– Это у тебя просто пирожки довоенные внутри остались. Подожди, они всё равно из тебя выйдут, посмотришь на то, что вокруг будет твориться и сам поймёшь, что по другому ты и твои товарищи поступить не можете. Поэтому держитесь там, храните своё оборудование, а мы перешлём вам основные положения нашей деятельности и будем слать, по мере готовности, сводки.

Сеанс закончили с ввергнутым в огорчение спецом и майор уже смотрел, на своего друга полковника с чувством почтения и беспокойства, почти со страхом.

И вот теперь им, то есть, полковнику, Сергею и доктору, надо подготовить к передаче первую часть своих тезисов. Доктор воспринял эту необходимость творчества с большим энтузиазмом. Сразу притащил свой портфельчик и достал из него листы бумаги и пишущие принадлежности.

– Доктор, я не пойму, ты в императоры метишь или в писаря? – пошутил, видя усердие доктора, полковник.

– Порадуйтесь, что я в вас не целю! – доктор прицелился ручкой в полковника и призвал начать творческий процесс.

Но, начать писать доктору удалось только после ужина, причём с приключениями. Вернувшись в ленинскую комнату, друзья обнаружили её полной народу смотревшего по докторскому телевизору, докторские-же диски с фильмами и на попытки доктора очистить комнату от посторонних, одна дама, бывшая как и все в части в курсе всех происходящих событий и тенденций, просто сказала:

– Так, исходя из новых правил поведения в обществе, предлагаю голосовать! Кто за просмотр фильма – прошу поднять руки! – Лес поднявшихся рук был ответом на вопли доктора, возразить которому было не чего и товарищи вышли из ленинской комнаты, ставшей уже привычным местом совещаний, подыскивать себе тихий уголок. Что в казарме оказалось не возможно в принципе. В казарме теперь творился полный хаос. Хотя в ленинской комнате собралось порядком народу, но в каждом уголке казармы находились кучки людей занятых своими делами. В последнем, перед ленинской комнатой кубрике, обосновались семьи командования и сейчас супруга командира части обустраивалась на новом месте, подавая всем пример скромности и воздержания в вопросах быта. Командир и сам заходил в казарму с ревизией, в присутствии приближённых офицеров. Пройдя по казарме и всё внимательно рассмотрев, «батя» изрёк:

– Хоть второй этаж надстраивай! Полон теремок!

– В тесноте, да не в обиде. – успокоил его начальник штаба. – Через неделю «красных» проводим, полегче будет. Опять-же, сможем на освободившиеся места принять ещё специалистов из округи.

Закончив с осмотром, высокая комиссия отбыла в штаб, вспоминая, когда её участники последний раз спали в казарменных условиях и предполагая, как им теперь будет житься.

– Петрович, а давай семьи по рабочим кабинетам расселим. Места в штабе не так, чтобы мало? – предложил начальник тыла, всерьёз опасающийся коммунального сожительства.

На это предложение командир ответил жёстким отказом, заявив, что превращать в коммунальную квартиру ещё и штаб он не позволит.

– Подай тебе, сначала отдельное жильё, потом захочется отдельного питания, конечно улучшенного, а потом и до графских титулов хотелки дорастут. Хрен тебе! Радуйтесь тому, что есть! И думай лучше, на сколько такой нашей жизни хватит и, что мы потом делать будем!

