– Это из-за того, что я… – разочарованна начала она.
– Нет-нет, не из-за этого, – перебил Вермир и вяло попытался переубедить Дору, хотя в голосе чувствовалась фальшь. В голову вторглась извращённая мысль, которая нашёптывала, как суккуба, что Дора тоже должна почувствовать боль, ту, что чувствовал он, раздирающую, жгучую.
– Ну, конечно, кто захочет с проституткой, – вскинув плечами, сказала она уныло.
На миг Вермир почувствовал утоление этой извращённой мысли, кратковременную радость, но лишь на миг. Сразу же за этим последовала жуткое разочарование, что поддался этой глупой, уродской, детской мысли. Он протянул руки и обнял Дору, накрыл подбородком голову, а она прижалась к груди.
– Это не из-за этого, правда, – сказал он так, что в это поверил бы почти каждый. Голос чистый и ясный, льётся, словно журчащая кристальная речушка. – Просто я ещё не в форме, шрамы дают о себе знать, к тому же я не мытый. Чуешь, как воняет?
Вермир отстранил голову и посмотрел Доре в глаза, она два раза быстро втянула воздух носом.
– И правда, – ответила она, смущённо улыбнувшись, и уткнувшись носом в грудь. – Не бросай меня, кроме тебя и Нелда у меня никого не осталось…
– Ты что? Конечно, нет, у меня тоже, кроме вас, никого не осталось. Подожди немного, скоро всё уладиться и…
– Что? – Дора посмотрела Вермиру в глаз, облизнула губы и закусила нижнюю.
– Будем больше проводить время вместе.
Дора тяжко вздохнула.
– Хорошо, конечно, но они никогда не придут в норму, этот город никогда не станет нормальным, здесь всегда будет опасно ходить и говорить, если ты с чем-то не согласен. Единственный выход – уйти кому-то под крыло и молчать, как это сделал Нелд. Теперь мы, хотя бы, не страдаем от нападок и разбоя. По крайней мере, таких случаев стало меньше.
– Я обещаю, – сказал Вермир, проводя здоровой ладонью по волосам, – всё измениться.
Дора отстранилась с лёгким, полным неудовлетворения, выдохом.
– Мне хочется в это верить, но я не понимаю, как это произойдёт. Слишком много всего произошло, чтобы я верила в сказки. Я пойду, прощай.
– Постой, – слишком резко прикрикнул Вермир, почувствовал, как что-то защемило в груди, – давай провожу.
– Не надо, днём не так опасно. К тому же, в таверну пока тебе лучше не заходить. Пока.
Вермир глядел в след уходящей Доре, одолевали мысли, какой же он низкий, подлый, извращённый. В эту минуту возненавидел себя и свой поступок и, если бы мог, то не стал его делать, но такой возможности нет, поэтому он, раздосадованный, пошёл домой.
Как только Вермир захлопнул за собой дверь, то из подпола послышалось яростное мычание. И без того плохое настроение совсем омрачилось, хоть он и помнил про убийцу, но так и не придумал, что с ним сделать. Вермир снял плащ и кинул на стол, медленно, вразвалочку, подошёл к погребу, вытащил доски.
– Ну что ты мычишь, я же про тебя не забыл, – в ответ посыпалось мычание, – ладно, пора с тобой разобраться, не могу же я держать тебя вечно, хотя за руку надо бы ответить.
Вермир спрыгнул вниз, на звук обнаружил связанного разбойника, который сумел доползти до земляной стены, схватил его за бока и потащил к выходу, вытащить связанное тело взрослого человека в одиночку оказалось не лёгким занятием. Вермиру пришлось вытаскивать убийцу на себе, обхватив его и встав, напрягая ноги и спину до предела. Лицо разбойника не пришло в норму, даже разнесло ещё больше и приобрело фиолетовый цвет. Вермир закрыл погреб, взял табурет, поставил возле не состоявшегося убийцы, и сел.
– Ну и что мне с тобой делать? Не убивать же? – уныло спросил Вермир, разбойник задёргался и замычал. – Да я пошутил, хотя давай развяжу тебе рот, может, что-нибудь придумал, пока отдыхал.
– Мне надо в туалет, – медленно, сипло сказал убийца.
Вермир тяжко вздохнул.
