, без размаха ударил того кулаком в челюсть. Полковник отлетел на полтора метра и упал на бетонный пол. Он бешено вращал в испуге зрачками, пытаясь перестать ловить звёздочки в глазах. Середцов постарался поднять свой пистолет, но майор наступил ему на ногу своим тяжёлым ботинком и поднимая пистолет. Проверив патрон в патроннике, он вдавил ствол пистолета в высокий лоб полковника.
– Вот из-за таких как ты, я в армию возвращаться и не хотел. Знаешь почему? – не дождавшись ответа, Тритон продолжил, – Ты даже не заботишься о том, чтобы сохранить солдатам жизнь. Ты мог выделить ещё пару рот и не подставлять моих бойцов под пулемёты. Я лишь чудом не потерял ни одного бойца. – майор сорвал с груди полковника несколько орденов и запустил их в темноту депо, где они и звякнули, – А что насчёт них, – Тритон мотнул головой в сторону поражённых происходящим пленников, – то они для меня такие же люди, как и мои бойцы. Усёк?
Тритон фактически чувствовал на себе множество поражённых взглядов, но продолжал смотреть в глаза испуганного и одновременно удивлённого полковника. Стрелять он всё же не стал и просто заткнул за ремень пистолет, после чего за грудки поднял полковника на ноги.
– Я тебя под трибунал отдам! – взвизгнул Середцов, – За нападение на вышестоящего офицера!
– Ага. Газуй отсюда, пока я тебя на тот свет не отправил.
Полковник, не рискуя конфликтовать с странным майором, быстро ретировался, захватив с собой своих обезоруженных бойцов. Штурмовики же, сидели на базе ещё три дня, приводя в порядок всю оборону точки. Пленных треугольных использовали в качестве свободной и главное бесплатной рабочей силы, но по личному приказу Тритона особого насилия к ним не применяли, да и харчей было решено не экономить.
По истечению трёх дней в пункт снабжения прибыли войска в количестве двух рот обычной пехоты. Тритон передал командование и вместе с конвоем отправил треугольных в лагерь военнопленных. Самих же штурмовиков отправили дальше на запад, а их командира отправили в столицу. Тритон по прибытию сразу оказался в палатке Виваевского в одной из деревень, где располагалась ставка генерала.
– Майор, вы меня искренне поражаете. Такая удивительная и эффективная операция. Вы не потеряли ни одного бойца, но захватили большие трофеи. Казалось бы, спокойно держите точку, но нет, вам надо ударить вышестоящего офицера! – Виваевский с каждым словом всё сильнее и сильнее повышал голос, – Вы думаете, что если вы ветеран и спасли княгиню, то вам всё можно?!
– Из него офицер, как из дерьма пуля. – спокойно ответил майор, щёлкая костяшками пальцев, – С такими полковниками вы точно проиграете.
– Молчать! – генерал с размаху ударяет кулаком по столу, – Не забывайтесь! Он из древнего рода и с самого детства учился командовать!
– Видимо плохо учился.
Виваевский постарался ударить Тритона кулаком в лицо, но тот резко отклонился в сторону, уклоняясь от удара. Вспрыгнув на ноги, он перехватил руку генерала и заломив ту, прижал Виваевского к столу, выхватывая из кобуры пистолет. Один из охранников попытался было обезвредить штурмовика, но тот приставил пистолет к виску генерала.
– Отошли все! Иначе завалю его!
Охранники генерала отошли в стороны, направляя на штурмовика свои пистолеты. Тритон лихорадочно соображал, пытаясь выдумать план. Реальных возможностей вырваться ему в голову не приходила, а потому пришлось действовать по наитию.
Тритон двинулся из дома, где был штаб генерала, продолжая вжимать ствол пистолета в висок генерала. На улице были сотни солдат, которые, увидев взятого в заложники генерала, направили на штурмовика своё оружие. Он буквально чувствовал, как его тело за доли секунд нашпиговываются десятками и даже сотнями свинцовых убийц. Спасало его только то, что калибр у винтовок, коими были оснащены солдаты, был слишком мощным, способным пробить навылет не только тело Тритона, но и тушку захваченного генерала. Тритон торопился, пытаясь уйти с территории деревни и скрыться в местных лесах.
