Тут же послышались шаги. Сначала появился солдат. Он был уже бодрым и весело спускался по лестнице. Его длинный красный халат с золотыми лентами чем-то напоминал мундир. Следом шёл Эрик, рабочий. Он уже нарядил пальто, чтобы отправиться на завод, но, почувствовав запах яичницы, решил задержаться. По другой лестнице спускалась молоденькая студентка. Девушке едва стукнуло 18. Она была такой лёгкой. Серое платье делало её похожей на газетный лист. Наконец старики-шахматисты тоже объявились. Они были одинаковы, как две капли воды: невысокие, пухлые, сутулые. Их обвисшие лица напоминали морды английских бульдогов.

Все расселись по своим местам. Квадратный стол делал всех их равными между собой. С одной стороны сел солдат, он сразу расстелил салфетку перед собой. Напротив него, наложив всем яичницы и наконец оставив трубку в покое, расположилась мисс Толмен. Справа от неё восседали шахматисты, несмотря на то, что они вдвоём делили одну сторону стола, места им хватало. Уильям и студентка уже принялись за еду. Отпив пару глотков чая, полицейский поднялся.

– Мне бы хотелось сказать кое-что. Я не совсем приятно вёл себя вчера при… расследовании. Я показал себя не с лучшей стороны, даже не удосужился спросить ваших имён. Сейчас я хочу исправиться, – он замялся, почувствовав повисшую в воздухе тяжесть. – Для начала представлюсь сам. Я Уильям Осмонд, как вы догадались, полицейский. Раньше жил в Брайтоне пока не… Теперь вот мой начальник снимает мне комнату у мисс Толмен. Я закончил, – он сел, невольно опустив глаза.

Долгая тишина, знак неодобрения, угнетала его.

– Кто же представляется за столом? – разорвав купол молчания, чавкая, проговорил рабочий. – За столом есть надо, а не болтать.

– Полно тебе, Эрик, – раздался хриплый голос одного из шахматистов. – Паренёк хочет пойти на контакт, нельзя ему в этом отказывать.

– Поддерживаю, – прохрипел второй. – Я вот могу представить нас с тобой. – он посмотрел на первого. – Я Чарльз, а это мой братец Кристофер Клиффорд.

Кристофер улыбнулся, показав маленькие сточенные зубы.

– Мы живём тут с самого рождения. Почти столько же играем в шахматы. А вы умеете играть, юноша?

– Скажем так, я не гроссмейстер.

– Это уже что-то. Можете присоединиться к нам, если будет время.

– Обязательно.

– Теперь, наверное, я, – выждав паузу и вытерев рот салфеткой, начал рабочий. – Зовут меня Эрик. Работаю в “Уайтчепельской мануфактуре”, ну она тут недалеко просто. Папку я не знал, мамку забрал туберкулёз. Хотя у всех почти так же. А теперь у меня всё хорошо. Грех жаловаться.

– Давайте я, – повернувшись к Уильяму, заговорила студентка. – Я просто Хлоя. Учусь в… забыла… не важно. – На вид девушка была славной и очень энергичной, только изо рта пахло пивом. – Вообще я очень люблю гулять, читать, слушать музыку с пластинок, вышивать крестиком, смотреть на ночное небо, разговаривать о погоде с моим преподавателем…

– Достаточно, – прервала её мисс Толмен. – Не стоит так грузить юношу.

– А, что? Ох, конечно. Извините.

– Я остался? – не выдержав общих взглядов, спросил солдат. – Ладно. Сержант Теодор Паркинсон. Вчера мисс Толмен сказала, что я был королевским гвардейцем, только это неправда. Я служил в кавалерии.

– Вот и отлично, – заметив, что Теодору больше нечего сказать, подытожила мисс Толмен. – А теперь давайте наконец позавтракаем.

Начало ноября выдалось холодным. По утрам немногочисленная лондонская трава покрывалась инеем. Ежедневный туман становился гуще, таинственнее. Сквозь него черные столбы дыма, поднимавшиеся от заводов, напоминали колонны, держащие небо. Теперь почти каждый прохожий надевал пальто, прежде чем выйти не улицу. Люди выглядели одинаково, но было в этом что-то элегантное, правильное. Словно маленькие серые кирпичики они двигаются по шумному городу, чтобы занять свои места.

