Однако время шло, а деньги на счет «Чингисхан Авиа» все не поступали. Алексей Сергеевич начал нервничать. Он позвонил в Вашингтон и поинтересовался, почему не пришел вовремя первый транш обещанного кредита.
– О, мистер Демин, мы рады были перевести вам деньги, но правительство вашей страны не подтвердило гарантии этого кредита.
– Как не подтвердило? У нас была договоренность с председателем совета министров, он обещал дать гарантии.
– Мы их не получили, – ответил холодный голос из Вашингтона.
Демин позвонил Султану Алибековичу.
– Хорошо, Алешенька, я поговорю с президентом, думаю, все будет хорошо, – сказал патрон.
Однако время шло, а обнадеживающих известий не поступало. В Москве в офис международной компании, которую возглавлял Султан Алибекович, ворвались сотрудники ОМОНА, обыскали кабинеты, изъяли компьютеры и документацию. Одновременно в Алма-Ате заблокировали счета «Чингисхан Авиа» – именно в тот момент, когда следовало возвращать кредит, взятый у одного из банков. Из-за этого произошла задержка возврата кредита, и на следующий день в компанию нагрянули судебные приставы с представителями банка. И тут же аэропорты республики потребовали от «Чингисхан Авиа» оплаты аренды стоянки самолетов на год вперед.
Начались сбои с перелетами, рейсы задерживались, а в офис авиакомпании лавиной пошли иски рассерженных пассажиров, которые требовали выплаты компенсации за моральный вред. Сбои начались и на международных линиях. В прессу просочились сведения о якобы неплатежеспособности «Чингисхан Авиа», и теперь десятки тысяч пассажиров сдавали купленные билеты. Положение компании с каждым днем ухудшалось. В телевизионных новостях постоянно показывали толпы людей в аэропортах, которые не могли вылететь в срок по вине «Чингисхан Авиа», доверие к авиакомпании с каждым днем падало.
Тем временем в Москве следственное управление начало дело против концерна, который возглавлял Комбаров. Его обвиняли в неуплате налогов и нелегальных поставках урана в Иран. Теперь концерном заинтересовались сотрудники госдепартамента США и внесли его в черный список. Султан Алибекович увяз в защите своего детища. Алексей Сергеевич остался один в своей борьбе с неведомо откуда появившейся угрозой. Шли дни, недели, кредиторы требовали немедленного возврата денег в нарушение всех прежних договоренностей. Аэропорты республики один за другим разрывали отношения с «Чингисхан Авиа». В офис авиакомпании в Алма-Ате нагрянули сотрудники налоговой инспекции.
Алексей не забыл те сложные времена. От таких трудностей и бед, какие свалились на «Чингисхан Авиа», многие сломались бы. Многие, но не он. Алексей Сергеевич обивал пороги высоких кабинетов, пытаясь убедить больших людей в важности существования такой мощной авиакомпании для всей страны, но все его доводы натыкались на глухую стену. Удивительное дело, еще вчера многие из этих чиновников искали дружбы с ним, заискивали, предлагали свои услуги, а сегодня словно забыли, что такое «Чингисхан Авиа». Стали холодны, недоступны и невероятно высокомерны.
Демин оценил обстановку. Поведение чиновников – это лакмусовая бумажка, по которой легко понять свое положение в обществе. Чиновник смотрит снизу вверх на того, кто выше, показывая готовность оказать любую услугу, и высокомерно, с холодностью едва бросает взгляд на того, кто сорвался вниз и протягивает к нему руку в надежде удержаться и спастись. Тому, кто падает, не поможет никто – таковы законы на Олимпе.
Попытки договориться с банками провалились, банкиры говорили одно и то же, словно под диктовку: «Понимаете, господин Демин, у нас сейчас трудные времена. Центробанк проверяет нашу ликвидность, и мы не можем рисковать своими активами. Не обижайтесь, но таковы законы бизнеса, каждый спасает в первую очередь свое дело». За налоговой инспекцией в офис компании пожаловали следователи, они искали серые схемы ухода от налогов. Начались задержания руководителей «Чингисхан Авиа». Многие после долгих допросов стали давать показания против совета директоров. Алексей Сергеевич вылетел в Москву. Нужно было встретиться с Султаном Алибековичем.
