«Нет, – я не хочу! Я должен поймать убийцу! Если не будет этого, прольётся ещё больше крови».
Следователь сидел за своим рабочим столом. Он был уставшим, он не спал полноценно уже две недели. Лишь засыпал на несколько часов у себя в кабинете. Он посвящал себя работе полностью. Целыми днями он размышлял об убийце, обо всех этих преступлениях. Рассматривал разные версии произошедшего. Гришин не находил логичных выборов жертв. Иногда ему уже снились подобные кошмары. В них он бежал за убийцей, но не ловил его. Из всех кошмаров – этот был самым страшным.
Следователь встал, налил в стакан воды и выпил его залпом. Он слишком устал.
«Нужно хотя бы раз в жизни подумать о себе и отдохнуть».
Поэтому он позвонил и сказал, что отлучиться на денёк. Генерал Хлопов ему разрешил. Как только он собрался выходить из кабинета, как телефон зазвонил. Василий громко вздохнул, но подошёл и ответил.
– Вася, – сказал голос из трубки, – ты сейчас не занят?
Ему позвонила его жена.
– Нет, – ответил он.
– Приезжай к нам на квартиру.
– Зачем?
– Увидишь. Ну, а тебе сложно, что ли?
– Нет, не сложно.
– Тогда приезжай.
– Приеду.
– Спасибо.
Гришин положил трубку. Он откинулся на кресле назад и вздохнул.
«Ладно, – подумал он, – доеду, что она хочет. То ругается, то зовёт к себе. Одни словом – женщина».
Следователь надел серый пиджак и пошёл к своей машине. Он выдвинулся. Спустя минут пятнадцать он подъехал к пятиэтажному дому. В четвёртом этаже была квартира семейства Гришиных, она состояла из трёх комната: две маленькие, а третья большая, она была гостиной. Ещё в квартире был туалет и кухня, на которой каждый день жена Василия готовила разную еду.
Василий Фёдорович поднялся на четвёртый этаж, подошёл к двери и позвонил в звонок. Дверь отпёрла его жена. Она была ниже следователя на пол головы. У неё довольно хороший вкус в одежде. Она любит похвастаться чем-либо перед другой женщиной. Супруга младше Василия на десять лет. Её иногда это подтрунивает. Часто она командует дома. Сама она приехала из Ленинграда, но осталась здесь из-за Василия. Они познакомились в госпитале, супруга служила там санитаркой, а супруг попал туда с ранением. Когда увидели друг друга, сразу полюбили. Следователь пролежал там четыре месяца. Но потом с фронта писал ей письма. И вот когда война закончилась, они встретились снова и соединились в браке. Гришин начал служить в милиции, Евдокия работала в больнице. Детей у них не было. Они очень хотели заиметь себе сына или дочь, но как бы они, ни хотели, не получалось. Супруги очень любили друг друга. Хотя ругались часто. Но тут не всегда была виновата жена, иногда инициатором становился Василий, он доводил жену до нервов своим упорством. Он очень часто засиживался на работе до позднего времени.
– Вася, пройди в дом, – сказала она совершенно спокойно.
«Странно, – подумал Гришин, – никакого следа нашей ссоры. Обычно, когда мы с ней ругаемся, она дуется неделями, а сейчас всё в порядке. Ещё и сама позвонила».
Она прервала его размышления:
– Ну, что ты стоишь? Проходи?
Василий прошёл в гостиную комнату, сняв пиджак расположился на зелёном диване, укрытым пледом желтоватого оттенка с цветочным узором цветов. Прямо напротив него стояла стенка. В ней стояли книги и разная посуда и, конечно же, квадратный телевизор. Под ногами был красный ковёр, сзади, на стене тоже был ковёр, а на окнах шторы. Была приятная домашняя и поистине тёплая обстановка. Правда, немного странная.
– Что ты хотела сказать мне, Дуня?
– Ты можешь съездить на нашу дачу?
– Да, могу. Может мне ещё помидоры прополоть или полить там всё?
– Можешь, если тебе не сложно.
– У меня сейчас дело гораздо серьёзнее, чем твои помидоры. В городе есть маньяк! Я должен поймать его.
– Вася, брось ты это дело. Давай мы вместе с тобой уедем в Ленинград. Этот город, полон разных ненормальных людей… и он сам вообще не нормальный.