Из широких конских ноздрей валил пар. Огромный чёрный жеребец демонстрировал небывалую для своих габаритов ловкость. Он шустро преодолевал круги ипподрома, перепрыгивал через препятствия и молниеносно разворачивался. Дыхание же его оставалось совершенно ровным, словно он занимается подобным не первый год. Но нет, последние месяцы он стоял в конюшне и ждал своего часа. Ждал, пока он снова станет нужным. Наконец дождался. Седой высокий всадник умело управлял лошадью, не выражая эмоций. Его закрученные усы давно потеряли форму из-за стремительных потоков встречного ветра. Он не чувствовал холода, скакал в одной лишь коричневой клетчатой жилетке и, разумеется, белоснежной накрахмаленной рубашке. Всадник был един со своим скакуном.

На ипподром вышел старенький мужичок. Он взглядом провожал скачущую лошадь. Изумлённо смотрел на мастерство наездника.

– Мистер Несбит! – кричал он, подставив ладони к губам. – Пилигриму нужен отдых!

Гигантский конь в момент остановился, подняв пыль. Его дыхание оставалось таким же ровным.

– Пилигрим не устал, – заявил всадник, похлопав жеребца по шее. Тот тихо заржал, показывая согласие.

Конь вновь помчался вперёд, его грива, местами заплетённая в небольшие чёрные косички, развивалась на ветру, как флаг.

– Слишком долго мы отдыхали друг от друга, – шептал наездник. – Пора вернуться к истокам, мой старый друг.

До 10 ноября не было никаких происшествий. Уильям с каждым днём всё лучше общался с сожителями. Теодор Паркинсон оказался отличным собеседником, который разбирался во многих вещах: от приготовления котлет и выбора сортов вина до политики и философии. Эрик тоже показался весьма интересным. Он многое рассказал Уильяму о тяжёлом детстве и о том, какой же его директор молодец. Хлоя постоянно звала полицейского в бар неподалёку, но тот постоянно уходил от нежеланной встречи. Мисс Толмен рассказывала о своей лихой молодости и не менее лихой старости. Женщина, как оказалось, была женой крупного бандита, но было это чересчур давно, чтобы быть правдой. Шахматисты же не особо шли на контакт с юношей. Конечно, он приходил посмотреть на их партии и даже хотел сыграть сам. Только старики и слова не произносили во время игр. Однажды шахматист постарше спросил насчёт пропавших полицейских. Уильям же был полным профаном в этом вопросе. Он лишь пожал плечами, на что оба старика посмурнели.

Но сегодня, в столь холодное утро, когда даже обычно полные улицы Лондона казались дыряво пустыми, произошло очередное убийство. Уильям узнал об этом как только прибыл в Скотланд-Ярд. Недалеко от входа его ждали Артур, Джеймс и Билл. Инспектор не изменял своим традициям и даже в скверную погоду носил свое относительно лёгкое пальто. Секретарь надел длинный плащ с высоким меховым воротником. Водитель отличался от них. Он казался больше из-за пушистой шубки, несвойственной обычным жителям столицы.

– Ну и колотун, – пробубнил он, пуская пар изо рта и стуча челюстью. – Зуб даю, сегодня снег пойдёт.

– Можешь оставить свой зуб себе, – прервал его инспектор. – У тебя их и так не особо много.

– Правда ваша, начальник. А куда нам ехать сегодня вообще?

– В “Розовый день”.

– В уайтчепельский бордель? Сэр, я понимаю, что это дело хорошее и важное, но вы ведь благородный человек, не стоит вам цеплять болячки у местных…

– Это не смешно. Там убили человека.

– Ох… Не знал. Думал вы поразвлечься хотите. А кого ж убили, не знаете?

– Хозяйку. Имя не запомнил.

– Хозяйку? Это плохо, – отметил водитель. – Имени я тоже не знал, но женщина великая, да. Она ведь сама лично его открыла и развила. Паршиво всё это. “Розовый день” загнётся без неё-то. И куда же теперь ходить?

– К жёнам, Билл, – влез Джеймс. – К жёнам.

– Жена это другое. А вот бордельчик… Жаль мне мой родной Уайтчепел. Ни ставок, ни бухла, ни девок.