Вице-премьер правительства отправился на встречу с президентом. В большом зале были глава правительства, руководители силовых структур. Скоро должны были состояться торжества по случаю юбилея независимости.
Президент выглядел усталым. В республике происходил экономический бум, инвестиции лились рекой. Все руководство государства охватила эйфория, но правитель знал, что за этим успехом стоят высокие цены на нефть, которой богата его страна. Нефть это хорошо, но высокая цена еще не гарантия стабильности. Сегодня она высокая, завтра может еще больше вырасти, но все в жизни меняется в одночасье. Надо развивать и перерабатывающую экономику. Как заботливый хозяин, он думал о будущем.
Президент слушал доклады своих помощников и про себя отмечал, что не во всем они искренни с ним. Обидно, конечно, что все стараются приукрасить ситуацию, показать только фасад, избегая проблемных вопросов и трудностей, которых так много накопилось за последние двадцать пять лет. Президент устал слушать радостные рапорты и, мягко остановив главу правительства, тихо спросил:
– А что там у нас с «Чингисхан Авиа»?
Председатель правительства запнулся.
– Извините, вы спросили про «Чингисхан Авиа»? Это хорошая компания, но, не знаю, почему, у нее в последнее время возникли проблемы, видимо не выдержала долгов, которые набрало руководство компании. Как государству, нам стоило бы помочь «Чингисхан Авиа», это ведь на сегодня визитная карточка нашей страны во многих странах мира.
Президент слушал молча. Он не спешил делать выводов. Глава правительства смущенно замолчал.
– А вы что думаете, друзья? – обратился президент к другим гостям. Вице-премьер, потупив глаза, преодолевая страх, тихо проговорил:
– Господин президент, «Чингисхан Авиа» прекрасная компания, она достояние нашей страны, которую вы так успешно ведете к светлому будущему. Но руководство авиакомпании стало проводить неправильную экономическую политику, не учитывая интересов государства. Мы создали для «Чингисхан Авиа» все условия, но они воспользовались этим в корыстных целях. У меня есть сведения, что господин Демин, генеральный директор авиакомпании, переводит всю прибыль в Москву, больше доверяя руководству России, чем нашей страны. И еще есть пока еще непроверенная информация, что «Чингисхан Авиа» со временем хочет перебраться в другую страну, получив преференции от другого правительства. – Вице-премьер запнулся и покашлял, словно опасаясь продолжать.
– У вас есть еще что-то?
– Да, но это касается другой организации. У нас есть подозрение, что за всеми событиями с «Чингисхан Авиа» стоит еще один человек.
– И кто же это? – Президент нетерпеливо посмотрел на собеседника.
– Комбаров, его концерн расположен в Москве, да и сама идея создания авиакомпании зародилась в голове этого человека, «Чингисхан Авиа» он создавал руками своего протеже Демина. И, видимо, планировал со временем перетащить знаменитый бренд в столицу России. А там со своими подельниками развернуть большую работу, но уже без учета интересов нашей страны. Этот господин даже почти пробил кредит на полмиллиарда долларов для «Чингисхан Авиа». Афера прошла бы незамеченной, если бы не наши доблестные силовые органы, которые вовремя смогли заметить заговор.
– Подождите, не спешите обвинять уважаемого человека в предательстве. Комбаров очень много сделал для республики, и его результаты я видел в реальных делах в отличие от ваших.
Вице-премьер резко побледнел, в коленях появилась коварная дрожь.
– Я это… извините, ничего плохого не хотел сказать. Это всего лишь выводы следователей.
– Знаю я, как эти ваши следователи выводы делают. Так что прекратите гонения на Султана Алибековича, это уважаемый человек, и я ему верю. Но чтобы «Чингисхан Авиа» больше никому не мозолил глаза, передайте эту авиакомпанию в руки государства. Скандал подрывает авторитет республики в глазах инвесторов и деловых кругов запада.
