“Душу!”, “Бессмысленный”, “Видит снова”, “Забраться, остаться, уйти”
Душу… Неправильное слово. Человеческое, глупое, сухое, пустое. “Я”. Да, это ближе. Они рвали ее “Я”. Другие “Я”, сотни “Я” отрывали от ее “Я” куски, питались ими, наслаждались страданием. Те “Я”, которые были здесь раньше. Годы, десятилетия. Они приходят сюда. Зачем?
“Я” помнит. “Я” существует раньше, “Я” существует всегда. “Я” существует снова.
Этот “Я” помнит, как получает жизнь. “Я” получает Виктора. Но “Я” внутри Виктора смотрело на то, чего не должен был видеть Виктор. “Я” глазами новорожденного видело другие “Я”. Виктор видел, как и все младенцы. Но Виктор не забыл. Виктор… “Я” было им. Именно это “Я” было им. “Я” в Викторе стало Виктором, чтобы быть.
Виктор запомнил собственное рождение и помнил его все 67 лет своей жизни, помнил, как другие “Я” (“души”, назвал он их потом, слушая верующих взрослых) стояли вокруг него, врачей. Матери. Как терзали они, бестелесные, ее беззащитную “душу” в агонизирующем теле, пытались сожрать ее, вырвать из тела. Чтобы занять его, как занимают дом, как надевают одежды.
Виктор не смог принять это, не смирился, был надломлен навсегда. Мечтал вернуться, мечтал отогнать “души” от других. Спасти, раз не стал спасенным сам. Но мечты несли с собой память, и память, неподъемная для живого, сожрала его изнутри. Порченая память выпила его досуха, не дала “Я” жить его жизнь, не дала насытиться ею, ощутить радость, печаль, боль, скорбь, любовь.
…Людишка. А ведь Виктор оставил след на этом “Я”. Такой, какой оставляют часы, если затянуть ремешок слишком туго. Кожаный ремешок, как иронично. Но часов больше нет. И “Я” знает снова. Виктор не мог помнить. Это было до Виктора. Рождение не было началом истории. “Я” знает. “Я” снова знает. “Я” само заняло Виктора. Виктор пришел жить, но врач отнял жизнь. Случайность, которой ждал “Я”.
Я.
Я был достаточно силен, чтобы воспользоваться ею. Я победил, Я взял, Я сожрал угасающую жизнь, и пришел в мир людей сам. Мать Виктора тогда устояла, но какая удача – сама свежая жизнь сбежала из нарожденного тела! И оно стало Моим. Маленькое человеческое сердце забилось снова, уже для Меня.
Теперь Виктор кончился. Выпит. Я снова голоден. Я не насытился. И Я в бешенстве: жизнь была в Моих руках, но ускользнула, не оставив ничего. Я был силен 67 людских года назад и силой забрал Виктора. Но Я тогда был слишком голоден и разломил человека собой. Испортил, как портит яростный огонь нежное мясо, превращая в кусок плоти без вкуса, без чувств, без эмоций.