– Ну, хватит добавлять проблем… просто расскажи всё, что знаешь, и я тебя отпущу.
Убийца шумно сглотнул.
– Это Оге затеял, мой босс – Оге, он приказал тебя убить, я всего лишь выполнял его приказ, ничего личного.
Вермир задумался, где-то он слышал это имя, а спустя пару секунд его осенило. Оге, так обращался старик к своему будущему убийце.
– Чем я ему помешал? – спросил Вермир.
– Я не знаю, это не мои дела, я никогда не лезу в дела босса. Он приказал – я сделал, не иначе.
Вермир положил руки за голову, вытянулся, чувствуя, будто на него свалилась гора, которую он, как атлант, пытается удержать.
– Ты ведь понимаешь, – расслабленно начал говорить Вермир, – что я не могу тебя отпустить.
Убийца дёрнулся, зло посмотрев.
– Ты обещал, – прошипел он, – или твоё слово ничего не значит?
– Значит. Отпущу тебя в туалет, – ответил Вермир, пожав плечами. – Ну, вот как, как я могу тебя отпустить? Ты же вернёшься. А мне и без тебя много чего предстоит сделать.
– Думаешь, – яростно зашипел убийца, – я сдохну от голода или от обезвоживания?! Думаешь, меня сожрут черви?! Или я простужу почки, а кожа от сырости начнёт гнить?! Ты так думаешь, да?! Что всё решиться без сложного решения, но будь уверен, ты уже сделал выбор.
– В туалет хочешь или нет?
– Вытаскивай, – прошипел сквозь зубы разбойник.
Вермир прошёлся до двери, открыл, схватил убийцу за локоть и потащил к туалету за домом. Убийца испытал и без того испачканным в земле телом, как кожа хорошо ладит с землёй на буксире, у него съехали штаны, оголив простую набедренную повязку, но он ничего не сказал. Вермир подтащил тело поближе к деревянному, двухметровому туалету, и поставил на колени.
– У тебя минута, чтобы сделать грязное дело, – сказал он, развязывая руки.
Убийца поднялся с помощью рук, открыл дверь и влез в туалет, поворачивая связанные ноги в разные стороны. Как только дверь закрылась, Вермир отошёл подальше и начал считать. После череды неприятных звуков стало тихо, но минута прошла.
– Время вышло, – сказал Вермир.
После недолгой паузы из туалета послышались шуршанье и шарканье.
– Мне надо ещё немного времени, – глухо донеслось из-за деревянной двери с небольшим вырезом сверху.
– Так не пойдёт.
– Тебе придётся потерпеть.
– Мне совсем не хочется ломать туалет, который мой отец построил собственноручно, такого удобства нет у большинства, так что уходи или глотнёшь дерьма. В прямом смысле.
– Ну, хорошо-хорошо, выхожу, – расстроено произнёс убийца.
Но он не вышел, Вермир агрессивно шагнул три раза и резко остановился в полутора шаге от туалета, дверь от удара изнутри рванула вперёд, пролетела возле носа Вермира, и врезалась в туалет, скосившись. Наружу с криком вылетел разбойник, подняв колено. Вермир повернулся боком, закрывая рукой голову, а ногами выставляя опору. Удар пришёлся в блок, разбойник начал махать руками, но правое запястье оказалось захвачено, как и шея, а после резкого удара в щиколотку упал и так разбитым лицом в землю.
– Дверь с петель снёс, – раздосадовано сказал Вермир, прижимая затылок к земле. – Ну, вот зачем, зачем ты создаёшь лишние проблемы, я бы тебя всё равно отпустил, за тобой пришли бы.
– Не пришли бы, – глотая землю и жуя травку, ответил убийца, – Я прокололся, меня видел этот чмырдяй, Аарон.
– Оооооо, нет, вот тут ты ошибаешься, за тобой бы пришли, но не психопат Оге. Если ты ещё не понял, то ты больше никому не нужен, ты расходный материал, который сломался и требует замены, – Вермир обхватил шею и сдавил два хряща, а второй рукой завернул руку к лопатке, поднял убийцу и повёл к туалету под кряхтенье. – А теперь время исполнять обещания.
