– Подожди, мы тебе не враги, – сказал Гихил. – Мы пришли, чтобы спасти Нелда. Таверну. Всех.
Вермир остановился, пытаясь пропустить мысли через не соображающую голову, но лез только образ руки, которую необходимо сломать, голос томно шептавший, что всё это из-за руки, что её надо сломать.
– Босс, похоже, что-то не так… – донеслось из толпы.
– Конечно, не так, он свихнулся, – ответили из другого конца толпы.
Вермир отступил, выпрямился, развернулся и пошёл на второй этаж. Клинок медленно, нехотя залез внутрь, а рукоять легла в пазуху. Гихил двинулся к лестнице, осматривая кучи трупов, разбитую стойку, поломанные стулья и литры крови, залившие пол, испачкавшие стены. Толпа двинулась за ним, но не иссякала, с улицы всё прибывали люди. Гихил поднялся по лестнице, увидев отрубленную голову, безголовое тело и разрубленную пополам голову, бесшумно сглотнул.
– Да что же здесь было… – ошарашено проговорил мужик сзади.
Гихил встревоженно оглядел окровавленный коридор, трупы и ещё шевелящихся людей. Разбойник пережал кровоточащую культю, посмотрел на Гихила и людьми за ним с нескрываемым страхом, но больший страх он показал, когда посмотрел в сторону Вермира.
– Вынесите его, – сказал Гихил, двигаясь дальше и смотря на стоящего на коленях возле тела окружённого кровью Вермира. – И этого.
Разбойник с раной в животе закашлял, прикрыв рот вымазанной в крови рукой, его подняли и, подперев под руку, повели к выходу. Гихил дошёл до Вермира, его лицо сокрыто тенью капюшона, но что-то прорывается через эту тьму. И это совсем не желание помочь. Остальные остановились возле тела разрубленного разбойника и не решались идти дальше. Гихил встал на колени возле изуродованного трупа Нелда, на пухлом лице громадная, кровавая улыбка, от уха до уха, срезанный нос и нижняя губа, правый глаз выдернут наружу вместе с нервом. Вермир засунул руку под плечи и ноги.
– Помоги мне, – тихо, без капли эмоций сказал он.
Гихила на миг будто застал врасплох громадный, ужасающий донельзя и заставляющий спрятаться и сжаться гром. Он помог поднять тело Нелда, хотел и дальше нести, но Вермир развернулся торсом вперёд.
– Я сам.
Все вжались в стены, пропуская Вермира, а Гихил стоял и неуверенно смотрел в спину. Живой коридор пропустил Вермира, как вторгающийся в воду клинок, соединился и волновался. Огромное тело Нелда покоилось на руках, словно он не весит центнер.
– Слышь, – пихнул мужик соседа, глядя со второго этажа, как Вермир выходит из кабака, – он чё-то слишком силён, не?
– Да, такого кабана нести непросто…
Вермир поднялся по ступеням, но не заметил небольшой камушек на последней ступеньке, споткнулся и выбился из равновесия, тяжёлый труп потащил вниз, всё, что смог сделать Вермир, это не дать полностью расшибить локти и колени, лишь затормозить падение. Не в силах поднять тело, Вермир склонил голову над животом, покачиваясь вперёд-назад. Раньше он не видел трупов, не видел, как умирают живые существа, не знал, что с ними происходит, но теперь понял – плоть превращается в камень.
На улицу вышел Гихил, взглянул на Вермира и подошёл.
– Куда ты его хочешь отнести? – спросил он.
– Не знаю…
– Его надо похоронить.
– Да, верно, – сказал Вермир и выдохнул, – но лучше сжечь.
– У тебя осталось мало сил, – сказал Гихил, присаживаясь на корточки, – отдохни. И доверься нам.
Из кабака вышла половина всех, кто пришёл за Гихилом. Вермир вытащил руки из-под тела и встал, покачнувшись. Гихил махнул, Нелда подняли десятки рук и понесли по улице, словно похоронная процессия, Вермир шёл сбоку, шатаясь, как осиновый лист, по его предплечьям стекала кровь из раны, разодранная кожа на локтях и кистях щипала, будто туда закинули соли, но его это не волновало.
