Ускорив своё движение, Таня побежала прочь от уединённой поляны с кустами, на которой ещё пару минут назад, она находилась вместе с Эрихом. Ситуация, по её мнению, полностью выходила из-под контроля, ведь она в срочном порядке должна была разыскать девочек и сообщить им о случившемся, но сделать это, было куда сложнее, чем она могла себе представить. Каким-то волшебным образом, Таня должна была поведать всем, что её информация является чистейшей правдой и оспаривать её не имеет никакого смысла. Но откуда-же у простой санитарки такие достоверные данные, касающиеся столь серьёзного вопроса?! Ни одна ложь не приходила ей в голову. Таня бежала вперёд сломя голову, ей казалось, что она уже никогда не догонит всех остальных, но всматриваясь в тёмную даль, она увидела спокойный, приглушённый свет ручного фонарика. «Там они! Мои девочки там! Ещё чуть-чуть и я их догоню. Как же хорошо, что они присели отдохнуть.» С этими мыслями Таня еле-еле спускалась по обрывистой дороге, о которой совсем недавно говорил ей Эрих. Воздух был чистым и свежим. Луна с каждой минутой светила всё ярче и ярче. В паре шагов сидели девочки и их голоса уже отчётливо было слышно. «Я не могу врать! Лучшим вариантом для всех нас будет честность. Я ничего не буду выдумывать, просто скажу всё так, как есть, а там будь, что будет. Только вот…боюсь меня никто не поймёт. Что ж, придётся раскрыть свою маленькую тайну лишь Шуре!» С этими мыслями, Таня подошла к девочкам, которые с ошарашенным видом смотрели на неё. Дважды раскрыть Шуре свою тайну, было весьма идиотским поступком, но не взирая ни на что, Таня решилась на этот отчаянный шаг, посчитав его наилучшим вариантом в сложившейся ситуации.

Раннее утро дарило прохладу, которая всем своим видом показывала, что приближается глубокая осень. На небе виднелись облака, а на землю оседал лёгкий туман. Московские улицы оставались такими же пустыми, как и прежде. Мирное население делилось на две основные группы: одни были готовы к суровым боям за честь своей родины, другие же прятались в самых разных местах, остерегаясь нацистов. Основное количество этих людей составляли молодые мамы со своими детьми и старики, которые разумеется были не в силах постоять за себя, не говоря уже о том, чтобы идти на героические подвиги. Этот весьма неприметный день ничем не отличался от предыдущих, если бы ни одно маленькое «но». Сначала было трудно поверить в то, что никому неизвестные санитарки, в один из дней, придут на рассвете в городской совет и сделают громкое заявление. Да-да, именно так и было. Таня Иванченко без объяснений стала умолять своих подруг поверить ей на слова, и только старшая медсестра Шура Фролова удостоилась чести знать всю правду. Времени на разбирательства было крайне мало, поэтому Шура пообещала позже отругать Таню за её обман и за то, что та вновь спуталась с Эрихом, а пока она дала командование двигаться вперёд. Девочки и представить себе не могли какие трудности ждут их впереди. Самым главным до последнего оставалась необходимость грамотно объяснить всё правительству. К счастью, дойдя до Подмосковья, дружина встретила Николая Семёновича, который имел дюжину знакомых в политической и военной сфере, а благодаря громкому имени покойной Зинаиды Ивановны, девочки сумели донести свою новость до главнокомандующего московской армии. Времени оставалось всё меньше и меньше. Всего за одни сутки Москва была полностью подготовлена к нападению врага. Танки были расставлены по всей её территории, воздушная авиация была наготове, а тысячи русских солдат перезарядили свои автоматы и с криками «В бой» жаждали сломить противника. Секретная операция «Тайфун» была провалена, ведь немцы только подходили к вратам Москвы, а шансов на победу у них уже не было. Всё разрешилось наилучшем образом для советской армии. Адольф Гитлер рассматривал взятие Москвы, столицы СССР, как одну из главных военных и политических целей операции «Барбаросса». На сегодняшний день возлагались большие надежды, так как именно в этот день немцы планировали совершить атаку. Так называемый «Тайфун» должен был проложить начало к финальной цели. На часах было четыре. То самое время, когда на Москву вот-вот должны были напасать. Вот и наступил тот страшный день, когда в смертельную схватку вступят два сильнейших противника. Вооружившись острозаточенным ножом, Таня затаилась рядом с центром управления, так как они и договаривались с Эрихом. Она не знала сколько будет ждать его здесь, но одно она знала точно – он придёт, несмотря ни на что! Сердце юной девушки стучало в бешенном ритме. И дело было вовсе не в любви, о которой поэты веками слагали стихи, Тане просто было страшно от того, что в ближайшие минуты она невольно будет наблюдать за ужасом, исправить который никто не в силах. Время тянулось медленно, но первые взрывы долго не заставили себя ждать.