Вермир сунул голову разбойнику в дыру полную свежего дерьма, давя на шею, чтобы не вытащил голову, при этом максимально отстранился, пытаясь как можно меньше дышать носом. Послышались яркие звуки рвоты, Вермир исторг гневный вопль, закатив глаза. Он вытащил голову разбойника, брезгливо держа за шею, поднял и повёл к заросшему пустырю, на котором когда-то паслась единственная коза, но железный кол, вбитый в землю и засыпанный камнями, чтобы лучше держался, с ошейником на цепи остался. Вермир уронил разбойника возле кола на колени, распрямил его руку и схватил вторую, засунул их в ошейник, нашёл нужный шажок, чтобы потуже затянуть, и с силой надавил, чтобы пазы сошлись. Разбойник жалко дрожал, склонив мокрую и жутко воняющую голову.
– Можешь сколько угодно орать, тут всё равно никто не ходит, – зло сказал Вермир и пошёл к берегу речки, чтобы сполоснуть руки.
Пара капель жидких отходов попала на тыльную сторону руки, что только ещё больше разгневало Вермира, он яростно тёр руку, но запах никуда не пропал. Вермир взял горсть песка шустро затёр руку, запах ослаб, а, может быть, и вовсе остались лишь воспоминания о нём. Хмурый, но поуспокоившийся, Вермир пошёл к туалету. Осматривая дверь, Вермир увидел, как несколько жидких шматков замазали пол внутри деревянной кабинки. Ворча под нос, он вернулся домой, взял бутылёк со щёлоком, хранившийся внизу комода, и тряпку, как всегда лежащую в углу, сходил к речке, чтобы промочить тряпку, вернулся к туалету, высыпал немного щёлока и начал брезгливо вытирать, не дыша носом.
«Надо было его заставить это убирать», – придумал это Вермир и ещё десяток проклятий.
Закончив, Вермир промыл тряпку с помощью щёлока и убрал всё на свои места, а после вернулся к починке двери.
«Надо было его заставить дверь ремонтировать», – подумал Вермир, ставя дверь на место.
За всё это время разбойник не поменял позы, словно прокажённый воздел руки к небу, но не из-за веры, а потому что ошейник не даёт их опустить. Он, будто пьяный, слегка качается из стороны в стороны, чувствуя ужасающий, доводящий до рвоты, запах. И его не разрезать, не стереть, не убить, он въелся в кожу, как моральный выбор, как действия, что привели к этому состоянию. И теперь можно только вымыть… или выжечь.
Вермир вернулся домой и лёг на кровать, усталость, словно клещ, впилась и не отпустит, пока не насытиться. Вермир лежал и думал, почему вышло всё так, ведь он не хотел унижать, лишать свободы, словно свихнувшийся деспот, но он сделал это, хоть и ценит свободу превыше жизни, а жизнь пытается спасти, но никак не разрушить. Но всё вышло наоборот его убеждениям.
Вермир провалялся на кровати, думая о правильности поступках, о праве выбирать такие решения, о нахождении другого выхода из тех ситуаций, о пути, на который его заведёт не сдерживаемый гнев. Он рассуждал много, перебивая свои аргументы своими же опровержениями. Это длилось долго, пока ему не надоело, и он понял, что очень хочет есть, а не ел он давно. В доме еды не оказалось, а запасы, взятые в Цитадели, иссякли ещё в таверне, иначе бы протухли. Вермир вытащил кошель с монетами, надел плащ, не забыв накинуть капюшон, и пошёл на рынок.
Дорога не заняла много времени, люди начали появляться только ближе к центру города, и то небольшими группами, в одиночку почти никто не ходит. Рынок – широкая каменная улица, набитая с обеих сторон палатками с товаром и людьми, но шума здесь совсем немного, торговцы спокойно переговариваются с покупателями, без криков и ругани, даже палатки прямы, как стрелы, а не как рога барана. Вермир подумал, что, скорее всего, здесь тихо из-за того, что люди приходят одни и те же.
Вермир подошёл к палатке с аккуратно расставленными в ряд корзинками с куриными яйцами, за прилавком взволнованная светловолосая женщина.
– Здравствуйте, вы что-то хотите купить? – спросила она, опуская взгляд на прилавок.
– Да, корзину яиц, сколько стоит и сколько там штук?
– Две медные, в корзине восемь яиц, – ответила женщина, не поднимая глаз.