– Майор, ты лучше отпусти меня. Ты же всё равно не сможешь отсюда живым выбраться! – шептал генерал, подняв руки вверх и медленно пятился за своим пленителем.
Тритон держал генерала на прицеле, медленно пятясь к спасительному лесу. До неё было метров сто – плёвая обычно дистанция, но сейчас быстро идти он не мог, ведь любое неосторожное движение могло привести его к смерти. Он всё пятился к «зелёнке», вертя головой во все стороны, а за ним, всё продолжали идти солдаты, медленно окружая штурмовика. Тритон выстрелил в сторону, не стараясь попасть. Пуля выбила фонтанчик земли из-под ног одного из бойцов, и они отшатнулись в стороны. До леса было пятьдесят, тридцать метров и штурмовик уже чувствовал запах спасительных елей, как вдруг над его головой просвистела пуля. Майор инстинктивно дёрнулся в сторону, чем непременул воспользоваться генерал. Он ударил Тритон локтем в живот, от чего тот загнулся и попытался выстрелить, но не успел поднять голову вверх, как в челюсть ему угодил подкованный нос генеральского сапога, и майор мгновенно потерял сознание.
Глава 9
Очнулся он уже в бетонных застенках. Было неизвестно, сколько минуло минут, часов, дней или недель, но сутки тянулись одинаково раз за разом. Никто не посещал Тритона в этих четырёх застенках с одним единственным выходом в виде крепкой стальной двери, вбитой посреди одной из бетонных стен. Спёртый воздух, запах пота и одиночество были единственными спутниками Тритона, который пытался хоть как-то развлечь. Он, насколько позволяла скудная кормёжка, пытался поддерживать свою форму, отжимаясь, приседая и подтягиваясь на выступающей части двери. Его даже не вызывали на допрос и единственное, что ему оставалось, это распутывать клубок мыслей в своей голове. Тритон лежал на своей кровати, коря себя о том, что был недостаточно внимательным по отношению к генералу, но что теперь делать? Остаётся только ждать.
В один из дней, в очередной раз в дверь постучали и Тритон, напивая марш штурмовиков, подошёл к ней, ожидая как маленькую прорезь протолкнут алюминиевую тарелку, полной какой-то грязно-коричневой баланды. Он получил свою миску и ложку, после чего сел на койку и начал работать ложкой, закидывая тёплую массу себе в рот, стараясь не думать о том, из чего она была сварена. Поглотив всё содержимое тарелки, он хотел было отбросит её в сторону, но взгляд зацепился, за одну из глубоких царапин на её донце. Тритон вновь схватился за ложку и быстро отскрёб закрывающие царапины, что сначала сложились в буквы, а потом в слова. Очистив миску, он прочитал получившиеся слово. «ФЕНИКС» было написано на дне, и Тритон откинул тару и посмотрел на закрытую дверь. Что означало это послание? Неужели они смогут до него добраться в тюремных застенках карцера? Тритон не мог дать ответа на свои же вопросы, ведь за всё время не смог найти ни строчки информации о этом странном человеке? Движении? Организации? После нападения на княгиню, Феникс исчез и никак не проявлял себя, а Тритон было решил, что это бы единичный акт терроризма, но теперь совсем не был в этом уверен.
Он провёл ещё какое-то время взаперти. Тритон пытался считать время по тому, как ему подают пищу. Происходило это, примерно, раз в десять часов и по грубым примеркам майора прошла ещё неделя, хотя и в этом он сомневался, ведь ослабевший о одиночества и тишины мозг, работал из рук вон плохо.
В очередной раз, получив от безмолвного охранника свою похлёбку, он скучающе попытался ей насытиться, погружая алюминиевую ложку в серое нечто, называющееся здесь едой. В очередной раз воткнув её в харчи, он почуствовал, как она уткнулась во что-то твёрдое, стукнувшее под металлом ложки. Тритон подцепил это и вытянул на свет. Оказалось, что это был пузырёк, подобный тому, что майор отнял у террориста, тем более, что и наполнение было точно таким же. Далит. Чистейший порошок, дающий не только привыкание, но и позволяющий прочувствовать всю ту скрытую энергию, что текла по человеческим венам.
Тритон держал пузырёк на ладони и смотрел на стальную дверь. Что же хотел этим сказать загадочный Феникс? Хотя, вариантов было тут не так много: либо он даёт ему шанс погубить себя убойной долей далита, либо шанс на спасение. Первое было далеко не в стиле Тритона, ведь тот не привык сдаваться, пока бьётся его сердце, да и уходить в одиночку ему совсем не хотелось.