– А остальное тебя не смущает? – вновь заговорил Джеймс. – Например, болезни, нищета, голод.

– Это привычное дело. Неотъемлемая часть Ист-Энда. О, мистер Осмонд идёт.

– В машину, живо! – приказал Артур.

– К чему такая спешка? – спросил юноша.

– В нашем любимом Уайтчепеле снова убийство. Этот Ист-Энд у меня уже вот тут сидит, – инспектор приставил пальцы к шее. – Сидит тут со времён Потрошителя.

– А почему Вуд не займётся этим делом? Уайтчепелу мы уже помогли – Адомсона “арестовали”.

– Закрой рот и сядь в машину. Пока мы не приедем, не хочу слышать никого из вас. В особенности тебя, Билл.

– Без проблем, начальник. Буду нем, как рыба. Ой, подождите, я ж вам про свои картины не рассказал.

Хоть дорога до “Розового дня” и была относительно короткой, для Артура она тянулась вечность. Он не любил Билла, а в частности его болтовню. Инспектор нанял его, только потому что люди из Ист-Энда не берут много за свою работу. Наконец прибыли. Именно тут они пытались найти улики в комнате мисс Смит пару месяцев назад. Именно здесь они узнали, что существует некий Заказчик, который любит оставлять письма. И без того жуткий бордель в тумане выглядел ещё более зловеще. Артур и Джеймс сразу вошли внутрь, Уильям последовал за ними. В фойе их встречала девушка лет 18-ти со светлыми волосами, еле доходившими до плеч.

– Вы мистер Вуд? – смотря на инспектора снизу-вверх, спросила она.

– Лучше. Я мистер Несбит.

– Пройдёмте, – девушка провела полицейских на третий, самый дорогой этаж.

Она вставила ключ и открыла дверь. Комната была красивой: красные обои, сочетающиеся с преимущественно золотой мебелью. В центре комнаты, под огромной переливающейся всеми цветами радуги люстрой стояла кровать с красным одеялом. На нём в луже прекрасно подходящей под интерьер крови лежала хозяйка борделя, та самая, которая так переживала за мисс Смит. Артур сел на кровать рядом с ней. На теле был только один единственный порез – на шее. Лицо хозяйки застыло в ужасной гримасе немого крика.

– Смотрите, сэр, у неё отрезан палец, – заметил Джеймс.

В самом деле, мизинца левой руки не было на своём законном месте.

– Как её звали? – спросил Артур.

– Жанна Бороу, – робко ответила девушка.

– Точно. Расскажите нам всё.

– Она очень редко обслуживала клиентов. Только самых богатых. Разумеется, в тайне от нас. Так что я не видела с кем она заходила сюда. Нашла я её тут пару часов назад…

– Убийство произошло примерно 5 часов назад, – вставил Артур.

– Я сразу обратилась к девочкам. У нас лошадь есть, Полли поскакала в ближайший отдел полиции. Сказали, что делом займётся некий мистер Вуд.

– А он без зазрений совести передал это дело нам. Продолжайте.

– На этом, наверное, все. Боже, мисс Бороу. Что же теперь с нами будет?

– Сможете жить нормально, – подошёл к ней Уильям. – Устроиться на достойную работу и забыть о том, что было раньше.

– Ничего вы, сэр, не понимаете, – скривила и без того не очень симпатичное лицо девушка. – Я не один год работала на мисс Бороу. Она давала хоть какой-то шанс таким, как я.

Уильям увидел синяки на её шее, случайно бросил взгляд на покрытые старыми шрамами запястья.

– Сдаётся мне, – протянул он, приближаясь к ней, – далеко не всё у вас было радужно с мисс Бороу. Не так ли? – Осмонд слегка провёл пальцем по её шрамам.

– Вас это не касается, сэр, – она одёрнула руку.

– Мистер Несбит, – после недолгого молчания проговорил Уильям, развернувшись. – Я понимаю, что вы не поверите в мою теорию, поэтому пока я вам её не расскажу. Позвольте… осмотреть тело.

– Делай, что нужно, – Артур встал.

Юный полицейский достал свой “ранометр” и измерил порез на шее. На его лице ясно был виден восторг. Но на этом измерения не закончились, он взял обычную линейку и грубо воткнул прямо в рану. Сделав замер, он, оставив инструмент прямо в теле, радостно вскочил.