Бронебойные фашистские танки въезжали в город на больших скоростях. В воздухе раздался первый выстрел со стороны немцев. Русский главнокомандующий шестого батальона, генерал пехотного подразделения Анатолий Карасёв, тотчас же выдал приказ о блокаде центрального здания обороны. Русские солдаты незамедлительно шли в бой. Начиналась сильная схватка, в которой, как позже выяснилось, погибло более сорока тысяч русских солдат и около семидесяти тысяч немецких оккупантов. Крики и мольбы о помощи доносились с разных сторон. Немцы брали пленных, и это зрелище было ужаснее чем рядовые выстрелы. Невысокая женщина среднего возраста, мчалась напрямик к своему одиннадцатилетнему сыну, который в одиночестве сидел в сыром подвале. Она несла ему немного еды, как вдруг сзади раздался выстрел оружия. Она обернулась и увидела перед собой громадный танк, испачкавшийся в пыли. Позади него бежало десять солдат. Они кричали и размахивали руками, но ни одного слова бедная женщина так и не поняла. Двое немцев подбежали к ней и схватили её за руки, затем поволокли её к какому-то автомобилю, в котором уже находилась пара пленных. А её сын, смирно сидевший в подвале, даже не подозревал о том, что любимая мама, несущая ему кусок хлеба, больше никогда к нему не вернётся. Бедный мальчик остался совершенно один, не зная, что же будет дальше. Таких случаев было много. Ожесточённая схватка перерастала в насилие. И хотя немцы были ошарашены тем, что Москва подготовилась к их визиту, сдаваться они были не намерены. Крики доносились отовсюду. Время приближалось к полудню, а подытоживать было ещё нечего, ведь военные действия были в самом разгаре. К этому времени Эрих и его товарищ по службе Йохан Шрайер должны были проникнуть к главному центру городского управления и поджечь его, но парни где-то запропастились. Всё это было дело рук Эриха, ведь он единственный кто знал, что охрана будет стоять повсюду и поджигать центр не имеет смысла, ведь задуманному всё равно не суждено осуществиться. Эрих отвлекал Йохана, как только мог, в итоге он специально завёл его на другую дорогу, которая вела к озеру, но никак ни к центру управления. Он ссылался на то, что заблудился, и парни вместе стали искать другой путь, опасаясь того, что русские солдаты найдут их. Советская армия не теряла времени даром. Ещё прошлой ночью они расставили сотни ловушек и капканов, чтобы поймать врага. Воздушная авиация сбрасывала на землю взрывчатки, благодаря которым фашистская армия сокращалась на глазах. Немцы держались стойко. Их безусловно подкосил факт о том, что вся запланированная операция была рассекречена, но они продолжали бороться, применяя свои самые крайние меры. Непонятным оставалось лишь одно, каким образом вся Москва узнала о безупречном плане Гитлера. Кто же предал свою родину и сдал себя с потрохами?! Никто не знал о мотивах лазутчика.

Таня сидела в засаде уже несколько часов. Изнемогая от страха и усталости, она всё больше и больше начинала переживать за Эриха, который не спешил появляться в назначенном месте. Центр управления был окружён офицерами и рядовыми бойцами, которые держали в руках перезаряженные автоматы. Таня понимала, что оставаться здесь дальше, будет глупо, ведь очевидно, что Эрих не придёт, а значит всё это время было потрачено впустую и Таня могла бы спасти десятки человеческих жизней. Ползком она стала пробираться через деревья, стараясь, чтобы даже свои её не заметили. Спустя пару минут она встала на ноги и со всех сил побежала вперёд. Вдалеке слышался свист пуль, поднимая голову можно было увидеть струящийся дым, при виде которого замирало сердце. Таня вбежала в небольшой переулок между тремя старыми общежитиями. Запыхавшаяся девушка остановилась, чтобы отдышаться и унять лёгкую боль в правом боку. В переулке было безлюдно и тихо, наверно потому, что сама улица давно была непригодной для жилья, а с приходом войны она и вовсе опустела. Откуда-то сзади послышались грубые мужские шаги. Испугавшись, Таня забежала в подъезд и прикрыла за собой деревянную дверь. Навострив свой слух, она пыталась понять о чём идёт речь, но у неё ничего не получалось. Двое мужчин говорили на немецком, не подозревая о том, что за ними наблюдает малолетняя русская санитарка. Одним глазом Таня подглядывала через узкую щель. Мужчины привлекали её взгляд с ног до головы. Оба они были одеты в военную форму. Один из них был среднего роста, худощавый, со светлыми усами и бородой. Другой был немного выше, полноват, с большими и сильными руками, в одной из которых держал оружие. На его лице был небольшой шрам волнообразной формы. Густые тёмные брови были нахмурены. Он размахивал своими кистями и грубо разговаривал со своим собеседником.

– Wie viele Handgranaten haben wir noch? (Сколько ручных гранат у нас осталось?)

– Ungefähr zehn. (Около десяти)

– Sehr wenig. Wo ist Colonel Wigman? (Чёрт, это очень мало. Где сейчас полковник Вигман?)

– Ich weiß nicht. (Я не знаю.)

– Du hast mich belogen, Herr Shtolcman! (Ты подставил меня, господин Штольцман!)

– Warum? Ich weiß nicht, wer von unserem Plan erzählt. (Почему? Я действительно не знаю, кто рассказал о нашем плане.)

– Ich auch. Warum ist die Steuerzentrale nicht verbrannt? (Я тоже не знаю. Объясни почему центр управления до сих пор не сожгли?)

– Ich weiß nicht, wo Erich Remer und Johan Schreyer. (Я не знаю где сейчас находятся Эрих Ремер и Йохан Шрайер. Они должны были это сделать пару часов назад.)

– Stopp! Sie konnten es jemandem sagen? (Остановись! Они могли рассказать кому-нибудь о нашей операции?)

– Ich denke nicht. (Я так не думаю. )

– Sonderbar! (Странно!)

– Letzte Nacht Remer war nicht in der Zentrale. (Хотя, подождите…Прошлой ночью Ремер не ночевал в нашем штабе, а появился лишь утром.)

– Wo war er? (Где он был?)

– Niemand weiß. (Никто не знает.)

– Beschießen Remer und Schreyer! (Передай Вигману, что я отдаю приказ расстрелять Ремера и Шрайера)

– Grund? (Причина?)

– Sie sind Verrätern. (Будем считать, что они предатели)

– Wenn es sie nicht? (Если это всё– таки были не они?)

– Kein Unterschied! (Без разницы! Они всё равно подставили нас, не выполнив своё задание.)

– Еs gemacht wird! (Будет сделано! Я прослежу, чтобы по возвращению их расстреляли.)

Старший сержант Штольцман всегда был у всех на побегушках. Вот и сейчас, в очередной раз, он столкнулся с рядовым приказом, который не имел права оспаривать. На этот раз Штольцман всё равно промолчал бы, даже если бы на кону была его собственная жизнь, а всё потому, что говорил он не просто с человеком, а с самим Вильгельмом Кейтель. Фельдмаршал, начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии, правая рука самого Адольфа Гитлера. Идти вразрез с мнением такого человека было просто на просто глупо. Штольцман, подобно дворовой собачонке согласился с его приказом и прямиком направился к Вигману, а Кейтель тем временем достал из кармана толстую сигару и закурил её, плавно направляясь в противоположную сторону, где его ждала собственная чёрная машина с личным водителем.

Всё это время Таня находилась в пустом тёмном подъезде, подглядывая в щель за происходившим. От ужаса она прикрыла рот руками и, хотя ни единого слова она не поняла, она отчётливо слышала имя «Эрих Ремер», которое не давало ей покоя. «Что же такое они от него хотят? Почему эти двое говорили на повышенных тонах? Всё это более чем странно. Я срочно должна найти своего Эриха, чтобы поговорить с ним обо всём.» Таня была напугана тем, что только-что видела собственными глазами. Ей дико хотелось увидеть Эриха, обнять его, знать, что с ним всё в порядке. Она просто не представляла где же его искать. Не придумав варианта лучше, Таня решила бежать обратно к девочкам, которые находились в заброшенной местной больнице, в паре километров отсюда. На свой страх и риск, безоружная Таня пошла на встречу своему врагу. Пара километров казалась целой бесконечностью, которую ни каждый сумеет преодолеть.

Вечерело. День начинал подходить к концу, а развязавшиеся бои не прекращались ни на минуту. Разгромленная Москва держалась из последних сил. Было страшно подумать о том, сколько жертв принесла эта чёртова схватка. Сдаваться был не намерен никто. Час от часу был нелегче. Фашисты наступали со всех сторон. Подкрепление не заставило себя долго ждать. Таким образом к семи часам вечера, в город вошли Нюрнбергские войска. Это была тяжёлая артиллерия, с которой ни каждый мог справиться. Девчонки из санитарной дружины, по-прежнему, находились в одном из полуразрушенных зданий городской площади. Укрываясь там от поднявшегося ветра, они возвращали к жизни тяжело раненных советских солдат. Семь молодых ребят лежали на цементированном полу и едва подавали признаки жизни. Самым юным среди них был пятнадцатилетний мальчишка, который проявил свою храбрость и мужественность, покинув родительский дом для того, чтобы защищать свою мать и младшую сестрёнку. Он лежал не шевелясь, слегка делая прерывистые вздохи, а на теле его были явные следы огнестрельного оружия. Оля Жукова и Аня Петрова оказывали мальчишке помощь первой необходимости. Искусственное дыхание, обработка и перевязка ран – всё это было необходимо для того, чтобы юный герой выжил. Пока они осторожничали с хрупкими костями солдата, другие девчонки в быстром темпе, применяли свои медицинские навыки на других бойцах. Таня стояла у шаткого окна, которое при каждом сильном порыве ветра открывалось и вновь закрывалось. Она до сих пор не могла поверить, что с такой лёгкостью нашла своих девочек в этом огромном городе. В течении часа Таня бежала, куда глядели её глаза. Она пряталась от любого прохожего, будь то старушка, ребёнок, русский солдат или фашист с гранатой. Оставаться незамеченной было само-собой тяжело, ведь не было такой дороги, где царило бы полное безлюдье. Наверное, Таню спасла счастливая случайность, ведь она знала в какой стороне находилась заброшенная больница, поэтому с такой уверенностью стремилась в верном направлении. Она добросовестно выполняла свою работу, пытаясь не оставить ни единого раненого без внимания, однако все мысли её были заняты совершенно другим. Таня страшно волновалась за Эриха и испытывала дурное предчувствие. Мысль о том, что он не явился к ней на встречу, не давала ей покоя, а подслушанный разговор немецких генералов ещё больше усугублял ситуацию. Она не знала где он сейчас, всё ли с ним в порядке и что вообще от него хотят те люди, но одно Таня знала точно – ей необходимо найти его во что бы то не стало. Но страх выбежать в одиночку и попасть под обстрел, был сильнее чем она могла представить. «Нет, Эрих никогда бы меня не бросил. Я точно знаю, что он пошёл бы за мной и в огонь, и в воду! А я? Я сижу сложа руки и даже не пытаюсь его найти. А что если он ранен? Вдруг он попал под обстрел или застрял в каком-нибудь окопе. Нет, я не смогу ждать пока он сам вернётся, я должна найти его прямо сейчас. Боже, как же страшно выходить на улицу. Начинает темнеть, ветер вовсю свищет, а бои всё никак не прекращаются. Что если попросить Шурку пойти со мной? Знаю, знаю! Она и так винит Эриха во всех моих бедах, а тут я ещё её за собой тянуть буду…Но другого выбора у меня нет. Я попрошу её шагнуть со мной в неизвестность, а там будь, что будет!»

Глаза у Тани были на мокром месте. Она развернулась от окна и подошла к Шуре, сидящей в углу и перебинтовывающей собственную руку, которую она порезала о стекло. Шура подняла своё веснушчатое лицо и посмотрела на взволнованную Таню, которая не знала с чего бы начать разговор.

– Эй, тебе чего?

– Шурочка, милая, я прошу тебя выслушай меня до конца…

– Так-так-так! Не вздумай сказать, что дело опять твоего Эриха касается.

Таня переглянулась по сторонам и убедилась, что их никто не слышит. Все девочки были заняты собственными делами, да и находились они вдали от угла, в котором сидела Шура.

– Касается, миленькая! Мы должны были с ним встретиться сегодня, но Эрих не явился. Я ждала его так долго, извелась вся, переживать вовсю начала…

– Ах! Хочешь знать моё мнение? Забудь его пока с ума не сошла.

– С ума я сойду, если не буду знать, что с ним всё в порядке. Я ждала его, ждала, а он даже спустя пару часов не пришёл. Эрих никогда бы не забыл о нашей встрече, значит у него была веская причина, чтоб не прийти. И потом, пока я направлялся к вам, услышала один странный разговор. Двое немецких генералов говорили между собой, и я отчётливо слышала, как они произносили имя Эриха и ещё какого-то парня. Не поняла я вовсе смысла разговора, но уж больно не спокойно мне на душе!

– Во дела! Думаешь он в передрягу попал?

– Не знаю, но боюсь, как бы не случилось чего. Пойдём со мной, прошу тебя!

– С чего я должна помогать тебе найти какого-то фашиста?

– Прекрати! Ты же знаешь, что я люблю его, тем более он не такой! Ну Шурочка, ты же моя лучшая подруга! Кто как ни ты поможет мне?

Шура томно вздохнула и поменялась в лице. С одной стороны, она не приветствовала Таниной опасной затеи, но с другой стороны к ней в голову закрадывалась мысль, а что, если ребята действительно любят друг друга? И потом, друзья всегда должны помогать.

– Ладно, твоя взяла! Куда идти то хоть знаешь?

– Нет! Но помню недавно, Эрих рассказывал мне, что рота его солдат сильно любит дорогу через Невский проспект. Уж больно нравится им, что на ней преград мало, а домов много! Может он сейчас там, как думаешь?

– Ох, не разбираюсь я в их нацистских замашках. И что мы без оружия туда нагрянем?

– У нас есть выбор?

– Чего не сделаешь для тебя, Танька! Вот всю жизнь мне должна будешь.

– Спасибо, Шурочка!

– Только девочкам скажем, что мол срочно идём на помощь одному русскому генералу. Дай Бог, чтобы за нами никто не увязался.

– Так и сделаем!