Майор встал на ноги и подошёл к двери, ощупывая её стальное тело пальцами. Металл в некоторых местах стал покрываться ржавчиной, но это не очень сильно мешало монолитности конструкции. Тритон метался в сомнениях, смотря то на свою левую руку, то на стальное тело единственной преграды. Насколько он знал, подобные двери вгрызались в бетон шестью штырями толщиной в его большой палец, а выбить их было практически невозможно. Тритон вновь посмотрел на свою конечность и задумался. Сможет ли его ослабленное тело собрать всю энергию и одним ударом освободиться? Он этого не знал, а потому помотал головой, сгоняя глупые мысли и большим пальцем отщёлкнул пробку. Он всыпал себе в рот всё содержимое бутылька и одним глотком всё поглотил.
Чистая, непорочная энергия потекла по его телу, прорываясь по капиллярам и венам. Он чувствовал, как всё его естество размывалось в воздухе, пытаясь слиться с окружающим миром. Майор пытался совладать, крупица за крупицей собирая рассеивающееся сознание. Наконец, ему это удалось, и Тритон почувствовал, как его порочное тело вновь собралось, стягиваясь из частичек витавшей в воздухе энергии. Он рухнул на колени, смотря на свою руку, которую обвили паутинки чёрных, быстро пульсирующих вен. Тритон, прорываясь через обуздавшую тело боль, поднялся на колено и направил ладонь левой руки на дверь. Энергия, ждавшая своего часа, вырвалась из ладони белёсым лучом, пронзившим естество реальности и ударил в дверь. Послышался адский скрип стали и хруст рассыпающегося в прах бетона. Боль. Острая, тупая, ноющая, пульсирующая боль разрывала тело Тритон, расплавляя его тело.
Грохот упавшей двери, ударил по ушам, а вибрация прошла по полу, заставляя майора раскрыть свинцовые веки и подняться с промёрзшего пола. Его пошатывало, но рука была на месте, а вот дверь нет. Тритон, пытаясь совладать с помутневшим сознанием, зашагал к раскуроченному проходу, где в коридоре валялась стальная дверь. Под ней, даже через стену поднявшейся пыли, была видна торчащая рука с зажатым в ней пистолетом. Тритон инстинктивно поднял пистолет и проверив патрон в патроннике, засунул тот за пояс.
Пошатываясь, он брёл по толстой бетонной кишке коридора, опираясь о её стенки. Рука должна была адски болеть, но она просто обвисла, не слушаясь ни одной команды из мозга. Сознание плыло, но он продолжал шевелить ногами, стараясь добраться до спасительного окончания коридора. Усталость взяла своё и Тритон прислонился к стене, медленно спуская вниз.
– О, ты очнулся!
Тритон открыл глаза, чувствуя, как содрогаются его многострадальные конечности. Повсюду был мрак, но он явственно ощущал, как пол под ним явственно движется. Потерев лицо ладонью, он присел, пытаясь разглядеть своего собеседника. В темноте были видны лишь очертания сидящего напротив человека. Судя по громоздким очертаниям и резкому голосу, это был мужчина, облачённый в военное снаряжение. Тритон потянулся за пояс, где должен был быть пистолет, но, как и ожидалось, его там не было.
– Слушай, майор, ты такой живучий, что оставлять тебе ствол было бы равноценно смерти. – хмыкнул сидящий у стены мужчина, – Удивлён, что ты рискнул принять такую огромную дозу и не откинуть копыта.
– Ты кто вообще такой и куда везёшь?! – Тритон потёр левую руку, которая состояла сейчас из сплошной ноющей боли.
– Ну, моё имя мало тебе скажет, но меня послал за тобой Курпатов. Думаю, что тебе от этого будет несколько легче, ну а едем мы на базу Феникса.
– Чёт я нихера не понимаю… – Тритон нащупал прибитую к стенке багажника полку и рывком сел на неё, – Курпатов, тюрьма, Феникс. Что вообще к чему? Башка и так раскалывается…
– Всё поймёшь чуть позже.