– Дуня!
– Что ты начинаешь?
– Я не начинаю. Я тебе тысячный раз говорю. Это дело – мой долг перед нашей Родиной. Долг перед партией! Перед всем рабоче-крестьянским народом. Я обязан поймать убийцу. Некоторые уже думают, что власть бессильна перед этим монстром. Я должен найти его и поймать, чтобы он понёс наказание за свои преступления.
– Вот, в этом и проблема, Вась. Никому это кроме тебя не нужно. Всем плевать, а только тебе нет.
Гришин не нашёлся, что ответить.
– Извини меня, – сказала супруга.
– Ты тоже.
Наступила минутная тишина, её перебил Гришин:
– Что мне на даче сделать нужно?
– Отвези ящики и посмотри, всё ли там нормально.
– Хорошо, сейчас съезжу.
– Спасибо.
– Пожалуйста, что ты сама не съездишь?
– Большой праздник у нашей семьи скоро, готовлюсь.
– Понятно, ладно поехал я. Ящики где?
– На кухне.
Они встали с дивана. Гришин ушёл из квартиры, сел в автомобиль и поехал на дачу. Дорога была не утомительная. И вот он уже возле посёлка, проехал вглубь. И вот дача. Одноэтажный дом серого цвета с белыми окнами, забор. Василий дёрнул за ручку, она оказалась открытой он удивился. Закурил сигарету. Прошёл на территорию дачи. В кустах он заметил что-то непонятное. Подошёл, там лежал труп его соседа Сидоровича рядом с ним ружьё. Он был охотником и хорошим человеком.
– Сидорович, – сказал еле слышно следователь, – бедный человек. Кто тебя так жестоко убил? Верно, я виновен в твоей смерти… Судя по ранению, оно было оставлено лезвиями и сильным ударом. Всего четыре ранения, очень уж это похоже на почерк Щекотуна. Как будто удар был нанесён его перчатками. Наверное, мой сосед вышел на улицу когда услышал звуки и тут его убили. Я уверен, что убийца приходил за мной. Откуда у него мой адрес? А если он доберётся до Дуняши? Нет! Не будет этого! Я поймаю его, это уже принцип!
Гришин несколько минут сидел и смотрел на тело. Он опомнился и решил, отправился вовнутрь дома, дверь оказалась открытой. Мужчина вошёл и прошёл по коридору. Внутри вся мебель повалена, картины валяются на полу. Василий прошёл подальше он заметил бумажку, подобрал её. Он обомлел. Это оказался договор на его убийство, заказчиком которого выступал Иван Иванович Колобков, в бандитских кругах более известен как Колобок. Гришин свернул бумагу и убрал себе в карман. Он вскрикну:
– Да! Я так и знал, что в этой истории замешан, чёртов Колобок.
Гришин подошёл к тумбочке, на которой стоял черный дисковой телефон, набрал номер. Ему ответил голос генерала Хлопова:
– Кто это?
– Пётр Иванович, это я майор Гришин.
– Какой чёрт тебе велел мне с этого телефона звонить?
– Товарищ-генерал, сейчас это всё неважно. Я сейчас нахожусь на своей даче и тут труп моего соседа… короче, мне нужен ордер на арест Колобка.
– Ты что кукушкой полетел? С какого перепоя я должен дать ордер? Где доказательства?
– У меня есть весомое.
– У меня на столе его нет.
– Ждите, Пётр Иванович, скоро будет.
– Ага, жду. Всё? Сказать не хрен больше?
– Есть что, мне нужна бригада сюда следственная.
– Сейчас вышлем.
Хлопов положил трубку.
Спустя не большой промежуток времени уже подъехали ребята. Из самой первой машины вылез мужчина в чёрном костюме. Гришин протянул руку, они поздоровались. Затем Василий рассказал всё, что было. Люди начали обыскивать место преступления. Лично осмотрев двор и дом ещё раз, он поехал в отделение.
Спустя время он уже шёл к кабинету Петра Ивановича Хлопова. Он подошёл и постучался, ему разрешили войти. Посередине кабинета стоял стол, за которым сидел генерал. На стенах висели его награды, а над его головой портреты Владимира Ильича Ленина и Никиты Сергеевича Хрущёва.
– Ну что, Василий Фёдорович, где доказательства?
– Вот оно!