– А что делать с Комбаровым, его обвиняют в связях с Ираном, и это тоже подрывает авторитет страны?
– С Комбаровым? – Президент задумался. – Вот что, отправьте его на время на атомную станцию, где он был главным инженером, освободите для него должность директора.
– А что делать с Деминым? – осторожно поинтересовался глава правительства.
– Эта тема меня не интересует, но Комбарова, пожалуйста, не обижайте, поступайте с ним корректно.
В памяти Алексея вихрем пролетали воспоминания тех тяжелых дней. Алексей Сергеевич прилетел в Москву в надежде заручиться поддержкой учителя. Но Султан Алибекович ничего не мог посоветовать.
– Делай, Алешенька, так, как считаешь нужным, но мы с тобой перешли кому-то дорогу, и этот кто-то очень серьезный человек, и так просто от нас с тобой не отстанет. Большие трудности нас ждут впереди. Угроза серьезная, нас хотят не просто убрать, а раздавить. Видимо, придется отдавать бизнес, мы стали слишком широко с тобой идти.
Алексей Сергеевич пытался сопротивляться и защитить «Чингисхан Авиа», но кольцо неприятностей сжималось все сильнее. Демин решил развернуть кампанию в защиту «Чингисхан Авиа» в средствах массовой информации, пытался договориться с крупнейшими общенациональными газетами и телеканалами об интервью. Алексей Сергеевич был в республике человеком известным, раньше многие СМИ пытались взять у него интервью. И он пошел по редакциям, где формировалось общественное мнение страны.
Поначалу большинство газет и телеканалов с радостью брались за работу, снимали интервью, собирали материал о самой известной авиакомпании страны, готовили его к выпуску, но в самый последний момент раздавался телефонный звонок, и работа моментально сворачивалась. Алексей Сергеевич приезжал уточнить, почему не вышла статья или передача. Редакторы опускали головы и, потупив глаза, честно признавались: мы вас очень уважаем, но нам дали команду не выпускать материал. Демин смотрел понимающе: да, конечно, нарушите приказ, лишитесь работы. Эх, к сожалению такова у нас свобода слова. Обескураженный, он возвращался домой. Пытался еще что-то делать. Но однажды поздно вечером ему позвонили из Москвы.
Алексей лежал на диване. В окно постучали.
– Леха, открой! Ты что, там умер что ли? Я полчаса стучусь к тебе.
Вставать не хотелось и ничего делать тоже. Голова болела, мысли носились по какому-то замкнутому кругу, не давая возможности рассуждать здраво. В окну продолжали настойчиво стучать. Как же все это надоело! Алексей с трудом встал с дивана, подошел к окну. С улицы на него смотрел улыбающийся товарищ по несчастью.
– Чего ты хотел?
– Леш, пойдем сегодня в клуб, а? Пойдем! Одному страшно, а вместе все же веселей.
– Я тебе сказал, что больше не пойду на эти дурацкие посиделки рассказывать друг другу байки про свои трудности. Не пойду и все.
Федор сделал трагическую гримасу.
– Леш, а Леш, пойдем. Все равно ты ничем не занят, а так хоть прогуляемся.
В доме было сыро и прохладно. Демин заколебался. Сидеть в доме было невмоготу, но и на улицу идти не хотелось. Федор умоляюще смотрел на Алексея.
– Пойдем, что дома-то сидеть, посмотри какая хорошая погода на улице. Прогуляемся и вернемся домой.
Хозяин еще колебался некоторое время, потом, преодолев лень, оделся и отправился в клуб. Погода действительно была хорошая, солнце сияло на голубом небе. Они молча шли на встречу с такими же, как они, людьми. Каждый думал о чем-то своем, но в глубине души начинала тлеть искорка надежды, что все можно изменить, нужно только зацепиться самым маленьким якорьком за что-то непонятное, что могло бы вернуть смысл существования. Так они шли минут пятнадцать как две лодки, плывущие в одном направлении, но не знающие своего конечного пункта. Течение само их несло в неизвестность, за которой открывалось только две перспективы – темная пропасть или розовый рассвет.