Тело Нелда отнесли за город, на пустырь, где соорудили небольшую площадку для сожжения из досок неподалёку разваленного дома. Труп аккуратно положили наверх качающейся конструкции, а сами встали позади. Гихил разжёг огонь на дощечке и, понаблюдав, пока не разгорится, подал Вермиру.
– Зажжёшь? – спросил он.
– Нет, всё же ты его лучше знал.
Гихил удивился, но не показал этого и кинул горящую дощечку в центр кострища.
– Я думал, вы были друзьями, – тихо сказал он.
– Когда-то были, – так же тихо ответил Вермир. – Мы долго не виделись, за это время он изменился, я тоже.
– Ты ничего не чувствуешь?
– Чувствую. Пустоту, – Вермир снял капюшон и взглянул Гихилу в глаза. – Он был единственным, кто остался от старого меня, единственное, что связывало меня с прошлым. Но, знаешь, что я понял? Мне его совсем не жаль.
Гихил не отвёл взгляд, лишь после двухсекундного контакта позволил себе рассмотреть изуродованное лицо в подробностях.
– Это хорошо, жалеть кого-либо – непозволительно. Тем более близкого человека, – сказал Гихил и взглянул на разгорающийся, вздымающийся, словно проснувшийся, оживший демон, костёр. – Что будешь дальше делать?
– Не уверен, что буду делать, – сказал Вермир и пошёл прочь, толпа расступилась, пропуская и пялясь на лицо.
– Эй, осталось ещё двое, – сказал Гихил, развернувшись.
– Если ты думаешь, что я пойду их кромсать, то ты ошибаешься, – даже не взглянув на Гихила, ответил Вермир.
– Босс, – сказал парень из толпы, после того, как Вермир ушёл достаточно далеко, – может, не стоило его злить?
– Заткнись, – ответил Гихил, глядя, как пламя поедает старую, мёртвую древесину и не менее старую плоть, как пламя вьётся, показывая неимоверную красоту, как дарит тепло и разгоняет тьму.
Вермир шёл домой, не чувствуя ничего, ни горя, ни раскаяния, ничего, кроме беспробудной пустоты, будто она была там всегда, с самого рождения, просто ждала момента, подгадывала, тихо хохоча и обливаясь слюнями. И вот настал момент взять долгожданную, вкусную власть, контроль над душой. Вермиру это понравилось, никакой боли, никаких страданий, ни совести, ни жалости, ни тяжких дум. Всё просто и эффективно, как и должно быть с самого начала, как и задумывалось.
Окрашенное сердце
У дома его поджидал Аарон, сидя на земле у порога, увидев Вермира, он поднялся, отряхиваясь.
– Что тебе надо? – спросил Вермир, остановившись.
– Вижу, ты это сделал, – сказал Аарон, оглядывая окровавленный в крапинку плащ, порезы на руках и разодранный бок.
– Сделал, – сказал Вермир и пошёл к двери, вытаскивая ключ из кармана.
– Теперь ты готов услышать, что было после того, как ты ушёл? – спросил Аарон, глядя, как Вермир отпёр дверь и открыл её.
Вермир взглянул на Аарона, подождав несколько секунд, отступил, раскрывая дверь шире. Аарон вошёл внутрь и сел на табурет, Вермир закрыл дверь, снял пропитанный кровью плащ, который упал на пол с глухим стуком, стащил прилипшую от крови к боку рубаху, оголяя раны и бугристое тело, бросил на плащ и пошёл к комоду.
– Я могу помочь, – сказал Аарон, увидев, как Вермир достаёт моток бинтов.
Вермир тяжко сел на кровать, немного провалившись, и протянул бинты. Аарон потянулся к бинтам, с табуретки слез сразу на корточки и, приложив конец бинта к огромной, вспучившейся, залитой кровью ране на боку и начал обводить вокруг торса, пока рана полностью не закрылась бинтами несколько раз. Аарон зубами отгрыз бинт, протащил кончик под перевязкой, натягивая, и завязал узлом. Белые бинты мигом начали краснеть, превращаясь в одно большое пятно. Аарон переключился на две небольшие, но глубокие раны на предплечьях, по одной на каждом. От мотка ничего не осталось.
– Спасибо, – сказал Вермир, вздохнул и опёрся о стену.
– Оге мёртв? – спросил Аарон, возвращаясь на табурет.
– Определённо.
– После твоего ухода, он сказал, что вся территория Кора переходит к нему, как и половина людей, с остальной половиной расправились так же, как сегодня пытались с Гихилом.