– Мы поймали не того, сэр! – его радость была совершенно неуместна, тем более, что в комнате присутствовала девушка, которая могла рассказать о таком заявлении полицейского журналистам.

Артур вскипел, ударил кулаком по стоявшему рядом столу.

– Выйдите отсюда, мисс!

Девушка, казалось, от испуга стала ещё меньше и со скоростью, явно несвойственной ей, убежала из комнаты.

– Что ты несёшь?!

– Прошу, просто выслушайте меня.

– Не смей говорить подобное при посторонних! И вообще говорить об этом не смей!

– Сэр, умоляю вас, послушайте.

– А ну-ка замолчи!

– Сэр, – возразил Джеймс, – пусть скажет, что хочет.

Джеймс впервые улыбнулся Уильяму.

– Начну, – спокойно сказал молодой полицейский. – По моим замерам, толщина ножа такая же, как и у предыдущих жертв в Ист-Энде, я имею ввиду порезы на шее. К тому же длина лезвия абсолютно совпадает с прошлыми случаями.

Артур недовольно вздохнул.

– Только после смерти Конора Адамсона, – продолжил Осмонд, – я засомневался в его причастности к убийствам. Нет, конечно, он тоже играл в них какую-то роль, но пока мы не можем достоверно сказать, какую именно. Был ли он на самом деле Исполнителем? Вероятно, всё же был. Но играл далеко не главную роль. Мне не давали покоя те письма: в комнате мисс Смит, в шее Майкла Торпа, в доме Конора. Не давала покоя загадочная личность Заказчика. Я не могу утверждать, что именно горячо нелюбимый мной Дроглэр является им. Всё же я уверен, что Заказчик знал о смерти своего подельника Адамсона. Я решил узнать, что связывает всех убитых, и вот, что у меня получилось.

Он достал из кармана сложенный лист бумаги. Раскрыл его, на нём были нарисованные Уильямом портреты убитых и все сведения о них.

– Неплохо рисуешь, – заметил Джеймс.

– Благодарю. Все убитые были практически монополистами в своей сфере влияния в Уайтчепеле, если это можно так назвать. Ричард Браун – первая жертва, глава нелегальной букмекерской компании “Дикая сова”, основными клиентами которой были именно жители Уайтчепела. “Сова” была крайне непопулярная в других района Лондона, хоть и вела там дела. Из близких у Брауна только бывшая жена. Потом Джек Эванс – главарь банды «Бескрылые стервятники», терроризирующей Уайтчепел и немалую часть Лондона. Он обладал властью и бешеными деньгами, подминал всех преступников под себя. У него есть брат Оскар, который тоже связан с криминалом. Майкл Торп – директор крупного алкогольного завода, расположенного за городом. Свою продукцию поставлял в небольшие городки, но состояние заработал именно на продажах в Уайтчепеле. Родственников вообще нет. А теперь мисс Бороу. Как мы знаем, её бордель самый крупный в Ист-Энде. Могу сделать вывод, что родственников у неё тоже немного. Легко заметить, что все убитые богаты. Неприлично богаты для Уайтчепела. И это главное. Посидев пару дней в архиве, я нашёл схожих людей. Это Джонатан Кросби, с которым мы виделись в музее, он директор крупнейшего металлургического завода Уайтчепела. Родственников тоже нет. Про мать информации я вообще не нашёл, что странно. И ещё один богач Уайтчепела – Уинстон Дроглэр. Да, снова он. Официальных источников дохода у него нет.

– И зачем нам эти люди? – уже остыв спросил Артур.

– Как бы мне не нравился Дроглэр, я верю, что это не он был нашим Заказчиком, потому что Заказчик просто обязан был знать о случае с Адамсоном и не пришёл бы в паб. Дроглэр, как нам говорил мистер Кросби, частенько поджигает бары. Я поразмыслил и понял, что, может быть, всё совсем иначе. Он может не иметь отношения к убийствам. В таком случае он в большой опасности. Они оба, он и Кросби. Мы можем предотвратить убийства, если направим на их защиту пару полицейских. Также могу предположить, что после их смерти, если таковая наступит, преступления закончатся.