Алексей Сергеевич готовил план кампании в защиту «Чингисхан Авиа» за рубежом, продумывая тексты обращения к ведущим изданиям мира. Демин не хотел общаться ни с кем, он принципиально не брал трубку, но телефон продолжал настойчиво звонить. Какой бесцеремонный человек названивает и названивает, как будто не понимает, что дома никого нет. Наконец он подошел к телефону.
– Что вы хотели? – сердито буркнул он в трубку.
– Алешенька, это я, – раздался знакомый голос.
– А это вы, Султан Алибекович, извините, не слышал звонка.
– Ничего страшного, все бывает в жизни, Алешенька, я тебе звоню вот по какому поводу…
– Я слушаю вас.
– Нам придется отдать «Чингисхан Авиа». Я знаю, как тебе дорого твое детище, но послушай меня. Защищать то, чего у нас нет, не имеет смысла. Авиакомпанию у нас просто отняли. С этим придется смириться.
Глаза Демина загорелись, щеки покрылись бордовым румянцем.
– Как отдать? Мы для этого ее создавали, ночами не спали? Сколько лет трудились, не покладая рук, выращивали как родного ребенка! Нет, Султан Алибековича, я буду бороться до последнего. – Эмоции рвались наружу, Алексей Сергеевич не мог сдерживать себя. – Я из по судам затаскаю, я буду жаловаться везде, вплоть до Европейского суда, из кожи вылезу, но «Чингисхан Авиа» не отдам.
От нервного перевозбуждения руки Демина затряслись, в трубке было молчание, слышалось лишь спокойное дыхание учителя.
– Вот что, Алешенька, я скоро прилетаю в Алма-Ату, думаю, буду завтра утром, встреть меня, пожалуйста, а послезавтра мы с тобой отправляемся на Каспий, я там буду директором атомной электростанции, а ты моим помощником.
Алексей Сергеевич от удивления чуть не уронил трубку. Он хотел расспросить поподробнее, но в трубке раздались короткие гудки. Что же это все значит? Демин долго не мог заснуть, обдумывая слова Султана Алибековича: «мы с тобой отправляемся на Каспий».
В клубе собрались в прежнем составе анонимные алкоголики. Все они смотрели на Александра с надеждой, для них он был чем-то вроде мессии, посланным свыше, чтобы освободить их от страшных пут повелителя.
– У него получилось вырваться, и у нас получиться, – шепотом говорил сосед своему товарищу. – Чем я хуже этого Александра, у меня хватит духу и воли стать свободным человеком.
– Да, да, и у меня тоже, – кивал приятель.
Началась беседа. Александр рассказывал, как он, вполне успешный человек, попал в лапы алкоголизма. «Да, что он знает про алкоголь, что знает про жизнь? Все хвастается своими прошлыми успехами. – Алексей недоверчиво смотрел на руководителя кружка. – Успех! Что такое успех? Хорошая семья, работа, достаток, дети. Это важно для любого человека, но это не все, что нам нужно. Семья? Для кого-то это важная часть жизни. Но сколько супружеских пар живет под одной крышей, спит в одной кровати, а по сути абсолютно разные существа с далеких планет, которые когда-то были влюблены друг в друга и даже не влюблены, а погружены на время в иллюзию любви, разогретые юношескими мечтами и ярким сексом. Потом на планете произошел раскол. Он был незаметен, так, небольшая трещинка, но она росла, постепенно отдаляя части планеты друг от друга. И вот вторая половина полетела по своей орбите, зажила своей жизнь, а другая устремилась в свой мир. Так живут два человека, создавая видимость совместного существования, поддерживая иллюзию семьи. Рождаются дети, это, конечно, всегда праздник, но у каждого торжества есть начало и есть конец. Дети вырастают и начинают жить своей жизнью, отчаливая в свой путь в этой огромной вселенной. Деньги? А что деньги? Они дают бытовой комфорт, дорогие машины, рестораны, одежду от кутюр… Деньги дают блага и не более, а вот душевного комфорта они не принесут. Да к тому же деньги – вещь непостоянная, сегодня есть, а завтра может и не быть…»
Александр долго рассказывал про себя, но Алексей не слушал его. Его куда больше беспокоил другой вопрос: почему он пал так низко, опустившись на самое дно жизни? Он долго думал на эту тему, не понимая, как он, самый успешный молодой человек той эпохи, дошел до такого состояния, что оказался в одной компании с самыми большими неудачниками.