– Хорошо, я возьму, – сказал Вермир, вытаскивая из мешочка монеты, – вот, держите.
Женщина протянула маленькую ладошку, всё ещё смотря на прилавок, Вермир заметил, что рука слегка подрагивает, и осторожно положил монеты, женщина медленно, хоть и видно, что она хотела сделать это рывком, убрала руку, Вермир вскинул заросшие шрамами брови под капюшоном, взял корзинку и пошёл дальше. На взгляд бросилась палатка с развешанным на крюках мясом и колбас, рядом покупатель, разговаривающий с полным торговцем, как только Вермир подошёл, покупатель поспешно заплатил, взял товар и удалился.
– Мясо продаёте? – спросил Вермир. – Мне бы кусочек.
– Какой желаете?
– А давайте вот этот.
– О, хороший выбор, – сказал торговец, снимая мясо с крюка, – говядина высшего сорта, не пожалеете. Шесть медных.
Вермир вытащил монеты и отдал радушно улыбающемуся торговцу, который завернул мясо в тряпку и передал.
– Может, ещё что-то желаете? – спросил торговец.
– Нет. Лучше скажите, что на площади сегодня было, народ туда как за деньгами шёл.
– А, это. Да ждали кого-то, хотя я и не понял кого, какого-то докобойца, хотя откуда у нас доки? Не ясно. Говорят, он так и не пришёл, меня-то там не было, но, говорят, люду было тьма, всю улицу истоптали.
– Ясно. Ладно, спасибо за мясо. Постойте, а что это у вас там?
– Где? А, это? Кабанчик, хороший, небольшой, правда, но упитанный, самое то для праздника. Свежевать не стал, неизвестно когда купят, так хоть побольше продержится, а если уж не купят, то и своей семье праздник устрою.
– Сколько стоит?
– Ох, непросто он мне дался, непросто. Но ты мне нравишься, за золотую отдам.
– Беру, – сказал Вермир, доставая золотую монету из мешочка и отдавая торговцу.
– Подожди, – сказал торговец, зажав монету в кулаке, – а как ты её понесёшь, не на себе же? Ха, у меня двое сыновей тащили, и то с передышками.
Вермир поставил корзинку подальше на прилавок и присел.
– Давай на плечи.
Торговец с кряхтеньем, кое-как втащил тушу на прилавок и на неё же облокотился, отдыхиваясь.
– Ой, непросто он мне дался, и сейчас непросто даётся, – прерываясь на дыханье сказал торговец.
После передышки, вобрав воздух и не дыша, торговец втащил половину туши на плечи, а вторую половину Вермир сам подтянул и встал.
– А ты сильный, – сказал торговец, глядя как туша покоится на плечах покупателя, но тот ещё не упал.
Вермир взял корзинку и пошёл домой, придерживая второй рукой тушу кабана за ножку. Подходя к дому, Вермир чувствовал, что кабан вот-вот соскочит с плеча, горбился, пытался идти тише и дотащил до двери. С облегчённым выдохом он положил кабана у входа, открыл дверь и втащил тушу в дом, отведя ей место у стены рядом с входом, закрыл дверь и поставил корзинку на стол. Разминая затёкшие плечи, Вермир думал, как будет тащить её через еле проходимый лес, если он утомился недолго нести по ровной поверхности.
Растопив печку парой поленьев, Вермир поставил на плиту чугунную сковороду и пошёл промывать мясо. Проходя по пустырю за домом, он мельком заметил, что убийца так и сидит в богомольной позе, волосы высохли, но запах не выветрился. Вернувшись домой, Вермир нарезал мясо маленькими кусочками и бросил на разгорячённую сковородку, начал слушать шкварканье и выстрелы, изредка переворачивая ленивые кусочки мяса деревянной лопаткой. Как только кусочки приобрело аппетитный цвет, Вермир залил их всеми яйцами и стал ждать, предварительно поставив на стол деревянную доску и положив рядом вилку, и чувствуя, как желудок захлёбывается собственным соком.
После приготовления, Вермир снял сковороду и поставил на доску.
«Ну, что же, начнём», – подумал он, беря вилку.
После обеда, Вермир переложил оставшуюся часть еды лопаткой в деревянную тарелку и, взяв кружку, вышел из дома, направляясь к убийце. Поставив тарелку рядом с дурнопахнущим телом, Вермир прошёлся до речки, налил воды в кружку и вернулся к разбойнику.