Но достал из внутреннего кармана договор и дал генералу. Тот прочитал и сказал:
– И что с этим?
– Тут всё написано на русском языке вот читайте «Я – Иван Иванович Колобков прошу за определённую сумму в 500 рублей убрать майора милиции города Сталинграда-младшего Гришина Василия Фёдоровича…» Дальше вот мой адрес, то есть моей дачи. Этого, вы хотите сказать, не достаточно?
– Да, нет тела – нет дела.
– То есть, по-вашему, я должен был сдохнуть?
– Получается да.
– Но умер мой сосед.
– А кто он?
– Всю жизнь проработал на заводе. Образцовый гражданин. Не пил и не дрался, редко такого в нашем городе можно было встретить. Какая вообще разница кто он? Он умер и это главное.
– Понятно. Ладно, сейчас за базарим за ордер.
Пётр Иванович набрал на телефоне номер и кому-то позвонил. Через некоторое время он поговорил и сказал Гришину, чтобы тот зашёл в кабинет № 60 за ордером. Следователь сказал, что лично будет руководить арестом. Генерал посмотрел на него равнодушно.
Через несколько часов план был готов. Он не был таким сложным. Сначала следователь планировал просто прийти к Колобкову. Но потом он вспомнил, какая он мерзкая личность. Поднялся в криминале благодаря бедным пенсионерам, которых он нагло обманывал. Он имел многие связи с преступниками из других городов. Очень часто на его ребят жаловались молодые девушки, но милиция не могла ничего поделать. Вернее сказать милиция не хотела ничего делать из-за того что Колобок никого лично не трогал, а его ребят тревожить нельзя так как половина «честных» милиционеров сидела у него зарплате. Такова политика Сталинграда-младшего: «своих» мы не трогаем, а чужих ломаем и оскорбляем. Чужие, конечно же, самые близкие люди. В городе большинство людей злые и аморальные уроды готовые ради денег пойти на всё… И вот следователь уже подъезжали по адресу написанному в договоре. Группа людей начала штурм. Через два часа уже выводили преступников. Последний вышел сам господин Колобок, находившийся в совершенно не адекватном и пьяном состоянии. Его лысая физиономия вся разбитая, бровь тоже, припухший глаз и нос весь в крови. Его коричневый костюм был помят, пиджак порван на правом плече. Авторитет стонал и хрипел. Он увидел следователя, оскалил свои кривые зубы. Его и банду посадили в несколько машин и увезли. Следователь остался в логове бандитов. Прошёл внутрь дома. Осмотрел его, ему интересен кабинет босса. Он направился туда.
Комната с сильным запахом спирта. Не удивительно в углу стояло два ящика наполненных бутылками водки. Также рядом валялись уже опустошённые склянки. Колобок являлся заядлым пьяницей. Он редко выходит из пьяного состояния. Также этот человек любит окружать себя молоденькими девушками. В частности голубоглазыми блондинками. Честно говоря, Колобок являлся очень противным человеком, но в тоже время и умным. Многие люди выделяли его жестокость, он мог голыми руками в порыве гнева задушить человека. Также он любил играть с людьми в карты, проигравшие, либо становились его работниками, работающие на него бесплатно, либо находили свой конец на дне озера или в канаве. Но иногда Колобок был и «благороден», когда у него находилось три или пять человек проигравших он заставлял их драться между собой и тот, кто остаётся в живых может уходить с прощёным долгом. Что сказать, в нашей жизни редко когда внешнее совпадает с внутренним, а вот случай с Иваном Ивановичем Колобковым совершенно про это. Его толстая лысая физиономия и рот с кривыми зубами чаще всего приоткрыт. Чего стоили его глаза всегда стеклянные наполненные безразличием на всё что угодно, кроме водки и бесстыдных девок. Он был толстым и не сильно высоким. Внешний его вид сразу отталкивал.
Колобка увезли, следователь отправился за ним. Через три часа Гришину уже организовали встречу с Колобковым. Он находился в серой и немного влажной камере. В ней источником света выступали лучи, просачивающиеся через окно закрытое решёткой. Авторитет сидел на табуретке, шатаясь, его лицо всё помято, он находился в не трезвом состоянии. Он тихо бормотал возмущения себе под нос. То, закрывая, то открывая свои глаза. Гришин подошёл и бросил на стол папку с документами. Колобок вздрогнул, через несколько секунд он начал ворчать и протирать скованными руками своё круглое мерзкое лицо. Следователь начал:
– Так, Колобок, расскажи-ка мне про это, – Гришин достал договор.