Телефонный разговор закончился, и Алексей Сергеевич яростно швырнул телефон в угол. Все тело трясло в нервной судороге. Не в силах собой управлять, он бросился к бару, достал бутылку виски и залпом выпил. Утром с больной головой он встречал своего наставника в аэропорту. Султан Алибекович вышел в зал прилетов. По его виду нельзя было сказать, что этот человек всего два дня назад потерял свое дело, которому отдал больше семнадцати лет. Невозмутимый вид и улыбка на лице говорили, что у этого человека все в порядке. Султан Алибекович тепло обнял Демина.
– Ну, здравствуй, Алешенька! – И сразу почувствовал запах перегара, заметил опухшее лицо своего протеже. Однако тактично промолчал. – Ну все, Алешенька, покупались мы с тобой в столичных лучах, теперь настало время поработать в провинции. Будем поднимать ядерную энергетику, вернемся к тебе на родину.– Как так? А как же ваш международный концерн? – Демин был страшно удивлен.
– Все, Алешенька, это было в прошлом, нет у меня теперь своего бизнеса.
– Как это нет? Вы же все это создали своими руками и головой, а теперь что – все отдали какому-то наглому дяде?
– Успокойся. Бог дал нам возможность, мы ей воспользовались, видимо, Всевышний хочет дать нам шанс проявить себя на новой стезе. Не надо, Алешенька, возмущаться. У нас есть руки, голова на плечах, опыт и знания. Не стоит цепляться за старое, что ушло, то ушло. Впереди новые горизонты, и к ним надо идти с достоинством и честью. Поверь мне, сынок. Испытания пойдут нам только на пользу.
День в Алма-Ате прошел хаотично. Демин быстро собрал вещи, оставив молодую жену в главном городе республики, и утром они с наставником отправился на край земли в далекий Мангышлак.
Александр еще долго рассказывал про свою жизнь. Все внимательно его слушали, видя в его рассказе отражение собственных историй. Путь ко дну у всех был примерно одинаков. Все начиналось с маленькой рюмочки, с желания расслабиться, уйти от реальности и получить свою порцию удовольствия. Мир иллюзий манил к себе теплом, раскованностью, снимая все ограничения, делая душу свободной и легкой. Алкоголь создавал обстановку комфорта, убирая в сторону трудности, снимая тяготы, которые давили на человека.
Каждый здесь помнил, как организм сопротивлялся опасной привычке к выпивке. После первой в жизни рюмки человека тошнило, ему было плохо, тело кричало во все горло: не губи меня, не надо! Но алкоголь знает свое дело. Всего несколько минут – и он начнет свою коварную игру. Нежное тепло зальет душу, окружающий мир приобретет другую конфигурацию, острые углы исчезнут, все вокруг превратится в мягкое теплое покрывало, которое накроет человека с головой, спрятав от любых трудностей и проблем.
Такие мысли невольно пришли в голову Алексею: а ведь действительно, как все было в детстве? Ночью в комнате было темно и страшно, темные тени пробегали по детской. А когда за окном бушевала буря и гремел гром, становилось совсем жутко. Хотелось плакать, бежать из комнаты. Но был один проверенный способ – накрыться одеялом с головой и создать свой маленький мирок, где сразу становилось спокойно и тихо, где не было проблем, страхов и чудовищ. И маленький ребенок спокойно засыпал в своей маленькой крепости, в своей зоне безопасности.