– Допустим, ты более-менее убедил меня. Что можешь сказать по поводу писем, двух ножей, мокроты, о которой нам говорил Бенджамин?

– Письма совершенно точно были написаны Заказчиком, который самолично не пачкал руки. После случая с мистером Адамсоном перерыв между убийствами был несколько больше, чем обычно. Вероятно, он искал нового Исполнителя. Два ножа – это, наверное, отличительная черта Конора. Одним убивал, другим – издевался. Сложно что-то говорить по этому поводу, ведь охотничий нож так и не был найден, а проверить Конора на амбидекстрию, которую упоминал Бенджамин, мы не смогли. Вы спрашивали о мокроте? Уверен, что, если бы Бенджамин обнаружил что-то интересное при вскрытии Адамсона, то рассказал бы нам. Вполне может быть, что во время первого убийства у него просто была простуда.

– Неплохо, – отметил инспектор, но Уильям тут же продолжил.

– А что если… Что если убийц всё же двое? Адамсон один из них, я уверен в этом. А вторым вполне может быть сам Заказчик. Вот и объяснение двух ножей. Даже по внешнему виду Конора нельзя сказать, что он гениален, скорее у него проблемы с головой, может незначительные, но это сейчас не важно. Он вряд ли мог сам выследить таких шишек, как Джек Эванс, например. А вот по почерку Заказчика видно, что он образованный и неглупый. В письмах того же Потрошителя было великое множество ошибок, в письмах Заказчика нет ни одной. Этот самый Заказчик, очевидно, богат, потому что не забирал у жертв деньги и драгоценности. Он только перереза́л горло и уходил, оставляя тела Адамсону для удовлетворения его отклонений и для отвлечения нашего внимания. Убийца также является левшой. Мы считали, что преступник может работать двумя руками, но это неправда. На кухне Конора я заметил, что его вилка лежит справа от грязной тарелки, что подтверждает тот факт, что это он наносил раны по телам жертв, ведь со слов Бенджамина они были сделаны правой рукой. Могу сказать, что наш убийца, но же бывший Заказчик, умный человек, а не псих, которого мы искали до этого. Он неспроста бьёт так метко. У него есть своя, непонятная нам цель.

– Очень неплохо, парень. Я даже горжусь тобой. Совсем чуть-чуть. Попрошу начальство выделить пару полицейских на охрану этих богатеев.

Уильям заулыбался также широко, как после смерти своего отца, ведь тогда все деньги Уильяма Осмонда старшего перешли к нему, и он смог покинуть родной Брайтон.

– Ещё кое-что, – добавил он. – Нам необходима экспертиза Бенджамина. Я имею в виду, что он должен изучить тело мисс Бороу. И ещё. Я бы очень хотел, чтобы мы отнесли письма убийцы специалистам. Вдруг они смогут выяснить что-нибудь важное по почерку.

– Исключено. Если кто-то узнает о письмах, то информация о них попадёт в руки журналистов из Большого Лондона. Этого мы допустить не можем, – Артур быстро развернулся и вышел.

– Спасибо Джеймс, – Осмонд сделал пару шагов в сторону секретаря. – С чего Артур так дико отреагировал вначале?

– Да так. Просто сегодня 4 года со дня убийства его сына.

10.

– Как вы понимаете, господа, в Скотланд-Ярд просто так не вызывают, – стоя у окна своего кабинета, в которое раньше любил смотреть инспектор Абберлайн, говорил Артур. – Как бы это не звучало, но ваша жизнь в опасности.

На двух креслах, выдвинутых по такому поводу к столу Несбита, сидели самые важные из оставшихся жителей Уайтчепела: Джонатан Кросби и Уинстон Дроглэр. Они явно не любили друг друга. Кросби, человек, которого они уже встречали в музее, человек, который открыто обвинял сидящего слева от него в убийствах. Теперь же он задирал свой острый нос кверху. Джонатан испытывал отвращение к Дроглэру, более того, он его презирал. Сам же Уинстон выглядел так, будто всё, что говорил Артур, его совершенно не касалось. Он неспеша покручивал монетку в левой руке, совершенно не замечая присутствующих. Большие карие глаза не двигались, они смотрели в неизвестность.