Осторожными движениями Шура перерезала тонкую нитку бинта на своей руке. Обе девушки взяли свои медицинские сумки и накинули плащи поверх своих белых халатов. Шура дала командование сидеть в больнице до полуночи. Девочки стали расспрашивать куда они с Таней направляются, но Фролова вошла во вкус командирши. Насупив свои брови, она дала приказ ждать рассвета, ведь выходить на улицу было уже слишком опасно. Ветер становился всё сильнее и сильнее. Небо, которое давно уже было затянуто тучами, начинало проливать на землю мелкие капли дождя. Никто не решался вступить в перепалку с Шурой, поэтому девочки пообещали выполнять все указания старшей медсестры. Таня и Шура перекрестились на дорогу и выбежали из старой больницы. На улице и впрямь было холодно. Мелкий дождь шёл так быстро, что уже через пару минут на дорогах появились первые глубокие лужицы. Страх полностью охватывал их, а дорога, ведущая в неизвестность, омрачала их ещё больше. Где-то вдалеке были слышны звуки выстрелов. Сквозь темнеющие улицы виднелись роты, бегущих куда-то солдат. «Огонь, огонь!» – слышалось со всех сторон и тут же раздавались пушечные выстрелы. Девочки срезали свой путь при первой же возможности, однако добраться до Невского проспекта было не так уж и просто. Проблема заключалась в том, что находились они сейчас на другом конце города и пройти пешком такое большое расстояние было им не под силу. Дождь, ливший всё сильнее и сильнее, превращал их дорогу в сущий кошмар. Холодная вода попадала прямо в лицо. Тело мёрзло, идти не было сил. В воздухе смешивалась дюжина разных запахов. Здесь витал аромат прибитой пыли, лёгкий аромат чистой воды перемешивался с запахом крови, который был повсюду. Дышать было трудно, особенно тогда, когда девочки резво прятались от идущих им навстречу солдат. Усталость одолевала отважных девочек. Всё, казалось бы, нормальным, если бы они точно знали, что встретят Эриха на Невском проспекте, но гарантировать этого никто не мог. С каждым шагом опасность становилась всё ближе и ближе, ведь они напрямую шли в местность, где обитают немецкие захватчики, яро жаждущие забрать кого-нибудь в плен, а ещё лучше на месте пристрелить. Таня и Шура остановились посреди дороги. Вокруг были холмы и мокрая земля, которая из-за дождя превращалась в настоящее болото. Поблизости никого и ничего не было. Пустое место являлась ничем иным, как следствием войны. Ещё утром, именно здесь располагалась местная школа, а сейчас её и след простыл. Советская армия сама уничтожила её, ведь скидывая воздушные бомбы на бегущих внизу немцев, она не могла не задеть собственное здание. Одно радовало – пострадавших там не было! Теперь разрушенные стены, обвалившаяся крыша и разлетевшиеся на куски стёкла, по праву можно было назвать грудой развалин. Девочки остановились прямо под проливным дождём, укрыться в этом разрушенном месте, было просто негде.

– Я устала, Таня…Не могу идти дальше!

– Шурочка, я тоже устала, но мы должны продолжить путь. Ой, чувствует моё сердце, неладное что-то творится с Эрихом.

– Мы рискуем собственными жизнями, не зная толком, в верном ли направлении мы идём!

– В верном, в верном! Я чувствую, он точно на Невском проспекте. Пойдём скорее, я и так промокла вся до ниточки.

– Я тоже промокла! Ох, подруга, считай простуда нам обеспечена.