– Ты ошибся, просто так умереть я тебе не дам, – сказал Вермир, ставя кружку на землю.
Разбойник медленно перевёл слегка качающийся взгляд на Вермира.
– В этом-то и печаль.
– Ты сам виноват, что здесь оказался, и вдвойне виноват, что оказался именно здесь и помыл голову не тем, чем обычно моют.
– Думаешь, в промёрзлой яме с червяками лучше?
– Думаю, что моя рука до сих пор не зажила и останется здоровенный шрам, а теперь нападай на еду.
– Ты ведь с самого начала знал, что так будет. Что ты меня не отпустишь, ведь ты боишься, что я вернусь.
Вермир присел и посмотрел единственным глазом в сердцевину глаза убийцы.
– Да, ты прав, я боюсь тебя, боюсь, что ты вернёшься обратно, а такой великой случайности уже не произойдёт. Я боюсь, что ты наплюёшь на то, что про тебя все забыли, давно похоронили и сами убьют при встрече, но тебе будет всё равно, потому что ты провалялся в яме, голодовал, промёрз, измазался в говне и жарился на солнце в приятной позе. Я боюсь именно этого.
Вермир встал и собрался домой, но увидел бочку. Недолго думая, подошёл и встряхнул, на самом дне что-то заплескалось, он со смачным чпоком вытащил пробку, внутри оказалась задохнувшаяся вода. Вермир вылил её в речку, сбегал домой, взял воронку и ведро, вернулся и стал, черпая воду, потихоньку вливать в бочку. Когда она наполнилась, он ладонью вдавил пробку в дырку и оттащил бочку к дому. Порыскав по дому, Вермир всё же нашёл желанную, толстую верёвку и связал из неё подобие сетки, с двумя узлами снизу, которые должны держать дно, двумя по бокам и одним сверху, за который и будет нести бочку.
Вермир надел импровизированную сетку из толстой верёвки и испытал на прочность. Бочка села хорошо, влитую, хоть тяжесть и резала руку, несмотря на полноту верёвки. Вермир вытащил тушу кабана, запер дом, взвалил упитанное тело животного на плечи, придерживая левой, раненной рукой за ногу, поднял бочку за верёвку и медленно, но уверенно пошёл в лес.
Путь занял намного больше времени, чем обычно. Вначале Вермир почти не отдыхал, только менял положение верёвки, чтобы бочка совсем не раздавила ладонь, но как только начался крутой подъём, где приходился ползти в гору, держа тушу почти что одной шеей, а бочку волочить за собой, то быстро выдохся. Передышки становились всё чаще и всё дольше, успокаивало лишь то, что такой путь не вечен и скоро прекратится, но самый опасный путь ждёт в конце. Вермир так и не придумал, как будет тащить тяжеленую тушу и двадцатилитровую бочку по небольшому уступу, на который даже вся стопа не помешается. Но его радовало, что за месяц прозябанья в комнате организм не полностью растерял драгоценные мышцы и ещё помнит результаты изнуряющих тренировок. Он просто надеялся, что сможет удержать равновесие и потихоньку дойти до пещеры.
Втащив на гору бочку, Вермир подтянул её к скале, рядом положил тушу и присел, свесив ноги почти по отвесной поверхности. Восстанавливая дыхания, разминая плечи и руки, Вермир поглядывал на такой небольшой, хрупкий уступ, и в душу залетал страх, начиная бушевать, словно разбуженный зверь, но спустя пару минут внутреннего успокоения, восстановился. Он со вздохом поднялся, несколько секунд думал, что же взять, чтобы пройти без происшествий в первый раз. Выбор пал на бочку. Вермир волоком дотащил её до уступа, стал к нему спиной, глубоко вздохнул и выдохнул, закрыв и открыв глаза, медленно двинулся бочком, пытаясь делать это плавно и не вызвать большой инерции бочки.