– Чего? Я что собака подзаборная своих выдавать? Ты начальник обо мне такого не думай, я не какая-то дешёвка.
– Я тебе русским языком говорю! Отвечай!
– Ну, ладно, начальник, не ори.
– Что это за договор и с кем ты его заключил?
–Я, ну там это деловые люди, я рассказать не могу. И вообще это не твоё дело. Это наши дела.
–Я даю тебе выбор: либо ты помогаешь расследованию, либо я устрою тебе «сладкую жизнь», ну, отвечай!
– Какую ты мне жизнь устроишь?
– Я тебя посажу, за все твои преступления. Лучшее, что тебе выпадет – это смертная казнь, а худшее – это каторга. Ты там загниёшь.
– Веришь, начальник, я и так подохну, а так быстрее только будет.
– Ты будешь помогать?
– Нет.
– Я ещё раз повторяю: с кем заключён договор?
– Ты ж не отстанешь?
– Нет.
– Ладно, договор этот я его со своим старым другом заключил. На твоё убийство, ты нам, начальник, мешал.
–Кто этот твой друг?
– Неважно.
– Я тебе сказал. Кто!?
– Какая на хрен разница? Я так-то его имени не знаю.
– То есть ты заключил договор с человеком имени, которого не знаешь?
– Да, так я же пьяный был, имя я его не помню, а он и сам его не помнит.
– Всё понятно… цирк какой-то.
– Ага, театр!
– Колобков, закрой рот.
– Да пошёл бы ты… покурил.
– Хорошая мысль.
Василий ушёл. Он пошёл в свой кабинет, там закурил и еле слышно начал вслух размышлять:
«Колобок ничего полезного не рассказал. Многих его людей допрашивали, но они как их лидер молчали. Ивана Ивановича Колобкова уважали за дисциплину в его банде. Пускай он всегда был пьян, но в делах порядок. Он молчит и не хочет ничего говорить, пытать его, смысла нет. Всё равно ничего не скажет. Когда он протрезвеет, я с ним ещё поговорю. А пока что нужно думать».
Гришин не громко сказал:
– А я от бабушки ушёл, а я от дедушки ушёл, но от Гришина не уйдёшь!
Глава 11. Ночь тридцать пятая.
Была ночь, я сидел на диване. Эта гадкая квартира так мне надоела. Я смотрел на портрет, нарисованный мной. Единственное чего меня успокаивало – это скорый приход Алисы. Я надеялся лишь на неё, она должна помочь мне. Но у этой прекрасной девочки множество своих проблем. Я её не понимаю. Зачем? Зачем Алиса ходит ко мне? Из-за жалости или у неё есть ко мне какие-то положительные чувства? Нет, как такое может быть? Как ко мне даже не человеку можно относиться хорошо? Безусловно, я ношу название «человек», но являюсь ли я им? Нет, не являюсь. Я унёс столько невинных жизней, я осознаю это, но не каюсь. Я считаю, что жизнь приходящая, а затем и уходящая. Всё, что я делал в этой жизни это абсолютно бессмысленно. В этой жизни я не сделал ничего полезного, я только убивал. Безусловно, всех подряд, кроме детишек ведь они абсолютно безгрешны. Я, конечно, не имею права решать судьбу другого человека. Но кто этот человек чтобы решать мою судьбу? Что он сделал в своей грязной жизни, чтобы судить меня? Я, безусловно, такой же «слизняк» как и этот человек, но я это понимаю, понимаю, что бесполезен, что должен понести наказание, за всё, что совершил. Но есть, же люди, которые сделали не меньше плохого, чем я или хорошего неважно, мне наплевать на это.
Я понимаю, если б я существовал для чего-то, но нет, я существую ради ничего, я не знаю цель своего существования. Обычно у всех гадких людишек есть смысл их бесполезного существования. Их дела, их мысли, в конце концов, их бессмысленная жизнь – всё это уйдёт в небытие. Такое чёрное, таинственное и завораживающие меня до самой смерти. Когда-то и моя жизнь уйдёт туда. Произойдёт это спонтанно, и думаю скоро. Я подохну в спокойствии и полном одиночестве. Меня забудут и правильно сделают. Зачем меня помнить? Я всего лишь мусор, как и все остальные существа живущие на этом голубом шаре. Всё духовное, всё материальное – забывается.