Детство закончилось, а потребность убежать в домик из одеяла осталась. И теперь этим одеялом прикидывался алкоголь. Кто-то нашел в себе силы мужественно смотреть вперед, преодолевая трудности и опасности, другие предпочли надежных друзей, третьи причалили в тихую гавань семейного очага, но были такие, кому негде было спрятаться от ужасов окружающего мира. Не найдя теплого очага и доброго сердца, они пошли на сделку с алкоголем, который предложил им свое покровительство и защиту.
Александр все говорил и говорил. Анонимные алкоголики молчали. Каждый думал о себе, о свой жизни, понимая, что удача отвернулась, а годы драгоценной жизни потрачены зря. Добрый на первых порах алкоголь превратился в страшного повелителя, беспощадного и жестокого, который сделал из их мира темную тюрьму с серыми липкими стенами. Стены все время сжимались, давя человека страшным разрушающим прессом.
Алексею стало совсем плохо. «Зачем я сюда пришел? Чтобы лишний раз убедиться, что полностью разрушен, ощутить себя никем, просто никем, нулем, смерть, которого никто даже не заметит?» Его охватила тосклива.
Александр встал.
– Друзья, чтобы вырваться из рук алкоголя, надо сделать второй шаг. Признать, что мы наносим страшный удар по своим близким.
«Да, вот в чем прав этот бывший алкоголик, так в том, что мы извели всех своих родных и друзей», – в голове Алексея опять зашумело. Буря мыслей закружилась, неся множество воспоминаний, как ветер разносит по улице опавшие листья. Среди всего это хаоса стремительно высветились картинки родного города, серо-желтые берега Каспия и розовый закат над бесконечной гладью моря. Мальчик идет по белому песку куда-то вдаль на фоне уходящего за горизонт солнца. Опять защемило в душе. Эта картинка все время напоминала ему самое лучшее время, которое так быстро ушло и больше никогда не вернется.
Алексей Сергеевич переехал в город на берегу Каспия. Теперь он был уже не таким белым, несколько новых высоких зданий из стекла и бетона возвышалось в центральной части. Он ехал по улицам и смотрел по сторонам. Эх, не тот теперь стал город. С одной стороны, появилось много больших и ярких зданий, но с другой – улицы стали какими-то серыми, грязными. Нет того уюта, который так радовал глаз раньше, в детстве. Много парков исчезло, на их месте возвышались бетонные коробки. Оазис в пустыне потерял свое очарование и превратился в обычный промышленный центр, в котором нет места романтике и доброте.
Алексей Сергеевич с тоской смотрел на родной город. После стремительного падения с Олимпа ему приходилось начинать все с начала, забыв про былые достижения и успехи. Теперь вершина была там, за облаками, казалась недостижимой высотой, вернуться на которую больше не будет шансов. Демин прекрасно это понимал. Что можно сделать здесь, в этой глуши, в забытом Богом уголке? За окном машины мелькали дома, улицы, бетонные заборы предприятий. Ну что же, придется начинать с нуля. Он направился на атомную станцию.
Работа на станции оказалась вполне приемлемой, но прежнего удовольствия не приносила. Он ушел с головой в организационную работу, которая как болото все сильнее и сильнее засасывала его, подавляя всякую творческую инициативу. В душе образовалась пустота, безмерная, глубокая пропасть, в которой тонули все эмоции. В этой пустоте Алексей Сергеевич не мог найти себя. Падение было настолько стремительным и неожиданным, что он не успел подготовить себя к этой ситуации, не смог воспользоваться парашютом, который имеют в запасе руководители высшего звена. Демин пытался найти себя в новой работе, отдавая всего себя делу, но это был не его масштаб, не его уровень, и пустота захватывала его с силой торнадо, срывая все якоря, за которые он крепко держался последние годы. От безысходности Алексей Сергеевич часто после работы забредал в небольшой ресторанчик и сидел в окружении случайных собутыльников, угощая новых знакомых дорогим французским коньяком. Наутро с опухшим лицом и красными глазами приходил на службу и брался за свою однообразную работу.