– Вы, несомненно, слышали об убийствах в вашем районе, – продолжил Артур. – И, разумеется, знаете, что благодаря нашим усилиям убийца… не представляет опасности.

– Ближе к делу, – оторвавшись от монетки, противным и не соответствующим мирному лицу голосом вставил Дроглэр.

– Пожалуй. Возможно… есть маленькая вероятность… что убийца на свободе.

– Что!? – в один голос закричали богачи.

– Не волнуйтесь. Это лишь предположение.

– И откуда же у вас такие “предположения”? Может быть было ещё убийство? В газете ничего такого не видел. Наверняка мистер Кросби что-то знает, – голос Уинстона становился всё более противным.

Кросби не ответил, а только отвёл взгляд.

– Ничего не было, – успокаивал инспектор. – Но мы должны принять определённые меры. Вас будут… охранять по два наших полицейских.

– Исключено, – отрезал его Уинстон. – Мои дела не могут находиться под контролем пары крыс из Скотланд-Ярда.

– Поуважительнее! – заговорил из угла молчавший до этих пор Уильям.

Дроглэр встал. Медленно подошёл к нему, минуя стол инспектора.

– Пусть этот меня охраняет. Может научится знать своё место!

– Парень выйди! – приказал Артур.

Уильям опешил. Такого от своего начальника он не ожидал, однако не стал спорить и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

– Продолжим. Никто не будет следить за вашими делами. Это просто временная охрана.

– На сколько она временна? – Дроглэр покашлял.

– Два месяца.

Толстяк засмеялся, показав гнилые зубы.

– А с чего вы вообще взяли, что мы в опасности?

– Есть определённые обстоятельства, которые заставляют нас так думать, – Артур сохранял холодное лицо.

– Это какие же?

– Боюсь, мистер Дроглэр, я должен скрыть от вас эту информацию.

– Инспектор, – Уинстон снова кашлянул, – ты, кажется, не понял. Я хочу знать, и ты расскажешь.

Артур немного помолчал, посмотрел на Джонатана, который рассматривал картину, висевшую на стене.

– Убита Жанна Бороу. Хозяйка…

– “Розового дня”, – продолжил Уинстон. – Какая жалость. Я знал её давно. И вот этот тоже знал, – Дроглэр ткнул толстым пальцем в сторону лица Кросби. – А что вообще из себя представляет эта ваша охрана?

– Наши полицейские просто будут находиться рядом с вами. На работе, у дома, да хоть у Биг Бена. Ничего особенного, просто… присмотрят за вами.

– А почему именно за нами нужно присматривать?

– Вы больше остальных соответствуете предыдущим жертвам. Вы богаты и родственников у вас, как таковых, нет.

– Ну у меня есть отец, – похвалился толстяк.

– Не будем врать, вы давно с ним не общались, мистер Дроглэр.

– Кстати, да, – Уинстон опять закашлял. – Нужно будет навестить старика. Эй, у этого ж был роман с какой-то молодой стервой, – Дроглэр опять указал на Кросби. – Значит близкие у него есть и убийца его не тронет.

– У нас с ней не срослось, – немного подождав, ответил Джонатан, совершенно спокойно.

– А что это за маньяки-то пошли? С принципами. Выбирают, кого убить, чтоб, не дай Бог, не ранить близких что ли?

– Именно так, мистер Дроглэр, – тут же ответил инспектор, которому поднадоели вопросы толстяка.

– Эх, ладно. Делайте, что хотите. Раз уж это для нашей безопасности. А теперь я, пожалуй, пойду, – Уинстон встал и удалился, хлопнув дверью ещё громче, чем Уильям.

Кросби не уходил. Он сидел и пилил взглядом Артура.

– Могу я поинтересоваться, почему вы вели себя с ним, прошу прощения, как тряпка? – спросил он, собрав пальцы в замок.

– Деньги. Деньги этого человека, а вернее его отца могут многое. В том числе и лишить меня работы. А могу теперь я поинтересоваться? Вы ведь росли с ним, так откуда его папаша заимел такое состояние?

