Психологические отношения человека в социальной системе

Книга посвящается моим добрым и мудрым учителям – Екатерине Васильевне Шороховой и Петру Николаевичу Шихиреву

Проблема новой парадигмы в социальной психологии

«– Что ты делаешь? – Я таскаю камни.

– Что ты делаешь?

– Я зарабатываю на пропитание.

– Что ты делаешь?

– Я строю храм.

Вот юность и хочет знать: зачем строится храм? зачем это нужно? почему это все так устроено, что он строит храм, какой в этом смысл?»

(М. Веллер. Все о жизни)

К началу 80-х годов как у нас, так и за рубежом стал ощущаться дефицит методологического и методического «инструмента» для получения новых фундаментальных знаний в области изучения психологических проблем личности и социальных групп. Ряд исследователей, анализируя ситуацию, приходят к мнению о необходимости разработки новой научной парадигмы в сфере изучения психологии человека и общества [см. напр.: 143, 305, 307, 317, 436].

Проблема стала еще более острой, когда парадигма преобразования (как ее назвал П.Н. Шихирев), интегрировавшая советскую социальную психологию, исчезла после политических преобразований. Новая модель еще не сформировалась. И возникает впечатление, что центробежные силы приводят к существенному нивелированию значимости фундаментальных исследований в области социальной психологии.

Пестрая мозаика концептуально плохо совместимых работ делает перспективы развития социальной психологии совершенно неопределенными. Эта неопределенность будет сохраняться до тех пор, пока новая парадигма не приобретет достаточной силы и привлекательности для примирения научных школ и возвращения к принципу Оккама в социальной психологии.

Каким может быть вероятный путь определения нового перспективного направления исследований?

Поиск ответа на такой вопрос заключен в следующем алгоритме: выделить основные тенденции развития социально-психологических исследований; определить общий вектор этих тенденций; сделать следующий шаг таким образом, чтобы не провалиться в пустоту незнания, а опереться на уже известные островки законов взаимодействия психики и социальных форм существования человека. «Никто не может одним скачком выпрыгнуть из круга господствующих представлений, когда дело идет о давно проторенной предшествующей мыслью колее, теряющейся в неприметном» [320, с. 292].

Один из возможных вариантов новой парадигмы – парадигмы предмета – вытекает из идей, к которым неоднократно возвращался в научных дискуссиях и беседах замечательный российский психолог Петр Николаевич Шихирев. Это идеи о межличностных отношениях как главном предмете социальной психологии, о ценностной природе таких отношений и о возможности обмена ими. Превратившись наравне с материальным обменом, традиционным стержнем отечественных психологических концепций, в имманентное свойство межиндивидуального взаимодействия, обмен психологическими отношениями стал необходимым и достаточным условием превращения человека из биологического существа в существо подлинно социальное.

Это положение закономерно продолжают идею В.Н. Мясищева о двух главных потребностях человека: «потребности в деятельностном общении и потребности общения в деятельности». Последняя из этих потребностей является «специфически человеческой». Подобная методологическая позиция не только проясняет соотношение двух основных психологических категорий, таких, как деятельность и общение, но и позволяет рассмотреть всю систему накопленных социально-психологических знаний совершенно по-новому.

Социальный обмен, по крайней мере, объясняет то, что первыми социальными субъектами, которые появились на заре человечества, были коллективные субъекты, т.е. сообщества как принципиально новый уровень организации активности живых существ.

Этот факт принципиально меняет всю систему психологических представлений.

Традиционная психология как на Западе, так и в России даже в советское время приоритета трудовых коллективов как основного объекта социально-психологических исследований исходит из постулата о постепенном развитии человеческого индивида в социальное существо. Сообщества рассматриваются как совокупности индивидов, включенных в общую для них активность и связанных системой отношений, регулируемых общими нормами и требованиями. Это положение недалеко уклоняется от преобладающего в XIX в. взгляда на государство как на результат совпадения индивидуальных воль.

Индивидуальная парадигма приводит к тому, что многие социально-психологические феномены продолжают рассматриваться как ошибки восприятия или несоответствия психики и деятельности. Это касается конформности как явления, угрожающего сохранению индивидуальности личности, социальных стереотипов как образов, зачастую нарушающих гармоничные взаимоотношения между людьми, аттитюдов как не всегда соответствующих реальному поведению людей, деперсонализации как процесса, разрушающего личность.