Дальше они ехали в полном молчании под звуками тарахтящего двигателя машины. Дорога была не самой ровной, и машина тряслась, доставляя немалый дискомфорт израненному телу штурмовика. Дорога была длиной, и машина остановилась лишь через несколько часов. Мужчина отпер дверь изнутри, выпуская уставшего Тритона на волю. Он, пригибаясь, выпрыгнул из багажника и обомлел, раскрывая глаза.
Он стоял на склоне горы в окружении таких же каменных гигантов, покрытых зеленью трав и маковками растущих там, ветвистых деревьев. Таких каменистых громадин были десятки и сотни, если не тысячи и все они своими станами создавали причудливый узор на земле. Воздух был здесь чист и свободен от задымления заводов. Это место было прекрасно своим воздухом, видом и птицами, кружащими между титанами гор. Тритон стоял и просто дышал, понимая то, что если бы Эдем существовал, то был бы именно здесь.
– Красота? – встал кто-то позади.
– Да. – Тритон повернулся, – Может объяснишь мне, что тут вообще происходит?
– Неважно ты выглядишь, капитан… или может майор? – Курпатов поправил темно-зелёную кепи и махнул рукой, призывая следовать за собой.
Тритон последовал за полковником, оглядывая его нынешнее прибежище. Оно было высечено прямиком в скале, на склоне которой он сказал. Монолитные, казавшиеся нерушимыми, стальные ворота разошлись, пропуская офицеров внутрь утробы скалы. Тритон шёл, осматриваясь и поражаясь помпезности этого странного строение. Широкие коридоры, выдолбленные в камне, позволяли разойтись не одному паротрону, а множество коридоров и ответвлений, давали ощущение того, что это было ничто иное, как вены скалы. Тут и там ходили военные в полном облачении, странно смотрящие на двух офицеров. Многие из них были снаряжены довольно странным оружием с барабанными магазинами, расположенными позади спускового крючка, но поражало даже не это, а то, какое количество стальных махин паротронов встречалось Тритону в коридорах. Они были разные: лёгкие, не больше двух человеческих ростов и большие, вплоть до десяти метров в высоту, которые при своём исполинском росте не задевали верхушками сводов рукотворных пещер. Были вооружённые пулеметами, пушками, миномётами и огнемётами. Были на колёсах, гусеницах и ногах. Их было такое величественное множество, что захватывало дух и одновременно вводило в недоумение. Зачем держать такой стальной кулак в очень неудобном для их использования ландшафте – горах? Зачем вообще полковнику такая сила? Почему здесь нет ни одного флага и что это за место? Полковник завёл его в один из закутков, где за стальными дверьми оказался небольшой кабинет, убранство которого ограничивалось двумя железными столами, прямоугольным столом из того же материала и шкафом с документами.
– Интересная у тебя база, полковник… – Тритон сел на стул, сложив исхудавшие руки на холодную столешницу, – Откуда такое богатство?
– Если тебе именно это интересно в первую очередь, то я конечно отвечу. – Курпатов сел на против, сняв с головы свою кепи, – Это один из последних проектов павшей империи. Тут планировалась база испытания нового оружия, но не, как ты видишь, не особо успели. Благо, я успел сжечь всю документацию и пока никто нас не смог найти.
– Ладно, это не суть важно. – Тритон вытянулся, щёлкая позвонками, – Что вообще происходит?
– Думаю, что ты уже успел осознать, что из рядов треугольных я вышел сам. Не по пути мне с ними. – Курпатов вытянул из нагрудного кармана сложенный листок и разложил его перед штурмовиком, – Читай.
Тритон вперился глазами в белый прямоугольник. На листке хорошими чернилами был отпечатан «Кодекс Феникса».
– Ты у нас что ли Феникс?
– Не совсем. Читай дальше.
Тритон кивнул и продолжил читать чёрные строчки «Мы, верные сыны и дочери Рогозии, клянёмся своими сердцами, телами и душами, верно служить нашей Родине, не жалея своих сил и жизней. Клянёмся вернуть её величие, не взирая на внешних и внутренних врагов! Не остановимся, пока не возродится звезда нашей Родины! Положим же все силы для счастья нашего великого народа! Да восстанем из пепла, словно Феникс!»
– Феникс значит? И кто вы теперь? Левые или правые?
– Ни те и не те. Нам не нужна власть. – Курпатов покачал головой, – Главное, чтобы мир вернулся быстрее и на это всё меньше и меньше времени. Во многом благодаря тебе.