Полковник с товарищами последовали их примеру и отправились в кабинет доктора в медицинском пункте, который располагался в здании штаба и имел отдельный вход с заднего торца здания. Где они, занимаясь составлением прокламационных документов весь вечер, пропустили острую фазу коммунального кризиса в казарме, для решения которого, дежурному по казарме пришлось звонить в штаб и вызывать командование. Иначе, кризис мог перерасти в полноценные боевые действия в масштабах туалета и умывальника. А началось с того, что туалетные кабинки, расположенные в два ряда спиной к друг другу, совершенно не восхитили вновь прибывших, как и расположенный в умывальнике душ, переделанный из двух эмалированных корытец для мойки ног, над которыми просто повесили две душевые лейки. Этот душ, в котором никогда не было горячей воды и который был открыт с трёх сторон, и послужил причиной конфликта. С наступлением вечера, некоторые женщины захотели воспользоваться душем, затребовали горячей воды, сами притащили несколько вёдер и тазиков, и электрическими чайниками стали греть воду, а затем резко ограничили доступ в умывальник и следующий за ним туалет, всем страждущим. Страждущие терпеть этот произвол не стали и потребовали освободить доступ к вожделенному месту, женщины подняли крик и забаррикадировались в умывальнике, блокировав тем самым и туалет. Страждущие призвали мужей захватчиц и затребовали повлиять на своих благоверных, но и те поделать ничего не смогли. Конфликт разгорался и дежурный отзвонился в штаб, привлекая высшие силы. Командование части в полном составе прибыло на место конфликта и первым делом заставило притихнуть страждущих, затем командир постучался в запертую дверь и услышал из-за двери недовольное:

– Занято!

Начальник штаба ахнул:

– Дедовщину извели, так у нас «бабовщина» началась!

Командир постучал кулаком в дверь и рявкнул:

– Откройте немедленно! Если через мгновение дверь не будет открыта – её сломают, а все находящиеся за ней, будут изгнаны с территории воинской части! – голос командира был так суров, что за дверью не стали испытывать его на слабо и дверь открылась, впуская командование в умывальник, в котором находилось несколько женщин в разной степени укутанности полотенцами и халатами.

– Что за безобразие в расположении воинской части вы себе позволяете? – взревел командир самым страшным голосом на какой был способен. – Это место общего пользования и ограничение доступа к нему, в военное время, приравнивается к диверсии!

– Мы проголосовали и решили… – дерзко начала было одна из женщин, выгнавшая до этого доктора из ленинской комнаты, но командир её резко оборвал:

– В красную армию захотела? Так она в третьем кубрике располагается, на семи кроватях! Вот захочешь проголосовать, марш на эти семь кроватей и там поднимай хоть руки, хоть х.и!

– Да мы просто помыться решили…

– Здесь не помывочная, девочка! Здесь воинская часть и помывка у нас проводится в банно-прачечном комплексе, по установленному графику, который разделяет пользование баней на мужские и женские дни.

– Это, что-же, мы через день мыться будем?

– Не через день, а два раза в неделю! И это в два раза чаще, чем предписывает устав. Всем остальным грязнулям, желающим помыться, попущением моим, устроен душ в умывальнике. И если так вас припёрло помыться не по графику в общем душе, а в умывальнике, мойтесь парами. Одна дура моется, вторая дура её простынёй прикрывает!

Командир пристально посмотрел на толпившихся перед ним женщин, чего-то подобного он уже ожидал, в первое время налаживания общего быта и сейчас был вполне готов потратить время на предупреждение подобных конфликтов в будущем.

– Далее, вы наверное не обратили внимание на плакат с запрещением пользоваться нагревательными приборами в казарме, расположенный возле поста дневального? Позволю себе донести до вас его содержание! Чайниками, фенами и кипятильниками в казарме пользоваться нельзя! Исключение – утюги в бытовой комнате!

– Далее, дежурный по казарме и его помощники – дневальные – являются высшими должностными лицами на территории казармы. Они несут полную ответственность за сохранность имущества, казармы и личного состава и неподчинение их требованиям, является тяжким преступлением!

– Дежурный! – призвал командир, – Перепишите фамилии нарушивших общественный порядок женщин и передайте список, вместе со своим рапортом о происшествии, начальнику штаба! – командир сурово посмотрел на дежурного, – С каждой из этих женщин возьмёте объяснительную и приложите к своему рапорту!