Алиса, милая Алиса, зачем ты существуешь в моей жизни? Ради чего? Я же всего лишь собачонка на поводке судьбы. Я не могу сделать ничего чего действительно хочу. Я лишь поступаю по воле случая. Я не понимаю смысла существования. Я очень боюсь потерять эту прелестную девочку. Я боюсь, что испытываю к ней положительные чувства. Я не хочу ломать ей только начавшуюся жизнь. Я не когда не любил, а только презирал. Даже себя я не люблю лишь ненавижу, но не могу ничего с этим сделать. Мне надоела эта ненавистная плоть, это гадкое тело, сумасшедший разум и пропахший грехами, смертью и ненавистью дом! Что мне делать?
– Гори всё огнём, гори прошлое, гори будущее! – прокричал я.
Я принял решение поджечь ненавистный мне дом. Я достал коробку спичек и канистру с бензином. Начал обливать всю свою квартиру. Залез в шкаф, там лежали человеческие головы. Из их глаз начала течь кровь. В зеркале показался человек в цилиндре. Через несколько секунд всё это пропало. Забрал от туда перчатки. Я обливал всё пространство. Затем вывел бензиновую дорожку на лестничную клетку первого этажа.
– Эх, Алиса, больше мы не увидимся. Это для твоего же блага.
Я поджог дом. Пулей выскочил на улицу. Я встал на безопасное расстояние. Дом полыхал ярким оранжевым пламенем. Я смотрел на всё это зрелище с улыбкой. Внутри горят грешные души. Все мы грешники, лгуны и шарлатаны. Все мы ответим за свои грехи. Но я считаю делать можно всё, что угодно. Кто людям судья? Бог или кто-то выше? Всё это абсурд! Нет ничего духовного или материального есть только моменты или иллюзии окружающие разум человека. Все его мысли это заранее придуманная идея. Вопрос тут только один: кем придуманная? Говорят, Бог создал человека по своему подобию. Но он допустил множество ошибок. Первая и главная добавил так называемую душу. Говорят, что каждый человек имеет у себя её. Но как? Я её не имею. Я убивал, убиваю и буду убивать себе подобных. И делаю это без какой-либо жалости, наоборот, с улыбкой. Мне доставляет это удовольствие. Я не знаю что со мной не так. Я… я просто смотрю на огонь.
Я стоял, меня по плечу тронуло что-то лёгкое и нежное. Я обернулся, там стояла Алиса. Она выглядела расстроено. В белой короткой юбочке. Она переступала с одной ножки на другую. Девушка смотрела на меня зелёными глазками. Казалось, что она вот-вот зарыдает… да, через некоторое время молчания на её прекрасных глазах показались слёзы. Алиса зарыдала, я впал в состояние безысходности. Она плакала всё сильней. Я схватил её за плечи. Она чуть успокоилась. Через слёзы заговорила:
– Зачем? Что ты наделал?
– Я не знаю… я не знаю, что со мной происходит…
– Зачем? Зачем ты поджог этот дом?
– Я… мне всё надоело.
– Почему ты не рассказал об этом мне? Я бы помогла тебе.
– Я не хочу портить тебе жизнь.
– Она уже и так слишком испорченна.
– Как? Почему?
– Всё началось ещё с моего детства. Я не хочу об этом говорить.– сказала Алиса, зарыдав сильнее.
– Почему?
– Мне грустно это вспоминать. Я не хочу, мне тяжело, понимаешь?
– Поделись со мной, тебе станет легче.
– Я росла на воспитании бабушки и деда. Папа… он появлялся редко, а мама… маму я не помню. Я помню только один раз, как мы собирались всей семьёй. Я после этого родителей никогда не видела. Бабушка и дедушка, они врали мне…
Алиса залилась слезами.
– Алиса, – сказал я, – пожалуйста, перестань плакать.
– Я… я… не могу перестать. Теперь я не знаю, что нам делать. Ты поджог этот дом и теперь, где нам находиться? Где скрываться?
Я не отвечал, Алиса продолжила:
– Молчишь?
– Прости мне нечего тебе сказать. Ты права, я отвратителен.
– Нет! Я не имела этого ввиду. Ты силён, ты моя поддержка и опора, я за тобой как за стеной.
– Ты для меня самый близкий человек.
– Алиса, не надо, пожалуйста.
– Прекрати, это правда и мы ничего с этим не сделаем.
– Алиса, мы должны уехать из города.
– Куда?
– Я покажу.
Она подошла ко мне ближе и разрыдалась ещё сильнее, я заключил её в объятия. Из-за слез, моя рубашка промокла. Алиса плакала, я обнимал её, гладил по голове и говорил:
– Успокойся, Алиса, всё будет хорошо…
В душе же я знал, что добром это не кончится. Я – либо сгнию в тюрьме, либо меня расстреляют, либо я наложу руки на себя, или прольётся ещё чья-то кровь… Алиса же пойдёт как соучастница. Лучше бы если она сейчас сбежала. Может сказать ей: «Алиса, беги от меня». Она ответит мне, что не оставит меня.
Я стоял и обнимал её, она вроде как успокоилась.
Глава 12. День сорок восемь.
Следователь сидел в кабинете. Маньяк не появлялся уже две недели. Последнее что он сделал, сжёг старый дом, в нём никто не жил, он находился в захолустном районе. Должно быть, как раз там и жил убийца. Гришин предполагал:
«Наверное, маньяк узнал об аресте Колобка и сжёг своё место обитания, чтобы скрыться. В доме не обнаружили ни одного трупа. Я не знаю, в какую сторону думать и действовать. Я допрашиваю его каждый день, но нет никакого результата».
Следователь набрал на дисковом телефоне номер. Василий попросил организовать допрос Колобкова.
Через два часа всё было готово. Следователь уже шёл в камеру. Внутри сидел авторитет. Он был небритый в одной рубашке. Сидел и бубнил себе под нос что-то. Гришин сел на табуретку. Начал допрос. Он очень часто спрашивал про убийцу, но авторитет ничего не знал. Спустя сорок минут беседы Василий уже хотел кончать этот бессмысленный диалог. Но к нему в голову прилетела очень интересная мысль. Ему казалось, что благодаря этому он выйдет на нужную нить. У него сотни возможных предположений, это единственная надежда.
– Так, Колобок, а тебе знакомо имя Андрей Валентинович Дунаев?
– Да что-то слышал.
– Зимой прошлого года он убил Щекотуна, а мне кажется, ты с ним связан.
– Не мог он сдохнуть, он жив.
– Жив?
«Да! Наконец, – ликовал следователь в душе, – теория обретает доказательства, нужно выбить их ещё больше»
– Нет, ты что?
–Сучий ты сын, быстро рассказывай!
– Да пошёл ты.
– Колобок, ты только хуже делаешь. Говори и я позабочусь о тебе.
– Мне твои подачки даром не сдались.
Гришин встал и вдарил по затылку авторитета. Его голова плюхнулась об стол.
– Сучий потрох, ты мне нос весь расквасил!
– Дальше ещё хуже будет, я лично переломаю тебе всё кости если ты мне всё не расскажешь.
– Ладно, начальник, хрен с тобой… и с ним.
– Так бы сразу.
– В прошлом году ко мне пришёл этот баран. Говорил мол, помоги свалить с города надо. Я организовал ему фальшивку. Чёрт такой молодой попался хороший. Ну, дурачок, короче. Тот должен был убить пару тройку людей. И затем его поймали бы. А там мы ему за это много денег пообещали. Мол, вытащим его с наров. Ха! Там бы его убили и всё! Такой план был. Но кстати как на самом деле вышло лучше получилось. Тогда бы его поймали, а он сознался бы. Тут этот… как его?
– Дунаев.
– Этот дед попался, да порешил его.
– Всё понятно.
– Что понятно? Мне, начальник, условия лучше устроят?
– Конечно.
– Врёшь, собака по глазам вижу.
– Колобков, ты мне на последний вопрос ответ дай: твой друг это Щекотун?
– Не-е-е! Я что, за тебя всё выполнять должен? Давай сам думай здесь уже.
Как больше Гришин не расспрашивал Колобка, тот ничего не говорил, а только ухмылялся. Василий оставил его.