Султан Алибекович тоже переживал свое падение с Олимпа, но мудрость подсказывала ему, что главное в своей жизни он сделал. В самые трудные годы хаоса, развала экономики и первых шагов становления республики он сумел создать мощный концерн, благодаря которому страна получила столь нужную валюту и смогла решить многие социальные проблемы. « Да, я лишился своего детища, но зачем горевать об этом? Я работал честно, сделал для своей страны все, что мог, и даже больше. Собой я доволен, свой природный потенциал реализовал полностью. Конечно, работа на атомной электростанции это резкое падение социального статуса. Но зачем мне этот статус? Я никому ничего доказывать не хочу, все, на что я был способен, подтверждают мои дела. Директор атомной электростанции – тоже неплохо. Постараюсь и здесь приложить свой опыт. Да потом быть подальше от столиц, от больших людей и денег – это покой, о котором я столько мечтал…»
Новый директор электростанции стал вникать во все дела предприятия, откуда он уехал семнадцать лет назад. Обойдя всю станцию, Султан Алибекович заглянул в реакторный зал, осмотрел парогенератор и с ужасом понял, что тот долгие годы не ремонтировался. Срок его эксплуатации закончился несколько лет назад, а об установке нового и речи не могло идти. Он несколько раз звонил в Астану, пытаясь объяснить, что оборудование нужно срочно менять, но чиновники были заняты другими делами и средств на атомную станцию выделять не хотели. После более тщательного осмотра он убедился, что станция находится в весьма запущенном виде, к аварии это, конечно, не приведет, но утечки радиации возможны. Он направил официальное письмо в совет министров республики, но ответа не получил. Не выдержав, директор направил обращение в администрацию президента, но опять столкнулся с полным равнодушием властей. Тогда, поняв, что все придется делать самому, начал реализовывать собственный план реконструкции предприятия.
Алексей выслушал описание второго шага к освобождению от алкоголизма. «Все я это понимаю. Что я, не знаю, сколько испытаний обрушил на свою семью? Они боролись за меня, но повелитель стал уже важнее всех ценностей, ради него я плюнул на все. Да и все остальные в этом зале поступили точно так же, иначе не собрались бы здесь. Каждый из этих анонимных алкоголиков остался в одиночестве. Да и кто будет жить с человеком, для которого алкоголь выше человеческих отношений?»
Он вспомнил, как его вторая жена, красавица из рекламного ролика «Чингисхан Авиа», старалась остановить его уходы в запой. Пьяным, еле стоящим на ногах, он приползал домой, жена, прождавшая его всю ночь, не сомкнув глаз, укоризненно смотрела на него в прихожей. Он бубнил что-то себе под нос, проходил в комнату и падал в беспамятстве на кровать прямо в грязных ботинках. Одна бережно снимала с него обувь и одежду, укрывала одеялом как младенца. И со слезами на глазах смотрела, как стремительно продолжает падение ее любимый муж.
В десять утра Султан Алибекович проводил совещание руководителей станции. Нужно было срочно проводить ремонт, свободных денег не было, ресурсов тоже, но реконструировать оборудование надо было срочно. Требовалось нестандартное решение, но какое, директор пока еще сам не понимал. Проблемы росли как снежный ком, каждый день на станции обнаруживались все новые и новые неисправности. Директор слушал отчеты заместителей и их предложения по устранению неполадок.
Настроение оставляло желать лучшего, к тому же на совещании опять не было Демина. Он внимательно слушал подчиненных, а все его мысли были о его Алешке, который за долгие годы стал ему очень близок. Опять в запой ушел, парень сам себя губит на глазах. Надо что-то делать. В конце совещания Алексей Сергеевич вошел в кабинет, виновато опустил голову, пряча глаза.
– Султан Алибекович, извините, опоздал, жена заболела, вот, пришлось задержаться.