После завершения воспитательной беседы с женщинами, командир отбыл в штаб и призвал пред свои ясные очи их мужей. Когда все вызванные главы семейств собрались у него в кабинете, командир для начала разговора подал команду «вспышка» и добился её совершенного исполнения. Затем подал команду «упор лёжа» и начал с офицерами проводить лекцию о дисциплине, о поддержании общественного порядка и о роли мужчины в семье.

Старания командира не прошли в пустую, в казарме с тех пор поддерживался образцовый порядок и взаимовежливость, а дневальный считался этаким местным царьком, дежурный-же признавался практически полубогом.

Полковник с товарищами придя к отбою в казарму и готовясь ко сну, с интересом выслушали рассказ о происшедших событиях и наблюдали произошедшие в казарме перемены. Казарма теперь превратилась в подобие коммунальной квартиры, а точнее в подобие заводской казармы в дореволюционной России, какой её изображали на старых картинах.

В кубрике командования, командир части лично снимал штаны и готовился к отбою. Вокруг него, тоже самое проделывали высшие чины части. Определённое неудобство, сложившееся новыми принципами жизни, они компенсировали яркими высказываниями, порой шутливыми, а порой и похабными, на что одна из жен командного состава с укором заметила:

– Года бегут, а дурь на месте!

Что касается более молодых жителей казармы, то они, увлечённые новым порядком, попытались превратить вечер в подобие вечеринки с танцами и заигрываниями. И это бы им наверняка удалось, если бы не воспоминания о вечерней «порке» провинившихся в душе. Все потихоньку отбились. В кубрик «красных», в устроенную доктором квартиру, пришла Зинаида и тихонько устроилась на ночь, уложив и своего малыша.

Ночь в целом прошла спокойно, только Сергея разбудил посреди ночи то ли всхлип, то ли вздох, раздавшийся по близости: «Доктор – скотина!», – подумал Сергей снова засыпая.

Утром, Сергей вернулся к ночному пробуждению и обратился к доктору, дождавшись когда вокруг не будет лишних ушей:

– Доктор, вот если мы проголосуем и решим, что ты должен хранить наш чуткий сон, находясь в карауле, перед входом в казарму – ты ведь выполнишь решение общего собрания?

Доктор встревожился, но подтвердил неукоснительное следования законам нового общества.

– А угадай, почему я этого не сделаю? – игриво поинтересовался Сергей и доктор с облегчением выпалил:

– Потому, что я прямо сейчас пообещаю не растлять более поселянок в общественных местах!

В остальном утро прошло спокойно, хоть и не обычно ярко.

– Надо всё таки занавеску соорудить! – начштаба чистя зубы в умывальнике, указал рукой на душ в котором плескался, безстыже сверкая ягодицами, в присутствии женщин и старших по званию, довольный и безцеремонный доктор.

– Угу. – подтверждающе угукнул командир, чистящий зубы рядом, – Займись!

День пятницы в части прошёл в хлопотах, но в целом спокойно и даже настроение было у всех какое-то приподнятое. Командир был доволен, видя это воодушевление у людей своего коллектива. После завтрака он, с приближёнными офицерами, закрылся у себя в кабинете и продумывал комплекс мероприятий, на что лучше использовать возникший созидательный порыв у их людей, как лучше начать обустраиваться в новом, уже без сомнений, мире.

Полковник с товарищами тоже закрылись в кабинете доктора и весь день, с небольшим перерывом на обед, вырабатывали и записывали на бумаге основы пропагандистской политики, творимой ими армии. Но, за весь день смогли записать только малую часть необходимой информации. Решив поработать над этим вопросом ещё и при возможности собрать и укомплектовать целый отдел пропагандистской работы. При этом, полковник многозначительно намекал Сергею, чтобы тот взялся за создание отдела пропаганды сам, и сам возглавил бы его в итоге.