Пройдя полпути, и приноровившись, Вермир подумал, что и оставшаяся половина опасного пути пройдёт так же спокойно, но под правой ногой камень провалился, падая вниз. Вермир выбился из равновесия, покачнувшись вправо и чуть вперёд, но не упал, перенёс вес тела на левую ногу, а вот бочка воспользовалась моментом и потянула его вниз. Вермир почувствовал, как спина отрывается от скалы, как от сердца что-то поднимается к горлу, его взгляд устремился вниз, в пропасть, заросшую деревьями. Время остановилось, превратилось в тягучую резину, Вермир смог бы рассмотреть всё в мельчайших деталях, если бы захотел, но ничего не мог изменить, лишь падал вниз. Предчувствую скорый конец, он прикрыл глаз. И в темноте его что-то толкнуло, а после остановило, схватило, Вермир почувствовал давление от торса до пояса, почувствовал вес бочки, трепыхающейся на крепкой, как дерево, верёвке. Вермира куда-то понесло, он ощутил печёнкой, будто полетел. Не решаясь открыть глаз и лишь чувствуя, как в сумасшедше бьющееся сердце положили наковальню, которая растянула его до желудка. Он ждал конца.
Спустя пару долгих, суматошных секунд всё прекратилось, пропал полёт, но появился холод под вспотевшей спиной. Вермир открыл веко и увидел огромные зелёные глаза, наполненные тревожностью. От сердца отлегло, будто громадная волна. Вермир вяло перевалился на бок и сел.
«Это было опрометчиво», – прозвучал голос дракона в голове Вермира.
– Да… – ответил Вермир, переводя, будто втянутое в воронку, дыханье. – Это было глупо.
Он, наконец, выпустил из рук верёвку, бочка, словно монолитный камень, с которым ничто никогда не случается, стояла рядом, целёхонькая, не перепуганная.
«Что там?»
– Вода, принёс тебе воду, – сказал Вермир, поднимаясь, и выдохнул.
Вермир ощупал себя, прохлопал грудь, ноги, будто могли потеряться, всё никак не мог избавиться от чувства, что в желудке что-то засело и тянет-тянет куда-то в другую вселенную.
– Там ещё, – сказал Вермир голосом человека, который не спал пару суток, – кое-что, сейчас принесу.
«Не надо, я достану».
Дракон подошёл к краю и выгнулся, длинная чешуйчатая шея вытянулась, а зубы схватили тушу кабана. Вермир посмотрел и подумал, что этого явно будет мало, выглядит, как куриный окорок в зубах человека.
– Извини, что так мало, притащить сюда тушу непросто, – сказал Вермир, присаживаясь обратно на каменный пол.
«Ничего, это тоже много», – ответил дракон, прожевал огромными зубами и проглотил.
– А как ты узнал, что я подхожу? И что это я вообще?
«Я услышал, но не был уверен, что это ты. Мой нюх уже не тот».
– Спасибо, без твоей помощи я бы разбился.
«Нет, из-за помощи мне ты бы разбился. Тебе не за что меня благодарить, это обязан сделать я. Спасибо тебе».
– Да, но ты спас мне жизнь, ты спас меня. Этот путь опасен, но не смертелен, я мог погибнуть из-за случая, а не потому, что нёс тебе еду и питьё. Спасение жизни и просто помощь – неравноценные вещи.
«Лечение – это и есть спасение жизни. Без еды и воды любое живое существо погибнет. Спасение жизни – это не только быстрое действие, и, в основном, не быстрые действия, а долгие, растягивающиеся на многие недели и месяца дела. Разве не так? Ты должен это понимать».
В голове Вермира пролетела искра, маленькая, но опаляющая, он понял этот намёк, но подумал, что выходит слишком фантастично и вылезает далеко за рамки представления о драконах.
– Как бы-то ни было, я рад, что ты меня спас, а теперь давай откроем бочку, я уверен, ты хочешь пить.
Вермир подошёл к бочке, ощущая уверенность в теле, пульс сбавил обороты и постепенно нормализировался. С мощным чпоком, Вермир вытащил пробку, на секунду остановился и, наклонив бочку, налил немного воды в ладонь и выпил.
«Это было необязательно».
– Может быть, – тихо сказал Вермир.
Дракон положил голову на пол и открыл внушающую страх и трепет пасть. Вермир перевернул бочку дыркой вниз и положил на бедро. С сильным бульканьем и отдачей, как волна, вода рывками прорывалась наружу, но шло это медленно и муторно, пока половина бочки не опустела и отдача не прекратилась, вода потекла небольшим ручейком.