Конечно, надо учитывать, что психика не делает ошибок. Ошибки делает конкретный человек в конкретных условиях своего существования; заблуждение о неадекватности поведения возникает при ошибочной интерпретации психологами индивидуальной жизни человека.

Все эти несуразности исчезают, если за основу принять факт, что коллективные субъекты были необходимым условием преобразования человека, надстраивая над его индивидуальной формой существования коллективную форму жизни.

Межличностные отношения становятся дихотомическими по характеру, реализуясь как межиндивидуальное (внутрисистемное), так и межгрупповое (межсистемное) взаимодействие. Межгрупповые отношения приобретают ключевое значение, формируя социальную идентичность как социальное своеобразие человека.

Сами группы предстают перед нами не теоретическими, абстрактными конструкциями, как их воспринимали классики социальной психологии Соломон Аш и Гордон Оллпорт, а специфически социальными субъектами, сформировавшимися гораздо раньше личности и предъявившими ей свои права.

Социальная идентичность запускает групповые процессы и позволяет личности приспосабливаться к общим критериям групповой жизни, обеспечивая валидность восприятия социального мира, превращая конформность из процесса, внушающего опасения, в целесообразный. Стереотипы становятся целесообразным средством восприятия структуры социального мира человека, который живет не только на индивидуальном, но и на межгрупповом уровне. Аттитюды восприниматся не как проявления неадекватности, а как состояние готовности продолжать межгрупповое поведение субъектов.

Становится более очевидной и обоснованной необходимость и неизбежность формирования сознания личности, которое позволяет ей разрешать проблемные жизненные ситуации в соответствии с критериями, выработанными культурой общества как коллективного субъекта.

Объяснения сознания с точки зрения индивидуальных потребностей мало убедительны. Труд, речь, совместное выживание и другие факторы, которые обычно являются ключевыми при объяснении формирования сознания, не дают возможности логически объяснить появление принципиально иного уровня отражения мира. Эти факторы имеют свои аналоги во многих живых системах. Но они приобретают качества преобразующих индивидуальный уровень отражения лишь после начала разворачивания потенциала сознания. Лишь после того как Петр, по выражению К. Маркса, начинает относиться «к человеку Павлу как к себе подобному», т.е. когда между индивидуальными субъектами возникают принципиально новые отношения, обусловленные их принадлежностью к коллективному субъекту как субъекту более высокого уровня организации. Такие отношения детерминированы ценностным аспектом культуры коллективного субъекта, формируются в ходе межличностного социального обмена и имеют свои истоки в отношениях между коллективными субъектами.

С момента появления сознания в каждом аспекте человеческого бытия мы сталкиваемся с отношениями между социальными группами, основой человеческого существования как общества в целом, так и каждого отдельного индивида.

В.Н. Мясищев отмечал, что главная характеристика, наполняющая структуру личности,– это ее «отношения к людям, являющиеся одновременно и взаимоотношениями». Сама же категория взаимоотношений становится возможной и приобретает смысл только в присутствии межгрупповых отношений. Личность изначально стоит перед проблемой – кто перед ней: свой или чужой, найдет она понимание и создаст гармонию с ним, или ей придется доказывать свое право на уважение, согласие и поддержку.

Пронизанность любых межличностных отношений межгрупповым уровнем взаимодействия людей становится очевидной при внимательном рассмотрении даже таких традиционно межиндивидуальных проблем, как проблема межличностного доверия, отношений воспитателя и ребенка, конфликтных отношений в семье и мн. др.

Наши исследования делают более рельефным тот факт, что межгрупповые отношения являются авансценой, на которой раскрывается узор межиндивидуальных отношений.

Вполне обоснованно принять межгрупповые отношения в качестве исходного социального явления, такого же, как понятие точки, принятое в геометрии, исходное для отражения любых ее категорий, или связи-свойства-отношения, принятых в философии в качестве исходных для систематизации всеобщих категорий. Благодаря этому мы можем получить достаточно согласованную и не такую противоречивую систему объяснений социально-психологических явлений, связанных как с психологией коллективных субъектов, так и с психологией личности, т.е. индивидуального субъекта жизнедеятельности. А приоритет ценностного аспекта таких отношений дает возможность увидеть смысл, которым наполняется жизнь субъекта и соединяется индивидуальное и общественное в надличностных глобальных социальных процессах.

Кроме попыток согласовать различные теоретические концепции, исследование было попыткой затронуть некоторые социальные процессы, происходящие в современном динамичном обществе, которое испытывает сильные манипулятивные воздействия, прикрытые оправданиями целесообразности.