– “Бескрылые стервятники”, – коротко пояснил Джонатан. – Сейчас от этой банды почти ничего не осталось – спасибо убийце. Но вот раньше эта группировка была богатейшей. Отец этого ублюдка вступил в шайку, поднялся по карьерной лестнице, заработал деньжат на грабежах, а после покинул “Стервятников”. Теперь он “честный инвестор”. Старость не позволяет тратить деньги куда попало, поэтому почти все они идут на благосостояние его сыночка. Кстати, раз уж убийства продолжились, то не оставьте без внимания мои слова в музее. Я всё ещё думаю, что Дроглэр причастен к преступлениям. Вы ведь проводили расследование, может быть нашли что-нибудь против него?

– Ну вообще, да. Нашли. Но мы не можем быть уверены, что это он. Сами понимаете, в его случае мы не имеем права на ошибку.

– В любом случае, идея с охраной отличная. Уж не знаю, спасаете ли вы нас от убийцы, или его самого от новых убийств. И тот, и другой варианты вполне меня устраивают.

Немного помолчав, Артур спросил.

– А вы ведь не будете против, если вас два месяца поохраняют?

Джонатан улыбнулся.

– Разумеется нет. Мне всё равно, что за моими делами следят. Мне нечего скрывать, в отличие от Уинстона.

11.

Злой Уильям вернулся домой. Мисс Толмен уехала к сестре в Оксфорд, значит, оставшись один, он мог вдоволь накричаться на своего начальника за его непристойное поведение. Не прошло и пары минут крика и швыряния газет, как за окном повалил снег. Начался настоящий снегопад, он заслонял собой весь обзор и заставлял любоваться только собой. Уильям любил такую погоду. Для полного комфорта не хватало темноты на улице и потрескивания камина. Вскоре и стемнело, и камин затрещал. Всё это напомнило парню его детство, когда в городе бушевала зима, а он, укутавшись в одеяло слушал сказки своей мамы. Тогда он ещё не знал, куда жизнь забросит его, и как подло ему придётся поступить, чтобы осуществить мечту. Когда его мысли окутали нежелательные воспоминания, он взял недавно купленный журнал о “Титанике”. Его никогда не интересовали корабли, хоть он и вырос у моря, однако парень искренне увлёкся этим судном и даже захотел если не поплавать на нём, то хотя бы побывать на его отплытии.

Как вдруг… в дверь на первом этаже постучали. Настойчиво. Уильям не любил такие моменты, но делать было нечего, во всём левом крыле дома – в дверь которого, собственно, и стучали – не было никого. Хлоя до сих пор не пришла после пьянки, которую она назвала “экзаменом в университете”. Уильям спустился на первый этаж и посмотрел в окошко у двери. На улице стояла девушка немногим старше его самого на вид. Она одета удивительно легко для такой погоды. За два с половиной месяца в Лондоне он видел многих девушек и женщин. Но все они казались такими недоделанными. Чего-то во всех них не хватало. Большинство из встреченных им дам были из Уайтчепела, что автоматически делало их не слишком привлекательными. Леди из Большого Лондона были чересчур надменными. Девушка за дверью выделялась среди остальных. Было в ней что-то живое, но не столь простое. Прямые каштановые волосы, миниатюрный нос, испуганные глаза. Уильям наконец открыл дверь.

– Добрый вечер. Что вы хотели? – выпрямившись, спросил он.

– Мой муж… он… выгнал меня, а тут метель. Мне так холодно. Я… даже не знаю куда мне идти, – тараторила она, запинаясь.

– Не стойте, входите. Там что-нибудь придумаем, – полицейский широким жестом пригласил девушку в дом.

Она вошла, чуть-чуть успокоившись.

– Давайте поднимемся ко мне на второй этаж. Вы согреетесь и всё мне расскажете, – Уильям старался говорить, как можно ниже.

Поднялись быстро и молча. Девушка прильнула к камину. Снежные шапки, падающие с её плеч, с треском разбивались о горячие прутья.

– Я даже не знаю, что бы делала, если не вы, – говорила она, поднося бледные ладони с тонкими пальчиками к пламени.

– Успокойтесь. Рассказывайте.

Её всё ещё обеспокоенные глаза не позволяли ему оторваться от них. Такие голубые и блестящие, словно топазы. Они не были столь большими, но казались огромными за счёт неестественного цвета, незаметно переходящего в белок. Всё в её лице виделось Уильяму ровным и точным, таким правильным и аккуратным.