Директор укоризненно посмотрел на своего протеже. «Врет, самым наглым образом врет и не боится Бога», – подумал он про себя, но вслух тихо произнес:
– Проходите, Алексей Сергеевич. Однако совещание у нас заканчивается, постарайтесь в следующий раз не опаздывать.
Сгорая от стыда, Демин кивнул и осторожно сел по правую руку от директора. Султан Алибекович несколько раз разговаривал со своим помощником, убеждал его бросить пить. Демин клятвенно обещал начать новую жизнь, но алкоголь опять брал верх над всеми зароками. Директор несколько раз устраивал своего Алешку в хорошие наркологические клиники, но дорогостоящего лечения хватало на несколько недель, затем следовал очередной срыв, и все начиналось заново.
Совещание закончилось. Султан Алибекович остался один. Его сейчас беспокоило не состояние станции, его тяготило то, что его Алешенька стремительно катится в пропасть. Лет десять назад его родной брат тоже попал в этот капкан. Все попытки вытащить его из порочной зависимости успеха не принесли, и Султан Алибекович бессильно смотрел, как брат превращается в конченого алкоголика. А ведь Рустам был талантливым художником, его картины демонстрировались в Алма-Ате, Ташкенте и даже в Центральном доме художника в Москве. Но богемная жизнь, постоянные вечеринки приучили его к алкоголю. Надо было вовремя остановится, но творческая натура искала яркого мира, и в конце концов Рустам стал горьким пьяницей, для которого не осталось ничего святого. Он потерял всякий смысл в жизни и находил утешении только в пьянстве.
Куда только ни возил брата Султан Алибекович, все было напрасно, самые лучшие наркологи мира не могли ничего поделать. Тогда, по совету одного аксакала, он обратился к старой женщине, живущей в заброшенном кишлаке среди песков и каменных глыб на границе Казахстана и Туркмении. Попасть туда, где нет дорог, связи, электричества, было крайне сложно. О ее магии говорили шепотом, боясь прогневать Великую Момо, способную разговаривать с духами и творить настоящие чудеса.
Александр закончил свою речь и попросил каждого рассказать о себе. Алексей смотрел, как анонимные алкоголики, переборов робость, начинали медленно, заикаясь, говорить о себе. Первые слова давались с трудом, но потом волна боли вырывалась наружу и стремительно выплескивалась на всех, собравшихся в этом зале людей. Вулкан боли раскаленной лавиной вырывался наружу, освобождая душу от страшного огня, который сжигал все внутри. На глазах людей выступали слезы, губы тряслись, но в глазах постепенно появлялись маленькие, едва заметные искорки надежды.
Это были уже не прежние опустившиеся существа, а люди, которые хотели вырваться на свободу, сорваться с поводка повелителя и больше никогда не попадаться ему на глаза. Лица преображались. Они становились светлыми и чистыми, такими, какими бывают у детей. Алексей был поражен преображению, которое происходило на его глазах. Казалось, он сидит не среди деградировавших алкоголиков, а на детском утреннике в кругу добрых и отзывчивых ребятишек. На душе у него стало хорошо.
Слово дали Федору. Он страшно волновался, Алексей заметил, как трясутся у него руки.
– Меня зовут Федор. – На его грубом лице выступила испарина, он вытер пот рукавом грязной куртки. – Работаю дворником, ну, это, мету улицы… – Он запнулся. – Раньше… Да что раньше! Какое это имеет значение? Я алкоголик, конченый человек, со мной на улице даже здороваться никто не хочет, брезгуют подать мне руку. В контору захожу, так меня все сторонятся. Никому я не нужен. Семьи нет. Квартиры тоже. Я пропил ее, за копейки отдал жуликам. Осталась комнатушка в старом бараке, это все, что у меня есть. Но я хочу стать человеком, хочу жить! Пусть у меня мало денег и жилье больше напоминает конуру, но я хочу жить, как человек. Я пришел сюда только ради одного – стать человеком. Я буду работать на самой грязной работе, жить впроголодь, готов отдавать все деньги тому, кто спасет меня от алкоголя.