Вечер в казарме прошёл исключительно благополучно. В ленинской комнате смотрели кино, наслаждаясь докторским хай-эндом. В умывальнике, душевые поддончики были отгорожены занавесками для ванн, которые притащили из поселкового хозяйственного магазина, который переехал на подворье хозяйки. Причём за занавески рассчитались уже не деньгами, которые хозяйка на отрез принимать отказалась, а долговой записью в специально заведённой книжечке. На вопрос военных, всем ли хозяйка отпускает товар в долг, она ответила:

– В долг отпускаю только хорошим клиентам, у которых есть хорошее обеспечение. – и тут же попросила военных передать их начальнику тыла просьбу зайти на следующей недельке ознакомиться с её ассортиментом товаров и договориться о сотрудничестве и взаиморасчётах.

Дисциплину в казарме укрепляли ещё и рассказы бывших сегодня в посёлке мужчин. И эти рассказы были наполнены совсем не приятными подробностями из жизни посёлка, оставшегося без света. Неожиданно в посёлке образовался дефицит воды. Колодцев в посёлке давно не было, родников тоже не было, а воду традиционно добывали из скважин качая электрическими насосами, что после отключения электричества стало не возможно. К имеющим на подворье бензиновый электрогенератор и как следствие возможность качать воду из скважины, потянулись страждущие этой воды, совершенно без апелляционно заявляющие свою просьбу. Владельцам воды пришлось налаживать её раздачу, для чего были выведены за ворота усадеб шланги, из которых страждущие могли наполнить свои сосуды. Но, желающие воды подходили не регулярно, вода в шлангах перемерзала, владельцам приходилось их отогревать, они отвлекались от домашних дел, злились, а желающих набрать воды становилось всё больше. Некоторые хозяева воды, уже вывесили на воротах график подачи воды, утром со стольки то часов и в конце дня, и указали требование о предоставлении им топлива для генераторов. И это были самые радужные новости из посёлка. В квартирах ещё оставалось достаточно жителей и их жизнь уже была полна неудобств, хотя температура в их квартирах была пока ещё довольно комфортной.

Вечером командир со свитой пошли в посёлок, чтобы лично ознакомиться с положением дел на месте. Пошли пешком, чтобы размяться после целого дня заседаний, да и внимания при пешем движении они лишнего не привлекут и смогут полнее увидеть жизнь посёлка.

В посёлке им сразу бросилась не привычная темнота и тишина. Редкие звуки разносились по всему посёлку и были слышны из далека. Отблески мерцающего света были видны в некоторых окнах. У некоторых подъездов многоэтажек горели костры, над которыми висели котелки и вёдра в которых что-то булькало, рядом сидели люди. Как знали офицеры, в посёлок уже несколько дней не было подвоза хлеба, да и в принципе подвоза продуктов. И если у них в части начали выпекать свой хлеб, благо мука была в наличии благодаря запасливому начпроду, и некоторые жители посёлка тоже начали выпекать свой хлеб, подчас замещая отсутствующие дрожи закваской. То остальные жители посёлка, как в той сказке – за неимением хлеба, ели печенье, запасы которого в магазинах были велики. Но, что будут есть через неделю или через месяц жители посёлка? Этот вопрос сейчас и пытались разрешить офицеры, стоящие на окраине посёлка и наблюдающие его вечернюю жизнь. Хороших мыслей в голову не приходило и офицеры двинулись в глубь посёлка осматриваясь вокруг, будто впервые попали в это место. Пройдя через кварталы многоэтажных домов, офицеры вошли в частный сектор. Здесь стало как будто теплее. Из печных труб тянулись дымки, а тишина вокруг навевала спокойствие и уют. Пройдя через частный сектор к дому с генератором, хозяин которого начал раздачу воды соседям, офицеры обнаружили у ворот небольшую очередь выстроившуюся к водоразборному шлангу. Поздоровались. Вчерашние соседи смотрели на них очень уж отчуждённо, а один подвыпивший мужичонка, известный всем забулдыга, так прямо и приступил к командиру с претензиями, высказываемыми в весьма грубой форме. Основной смысл которых, – Что они все теперь жрать будут?