По мнению Поппера, «…сторонник социальной инженерии не задает вопросов об исторических тенденциях или о предназначении человека. Он верит, что человек – хозяин своей судьбы и что мы можем влиять на историю или изменять ее в соответствии с нашими целями, подобно тому, как мы уже изменили лицо земли» [202, с. 53]. Социальный технолог смотрит на социальные институты с точки зрения средства достижения целей. Историцист выясняет происхождение и предназначение, чтобы определить их роль в историческом развитии.

Особенно остро полемическая борьба также идет вдоль линии противопоставления индивидуального и общественного. Характеризуя состояние современного российского общества, А.С. Панарин справедливо отмечал: «Наши «демократы в первом поколении», не очень компетентные в области истории западных идей и принципов, активно оперируют дихотомией: коллективизм – индивидуализм. При этом коллективизму с порога приписываются антидемократические черты, индивидуализму – демократические. Этим адептам индивидуализма неведомо, что бывает демократический коллективизм ассоциированного гражданского общества, равно как бывает и уклончиво-обывательский индивидуализм абсентистов гражданского общества, гражданская пассивность которого способствует узурпаторским переворотам старых и новых диктаторов» [184, с. 111].

Единственный, на наш взгляд, способ разобраться в этой проблеме – быть объективным по отношению к человеку и его индивидуальности.

К сожалению, до настоящего времени гуманитарные науки рассматривают человеческое общество сквозь призму личности как единственной реальности, способной к активному творчеству и своим становлением поднявшей себя на вершину эволюции природы.

Если смотреть на социальные явления с этой точки зрения как на явления, создаваемые конкретными людьми, предметом психологии становятся любовь, ненависть, индивидуальные судьбы, психологические драмы, т.е. все то, что мы считаем житейским, частным, а поэтому действительно реальным для каждого. И как параллельный мир существует для нас надиндивидуальное, общественное, раскрываемое перед нами историей, политэкономией, социологией, лишенное человеческой чувственности, отчужденное.

Невольный антропоцентризм гуманитарных наук представлен не только в утверждении единственно истинной ценности – индивидуальной жизни, но и в чрезмерном стремлении избежать этого антропоцентризма, когда исследователь пытается уйти, как ему кажется, в мир объективных общественных законов и на этом пути перестает чувствовать и принимать в расчет душу конкретного, живого человека.

Такой подход и приводит к непримиримой борьбе между индивидуальным, живым субъективным и общественным, бездушным объективным.

Преодолеть эту борьбу и примирить обе стороны человеческой жизни возможно, если рассматривать социальную уникальность человека как итог вне его происходящих процессов и если учитывать то, как посредством своей индивидуальной жизнедеятельности он питает социум, давая ему возможность воспроизводиться вновь и вновь.

Объектом наших рассуждений является социальная система, как продукт эволюции, закономерный момент развития всеобщих систем, отражающий процесс развития универсума и включенный в единую цепь развития материи. Согласно нашим материалистическим взглядам, идеальное является этапом и особой формой существования материального мира.

Поэтому в данной работе социальные субъекты, как отдельные индивиды, так и малые и большие социальные группы, представлены равнозначными элементами системы в акте их взаимодействия, вызванного требованием целостности системы. Иными словами, при постоянном подчеркивании целостности явления (как основного признака системы) внимание уделяется не ответу на вопрос: «Что делает эта целостность?» – а пониманию того: «Как образуется эта целостность?»

Исходя из этих рассуждений, предметом исследования избраны взаимоотношения социальных субъектов как элементов социальной системы. Они создают целостность социальной системы, отражаются в сознании субъектов как оценка их реального или потенциального взаимодействия, как производная от успешности этого взаимодействия с точки зрения реализации потребностей, поэтому они обладают достаточной мотивирующей силой, чтобы вовлечь отдельных индивидов в процесс социального действия.

Взаимоотношения людей – мера человеческой реальности

Личность представлена в данной концепции связующим звеном между индивидуальной и коллективной структурами отношений в социальной системе. Поэтому новые феномены сознания человека как продукта эволюции социальной системы раскрываются через исследование закономерностей формирования и реализации отношений социальных групп. Результаты исследования помогают более глубоко познать групповой аспект сознания личности, т.е. закономерности организации и функционирования психических свойств, процессов и состояний человека, делающих его жизнь в социальной системе нашего общества возможной.