«Это то, что нужно…» – прозвучал в голове благостный голос дракона.
Вермир тряхнул бочку, выплёскивая последние капли, и поставил бочку.
– Хорошо, что это так. Было бы очень глупо, если бы в пещере оказался водоём.
«Со стен сползают капли… ещё здорово помогает дождь», – прозвучал серьёзно-юморной голос дракона в голове.
Вермир представил, как дракон сидит на плато, раскрыв пасть, и ловит капельки.
«Пойдём, ведь ты пришёл, чтобы поговорить».
Дракон медленно, пошёл внутрь пещеры. Вермир пошёл рядом, глядя, как работают мышцы, поднимая и опуская кости, как длинная шея ровно держится в воздухе, как красиво движется тело. Он никогда не видел дракона вживую, только корявые картинки в учебниках, да и никто не видел спокойного дракона вживую. Вермир заметил, что дракон чуть-чуть хромает, полностью не перенося вес тела на правую переднюю ногу, присмотревшись, он увидел, что не хватает пары пальцев.
«Тебя что-то тревожит?».
– Почему ты так решил? – спросил Вермир, задрав голову.
«Ты похож на того, с кем всегда что-то происходит. Не внешне, а внутренне».
– По внешности судить легче.
Дракон повернул голову, взглянул Вермиру в глаз.
«Но это суждение часто оказывается неправильным. Это легче, но не раскрывает всё, что таится внутри. Если что-то легко – это не значит, что правильно».
– Возможно, это так, но многим и не надо знать всё, что внутри. Это лишь мешает, отягощает. Взглянув на меня, любой поймёт, чем я занимаюсь, хоть это и будет неправильным, но им будет достаточно своих, мельком увиденных доказательств. Если бы они узнали истину, то почти ничего бы не изменилось.
«Поэтому внутрь заглядывают лишь те, кому это важно. И тогда можно отделить тех, кто смотрит внутрь от тех, кому безразлична твоя судьба».
Спустя пару секунд стойкого взгляда, дракон повернул голову. Вермир ничего не ответил, его мучал мнимый вопрос, откуда дракон напитался мудростью? Ведь это человеческие знания, учения, неподвластные никому другому, но дракон их знает и использует. Человек действительно знает о драконах скудные крохи.
«Пришли», – дракон остановился и мягко присел, вильнув толстым хвостом с двумя кожными рёбрышками на конце.
Вермир посмотрел в темноту.
– А что там, дальше? – спросил, переводя взгляд на дракона.
«Стена. Пещера постепенно сужается».
Постепенно Вермир понял, что оттуда идёт какой-то странный запах, раньше его перебивала вонь из раны дракона, но сейчас запах никому не подвластен, витает там, где считает нужным.
– Ты давно здесь?
Дракон лёг, сложив лапы и положив на них голову.
«Нет, раньше здесь были летучие мыши, но я их… прогнал», – дракон посмотрел на свет, заходящий в пещеру. – «Ты ведь хочешь задать главный вопрос, но не решаешься, да? Сначала хочешь разговорить, ведь так?».
Вермир вздохнул, опустив взгляд, но тут же его поднял.
– Да. Но вопрос не один, их очень много. Эти знания мне нужны, они помогут… они всё изменят. Если ты не один, то всё станет совсем по-другому. Больше не придётся прятаться в пещере…
«Прекрати», – перебил дракон. – «Это всего лишь твои фантазии, и общее с реальностью они имеют только одно – начало. В глубине души ты прекрасно знаешь, что ничего не изменится, этому не дадут измениться. Ты знаешь, как всё работает. И, как видишь, я один».
Вермир сглотнул, шаркнул ботинком по каменному полу и взглянул на дракона.
– Я, пока что, ещё здесь.
В его голове прозвучал тихий, отрывистый звук. Спустя секунду, Вермир понял, что это смех.
«И это поразительно. Меня восторгает и удивляет это до глубин моего большого сердца, но давай поговорим об этом в другой раз, он ещё придёт. Я чувствую, что ты отринул тревогу и непонимание, закрыл на замок, но это лишь на время. Поведай мне, что тебя так сильно оттолкнуло».
Вермир кашлянул и сел, скрестив ноги. Ему показалось, что дракону можно довериться, что это единственное живое существо, которое никому не откроет его страшные секреты, мучительные мысли и домыслы. И даст важный, многозначительный и нужный совет, но главнее всего, что поможет убрать тяжёлую ношу с плеч.
– Я… – Вермир запнулся и подумал, что боится рассказать себя даже тому, кто далёк от человеческого мира. Но ему всё же удалось справиться со страхом. – Я думал, что нужен людям, что они нуждаются в моей защите, но это оказалось далеко не так. Они хотели чего-то другого, или им нужны были доказательства, что я смогу их защитить, – Вермир прервался, сжал губы до маленькой линии, но вернул самообладание, – но меня отвергли, а я ведь верил в это. Почти с самого начала моей жизни хотел лишь одного – защищать. Но оказался не нужен. Я не знаю, что делать.
«Это больно, знать, что ты не нужен. Но есть лёгкое решение – защищай их. Защищай, не смотря ни на что. Тогда они увидят храбрость, веру и силу, что бьёт из тебя ключом. Тогда они поймут насколько ошибались, и будут раскаиваться в своём поступке».
– Наверное, так и следует поступить, но ведь легко – не значит правильно, – сказал Вермир, вяло ухмыльнувшись. – К тому же, возможно, во мне есть храбрость и вера, но силы… её не настолько много, чтобы блистать во все стороны.
«Верно, легко – не значит правильно. У тебя есть дикое желание, но нередко случается так, что получив желаемое, многих перестаёт притягивать это желание, оно становится гигантской ношей, которая, со временем, поглотит хозяина. Что же до силы… её в тебе достаточно, чтобы совершать великие дела. Не сомневайся в себе».
Вермир печально вздохнул, качнув головой.
– Хотелось бы в это верить, но моя сила уже испытана, она не дотягивает до подвигов, – сказал Вермир, ухмыльнувшись и незлобно фыркнув.
«Сила – это не про мощность удара, а про то, насколько мощные удары сможешь выдержать».
Вермир задумался, посмотрев туда же, куда глядит дракон, на свет, окружённый темнотой пещеры. Дракон донёс такие правильные, нужные Вермиру мысли, что стало хорошо, спокойно, хоть он и понимал, этот эффект вскоре пройдёт, но такой важный, такой мирный момент отложится в памяти надолго, когда он с драконом просто смотрит на свет. Вермир не понял, сколько прошло времени, пара минут или часов, оно оказалось прекрасным.
«Я знаю, что в твоей душе есть что-то ещё, чего ты боишься, о чём хочешь думать очень мало и редко. Это появилось совсем недавно. Облегчи разум».
Вермир на пару секунд перевёл взгляд на уже прикрытые веками глаза, не совсем понимая, что хочет сказать дракон, и углубился в себя, пытаясь выкопать всё самое ценное, сокровенное, что хранится в душе. Прошло пару тихих минут, и Вермир нашёл.
– Я становлюсь другим, немного не таким, каким хотел. Во время ярости теряю все светлые чувства, они покидают меня, как дождь небо.
«Тебя это гложет?» – спросил дракон.
– Да, я становлюсь грубым, неотёсанным, как гранит. Я сделал с человеком то, что никогда бы не захотел делать в обычном состоянии, но… сделал это под покрывалом гнева. Меня это пугает, это не тот путь я выбирал.
«Ты убил его?»
– Нет, я издевался над ним, заставил валяться в сырой яме, не давал еды и воды, окунул в помои и заковал. Я… мне становится плохо, когда пытаюсь посмотреть на то, что сделал, со стороны. Я становлюсь похож на тех, кто сделал меня таким.
«Так ты не родился таким?»
Вермир тихо хохотнул.
– Нет, это приобретено. Совсем недавно. Эти люди, они меня испачкали, сделали таким же, как они. Я постепенно превращаюсь в ублюдка, который не ценит жизнь. Вот это меня гложет, поедает изнутри, как паразит.
«Ты меняешься под влиянием окружающей среды. Это нормально, ты просто приспосабливаешься».
– Но я не хочу становиться таким… чёрным внутри, словно измазанный в саже. Они не видят ничего, кроме выгоды, жажды власти и развлечений, готовы поубивать друг друга, лишь бы завладеть желаемым, у них нет мыслей, кроме потребностей. Я лучше умру, чем буду таким.