Но мы окончили школу, и судьба нас разбросала по всему бывшему Советскому Союзу. Соцсетей тогда не было, и связи быстро терялись. Потом последовал развал СССР, мои родители переехали в другой регион, в родном городе я больше никогда не был. Как-то меня послали по работе в Харьков, и уже в последний день моего пребывания в гостинице я встретил своего друга Женька. Он был уже солидного вида мужчина, но его улыбка и жизнерадостность была при нем. Нашей радости не было предела, и, естественно, мы пошли в ресторан, где целый день до вечера мы вспоминали свою школьную пору и былых друзей. И уже в вокзальном ресторане практически за два часа до моего поезда он вдруг меня спросил о том, о чем я даже впоследствии пожалел:
– Слышишь, а ты помнишь Яну Грабовскую, у которой мать на Монику Беллуччи была похожа, если ее в рыжий цвет перекрасить?
– Конечно, я помню, ведь все в неё были влюблены, и ты в том числе.
– Да не, я не был, – замявшись, начал он уходить в сторону.
– Да как же не был?! А стихи кто писал, где как не иначе вожделенным ангелом ты ее не называл?
– Ладно. Ладно. Но после того, что я тебе сейчас скажу, ты тоже начнешь отрицать любые чувства к ней, – сказал Женек, подливая мне коньяк.
-Ты для начала выпей, а лучше давай по две выпьем, ты хоть и мозгоправ, но, боюсь, ты можешь не выдержать.
Он меня, естественно, заинтриговал, и мы выпили по две стопки коньяка, и он выдал:
-Так вот, Яна Грабовская вовсе никакая не Яна, и мало того, она даже не была девчонкой, это был пацан. Понимаешь,… это был пацан! – он это крикнул, чтобы видно я лучше услышал, на нас обернулись посетители ресторана.
-Так, Женек, я все понимаю, мы выпили, но мы же ничего не курили, с чего ты гонишь? – смеясь я ответил на его крик.
– Не веришь? Понимаю. Я сам был в шоке, когда узнал. Но ты наверняка помнишь мою тетку Тамару, которая работала во второй градской больнице.
– Ну, помню, но какая связь между твоей теткой и Яной?
– Щас. Щас. Все узнаешь. Как-то года три назад мы праздновали День Рождения моей мамы, и в гостях была тётя Тамара. Разговор зашел о моей школьной жизни, мама нашла старый альбом с фотографиями, и на одной нашей групповой фотке, которую мы сделали перед окончанием школы, моя тетя увидела знакомое лицо. Она подозвала меня и, указывая на Грабовскую, спросила, а не Яной зовут эту якобы девочку. Я очень удивился, почему она «якобы девочка». И тетя поведала нам историю. Дело было в разгар 90х, в нашем городе шла криминальная война за сферы влияния, всю неделю поступали одни огнестрелы, и тут привозят двоих: юношу и девушку. Авария на мотоцикле, юноша умер через час, и это был Грек. Девушку, которая была без сознания, раздели, чтобы обследовать и провести операцию, и тут… И тут! – он акцентировал мое внимание, – выясняется, что это не девушка, а парень с соответствующей штучкой. После операции, побыв еще некоторое время в больнице, она то ли сбежала, то ли ее украли, но было не до нее, и об этом инциденте забыли.
Я начал трезветь, все это не укладывалось в голову.
– Ты зачем мне это рассказал? Как мне теперь к светлому воспоминанию моего детства приделать эту твою штучку?
– Это не моя штучка, это его штучка, того, кто называл себя Яной.
– Но мы ведь с тобой хоть и случайно, но видели ее сиськи! – я это сказал наверно слишком громко, так как заметил, что посетители ресторана снова повернули свои головы в нашу сторону.