«Всё! Дело закрыто, но Щекотун на свободе. Его нужно найти и поймать, только где его искать? А дьявол его знает. Можно обыскивать весь город, но это ничего не даст. По капаться в каждом миллиметре, убийца исчезнет совсем. Мне этого не нужно, мне нужно, чтобы он понёс наказание за свои преступления».
Глава 13. Ночь пятьдесят.
Я живу в старом деревенском доме. У меня нет ничего. Я прожил 33 года. Я не сделал ничего. Я не помню своего прошлого, помню только некоторые отдельные моменты. Я не знаю, что было вчера. Лишь Алиса существует у меня в жизни. Я не знаю кто она. Я не имею право спрашивать это у неё. Зачем нужно моё существование? Кто придумал это? Я хочу вывернуться наизнанку. Мне стыдно за моё существование. Я… я не хочу больше понимать себя. Я не спал уже два дня. Что я такое? Мне интересно начало, конец я знаю и так. Кто эта Алиса? Я не знаю. У меня много вопросов и не одного ответа. Я не понимаю ничего. Кто я таков? Я никто. Люди говорят, что каждый человек важен. Но зачем нужен грязный убийца? Что я должен был сделать? Может быть, я выбрал неверный путь, но почему? Кто мне расскажет? Может Алиса? Нет, она не может этого знать. Я не хочу её портить. Почему когда на свет рождается маленький котёнок мать может сожрать его? Из-за чего этот мир так жесток? Ну, а если, в крайнем случае, есть что-то высшее, почему то существо определяет именно такую судьбу? Почему не другую? У меня множество вопросов. Мне кажется, я схожу с ума, а может ум сходит с меня. Что-то из этого. Может быть, и такое, что я уже умер. А всё что происходит это сон. Я не знаю, о чём я думаю. Я… я просто не в адекватном состоянии. Мне кажется это всё не правда. Что меня может осудить в этот момент? Но точно не грязные люди. Я никого не осуждал, а только убивал. И делал это с наслаждением. Я не знаю, куда меня приведёт моё прошлое. Я не хочу этого знать.
Я хочу видеть Алису. Хочу видеть её живые глаза. Они блистают как большие изумруды. В них есть большая изюминка. Главное, они абсолютно невинные безгрешные. Но эта прелестная девушка не хочет рассказать мне о своих проблемах. Я очень хочу помочь ей разобраться в них. Но смогу ли я? Нет, не смогу. Я душевно неуравновешенный мне опасно находиться в обществе «нормальных». Но кто сказал, что я псих? Я сказал. А кто я такой, чтобы знать это. Может, я просто вижу и знаю то, что есть на самом деле, а все «нормальные» на самом деле не нормальные. Такое очень даже может быть. Я… я не знаю. У меня нет предположений. Может быть, вся моя жизнь это всего лишь сон. Мне очень интересно дойти до самой сути. Войти в самое нутро разорвать и растерзать его и узнать всё… узнать, почему я, почему ни кто-либо другой? Почему нельзя скинуться в пропасть? И покончить с этим? Что дальше будет очень интересно. После конца есть ли начало или это конец всех концов, а может быть конец это и есть начало нового конца, конец, которого абсолютный. Это очень интересно. И чертовски страшно я не знаю, что думать по этому поводу. Это сложно. Я ничего не могу знать, но я должен понять хотя бы себя. Возможно, мой мозг меня обманывает, но это не точно. Я очень жду прихода Алисы. Если она не придёт, я сойду с ума. Меня везде обманывают. Я устал.
Я должен выйти на улицу. Я задыхаюсь в этом доме. На меня давит потолок. Мою грудь сдавливают когтистые руки. Я не знаю, что со мной, мне плохо. Я вышел на улицу. Рядом с домом стояло корыто. Я окунул голову туда. Все мои волосы были мокрыми. Я получил прилив сил и энергии. Высоко в небе сверкала бледная луна. В тишине ночи раздавался вой собак. Я и Алиса как мы связаны? Почему её потянуло именно ко мне? Что этот грязный мир хочет от меня? Что он хочет от моей Алисы? Но нет, я не имею права думать так он ней. Я надеюсь, что она испытывает ко мне светлые чувства, что не просто пользуется мной. Хотя если это было бы так, могло быть лучше.