– Они бы не справились, – сказал Вермир, пытаясь дышать тише, не трогая грудь и живот. Пока он двигался, то боль отсутствовала, но как только остановился, присел, то каждое невинное движение стало давать порцию свежей боли. – Даже без меня, они бы не смогли ничего сделать, их было слишком мало.
– Мало? – спросил Аарон, глядя, как единственный глаз собеседника стекленеет, а веко медленно прикрывается. – Странно, я видел целую толпу, которая закрыла всю улицу.
– Это уже неважно. Что было дальше?
– Гихил сказал, что остальные будут против, на что Оге ответил, что Рема он зарежет, как порося, а Лирих никуда не полезет.
– Не надо пересказывать всё, давай самое важное, – сказал Вермир, борясь с веком. И этот бой он проигрывает.
– Это была подводка. Орест, длинношеий, сказал, что знает, как всё уладить и даже поможет прибрать к рукам другой город, и не просто, как разбойники, а как действующая власть.
– И как же?
– Так же спросил и Оге, когда приставил нож к длинной шее. Орест ответил, что лишь у одного сословия есть такая власть, которой будут подчиняться все, исключая главного судью и князя. Он сказал, что если заставить драконоборца перейти на их сторону, то Оге подчиняться все.
– Хе-хе, он сказал, как собрался это сделать?
– Да, – ответил Аарон и замолчал на несколько томительных секунд. – Заставить его убивать.
Вермир захохотал, отстраняясь от стены.
– Что за чушь… несусветная глупость, – сказал он, поднимаясь, как старик с больными суставами.
– Но ведь у них получилось…
– Это не важно, – сказал Вермир, направляясь к кровати в своей комнате и слегка прижав бок. – Я никогда не встану на сторону убийц и воров, разве что в их влажных мечтах.
– Орест добавил, что надо лишь надавить на семью…
Вермир непроизвольно остановился, выпрямился, расправляя широкие плечи.
– …или друзей. Оге похвалил его и укоротил шею. Гихил сказал, что это хорошая идея.
Вермир бесшумно вздохнул, закрыв глаз, мышцы подтянулись, на миг напряглись.
– Я спать. Если хочешь, оставайся, – сказал Вермир, ложась на кровать.
Аарон ничего не ответил и не издал больше ни звука. Вермир пролежал пару минут, пытаясь сдержать мысли, тело выделяло так много тепла, что никакого одеяло не нужно, пот бежал, задыхаясь, как из горящего здания. Сон подкрался из тени, как кошка на охоте, и рывком набросился, завалив добычу.
Луна ярко, мощно освещает кусок комнаты, задевая кровать и дверь, с улицы доносится пение тучи сверчков. Во тьме, вне владений света луны, худая фигура опёрлась о дверной проход, наблюдая.
– Я знаю, что ты проснулся, не притворяйся, дыхание изменилось, – сказала фигура.
– Что тебе надо, Аарон? – спросил Вермир, чувствуя, что тело ужасно ноет не только из-за ран, но и из-за того, что давно не менял позу.
– Ты же знаешь.
– Тогда чего там встал?
Аарон рассмеялся, сложив руки на груди.
– Не всё так просто, это будет неинтересно. К тому же, мне надо излить душу, хотя бы кому-то, ты всё равно мне нравишься.
Вермир перевернулся на спину, Аарон выпрямился, засунув руку в карман.
– Я только поменяю позу, перележал руку.
– Весьма забавно, правда? Кто бы мог подумать, что драконоборцы тоже могут отлежать руку. Такая мелкая деталь, но всё же.
– Это и есть извержение души?
– Излить. Душу.
– Именно.
– Знаешь, всё что я тебе говорил раньше – чистая правда. Я ни разу тебя не обманул.
– Ты из-за этого гордишься собой?
– Да, очень. Ведь это было довольно трудно, но я справился на отлично, сыграл, как в лучших драмах. Оге и я, мы, вместе, придумали как убить Кора и отжать его территорию, как придавить остальных, – Аарон рассмеялся в потолок, раскрыв рот до предела. – Понимаешь?!
– Конечно.
– И убийцу этого недоношенного мы послали. Помнишь, как он хотел тебе кое-что сказать, как он ворочился и мычал, когда увидел меня? Это было смешно. Конечно, этот слюнтяй не справился, но, в конечном счёте, это не сыграло сильной роли.