– Значит тот хреновый стрелок был из твоих?
– Да. Это мой просчёт, но возможно это будет и к лучшему. – увидев непонимание в глазах собеседника, он пояснил, – Княгиня до сих пор является регентом и будет на этом месте ещё довольно долго. Возможно, именно она есть ключ к остановке этой бессмысленной бойни.
– Почему? Она же из царской семьи, а ты не особо-то и похож роялиста.
– Ты не совсем понимаешь идеи нашего движения. Княгиня Анастасия имеет большое влияние среди сил лояльных короне. Скажу честно, меня удивило то, что она сумела не попасть под влияние Виваевского и не стала «говорящей головой». Она, в отличии от своего деда и отца, готова идти на уступки народу и именно она сможет нам помочь.
– Полковник, скажи мне прямо. Я хрен знает сколько был в одиночке и как-то очень туго соображаю. Давай прямо и по-военному. – Тритон сжал веки и сильно моргнул, собирая остатки мозгов в кучку, – Пока вы похожи на кучку гномов, запершихся в скале.
– Ладно. Я предлагаю совершить встречу главных треугольных и княгини. У нас есть шанс, но мало времени.
– Встреча под покровительством Феникса? – штурмовик потёр короткостриженый затылок пятернёй, – Допустим, что по старым контактам ты сможешь как-то достучаться до «треугольных», но каким раком мы достанем Анастасию?!
– На это у нас есть ты.
Тритон резко перестал тереть свой затылок и резко вскинул голову, смотря прямиком в спокойные глаза Курпатова. Он пытался понять, какую же игру проводит полковник. Не так давно они были союзниками, но в отличии от генерала, Курпатов точно знал больше других. Всего два человека знали о том, что Тритон обладал способностям к магии, но теперь это стало достоянием общественности. Искренны ли его слова?
– Пугачёв за решёткой. – сказал полковник, почёсывая усы.
– Почему?! – Тритон вскочил со стула, ударив ладонями о стальную столешницу.
– Рота восстала, после обвинения тебя в измене и попытке убийства генерала. Часть из штурмовиков убили во время восстания, а часть сейчас в заточении. Хочешь их спасти?
– Да. – не задумываясь рыкнул майор, видя, как согласно кивает Курпатов.
11111111111111
Дорога была долгой. Очень долгой. Самолёт, паровоз, повозка, конь, ноги. До Желтоозёрска Тритон добирался всеми возможными путями, стараясь запутать и очистить любые следы, что могли привести к нему разведку Виваевского. В том, что она была, майор не сомневался, ведь известия о том, что он сбежал, должны были очень быстро добраться до ушей генерала. Тритон шёл по степям и горам, болотам и лесам, но даже так не смог спастись.
Он лежал под разлапистым кустом, унимая бушующее в груди дыхание и сканируя взглядом окрестности. Четвёртые сутки штурмовик пробирался по таким родным и таким опасным густым зарослям восточных лесов. Передвигался он медленно, стараясь не пересекаться с истинными хозяевами этих земель. Это было не только опасно, но и преступно для тех, кто является здесь только гостем. Днём он как можно быстрее передвигался по зарослям, а ночью забирался на деревья, где, обмотавшись верёвкой, засыпал на ветвях. В один из дней, он перебирался вброд через мелкую, но крайне быструю реку. Перейдя её, Тритон уселся на противоположном берегу, переводя дух. Он сидел на пологом берегу, выжимая зелёные штаны и посматривал на светлое, доброе, приветливое солнце, ласкающее своими нежными лучами кожу сидящего штурмовика. Спокойствие поглотило сознание Тритона, заставляя его прилечь на тёплую траву и немного отдохнуть. Да, остановка могла означать смерть множества его сограждан, но Тритон не успел восстановиться после своего пребывания в тюрьме, а потому ему сложно было совершать свой долгий марш-бросок. Именно поэтому он не сразу заметил, как в лесу на противоположном берегу реки, откуда он только что прибыл, ходят тёмные фигуры меж деревьев. Заметив какой-то отблеск в глубинах леса, он сорвался в кусты за своей спиной, подхватив лежащий рядом карабин. Улёгшись под одним из кустов, он стал рассматривать выходящих из леса людей, надеясь на то, что его не заметили.