Мне нужно что-то сделать. Весь этот дом, в котором я нахожусь, прогнил. Из мебели здесь есть только стол, стулья, шкаф и диван. Здесь очень страшно мне нужно что-то сделать. Если я не сделаю, хотя бы чего-нибудь я потеряю абсолютно любой контакт с реальностью. Мне нужно в город мне нужно кого-нибудь убить. Я должен увидеть прелестную кровь, мне нужно это. Я должен. В доме звучали голоса, они подталкивали меня на это дело. Я должен это сделать. Я должен убить кого-то… Но не сегодня сейчас уже поздно. Хотя время меня никак не останавливает…
– Алиса, милая девушка, где ты, когда мне так нужна? Я боюсь своих рук, они могут навредить тебе… я боюсь, но больше я боюсь, что испытываю к тебе чувства…
Глава 14. День пятьдесят один.
Василий Фёдорович работал в своём кабинете. За окнами шёл дождь. Серое небо, покрывало город. Маньяк по-прежнему не объявлялся. Колобок молчал. Гришин сидел так уже несколько часов. Его настроение было смешанно. Он курил сигарету. Неожиданно для него раздавался звук топота каблуков. Он был звонок, но слаб. Также были слышны голоса мужчин и женщин. Дверь в кабинет открылась, забежала женщина. Это была супруга следователя. Он выглядела озлобленно. Следователь ничего не понимал. Как её пустили? Зачем она пришла? Видимо не для любовной беседы. Вообще у них были странные отношения. Жена всё время ругается, а муж на работе. Но, несмотря на это они жили уже двадцать лет вместе. Сегодня это был один из случаев когда Василий на работе, а ей нужно поругаться. Василий Фёдорович не боялся ничего кроме взгляда своей супруги. Он был тяжёлым и огорченным одновременно. Женщина держала в правой руке мокрый зонтик. Она подошла к рабочему столу и поставила руки на стол. Прокашлявшись, сказала:
– Вася! Почему ты опять на работе!?
– Дуняша, ну что ты я работаю.
Он подошёл к супруге, хотел поцеловать её, но она отвернулась.
– Я у тебя спрашиваю. Не переводи тему.
– Ну что я могу тебе сказать? У меня много работы. К тому же это моё дело…
– Опять дело, а я?
– Ты так же остаёшься моей женой.
– Хватит ёрничать.
– Ты тогда не начинай.
– Я? Опять ты забыл, а я начинаю. Вася, что с тобой стало?
– Со мной ничего, а с тобой большой вопрос.
– Со мной всё в порядке. Ты опять обо всём забыл.
– О чём?
– Говорю же, забыл.
– Нет.
– Ты помнишь, какой сегодня день?
– Самый обычный.
– Нет смысла пытать тебя. Ты не говорил с начальством по поводу переезда в Ленинград?
– Нет, пока не говорил.
– Когда будешь?
– Дуня, хватит, мне сейчас нужно поймать маньяка, а потом всё остальное.
– Вася, да ты же помешан на своей работе. Ты не спишь сутками, а только думаешь. Ты не обращаешь никакого внимания на меня. Я всё-таки твоя жена, мне нужно внимание. Я нормально с тобой не виделась уже целый месяц. Ты весь в работе! Весь!
– Прекрати!
– Нет!
– Да!
Она больше ничего не сказала, а ушла, хлопнув дверью. Следователь погрузился в размышления:
«Что приходила? Чего хотела? Говорит, не помню какой сегодня день. А какой сегодня день?».
Он посмотрел на календарь. Там он увидел дату и обомлел. Сегодня была двадцатилетняя годовщина их свадьбы. Василий подождал сорок минут и позвонил на домашний телефон. Но никто не ответил. Он сделал это несколько раз. В итоге больше никуда звонить не стал. Он не собирался бороться с упрямством и гордостью своей супруги.
«У меня есть дело важнее – это Щекотун».
Он закурил и погрузился в свои думы.
Глава 15. Ночь пятьдесят четыре.
Я уже был в городе. В коричневой сумке лежали перчатки. Моё нутро разрывало желание убийства. Я уже твёрдо решил сделать это. Мне неважно кого убивать. Я не знаю когда приступить. Верно, нужно пройти через бедный район. Там есть множество переулков, в которых я могу найти себе жертву. Я проходил мимо мне не нравился ни один переулок. Я решил сесть в углу и подождать кого-то.