– Мой муж вернулся с работы и непонятно от чего начал кричать на меня…

– Подождите. Могу ли я узнать ваше имя?

Она подняла топазы прямо на него.

– Я Анна Брэдли.

– Уильям Осмонд. Приятно, – невольная улыбка расползлась на его лице.

– Взаимно, – она тоже улыбнулась, а топазы блеснули. – Я, наверное, продолжу. Муж начал кричать, я испугалась, что он изобьёт меня, такое уже бывало, и выбежала из дома. На улице уже тогда было холодно, но я не ожидала, что в начале ноября начнётся снежная буря. Тогда я стала стучаться к людям. Никто не открывал. Только вы.

– А где ваш дом?

– В Уайтчепеле. Тут недалеко.

– Разумеется, где же ещё, – прошептал Уильям. – Так, я работаю в полиции, сейчас мы пойдём и арестуем этого нахала.

– Не нужно. Правда. На самом деле, он хороший человек, никому, ну кроме меня, ничего плохого не сделал. Он и так сводит концы с концами. Я боюсь за него. Все эти убийства. Что если и его тоже…

– Не переживайте, смерть в Уайтчепеле, судя по всему, грозит только богатым людям.

– Хуже всего то, что я знаю убийцу.

– Что вы имеете ввиду? – поднял брови Уильям.

– Ну я ведь всю жизнь провела в Уайтчепеле, а дети там всегда были как одно целое. Все мы стояли друг за друга горой. Вот только Уинстон…

Уильям насторожился.

– Дети всегда презирали “Бескрылых стервятников”, а его отец был членом этой банды. И Уинстон частенько получал от ребят. Теперь у него есть деньги и влияние. Он может всё, что угодно. Даже убить. Ему ведь за это ничего не будет. Скотланд-Ярд раньше мог арестовать даже короля. А теперь боится какого-то толстяка Дроглэра из Ист-Энда.

– Уже слышал похожую историю. На самом деле, я хочу вам верить, ведь тогда мы наконец прекратим убийства. Но всё же теперь этот Уинстон под охраной полиции. Не важно охраняют его от убийцы или от убийств.

– Его нужно срочно арестовать! – Анна вскочила и подбежала к сидевшему в кресле Уильяму. – Вы ведь неглупый человек, должны поверить мне.

– Я… верю. Но что же я могу поделать? – развёл он руками.

– Не знаю, – она опустила глаза.

– Нам нужны хотя бы какие-нибудь весомые доказательства. Мне и самому не нравится этот Дроглэр, но одних историй из детства недостаточно. Обвинять человека в убийствах это весьма серьёзно. Конечно, мы знаем, что он сжигает пабы и прочее. Но мы не в силах противостоять ему. Доказательства его вины должны быть железобетонными.

– Понимаю. Но мы ведь не можем ждать, пока он убьёт вообще всех, пока улицы Уайтчепела снова наполнятся кровью. А что если он вспомнит, как и я обижала его? Тогда он и меня порежет? – она прикрыла рот и нос руками.

– Не бойтесь, Анна. Вы можете пожить в моём доме, – он подошёл к ней и положил руку на сырое плечо.

– Это ваш дом? – смутилась она.

– Ну да…

– Странно, по-моему, его раньше сдавала женщина с трубкой.

– Не понимаю, о чём вы, – ехидно улыбнулся полицейский.

12.

На следующий день, с утра пораньше, Уильям отправился за доказательствами. Конечно, он не мог просто провести обыск в доме Дроглэра. Проблема была ещё и в том, что полисмены, которые охраняли Уинстона были выше него по званию. Осмонд решил прийти к Дроглэру в гражданской одежде, чтобы не вызывать подозрений.

Выпавший за ночь снег не собирался долго задерживаться, поэтому благополучно таял, оставляя на своём месте гигантских размеров лужи и горячо не любимую Уильямом грязь. Дом толстяка стоял на границе Уайтчепела и Большого Лондона. Трёхэтажное здание с резными балконами и лепниной под самой крышей. Почти весь первый этаж прятался за густыми зарослями бузины. У входа стоял полицейский, который сонно опирался о колонну недалеко от входа в дом. Уильям не был с ним знаком.