Шура выкрутила свои рыжие волосы и принялась догонять Таню, которая ринулась вперёд, разбрызгивая лужи под ногами. Впереди начиналась каменистая дорога. От небесной воды, каждый камушек намокал и бежать по такой дороге становилась ещё тяжелее. Ноги скользили и разъезжались в разные стороны, держаться было совершенно не за что. Перемешавшись с пылью, белые халаты девочек становились серыми. Плащи были мокрыми и пахли сыростью. Не обращая внимания на боль в области поясницы, Таня бежала вперёд. Её карие глаза смотрели сквозь льющиеся капли дождя, а розовый язык облизывал пухлые губы от волнения. Всё дальше и дальше отдаляясь от заброшенной больницы, на улице становилось тихо. Поблизости не было ни танков, ни военных машин, ни солдат с автоматами. Это радовало, ведь бежать вперёд, не прячась ни от кого было однозначно легче. После маленькой остановки у разрушенной школы прошло около двадцати минут. На небе начинало сверкать. Ужасающие вспышки молнии слепили глаза, но девочки уже ничего не боялись. Они добежали до небольшого озера, которое завораживало взгляд. Оно было таким холодным и одиноким, что казалось никто не остался бы равнодушным. Грозные капли, падающие сверху прямо в воду, создавали небольшие разводы, на которые можно было любоваться долгое время. Кристально-чистое озеро, средней глубины, стояло непоколебимо, и казалось, что никакой ветер не сможет расплескать его дальше своих берегов. Это уединённое место окружали деревья, замёрзшие от непогоды. Давно осыпавшиеся листья лежали у подножья деревьев, а ветки качались от ветра, ударяя друг друга со всей силы. Таня и Шура остановились, чтобы немного отдышаться. Бежав без остановки под проливным дождём, они сильно напрягли свои лёгкие. Где-то рядом раздался шелест деревьев, а позже послышались чьи-то шаги. Девочки ни на шутку испугались.

– Таня, прячемся скорее вот за то дерево!

– Угу!

Переглянувшись друг на друга, Таня и Шура спрятались за широкий ствол старого дуба, который за долгие годы разросся в разные стороны. Девочки замерли в страшном ожидании, но к ним никто не подходил.

– Мне так страшно, Шурочка! Посмотри кто там идёт.

Плавными движениями Шура отодвинулась в сторону и осторожно принялась смотреть откуда же был шум. Поблизости никого не было. Шум дождя и ветра не давал возможности прислушаться к окружающей среде в полной мере.

– Я никого не вижу.

Шёпотом произнесла Шура и посмотрела своими большими глазами на Таню. Та тяжело вздохнула и упёрлась головой о дерево. Сердце билось так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Она уже было хотела предложить Шуре продолжить их путь, пока окончательно не стемнело, как вдруг Шурка произнесла:

– Подожди, подожди! Я кого-то вижу! Это…немцы.

– Ну всё, милая! Мы попались!

– Да погоди ты. Рано ещё сдаваться. Из-за этого ливня мне совершенно ничего не видно, но одну могу сказать точно, они далеко от нас! Вот, стоят там возле озера.

– Сколько их?

– Четверо вроде. Других не вижу.

– Вооружены?

– Ещё как! Да тихо ты, а то и нас сейчас засекут. Выглянь лучше сама посмотри, а не вопросами меня заваливай.

Таня тихонько развернулась и высунула свою голову из-за дерева. Она никак не ожидала встретить кого-то именно в этом месте, ведь рядом с озером всегда было безлюдно, особенно сейчас, когда практически все находятся в центре города и бежать вглубь не имеет смысла. Однако девушка крупно ошибалась. В пятнадцати метрах от неё стояло четверо человек. Таниному удивлению не было предела, когда двоих из них она узнала. Одним из четверых был тот самый худощавый, со светлыми усами и бородой, которого Таня видела сегодня утром. Вторым человеком, которого она узнала был Эрих! Её сердце замерло так сильно, что казалось будто оно и вовсе остановилось. Она с ужасом вновь спряталась за дерево и потянула Шуру за плащ.

– Шурочка! Это Эрих!

– Что? Который из них?

– Вон тот, высокий с широкими плечами, который нахмурился сейчас.

– Интересно! И что же они тут делают?

– А я думаешь знаю, милая? Шура, мне так страшно. Я так хочу к нему.

– Я бы тебе не советовала…

Таня взглянула Шуру и ужаснулась. Такого страха в её глазах она давно не видела. Шуркины глаза стали круглыми, словно две большие монетки. Она резко схватила Таню за одну руку и как можно сильнее сжала её в своей.