– Что выпить, ты смотрю нашёл! – ответил грубо командир, но общественное мнение поддержало замухрышистого мужичка и диалога не получилось. Пройдя через весь посёлок кругом, офицеры снова остановились на окраине, снова глядя на посёлок. Как ни силились офицеры придумать чем смогут помочь оставшимся в посёлке людям, хороших мыслей ни у кого не было.

– Всем думать о сложившейся ситуации! – внушительно приказал командир своим спутникам, – Сами, того и гляди, можем оказаться в такой ситуации, поэтому продумывайте, и продумывайте хорошенько, наши следующие действия. Надо, как-то влиять на ситуацию в лучшую сторону, а иначе, она сама начнёт на нас влиять, причём, явно не самым лучшим образом. Василий Иваныч, – обратился командир к начштаба, – организуй мониторинг ситуации в посёлке. – Командир технично обошёл термин, обеспечь разведку на прилегающей местности.

На том и вернулись в расположение части, находясь в самом подавленном состоянии. Суета и оживление, царившие в расположении части днём, заметны были и вечером. Возле казармы, в снегу играли дети, несколько взрослых взялись строить им снежную горку. Возле крыльца, шумно обсуждая что-то, курили люди, слышался смех, в том числе и женский. В штабе горел свет, в окнах видны были люди чем-то занятые.

– Смотри, Вася, офицеры стали на месте службы задерживаться! Раньше такого не бывало. – обратил внимание своего помощника командир.

– Не иначе в теремок не спешат. – ответил тот, хотел добавить, что надо обустраивать быт получше, но вспомнил видимое в посёлке и только вздохнул подумав, «Хорошо если сможем удержать быт на текущем уровне! Правы красные, это у нас ещё довоенные пирожки не вышли!»

Ночью Сергея опять разбудил доктор. На этот раз он тихонько, прямо таки беззвучно, пробирался к себе на кровать после растления Зинаиды в бытовой комнате. «Вот, доктор, бл.дь! Всё то тебе не имётся!» подумал Сергей поворачиваясь на другой бок и засыпая. Вскоре его снова разбудила легкая поступь по полу кубрика, возвращалась Зинаида. Сергей собрался было выругаться про себя, но не успел.

– Душа моя, не ходи по полу босая – простудишься! – раздался ехидный голос полковника, несколько человек прыснуло тихим смехом. Даже в полутьме было видно, как смутилась девушка и быстро шмыгнула в свой уголок. А полковник продолжил:

– Доктор, догуляешься, мы из тебя безупречного сделаем!

Утро субботы для всего населения казармы было наполнено радостным ожиданием, на сегодня командир назначил учредительное собрание вновь образуемой армии и всех это очень интересовало. После завтрака, все желающие начали собираться в ленинской комнате. В итоге, в неё попыталось набиться всё население казармы и пришлось вводить ограничения. Женщин и детей попросили, точнее принудили, покинуть помещение, мужчин которые не собираются участвовать в проекте и его поддерживать, тоже. Всё равно, комната была плотно наполнена людьми, а с наружи у её дверей сгрудились дети и некоторые, особенно любопытные женщины. Командир взялся исполнять обязанности председателя собрания и разместился вместе с полковником, Сергеем и доктором, добровольно исполнявшим обязанности секретаря, лицом к аудитории, на преподавательских местах. Когда все собрались и разместились, командир начал:

– Товарищи, все мы здесь собрались, чтобы организовать воинское подразделение выступающее на борьбу с врагом напавшим на нашу страну. Ядерные удары разрушившие наши города не должны остаться без возмездия. Кроме того, обрушение электронных средств связи, мы также трактуем как акт агрессии, по своим разрушительным последствиям даже более страшный чем ядерные бомбардировки. Последствия этого удара, мы все уже начали ощущать на себе. – часть собравшихся слушателей закивали головами, – Огорчу вас более того, удары нанесённые по нашей стране, ядерный и обрушивший электронику, являются только первой фазой агрессии направленной на нас. Эти, первые этапы плана порабощения нашего народа и уничтожения нашей страны, должны разложить наше общество, уничтожить государственную власть и конечно, наши вооружённые силы. Эти удары, как мы видим, достигли своей цели и сегодня, наше общество рушится. Посмотрите сами, с момента первого удара не прошла неделя, а что стало с нашим обществом. И такая прогрессия, по нашему мнению, сохранится в течении ближайшего времени и чем этот процесс закончится, страшно даже представить. Соответственно, мы должны на такую ситуацию адекватно реагировать.

– По общему мнению командования части, строить сегодня мирную жизнь – преждевременно. Зло, напавшее на нас, ещё не повержено и сейчас оно выжидает время, когда наши силы иссякнут и нас можно будет брать голыми руками. Обустраивать жизнь конечно надо, куда же нам деваться, но главенствовать должна идея сокрушения зла напавшего на нас. В противном случае, оно всё равно не даст нам покоя и будет наносить новые удары, до тех пор, пока не добьётся своей цели. А цель эту, мы можем понимать, как наше полное уничтожение и захват нашей земли.

– Поэтому, сейчас создаётся воинское подразделение, первая крупица армии, которая выдвинется на встречу врагу и его уничтожит. Мы же, оставшиеся в части люди, совместно с остальными жителями округи, будем строить нормальную жизнь, растить детей и выполнять функции боевого резерва и местной обороны. Поэтому, сейчас, не всем мужчинам следует вступать в новую армию. Кому-то, надо и здесь оставаться. А вот мужчины, не отягощённые семьёй и бытовыми обязанностями, вполне могут испытать себя и послужить Родине. Уверен, все уже ознакомились с основными правилами новой армейской структуры, зачитывать пункты устава Народной освободительной армии России, – командир всё таки смог выговорить название учреждаемого воинства и назвать его армией, – будем? Или сразу перейдём к вопросам? Или дадим слово, инициаторам создания новой армии?

Командир осмотрел собравшихся людей, внимательно его слушавших, по их рядам пошёл говорок и возня. Командир молча терпеливо ждал. Молчал и полковник с товарищами. Наконец послышался первый возглас:

– А пусть скажут, как это, когда тебе приказ отдают, а ты можешь его не исполнять?

Командир покивал головой и повернулся к полковнику с вопросительным выражением, тот кивнул и начал отвечать:

– Приказ исполнять надо всегда. Но, тут два момента надо учитывать. Первый – командиру следует отдавать только те приказы, которые его боец готов исполнить. Боевая подготовка и нужна для того, чтобы бойцы постоянно увеличивали свои возможности и как следствие увеличивались возможности подразделения, под управлением командира. То есть, чем больше командир потратил время на подготовку своих бойцов, тем больше он может от них ожидать качественной помощи в выполнении боевой задачи. Второй момент – если человек не готов исполнить то, что приказал командир, значит такому человеку не место в воинском коллективе управляемом этим командиром. А то получается, человек кашу ест, прочие ресурсы потребляет, а как пришлось отрабатывать – он в отказ. Не хорошо это. Но, если рассмотреть вариант доведённый до абсурда, типа все служили дружно и взаимноуважались, а потом раз и действия командира стали для группы бойцов не приемлемыми, или для одного бойца. Так вполне может быть. Пожалуйста, пункты устава 5,6, 8 или 13 регламентируют возможные действия бойца, как в одиночку, так и группой. Что, может быть не понятно?