Часть первая
Система категорий и принципов, необходимых для исследования человеческих отношений

Потребность возврата к некоторым основным понятиям, на которых строится любая наука, вызвана тем, что в психологии наступил тот период, когда накопленный объем результатов эмпирических измерений требует определенной рефлексии. Размытость большого количества основных понятий не позволяет согласовать достижения многочисленных прикладных исследований для того, чтобы лучше понять фундаментальные закономерности, которые лежат за такими исследованиями и придают им ценный научный смысл. Возьмем, к примеру, понятие ценностных ориентаций. В разных исследованиях под ними понимаются и отношения, и мотивы, и социальные установки. В свою очередь, под социальными установками понимают и социально-психологические отношения в целом, и оценку, и готовность к определенной реакции. Понятия деятельности и общения до сих пор не имеют четких границ, позволяющих раскрыть специфику субъект-объектного и субъект-субъектного взаимодействий.

Первый раз мы с этим столкнулись в процессе анализа теоретических положений, лежащих в основе исследований взаимоотношений социальных групп. Само понятие отношений оказалось совершенно размытым, не говоря уже о понятиях межличностных и социально-психологических отношений, которые в своих сущностных формулировках, на наш взгляд, определялись крайне неудовлетворительно. Примером распространенного подхода к определениям социально-психологических явлений служит определение социальной перцепции как процесса восприятия человеком социальных объектов. Случается, что используются и просто метафорические выражения.

Социальная психология постепенно оказывается изолированной от других гуманитарных наук и смежных с психологией дисциплин. А ее поле становится доступным для людей, спекулирующих научным знанием.

Помочь в преодолении этих проблем и укрепить статус социальной психологии как науки может возвращение к ее основным категориям и понятиям.

Иммануил Кант подчеркивал, что мы можем понять предмет, только созерцая его с помощью категорий. Путь нашего мышления определен категориями, которые нам задала культура. Категории являются той матрицей, через которую мы видим значимые направления исследования и интерпретации явлений. Категории – не знание, а формы мышления.

Совокупность категорий – это совокупность опорных точек мысли, «на которых мысль может сохранять свою смысловую устойчивость» [105].

Характер такой совокупности диктуется основным подходом, примененным в исследовании.

Перечень десяти категорий Аристотеля соответствует предметоцентрическому подходу и адекватен описанию отдельной вещи, но не взаимосвязанных вещей, образующих единое целое.

Когда мы имеем дело с отношениями, то мы должны учесть соотношение части и целого, поэтому совокупность исходных понятий становится иной.

Все это снижает возможности научного развития, так как принципиальные сдвиги в любой науке возможны только на основе системы согласованных опорных точек, т.е. непротиворечивых понятий, позволяющих оценить разнородные концепции и увидеть линии дальнейшего развития научного познания.

Категории – это не абсолютные истины, это те понятия, через которые мы познаем объективный мир и с помощью которых мы объясняем каузальную природу мира, в котором живем. «Всякая высказанная нами мысль содержит категориальный каркас, и мы, если не изучали теорию категорий, не можем его выделить, обнаружить смысл (курсив мой.– И.С.)» [105].

Глава 1
Минимум исходных понятий

В первую очередь мы должны принять минимум понятий, которые не подлежат определению, носят аксиоматический характер и используются при очерчивании границ всех основных понятий теории.

В философской литературе для подобной цели нередко используется термин «категория» (от греч.– высказывание, обвинение, признак). В современной социальной психологии понятия категории и категоризации становятся все более популярными в связи с исследованием процессов сравнения, приводящих к отнесению индивида в соответствии с определенным признаком к некоторой совокупности людей. В этом смысле термин «категория» получил широкое распространение в зарубежных исследованиях психологии межгрупповых отношений. В то же время термин «понятие» означает логически оформленное знание о классе предметов, явлений, их связях и отношениях [225]. Таким образом, он недвусмысленно отражает цель предпринятого нами анализа.

С одной стороны, совокупность неопределяемых понятий неизбежна, так как объективная реальность как единство, существующее независимо от человека, структурируется с помощью языка путем наименования явлений. И тем самым предстает перед нами способом, выработанным всей человеческой практикой и отражающим путь включенности человека в окружающий его мир. С другой стороны, эта совокупность действительно должна быть сведена к минимуму, так как любое называние есть опосредствование, абстрагирование. И, следовательно, произвольное расширение совокупности ведет к повышению вероятности неправомерных допущений и заблуждений.

Минимум, необходимый для развития системы основных понятий, требующихся для анализа социально-психологических явлений, должен содержать понятия элемента, множества, связи, изменения.

Элемент. Любой объект может быть назван элементом как единичный член некоторого множества. Так, например, в проблеме взаимоотношений социальных групп термином «элемент» могут быть обозначены группа или индивид как единицы соответствующих социально-психологических множеств. В структуре личности как в специфическом множестве элементами могут рассматриваться навыки, знания, способности и пр.

Используя понятие элемента, мы достигаем предельного абстрагирования объекта, показывая лишь факт его принадлежности к некоторой совокупности других объектов, тождественных в определенном отношении первому.

Множество. Понятие множества очерчивает некоторую совокупность элементов, тождественных по какому-либо признаку. Причем термин «совокупность» мы принимаем как синоним термина «множество».

Множество может быть бесконечно большим (например, совокупность всех возможных биологических организмов). В таком случае оно совпадает границами с биологической системой универсума. Множество может быть единичным (например, человек как особый вид живых организмов Земли, обладающий социальным свойством). В этом случае оно является одновременно отдельным элементом предыдущего множества, т.е. биологической системы.

Понятие множества отличается от понятия системы, которое будет обсуждаться ниже. Любая система может быть рассмотрена как множество, но не любое множество может быть рассмотрено как система.

Алфавит как множество представляет собой систему знаков, передающих звуковой облик слов определенного языка. Но первые найденные шумерские клинописные таблички или другие древние источники с трудом поддавались расшифровке во многом потому, что на них не было представлено полное множество знаков, которое можно было бы назвать алфавитной системой.

Точно так же тонкий кружок апельсина, предложенный на десерт, не является биологической системой клеток. Он может быть рассмотрен как система физических тел в форме клеток, ограниченных пространством кожуры, но признан лишь определенным множеством клеток апельсина с нарушенными межклеточными связями и утраченной спецификой этого плода как биологического объекта.

Применение понятия «множество» свидетельствует о том, что рассматривается абстрактный аспект системы, отражающий простое наличие в ней совокупности соответствующих элементов или совокупность элементов, взятых из разных систем, или совокупность элементов, составляющих какую-либо часть системы. Каждое из двух последних множеств может быть, в конечном счете, рассмотрено как система при известной гносеологической задаче, но это будет уже другая система, нежели та, из которой данное множество первоначально извлечено.

Элементы множества суть membra disjecta (разрозненные элементы).

Когда мы изучаем объект как множество, мы используем для этого методы статистики. Эти методы нередко применяются в практике экономических и социологических исследований. Такой подход таит в себе опасность непроизвольной подмены реальных общественных процессов поведением множеств, элементы которых обладают различными социальными признаками. В подобном случае вместо естественных социальных групп в анализе участвуют особые теоретические конструкты, не отражающие сложной структуры общественного взаимодействия.

Изменение. Изменением считается процесс, при котором элемент множества перестает быть тождественным (равным) самому себе во времени или/и в пространстве. Понятие изменения не означает каких-либо качественных преобразований. Оно лишь фиксирует процесс перехода одного множества в иное множество и необходимо нам для формулировки понятий, отражающих динамику психологических явлений.

Кратко резюмируя, можно сказать, что на первый взгляд психологические явления предстают как изолированные, неспецифичные элементы множества, наполняющего внутренний мир человека. Человек становится простым вместилищем разнородных психологических феноменов. А социальная группа отождествляется с простой совокупностью индивидов, обладающих каким-либо одинаковым признаком.

Это нередко может приводить к заблуждению относительно того, что отдельные, независимые индивиды принадлежат к одной социальной группе и образуют, соответственно, социальную систему, хотя ей на самом деле не являются.

Провести различие между простой совокупностью людей и социальной группой, между совокупностью психологических качеств личности и ее психологическим складом позволяют понятия более высокого уровня.

Когда мы рассматриваем психологическое явление как элемент множества, сразу возникает вопрос: какого множества (пространственного, биологического, субъектно-личностного, национального, профессионального)? В чем заключается то основание, которое объединяет все его элементы? Специфика множества означает, что элемент имеет тождественность в некотором аспекте с другими элементами, входящими в данное множество и тем отличается от других элементов, этому множеству не принадлежащих.

Так, часть группы студентов, а именно те, кто пришел на консультацию к экзамену, принадлежит одному множеству, составляющему группу, но не является полным множеством членов группы. Тем не менее они составляют полное множество студентов, находящихся в данный момент в аудитории. Они одновременно принадлежат, по крайней мере, трем множествам – множеству, составляющему учебную группу, множеству студентов, находящихся в конкретной аудитории, и множеству людей (включая и преподавателя), заполняющих аудиторию.

Факт тождественности элементов имеет то кардинальное значение, что они могут производить реальные или потенциальные изменения друг друга в соответствии со своей тождественностью.

Студенческие учебные группы могут взаимодействовать друг с другом на летних студенческих соревнованиях только благодаря тому, что на спортивной площадке они превращаются в другую совокупность, другое множество – спортивное, так как потенциально обладают тождественными качествами, т.е. имеют определенную физическую ловкость, силу, выносливость. При выезде за границу на международную олимпиаду та же совокупность членов группы может быть втянута в межнациональные отношения. Это происходит только благодаря тому, что, кроме спортивной, существует национальная основа формирования совокупности членов группы, и поэтому создается возможность ее влияния на другие национальные совокупности. Но эти изменения будут происходить в границах другого, национального множества.

Таким образом, факт принадлежности к конкретному множеству определяет возможность изменения объектов. И своей принадлежностью к этому множеству объекты связаны друг с другом по данному измерению, по которому мы его выделяем. Поэтому следующим основным понятием, необходимым для анализа процесса взаимодействия психологических явлений, индивидов, групп, будет понятие связи.

Связь. Мы говорим, что психологические явления, индивиды, группы связаны друг с другом, если они принадлежат некоторому множеству, т.е. являются элементами некоторого общего для них образования, задающего их тождественность. Связь означает возможность изменения как самих психологических явлений, индивидов, групп, так и множества в целом, элементами которого они являются.

Любое психологическое явление, индивид, группа, в свою очередь, могут быть рассмотрены как множество. Связь, например, между группами превращается в связь между различными множествами, включенными в общее охватывающее их множество.

Целесообразно выделить понятия прямой и опосредованной связи. Прямая связь между элементами существует, если изменение одного элемента ведет к обязательному изменению другого. Связь между двумя элементами опосредованна, если изменение второго элемента определяется изменением третьего элемента, зависящего, в свою очередь, от изменения первого.

Изменение будет первичным, если оно не выходит за пределы изолированного, одномерного множества. В эмпирических исследованиях мы вынуждены прибегать к рассмотрению в основном первичных изменений, абстрагируясь и изучая наиболее важные факторы, влияющие на развитие общества и личности.

Но реальная жизнь наполнена сопряженными множествами, создающими многомерность объекта. Одни и те же люди являются, как правило, элементами не только профессионального, но и национального, и пространственного, и биологического, и физического, и прочих множеств. Изменение элемента, принадлежащего другому множеству, может вызвать изменение элементов данного множества. Это изменение будет уже изменением вторичным, т.е. реализацией связи элементов через «другое» множество. Но оно, видимо, произойдет только за счет того, что психологические явления, личности, группы, если их анализировать более глубоко, встречаются в границах общего для них множества более высокого уровня.

В качестве примера возьмем изменения некоторых социальных групп республики Тува в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Политическая ситуация России вызвала изменения в национальных группах Тувы (прямая связь в границах национального множества, первичное изменение национального множества). Это повлекло за собой изменение профессиональных групп, так как основную часть высококвалифицированных рабочих составляли члены нетувинских национальных групп, вынужденные эмигрировать из региона (прямая национальная связь, вторичное изменение профессионального множества). Это, в свою очередь, затронуло пространственные (географические) группы, так как большая часть тувинского населения проживала в сельской местности и нарушение баланса городского и сельского населения привело к изменению характеристик данного множества (опосредованная связь в границах национального множества, вторичное изменение пространственного множества).

Практическое значение изучения особенностей таких связей состоит в том, что в поиске причин формирования и развития реальных социальных групп, личностей и психологических явлений нельзя ограничиваться исследованием прямых, непосредственных связей. Очень важно понять первооснову процессов изменения, т.е. то множество, которое вызвало цепочку изменений элементов различной природы, но в котором происходит встреча этих элементов как элементов единого множества.

Понятие связи имеет статическую природу. Оно подчеркивает лишь наличие необходимых условий для изменения. Динамику изменения раскрывает понятие отношения элементов. Так как в философской литературе не приводится достаточно определенный способ различения категорий связи и отношения, остановимся на нашем толковании.