– Он, по крайней мере, не болтал.
– Просто я хочу, чтобы ты не был собакой, которую забивают камнями, а она даже не понимает, за что с ней так поступают. Ты мне нравишься, честно, поэтому я хочу, чтобы ты знал. Да и, как я уже сказал, становится легче, когда выпускаешь это наружу. Ты должен понять.
– Оге ведь мёртв. Какой смысл продолжать?
– А я разве сказал, что больше никого нет? – спросил Аарон, улыбнувшись и подавшись вперёд, в свете луны показались белые зубы. – Ооооо, нет, всё не так просто, как кажется. Ты не видишь полной карты, только небольшой, потёртый кусочек.
– Ну, хорошо, – вздохнул Вермир, – расскажи мне.
– Спрашивай, – ответил Аарон, пожав плечами.
– Что вам от меня надо?
– Я ведь тебе уже говорил, – расстроено сказал Аарон, – что всё, что рассказал тебе – правда. Ты всего лишь показался не в то время и не в лучшем образе, поэтому тебя решили использовать. Как тряпку. Подтереться тобой решили.
– Перейти на сторону разбойников? С вашей стороны это очень глупо.
– Нууу, если видеть то, что видишь ты, то, скорее всего, именно так и покажется.
– Ладно, ваша идея не сработала, что дальше? Кто есть ещё? Гихил?
– Оу-оу, разогнался. Что дальше – я не знаю, только предполагаю. Убью тебя, захватим полный контроль над городом, посмотрим на другие города. Если честно, то мне не очень нужна власть, я просто хочу хорошо жить, не ломать спину и не срывать руки на лесопилке, чтобы дома не воняло помоями и не бегали мыши по стенам с тараканами на пару, чтобы жрать вкусно и сытно, чтобы брать красивых баб. Власть только нужна этим идиотам, которые жируют, – Аарон устало вздохнул, опёрся о косяк, скрестив ноги. – Я родился в дерьме, жрать было нечего, я видел, как родители работают до последних сил на всяких уродов, как к нам домой приходили говнюки и требовали денег, и даже если отдавали последние монеты, то не уходили, пока не повеселяться… Я не хочу лечь костьми под этих ублюдков! Лучше сам стану ублюдком.
– Аарон…
– Что?! Я знаю всё, что ты можешь сказать, даже не пытайся. Конечно, тебе легко так думать с этой штукой, – Аарон вытащил на свет рукоять меча и покрутил в руке.
– … кто ещё?
Аарон усмехнулся и фыркнул.
– Честно? Я не знаю. Оге знал, но ты его грохнул.
– Тебе не кажется, странным, что вы хотите меня завербовать, но при этом желаете убить?
Аарон замолк на несколько секунд, почёсывая подбородок, а после вскинул руками.
– Ну, ладно, так и быть, раз уж ты живой труп, то расскажу. Орест дал реально крутую идею, но Оге просто неуправляемый придурок, он начал делать всё по-своему. Короче, план полетел в женское место. Не удивляйся, не всегда всё идёт идеально.
– Ладно, – сказал Вермир, вставая.
Аарон взлетел, выставив рукоять вперёд.
– Не подходи, я ещё не закончил, – взволнованно сказал он.
Вермир шагнул вперёд.
– Думаешь, я не знаю, как его использовать?! – крикнул Аарон. – Не только драконоборцам известно о драконьей стали и мечах, что делают в Цитадели. Я тебя перевязывал, ты забыл? На моих ладонях засохла твоя кровь.
– Что ж, если ты решил быть откровенным, – хладнокровно сказал Вермир, делая ещё шаг к потрагивающей рукояти, – то и я буду.
Клинок медленно пополз из пещеры, словно разведывая территорию. Вермир шагнул навстречу острой стали.
– Меч никогда не пойдёт против хозяина, – сказал Вермир, протягивая открытую ладонь навстречу клинку. Осталось пару сантиметров, как клинок, словно змея, увидевшая нечто опасное, дёрнулся к своему убежищу. – Мне жаль.
Вермир закрыл ладонью отверстие в рукояти и взял её из обмякших рук. Аарон шумно сглотнул, смотря на пострашневшее в несколько раз в темноте лицо Вермира и чувствуя, как на лбу жарятся капли пота.
– Эх, Аарон, Аарон, лучше бы ты оставался добряком с равнодушным лицом, – сказал Вермир, поднося рукоять к горлу. – Прощай.
Клинок вышел с хрустом в лобной кости, по рукояти потекла струйка крови. Вермир, смотря в остекленевшие глаза, подхватил падающее тело, сталь скрылась так же резко, как и появилась. Вермир наблюдал, как кровь красиво, равномерно выходит, чувствовал, как ещё совсем недавно живое тело одеревенело, потеряло эластичность, энергию, превратилось в мёртвый груз. Аккуратно уложив труп к стене, он надел плащ, закинул за пазуху рукоять меча и взятый из комода моток бинтов, схватил за шкирку труп и потащил на улицу. Вермир протащил его через улицу и пинком отравил в кусты, вернулся запереть дом и пошёл в сторону моста, осматривая засыпанное звёздами небо. Луна настолько хорошо освещает, что светло почти так же, как и днём, не считая густые тени от домов и деревьев.
Проходя по ветхому мосту, Вермир остановился, глядя на речку и слушая, как в разнобой квакают лягушки, в груди разлилось спокойствие, безмятежность, тревожные мысли отошли на задворки сознания, захотелось продлить этот момент, но через пару минут он пропал, как туман. Вермир двинулся дальше, в лес. Деревья отбрасывали тени, превращаясь во что-то огромное, когтистое, превращаясь в чудовищ, которые только и ждут, как бы кого-нибудь поймать. Воображение рисовало ужасы, Вермир не боялся, но постоянно мерещилось, будто за ним кто-то следит. Хоть он и сопротивлялся до последнего, пока спина не начала гудеть, пару раз всё же обернулся, заметив с лёгкой злобой на себя, что никого нет.
Теперь, ночью, в свете луны лес кажется зловещим местом, хоть ничего страшного, кроме теней, нет. Вермир останавливался пару раз, дабы понять, куда вообще идёт, и чтобы просто отдохнул глаз и перестали мутить взор. Дорога ночью стала иной, будто лес перестроился, дабы не пускать нежеланных гостей, но Вермир упорно шёл, хоть иногда сильно сомневался в правильности пути. В конце концов, он заблудился, влез на небольшой холм с тремя соснами, потерял мнимую дорогу и ориентир.
«Ничего страшного», – подумал Вермир, садясь на землю и скрещивая ноги.
Он в деталях вспомнил в голове дорогу, пытаясь понять, где свернул не там, ведь этого холма с тремя соснами и рядом не было, но, хорошо подумав, понял, что вариантов масса. Решив, что смысла возвращаться нет, Вермир встал и пошёл вперёд, по гладкому, заросшему короткой травой спуску, пока не услышал свирепое, предостерегающее рычанье. Вермир остановился, меж деревьев, в свете луны показались сверкающие глаза, огромные клыки и мощные, расставленные лапы, показалась ещё несколько пар рычащих пастей со всех сторон. Вперёд вышел самый огромный, с торчащим, словно копья, загривком, хрипяще-рычащей глоткой и безумным взглядом.
Стая медленно кружила, постепенно сужая круг и угрожающе рыча. Вермир медленно дотянулся до рукояти и так же медленно вытащил, посматривая на каждого волка.
– Вам лучше уйти, – тихо сказал Вермир, щупая указательным пальцем вылезающую наружу сталь. – Мясо слишком дорого обойдётся.
Вожак зарычал, пригнувшись, выворачивая огромную пасть. Вермир переместил вес на левую ногу, отводя меч в сторону. Волки встали, ожидая действий главаря, пуская безумные слюни по клыкам.
– Сам не можешь? – спросил Вермир, смотря в свирепые глаза. – Я помогу.
Он топнул ногой, покачнувшись, вожак бросился вперёд, раскрыв пасть, Вермир замахнулся и ударил снизу вверх, но волк уклонился и, оттолкнувшись задними лапами, прыгнул. Вермира сзади схватили за ботинок и потащили. Падая, он наотмашь взмахнул мечом, раздался глухой, будто из намордника, скулёж. Вожак вцепился в перебинтованное предплечье держащей меч руки, почти прижав её к земле. Вермир ещё до этого понимал, что если такие мощные челюсти коснутся руки, то перекусят её, как соломинку. Микровзрыв разума на миллисекунду закрыл взор, но Вермир всё же смог попасть кулаком в глаз, вдавив в череп. Зверь взвыл, но руку не отпустил, лишь ослабил хватку. Вермир, не теряя драгоценное время, попытался встать, кистью направляя меч на громоздкое, мощное тело волка. Вожак взвыл, отпрыгнув, с шерсти на боку закапала кровь, утоляя жажду земли. Небольшой, но глубокий разрез дал вожаку ещё больше ярости, он рычал будто в последний раз, но спонтанно прыгать не стал. Вермир мельком огляделся, на руке глубокие, пульсирующие следы от клыков, достающие до кости. Стая кровожадно глядела на добычу, не решаясь атаковать, возле дерева пускающий кровь волк без передних лап и части пасти. Вожак взревел и медленно, но мощно двинулся вперёд, мотая головой, как бык, стая двинулась за ним, сужая круг. Вермир начал махать мечом перед пастями, лишь бы не подпускать смертельные клыки. Подгадав момент, небольшой волк кинулся сзади, но оказался разрублен ровно надвое, от головы до живота. Вермиру не хватило скорости, чтобы среагировать и отразить атаку спереди, вожак бросился, повалив и вцепившись в плечо, а лапой придавил рану на предплечье. Остальные бросились к добыче. Вермир, понимая, что это последний взмах, ударил мечом над головой, в которую вцепился волк.
Послышался жуткий треск и писк, будто ломается что-то огромное, монолитное. Волки остановились, глядя наверх. Вермир загривком почувствовал что-то чудовищно большое, он уже понимал, хоть и боялся этого. Толстая сосна медленно заваливалась в их сторону, расталкивая воздух. Волки бросились врассыпную, забыв про урчащий желудок. Вермир пополз в сторону, спиной ощущая жуткое давление, понимая, что не знает, куда падает исполин и даже боится взглянуть, потому что нет времени, понимая, что сейчас его раздавит. На ходу поднявшись, он побежал изо всех сил к деревьям. Пробежав десяток метров, споткнулся о толстый корень и полетел лицом вниз. Сосна разогналась и упала, взмахнув ветвями в последний раз и взбаламутив землю. Вермир поднялся, опираясь на здоровую руку, и оглянулся. Вожак зарычал меж деревьев, задирая нос складками. Вермир взял меч здоровой рукой и пошёл к открытому пространству, но там уже поджидала остальная стая.
Будучи правшой, Вермир прекрасно понимал, что левой рукой сможет сделать только простые, топорные движения, от которых мало прока. Стоя меж двумя, небольшими соснами и глядя на клыкастые пасти, истекая кровью, он почему-то подумал о неустанно текущей реке, монотонной и безмятежной. Вермир шагнул вперёд и взмахнул мечом, из дерева вылетели щепки, знакомый скрип бросился в уши, дерево начало медленно заваливаться. Вермир отошёл и косо ударил соседнюю сосну. Глядя как валяться деревья, он не забывал про волков, но те лишь скрылись на время, после того как сосны упали друг на дружку, крестиком, появились снова. Ещё более обозлённые и голодные.
«Они не боятся…», – подумал Вермир, смотря, как вожак медленно, величаво и угрожающе идёт к нему.
Чудовищный рык прозвучал вдалеке, пробегая над поляной, волки зажали уши, сжавшись, вожак остановился, неуверенно дёргая верхней губой. Вермир почувствовал, как по телу проходит этот мощный звук, словно в большой музыкальный трубный инструмент, приставленный к коже, дунули во все лёгкие. Рёв повторился, но на этот раз продолжительнее и истошнее. Волки убежали, пригибая голову к земле, вожак огрызнулся, расстроенно мотнул головой и пошёл со всеми.
Лишь после того, как волки скрылись из виду, Вермир убрал меч и сдвинулся с места, пошёл на рык, лишь одно существо может издавать такой гигантский, устрашающий звук. И он узнал, кто это. Как оказалось, это не так уж и далеко. Вермир прошёл поляну, влез в густой лес, еле поднялся в гору, цепляясь за деревья, и с удивлением обнаружил природную дорожку, спиралью поднимающуюся кверху. Она привела к вершине той самой горы, но только с другой стороны. Вермир спустился и кое-как добрался до уступа, на каменном плато сидел он, огромный, грозный, освещая уступ зелёными глазами.
– Я знал, что это ты! – крикнул Вермир, взглянув на дракона.
«Зачем ты пришёл?», – прозвучал слегка недовольный голос дракона в голове Вермира. – «Сейчас ночь, тебе нравится бродить ночами?».
Вермир прошёл уступ, прижившись к стене, и нетвёрдо встал. Только сейчас, взглянув на монолитно сидящую чешуйчатую махину, выпускающую из ноздрей толпы воздуха, в нём что-то сломалось. Какой-то глупый зов прекратился, затих, перебитый простыми словами, обычными мыслями.
– Я кое-что понял, – сказал Вермир, неловко посматривая в зелёные глаза.
«Ты мог умереть. Тебя бы разорвали на части, и ничто бы не помогло. Насколько вижу, я опоздал».
Вермир оглядел заполненные кровью на предплечье и плече полости от зубов, вытер со лба кровь.
– Это не критично, зарастёт.
«Почему ты так пренебрежительно относишься к телу? Оно ведь у тебя одно».
– Какая разница, что будет с телом, если душа гниёт? – резко сказал Вермир, смотря в огромные глаза. После десятка молчаливых секунд, он с тяжким вздохом сел. – Я убил людей. Я сделал это без эмоций, и меня даже не тревожит совесть, мне всё равно. Я превращаюсь во что-то плохое, моя душа заполняется тёмным, тягучим дымом.
«Тебе понравилось убивать?».
– Нет, вообще ничего… только, разве что, мне понравилось выпускать гнев, – медленно сказал Вермир, смотря на руки. – Это приятно, ярость слишком стесняет грудь, сжимает сердце, но когда выпускаешь её наружу… чувствуешь себя очень хорошо. Трудно ей противиться… Я никого не убивал раньше, но это оказалось намного легче, чем мне казалось.
«Зачем ты это сделал? На это были серьёзные причины?».
– Эм… наверное… я не уверен, что это серьёзная причина, я вообще теперь не понимаю, что серьёзная причина, а что нет, всё спуталось, словно клубок. Я теряю нить происходящего, это пугает… нет, я себя пугаю.
«Ты боишься?».
Вермир поднял глаза, дракон, словно судья, навис над ним, впившись взглядом в лицо. В голову пришла остервенелая мысль, что он, драконоборец, чуть ли не стоит на коленях перед драконом, врагом, родителем всепоглощающего пламени, и рассказывает о своих переживаниях. Это звучало бы смешно, если бы не выглядело так страшно.
– Это страх будущего. Я предполагаю, что будет дальше и вижу, как падаю в пропасть, но ничего с этим сделать не могу, я должен идти к этому проклятому краю, иначе потеряю внутренний облик, который строил с детства. Я стану другим в любом случае, неизвестно что лучше.
«Я вижу в тебе силу, потенциал, стойкость, тебе лишь стоит захотеть и идти в выбранном направлении. Но ты так и не ответил, зачем ты пришёл?».
Вермир увёл взор, не в силах сказать. Признать это, значит, сказать, что ты слаб, недостоин, как червяк возле сверкающего ботинка, который так и просит раздавить себя. Только спустя пары тягучих минут, Вермир решился.
– Я потерялся, – тихо сказал он. – Мне не выбраться без помощи, кругом тьма, а я плутаю из стороны в сторону, не видя света. Помоги… прошу.
«Думаешь, я тебя успокою?», – ответил дракон вопросом и выждал паузу. – «Наверное, так и стоит сделать, но эффект будет не долгим, до первого падения на дно души. Ты этого желаешь? Получить небольшой барьер для разума, который порушится от пары мыслей? Понимаю, ты жаждешь успокоения, но здесь его не получить. Ты зря пришёл», – закончил дракон и двинулся в пещеру, мягко ступая и задрав когти, чтобы не шаркать.
Вермир уставился на луну, чувствуя, как скула непроизвольно задёргалась.
– Стой! – закричал он, ударив кулаком больной руки по каменному полу. – Ты не понимаешь, я чистая душа!
«Я знаю, кто ты», – спокойно ответил дракон, остановившись и изгибая длинную шею. – «И видимо, ты использовал сталь, закалённую нашим пламенем. Ты ведь поэтому ещё переживаешь?»
Вермир широко раскрыл глаз, застыв, будто поразили в сердце и оно вот-вот замедлит, а вскоре и вовсе остановит, ход.
– Откуда… откуда ты знаешь? – спросил он, пытаясь набрать слюней в мигом высохший рот.
«Эта загадка будет таиться в твоём разуме, прятаться, как мышь, от света, но не принимать тьму. Найти её будет непросто, придётся вступить с гармонией в союз, но ты справишься, я уверен».
– Почему ты просто не можешь сказать? – медленно, выпуская тоненькую струю гнева, произнёс Вермир, заглянув в безмятежные зелёные, с вертикальными, раскрывающимися, словно плоский бутон, зрачками, глаза.
«Потому что я не умею говорить», – ответил дракон, двинувшись к Вермиру и царапая когтями пол. – «А ты уверен, что ты здоров? Возможно, этот голос в голове – он твой, тебе так не кажется? Что если ты это придумываешь? Ведь у тебя нет доказательств, что я – тот, кем ты меня представляешь».
Длинная шея вытянулась, огромная голова с небольшими, но острыми рогами приблизилась к лицу Вермира, он увидел зелёные глаза так близко, что хватит и руки, чтобы достать.
– Что-то слабовато давишь, тебе так не кажется? – сказал Вермир, нервно хохотнув.
«Слабо? Хорошо», – прозвучал в голове усмехающийся голос.
Огромная пасть открылась, из глотки пошёл красный, словно разогретый до предела металл, свет, небольшой шар, дарящий тепло превратился в огромный сгусток энергии. Щеки Вермира отбросили красный цвет, пот с лица, тёкший, как из протёкшей бутылки, сразу же испарялся, только появившись. И так закипевшая на поверхности кровь начала превращаться в камень. Глаз Вермира медленно открывался, высыхая, видя что-то мощное, необузданное, описанное только в книгах и то не точно. Кожа горела от одного лишь взгляда на зарождающееся пламя, в ушах шёл свист, как у разогретого чайника, а в груди застучал молот. Вермир шумно, без слюны, сглотнул, продирая горло.
Пламя медленно, нехотя угасло, превращаясь в маленький шарик, а после и вовсе распалось. Пасть закрылась, но Вермир не мог унять дрожь, разогретое тело выливало пот, словно после пробежки.
«Так лучше?», – дракон развернулся и буднично направился в пещеру. – «Собрался на открытом воздухе спать?».
Вермир поднялся, чувствуя, как из ног испарилась сила, и пошёл за драконом, вдыхая сгоревший воздух.
– Определённо лучше…
Дракон лёг, положив голову на сложенные лапы, и прикрыл глаза. Вермир встал, рассматривая, куда бы он мог пристроиться, дабы не промёрзнуть до костей, но кроме бездушных камней и огромного чешуйчатого, ничего не нашёл.
«Если хочешь, могу камень расплавить. На ночь тепла хватит», – предложил дракон.
– Нет, не так уж и холодно, потерплю.
«Как пожелаешь».
– Конечно, в идеале бы поспать в кровати… – мечтательно сказал Вермир, вздохнув.
«Так ты всё же хочешь покормить волков? Я это знал».
– Хех. А как ты узнал?
«Ты же знаешь ответ».
– Нюх? Острый. Надеюсь, ты не думаешь, что я рассчитывал на твою помощь с самого начала? – спросил Вермир, садясь в позу лотоса.
«Конечно, нет. Тогда бы ты не сопротивлялся».
Вермир посмотрел на силуэт крыла в темноте и вспомнил, зачем ещё сюда пришёл.
– Кстати, – сказал он, вытаскивая бинт, – как твоя рана? Может, стоит перевязать?
Дракон приоткрыл правый глаз наполовину, глянул на бинт, Вермира и закрыл.
«Тебе нужнее. К тому же, мои раны зажили».
Вермир незаметно качнул головой, хоть знал, что дракон не видит, и начал перевязку, содрав жалкие остатки старой. От контакта с такой высокой температурой, раны на предплечье превратились в одно, огромное, красное, воспалённое пятно, которое так и гляди расплавиться. На плече воспалилась лишь одна сторона, а вторая ещё кровоточила. На голове пара небольших дырок, из которых давно выпарилась кровь, и Вермир не стал её перебинтовывать, потому что не хватило бинтов.