– А как, всё таки, при таких условиях, воевать? Допустим начался бой, кому-то очень не понравилось и он домой засобирался. И как быть? – поинтересовался тот-же голос.

Полковник покивал головой:

– На этот вопрос лучше всех ответит наш комиссар. – сказав это полковник жестом передал слово товарищу:

– Напрямую по Вашему вопросу – собрался домой, пусть идёт! Значит, война не для него и таскать его за собой силой, только время и ресурсы тратить. Может находясь дома, он пользы больше принесёт. Какую оценку дадут его действиям товарищи, это уже вопрос частный. Может все отнесутся с пониманием к его уходу, может осудят и дурная слава об этом человеке будет его ещё долго преследовать. Представьте, может у человека дома в семье, что-то произошло и его присутствие в семье сейчас необходимо. Всяко же может быть. – Сергей сделал небольшую паузу и продолжил:

– Вопрос другой, если человек оказался слаб и поэтому бежал, почему он вообще оказался в рядах армии? Тут вопросы возникают и к командиру, и к товарищам. Куда они все смотрели? Почему допустили нахождение в своих рядах не подготовленного человека? Почему не помогли ему, не поддержали, не обучили?

– В целом же, хочу обратить ваше внимание. Писанные уставы в нашей истории появились относительно не давно. Воинским же традициям не счесть лет. Значит, можно воевать без письменного регламентирования?! Опять же, мы понимаем, что уставы Советской армии, а затем и Российской, писались для всех. Вообще для всех, и для хороших, и для «плохих». Армии тогда были массовые, государством обеспечивающиеся, рассчитанные на войны по типу Первой и Второй мировой. Сейчас, массовых армий на гособеспечении не предвидится. Сейчас, можно формировать армию из людей пригодных к исполнению воинских обязанностей и добровольно взявшихся за их исполнение. А таким людям, лишняя писанина не нужна, она им только мешать будет! И за массовостью гнаться не надо, не будет массовости, надо брать качеством! Как сказал один мой хороший товарищ – «Лучше вести в бой трёх львов, чем гнать тысячу овец!».

– К тому же, вдалеке от войны тоже нужны мужчины, на них выпадает может ещё более тяжёлое и ответственное бремя. Бремя строительства новой жизни. Бремя защиты женщин и детей, бремя их обеспечения.

Сергей смолк. Собравшиеся люди помолчали несколько мгновений обдумывая его слова. Кто-то покивал головой, кто-то недоверчиво хмыкнул, но все были серьёзны. Через малое время раздался ещё один вопрос:

– Как будет обеспечиваться новая армия? И как будет вознаграждаться служба в её рядах?

Командир посмотрел на полковника, тот покивал осмысливая вопрос и начал отвечать:

– Вопрос заданный Вами очень непрост. Ответить на него в полной мере я не могу. Могу сказать, что решение таких сложных вопросов делегировано на само общество. А там, уже, кто на что горазд. Но, конечно без уголовщины и аморальщины.

По комнате прошёл шумок, кто завозился, кто начал с соседом обсуждение. Председательствовавший командир терпеливо подождал, давая людям собраться с мыслями и вскоре последовал очередной вопрос:

– Я правильно понял, вы хотите, чтобы мы безвозмездно взяли в руки оружие и пошли за вами, сокрушать не понятное нечто, чего вы сейчас и назвать не можете? Рискуя при этом своей жизнью и оставляя семью в непонятных, но однозначно сложных условиях? Без государственной поддержки и обеспечения? Практически противозаконно?

Полковник пристально посмотрел на задававшего вопрос, но комиссар опередил его с ответом:

– Позвольте отвечать на Ваши вопросы с конца. Похоже время старых законов проходит. И проходит очень быстро. Остаются законы общечеловеческие, на них и надо равняться. К примеру, владение автоматом это явное нарушение старого закона и что, Вы откажетесь, на этом основании, от обещанного Вам, к Новому году, и Вами заслуженного, автомата?

Видя замявшегося вопрошающего, Сергей не стал требовать ответа и продолжил:

– По второму вопросу. Нет государства – нет его поддержки и нет его обеспечения! Что тут скажешь?! Желающие могут сидеть и ждать когда государство о них вспомнит и начнёт поддерживать и обеспечивать! Никто, никого, не неволит.

– По Вашему третьему вопросу. Никто не призывает оставлять семью тогда, когда вы ей больше всего нужны! Все люди, все понимают, что оставив семью, Вы будете очень плохо воевать где-то там, в неведомых далях. И в тоже время, все понимают, что оставшись при семье, Вы героически ляжете костьми защищая свою семью и общество в котором она живёт. И если нас постигнет не удача, мы не сможем одолеть, то великое нечто, то, что сейчас мы не можем даже как следует описать и оно придёт на нашу землю, явив себя, то тогда, настанет сражаться Ваш черёд!

– И по последнему Вашему вопросу. Да, мы хотим, чтобы все могущие взять в руки оружие и имеющие такую возможность, пошли за нами и все вместе мы сокрушили силу, начавшую все события последних дней. Деваться нам не куда, если не мы, то кто? Или будем сидеть по норкам, прозябать, бороться за кусок хлеба (вон в посёлке уже начали), пытаться строить новую жизнь, умирать безцельно и без пользы и ждать когда эта самая сила придёт к нам, реализуя свой план, о котором уже сказал командир?!

– Я надеюсь достаточно полно ответил на Ваши вопросы? – Сергей тоже посмотрел на задавшего вопрос. Тот покивал головой. В комнате снова началось шушуканье, вскоре ещё был задан вопрос, потом ещё один, и ещё один. Вопросов было задано много и про первые шаги вновь образованной армии, и про её взаимоотношения с оставшимися органами государственной власти, особенно если такие найдутся или как-то по другому себя проявят, и ещё много разных. Собрание, несколько раз чуть было не перетекло в дискуссию по разным отвлечённым темам, типа «кто виноват», «как оно так смогло выйти» и прочие. Но, командир исправно исполнял свои обязанности председательствующего и четко вёл собрание в пределах намеченной темы, и к обеду вопросы закончились. В комнате опять разлилась тишина. Самые ретивые начали намекать, что пора-бы сделать перерыв на обед, но командир отказал, сказав:

– Ну, что-же, если вопросов больше нет, начнём процесс формирования Народной освободительной армии России. – второй раз выговорить это название командиру удалось уже легче.

– Желающие могут покинуть собрание и пойти в столовую, а кто собрался вступить в армию пусть останутся.

Желающих уйти на обед не нашлось. Даже те, кто вступать в армию не собирались, не решились пропустить такое событие.

Полковник взял список подготовленный доктором, сегодняшних членов армии, хотел зачитать, но передумал:

– На сегодня, наше армейское подразделение состоит из семи человек. Вы, сами видите их, зачитывать список нет нужды. Выдвигаемся мы с территории части в конце следующей недели. Поэтому, если кто надумает вступить в наши ряды, сможет ещё в течении недели присоединиться. Но, в принципе времени у всех было достаточно на раздумье, поэтому прошу желающих начать записываться прямо сейчас.

Волнение ощутимо чувствовалось в голосе у полковника, к его немалому удивлению. Едва он смолк поднялся Иван, боец-часолюб и горячась выкрикнул:

– Меня записывайте! Давно согласен! – сказав это Иван не садясь на место, вышел к голове собрания и встал у окна, рядом со своими новыми товарищами.

Полковник передал список личного состава доктору:

– Запиши, пожалуйста. – попросил он не громко, скрывая срывающийся от волнения голос. Доктор спокойно и даже немного вальяжно уточнил у бойца фамилию, имя, отчество, дату и год рождения, всё аккуратно записал в свой список. Потом поднял глаза на аудиторию: