Аукцион на Джиннии

– Товар у нас есть. Упаковка есть. Слово волшебное есть. Осталось только насытить жаждущих им. Товаром то есть.

После второй речь Сваи приобрела некую путаность и излишнюю (для гаврского восприятия) образность:

– Удовлетворить, так сказать, насущную потребность в прекрасном. Оросить, так сказать, невинность Джиннии.

Печень на такое предложение откликнулся сразу:

– Это мы могём! – заверил он шефа. – Это мы запросто. Особенно оросить-то. Это завсегда…

Трюм же старался от сути вопроса не отвлекаться, насколько это было возможно, и, чуть передохнув после третьей, уточнил:

– Так что напишем-то? Покороче б надо.

– «Мы продаём джиннам!» – ухнул Печень.

– Кого? – не понял тот.

Свая тоже с интересом воззрился на товарища. Всем известно, что, когда гавру идёт мысля, этому процессу лучше не мешать.

– Е… его, – с восхищением глядя на штофчик, – икнул Печень.

– Не пойдёт, – мрачно обрезал нарождающуюся перспективу Трюм. – Мы и то не поняли, а другие?

– А другим того… в печень…

– Э-э, парни, – решился вступить в дискуссию Свая, – может, поменяем посыл. Не «продаем джиннам», а «у нас покупают даже джинны». Как такое?

Трюм пожевал челюстями, накатил ещё кружбан и заявил:

– Лучше! Токо что покупают-то? Надо уточнить!

– Да, – согласился Печень, – надо!

– «Наш стиклосс покупают даже джинны!» – сформулировал наконец-то мыслю шеф и причмокнул, мечтательно глядя в потолок.

Горизонты стремительно надвигающегося успеха накрыли гавриков с головой и ушами. Парни улетели в какие-то абсолютно невероятные дали. От такой крутости в их коллективном сознании произошёл мощный сдвиг, и они поняли, что вся их жизнь до этого момента шла впустую. Но теперь… теперя они покажут.

– Шеф, ты – гений! – восхищённо объявил Печень, пожирая Сваю влюблёнными глазами.

– В натуре, шеф, – севшим от волнения голосом подтвердил Трюм.

– Ну, значица, всё в ажуре у нас, – довольно констатировал шеф. – Осталась ерунда – продать хоть чуть-чуть, хоть штофчик один, – и дело сделано. Тогда сможем, так сказать, с металлом в голосе законно утверждать…

– Что? – гавры постепенно теряли нить рассуждения, но всё же посильное участие пока принимали.

– Что продавцы мы ейные. Поставщики по-правильному.

– А! – энергично закивали парни.

– Кто к Дюбелю на тёрку поедет?

Здесь гаврики несколько приуныли. Дюбель, как затесался на подработку к джиннам, стал недосягаемо крут и базара ни с кем из соотечественников не вёл.

– К нему щас на хромой козе не подъедешь, – констатировал Трюм. – Но есть мысля…

– Ну?! – воскликнули хором Свая с Печенью. Потому что у них никакой мысли не наблюдалось вовсе.

– У него на подхвате там Глюк и Четыре Ляма… можно с ними потереть.

– Нормуль мысля! – похвалил шеф. – Собирайся в путь. Сам предложил – сам осуществил. Сам и бабки на кармане ощутил. Чуешь?

Трюм напрягся, но в карманах ничего не поменялось. Хотя если шеф сказал, значит, будет. Ему видней. Надо вот только карманы расширить. Приготовиться, так сказать. А то ещё не хватит… неудобняк будет.

4

Джибдар – город небольшой, но богатый. Помимо главного мероприятия – Аукциона на Джиннии, он славился исключительной помпезностью и раздутым до небес тщеславием обитателей.

Впрочем, тщеславие это имело и некоторые основания под собой. Джинны неплохо потрудились, чтобы привести свою столицу в прекрасное состояние. Денег потратили немерено. Что-то ушло налево, понятно, но в основном средства всё-таки направили на благоустройство и архитектуру. И так ловко у них это получилось, что со всех Хрустальных Берегов приезжал народ посмотреть на новое диво.

Ну и джинны, ясное дело, интерес общественности подогревали. То новую башню соорудят, то конкурс красоты замутят, а то и скачки… куда ж без этого.

Но всё-таки главным событием оставался Аукцион. И настолько главным, что даже Высшие Сидхе иногда присутствовали в качестве почётных гостей.

Сам кронпринц Эсторион слыл очень продвинутым специалистом в искусстве древних, и уж он-то бывал почти на каждом Аукционе. И, говорят, даже кое-что покупал. А это, надо сказать, высший пилотаж. Продать что-то Сидхе…

Но джинны на то и джинны, чтобы в этом искусстве совершенства достичь. Специалисты. Тут уж не поспоришь.

* * *

В число учредителей Аукциона входил довольно известный на Джиннии персонаж – Альбадассар Каранийский. Держал он значительную часть кассы. Был поцем авторитетным. Ну и, само собой, со связями. Везде. Сверху донизу.

Именно он назначал (по согласованию, естественно, с заинтересованными сторонами) дату очередного Аукциона. И делал это только тогда, когда был полностью уверен в его абсолютной безопасности. Потому как артефакты на Аукционе выставлялись разные. Были даже такие, от которых мог случиться весьма существенный катаклизм.

Ну и, сами понимаете, не отслеживать, в чьи руки попали те или иные вещицы, было бы в высшей степени неразумно. Не говоря уже о том, что Высшие Сидхе, хотя и отдали ответственность за надзором Джиннии, никогда не переставали пристально следить за Аукционом. Ведь неприятные сюрпризы не нужны никому. А уж им – тем более.

Альбадассар не так давно имел сеанс связи с принцем Эсторионом и пребывал в некоторой задумчивости. Сидхе дату предстоящего Аукциона утвердил, но изволил сказать несколько слов, которые джинна и ввергли в текущее состояние.

«Ждите присутствия нескольких Сидхе. Коллекция этого мероприятия заинтересовала многих». Ну и как после этого спать спокойно?..

Он снова и снова мысленно возвращался к списку наиболее значимых артефактов, которые джинны выставляли на этот раз. Они были прекрасны: достаточно древние и увлекательно интригующие, где-то даже загадочные, но… такие только и попадали на Аукцион. На закрытую его часть. Всё как всегда.

С единственной разницей – этот Аукцион был юбилейным. А раз так, то и перечень лотов отбирался особенно тщательно. А как иначе? Ходили самые невероятные слухи о прибылях, которые доставались джиннам от Аукциона.

Никто, конечно, эти слухи не подтверждал. Зачем? Пусть себе фантазируют. Всё равно даже близко не угадают.

Альбадассар не смог сдержать блаженную улыбку, подумав о том, сколько денег получит Джинния с этого конкретного мероприятия. А значит, и он, Альбадассар Каранийский, – тоже. Юбилей – он на то и юбилей, чтобы кассу удваивать. Одна заноза – кронпринц…

Присутствие даже одного Сидхе – уже само по себе событие экстраординарное и весьма сложное для устроителей, а если их ещё и несколько… Джинн почесал лысеющую голову и раздражённо буркнул что-то непонятное.

Вмиг словно из ниоткуда материализовался слуга с манускриптом. На плотной бумаге был перечень предметов для Аукциона. Для его «особой» секции. На другие распродажи Сидхе не являлись никогда.

Первым номером в списке значился самый любопытный, по мнению Альбадассара, лот. Головной обруч короля троллей. Какого, никто так и не смог установить. Однако – и это было абсолютно точно подтверждено несколькими независимыми экспертами – вещь принадлежала одному из королей эпохи династии Нраян, периода наивысшего могущества троллей.

Искусно инкрустированный драгоценными камнями обод был действительно вещью уникальной, если учесть тот факт, что от былого могущества троллей практически ничего не осталось. Да и когда это было… даже на Хрустальных Берегах не вспомнят.

Далее по списку шли:

– чиноанские хрустальные шары-лабиринты;

– древние письмена Гобленда на золотых пластинах;

– Иринейские сундуки;

– серебряные причиндалы неизвестного происхождения;

– коллекция сапира (тридцать четыре бутылки) из Аль-Аттала.

Дойдя глазами да этогой позиции, джинн чуть призакрыл глаза и причмокнул. Коллекция была из запасников самого Джербы фон Глориуса. Да-а-а… долги нужно отдавать. Наследникам не повезло. Впрочем, не предупреждал ли он его? Альбадассар мягко склонил голову в знак согласия с самим собой и скользнул дальше по списку.

В перечне было двенадцать лотов. Все как на подбор. Но из-за которых из них прибудут Сидхе?

Естественно, все изделия были многократно проверены лучшими магами Джибдара. Ничего слишком уж подозрительного в последних по списку вещах найдено не было. Гораздо опаснее были неизвестные причиндалы, да и Иринейские сундуки, которые никто не мог открыть, могли преподнести сюрпризы. Во всех артефактах хотя и присутствовала магия, но не такого уровня, чтобы вызвать внимание самого Эсториона Звёздноокого.

Не поднимая глаз, джинн снова буркнул что-то неразборчивое, и в покои вошёл Авримм, его помощник. Он был маридом и обычно представал перед очами господина в образе благообразного старичка с длинной белой бородой.

– Откуда Иринейские сундуки? – поинтересовался джинн.

– Куплены у охотника, ваше превосходительство, – быстро ответил тот.

– Я спрашиваю: откуда? – голос джинна похолодел. Альбадассар очень не любил, когда кто-то тупил в его присутствии.

– Извините, ваше превосходительство, он сказал, что поменял их на выпивку. Откуда они у того, я не могу сказать. Не все понимают их ценность.

– Выясни, – коротко бросил его превосходительство, – и, если найдешь что подозрительное, сообщи, – и закончил разговор.

Предосторожности не были излишни, коль скоро речь шла об интересе Высших Сидхе. И хотя Альбадассар не был уверен, что именно эти предметы – причина сложностей с Сидхе, проверить это необходимо. Сюрпризы ему не нужны. Особенно с Сидхе. Некстати упомянутый Джерба и его участь всем наглядно показали, что бывает с теми, кто забывается.

Обычно все предметы, выставляемые на Аукционе, долго и обстоятельно проверяются. То, что Авримм не смог подробно объяснить происхождение предметов, не на шутку разозлило Альбадассара. Раньше такого за помощником не наблюдалось. Интересно, что это: случайность или?..

Альбадассар посидел пару минут в напряжённом раздумье и пошёл в небольшой альков, что притаился в углу его внушительных покоев. Там у него за ширмой было установлено зеркало. Он отодвинул ширму, оглядел зеркало внимательным взглядом и произнёс заклинание вызова. Джинн был существом осторожным и ко всякой странности, встречаемой в жизни, относился с недоверием. А иначе он не стал бы тем, кем стал.

5

Всякому знакомо, когда у тебя вот замечательное такое утро: солнышко, расслабон – и вдруг откуда ни возьмись какая-нибудь хмарь вылезает. Сосед стучать начнёт, например, или стройка за окном, или парочка ссорится. Да так, что все слышат. И весь позитив коту под хвост.

– Опять с утра в синьку?! Баблхлам спитой, лузер запропащий, поскотёнок синеносый, бу… – раздавался зычный крик на пол-улицы, чтобы все услышали, то есть абсолютно.

– Да-а-а не-е-е, а ведь я и-и… ик, я ишшо и не пи-ил, – изрядно помятый жизнью гули беззлобно отмахивался от энергичной собеседницы.

– Не пил он… нет, ну вы только посмотрите на него! Пас-ма-три-те на не-го! – возмущённо заорала то ли жена, то ли подруга. – Деньги где? За хату чем платить? Жрать на что покупать?! Деньги где – спрашиваю! А?! Где де-е-еньги?!

– К… какие деньги, и-ик? – машинально спросил гули. Лучше бы он этого не делал. Но было уже поздно, и по переулку понеслась просветительская речь, сдобренная всеми возможными эпитетами:

– Дублоны, монеты, золотые кружочки, мятные вафли, баблище… – список был долог, как локон красавицы Фарнис. – Наградил же ёрт сокровищем!

– Тсш-ш, – шикнул по привычке начинающий трезветь гули, – про него не надо.

– А про кого надо, а? – распалялась гулия. – Про Султан-бея, может быть?

– Не, – помотал головой тот, – про него тоже лучше не надо!

Голова болела и поворачивалась со скрипом. Что же такого было во вчерашнем сидре? Не могло его так накрыть. С пары-то пузырьков аптечных!

– Вставай, горе, нечего рассиживаться, – замахнулась с явно выраженной агрессией подруга, – а то щас прилетит!

Гули с кряхтением поднялся, держась за голову. Постепенно в глазах прояснялось, а в сознании – не очень. Подруга начала шипеть ещё сильней.

– Да ладно, ладно, – отмахнулся гули привычно, – всё будет. Ща, только вспомню…

Но вспомнить никак не удавалось. Вот вроде промелькнуло воспоминание о торге с каким-то важным джинном, и – нет… Мрак. Тишина.

– Водички бы… а лучше – сидра, – простонал он, обращаясь к небу. Небо, впрочем, осталось абсолютно безучастно к просьбе, а вот гулия взъярилась не на шутку.

– Да я тебе, да я тебя! – от подобной наглости её язык даже перехватило. Что само по себе было событием чрезвычайным.

Но гули уже не слушал. Какая-то отчётливая мысль, видимо, посетила его начинающую трезветь голову, и он замолчал. Подруга тем временем, не переставая возмущаться, подхватила его за локоть и потащила. Тот не сопротивлялся.

С дамой своего сердца Гамаль (такое имя было у нашего гули) предпочитал не спорить. Себе дороже выходило. Да и о чём с женским полом спорить? Какой бы ни был аргумент, а конец дискуссии всегда один: невиноватая я! Это ты во всём. Виноватый.

В голове и теле гудели остатки пойла. Вот ведь дилемма вечная: чем больше дал, тем больше жару. Чем больше жару, тем больше и угару. М-м-м, эх-х!

Но, как ни мычи, а придётся думать. О деньгах. Баба спуску не даст. Да и есть свой резон в её словах. Расходы-то имеются. Всегда. Даже если доходов никаких. Вот тоже несправедливость. И тоже извечная.

Гамаль поморщился. По всему выходило, что придётся опять к родственнику идти. Не хотелось, но другого варианта быстро перехватить фантики не придумалось. Да и за прошлое тот ещё не рассчитался. Напомнить надо б. А то всякое бывает. Подзабыл, наверное.

6

Штофчик закончился, и Печень, поняв (неправильно), что тёрка логически завершилась, решил отчалить. Поглядев на Сваю для вежливости (шеф как-никак), он, разведя руками, спросил:

– Ну, я пошёл? А то мне к девочкам…

– Слышь, ты в деле или ты по девочкам? – прямиком решил прояснить непонятки Свая. – А то как бабла на хвост, так ты здесь, а как поработать, так ты по девочкам.

– Дык, Свая, мы ж того, этого… – начал оправдываться Печень, – порешали вроде всё.

– Не всё, – отрезал шеф. – Производство где устроим? Для таких объёмов завод нужен. Работники. Охрана, опять же. Линии по упаковке. Штофчики на потоке. Что скажете? А то порешали они…

Парни погрузились в мрачные раздумья. Внезапно им показалось, что в светлом будущем как-то слишком много тёмных пятен.

– Ты, шеф, если план имеешь, выкладывай, – заявил Печень после трёхминутной паузы, – а то у меня скоро мозги скиснут думать.

– Да, точно, – решил поддержать товарища Трюм. – Сам же знаешь, ты – босс, как скажешь, так и будет.

– Да знаю, знаю, – махнул рукой босс. – Однако шанс вам даю. Раскрыться. Инициативу проявить. Себя показать. Не цените, вот…

– Да мы, да, шеф, да как ты можешь… – начали наперегонки клясться парни.

– Ладно, слушайте, – смилостивился Свая. – По-правильному производство организовывают рядом с рынком сбыта. Ну, чтобы логистика проще была. Да и товар к деньгам ближе – расходы жиже. Улавливаете?

Гавры энергично покивали. Свая продолжил:

– Поэтому лучший вариант – открыть бизнес… где?

Печень, видимо, потеряв по ходу дела нить размышлений, беспомощно посмотрел на Трюма. Тот не растерялся и повторил:

– Где?

Свая озадаченно посмотрел на подельников. Потом попробовал ещё раз:

– Я и спрашиваю вас: где?

Трюм, почесав башку, решил блеснуть:

– Там, где бизнесу лучше.

Свая, насторожённо уставившись на подельников, молчал. Парни, поняв, что дело начинает пахнуть неправильными эмоциями, решили исправить ситуацию:

– Где-нибудь подальше от плохого места? Чтобы ведьмы не сглазили, – предположил другое Трюм.

– И чтобы дублонов море, – закончил Печень. – А чо?

Свая вздохнул, помолчал, закрыв глаза. Лицо его исказилось странной гримасой, словно съел худой гаврский мондефрут. Рот его раскрылся, но что-то пошло не так, и Свая внезапно остановился в эмоциях. Сделал глубокий вдох. Помолчал. Потом ещё раз глубоко вдохнул, выдохнул и мрачно прояснил момент:

– В Джибдаре народ что делает?

– Товар покупает, на примечательности смотрит всякие…

– А потом?

– Шеф, – робко сказал Печень, исчерпав варианты, – мы не знаем. Мы ж там не были. Ни разу. Работаем вот. Всё время…

– Ну да, ну да, – с сарказмом бросил Свая. – Работаете вы… В общем, после туризма народ прибухнуть любит. Хоть в Джибдаре, хоть где. А тут и мы.

– А-а-а, точно, – согласно закивали парни. – Мы вот тоже…

Но шеф продолжить полёт мысли не дал:

– На Джиннии производство обустроим. Создадим, так сказать, новацию в технологиях марафетинга.

Гаврики притихли и заворожённо ловили каждый звук, издаваемый Сваей.

– Поэтому, – здесь шеф пристально поглядел на Трюма, – смотри там в оба. Всё узнаешь на месте. Где можно, с кем можно, как можно. Сколько стоит, опять же. Обследуй тонко предмет. Слышишь? – и, убедившись, что Трюм слышит, закончил: – И не быкуй без меры. Дело важное. Всё понятно?

7

Как бы ни был учтив Абдулазиз, а своё отношение к странному гостю выразил. И если у джинна рядом с его кофейником стояла ваза, наполненная акадийской халвой и посыпанная вялеными лепестками ореи, то гостю такого он не предложил.

Джинн негромко кашлянул, этого звука было достаточно, чтобы рядом с кофе материализовалась точно такая же ваза с десертом. Нет ничего лучше к кофе, и даже на Зайонии, откуда был родом гость, это знали.

– Дорогой Ашраф, – поприветствовал тепло джинна зайонец, – весьма рад видеть тебя в добром здравии и хорошем настроении.

– И я рад видеть тебя, Брозеф.

Они крепко обнялись. Со стороны – всего лишь приятная встреча давних друзей. За исключением одного нюанса: джинны и зайонцы были в вечной вражде ещё до того, как по небу прокатилась первая звезда. И дружба между представителями этих народов была не то чтобы редким явлением, а почти невероятным.

Но так уж случилось, что эти парни выросли вместе. Возможно, потому им выпал шанс, что случилось это не на Джиннии и не на Зайонии, а в столице Флинна – Армире.

Впрочем, в том самом Армире к делам дальних провинций сильно не присматривались. И особо никого не волновало, что два нормальных парня дружат. С кем, как говорится, не бывает. Их семьи были настроены резко против, когда узнали об их дружбе, но было поздно.

Оба изучали финансы. Интересно, что Армир не был самым продвинутым местом по этой части. Вот, к примеру, Гобленд – это да… Тем не менее оба достигли блестящих результатов в обращении с деньгами и очень быстро продвинулись по карьерной лестнице. А поскольку парни были из очень влиятельных семей, всё в жизни для них сложилось наилучшим образом.

Дружбу свою они в дальнейшем не только не потеряли, но ценили даже сильнее, чем раньше. И хотя теперь им приходилось прикладывать ещё больше усилий, чтобы сохранить её в тайне, оба были к этому готовы.

– Как чувствует себя уважаемый Мехмет? – спросил Брозеф.

– Отец в отличном здравии, – засмеялся Ашраф, – вот только не в настроении.

– Что такое? Проиграл на скачках?

– И это тоже, – всё ещё улыбаясь, ответил джинн.

– О, как грустно! Но, думаю, на следующих он обязательно отыграется.

– Надеюсь!

– Он удачлив. А мелкие неприятности – специи для жизни.

Ашраф покачал головой:

– Впрочем, боюсь, что это не улучшит его настроения.

Его улыбка растаяла, и он перешёл на деловой тон:

– С некоторых пор он считает, что Зайония замышляет некий невероятно коварный план против Джиннии. И весь клан живёт этим. На этот раз, мне кажется, эта паранойя переходит обычные границы. Джинния бурлит. Пока внутри и не так заметно. Но мне это очень не нравится.

Брозеф понимающе кивнул:

– У нас то же самое. Все озадачились растущим влиянием Джиннии. Видят угрозы повсеместно. Однозначно происходит нечто серьёзное.

– Вопрос прежний: кому выгодно?

Зайонец развёл руками:

– Давай думать. Явно не Джиннии и не Зайонии. Похоже, устоявшаяся ситуация кому-то мешает. А интересанты есть всегда.

– Это уж точно, точней не бывает. Вопрос только в том, в курсе ли Наблюдатель.

– Пока ситуация не станет слишком горячей, Сидхе не станут вмешиваться, ты же знаешь.

– Кто ж её, ситуацию, в нашем случае подогревает? Есть идеи?

Брозеф нахмурился, посопел немного, сделал глоток кофе.

– А что, если это тонкая игра Намгана?

– М-м-м, – чуть качнул головой Ашраф, – всё может быть. Но зачем Султану конфликт ещё и с Джиннией? У нас и без того напряг в отношениях.

– Только если Джинния здесь – косвенный повод. Ставка выше.

– А вот в этом случае – да.

– И это также означает, что и Зайония здесь – просто пешка, которой пожертвуют сразу, как она отыграет свою роль. Но пока что мои близкие этого не понимают.

– Мои – тоже, – вздохнул Ашраф. – Будто все наши про блемы – от зайонцев.

– Кто может дать такой карт-бланш Султану? – задумчиво вопросил Брозеф. – Если наше предположение верно, конечно.

– Полагаешь, он сам не рискнул бы так? – уточнил собеседник.

Брозеф покачал головой и резонно заметил:

– Он в последнее время и вправду круто играет, но Джинния – не Сирния. И такие мощные расклады без Сидхе невозможны.

– Значит, они всё-таки тоже участвуют, – подвёл черту диалогу Ашраф. – Либо тот, кто сам метит стать Сидхе.

– А вот это интересная мысль, – задумчиво отметил зайонец. – И здесь я бы покопался потщательнее.

– Есть кандидаты?

– Всегда есть тот, кто хочет стать кем-то большим. А что больше, чем быть Высшим Сидхе?

– Не представляю, что нужно сделать, чтобы попасть туда.

– А вот это, мой друг, – серьёзно сказал Брозеф, – и есть то, что мы должны выяснить. Пока не стало слишком поздно.

– Скоро Аукцион. Не может ли это быть причиной?

– Причиной – вряд ли. А вот местом для провокации – вполне. Ты же знаешь, как Джинния лелеет это мероприятие.

– Хм, – усмехнулся Ашраф, – ещё бы. Даже мне трудно представить, сколько денег он приносит. А уж мы с тобой кое-что о деньгах знаем…

– Если бы… – вздохнул зайонец, – дело касалось только денег, лично я был бы спокоен. Но, похоже, речь о другом. Денег у Зайонии хватает. А вот неудовлетворённые амбиции, дремлющие до поры до времени и искусно подогретые… очень даже возможны.

8

Свая меж тем, закончив обращение к народу, отбыл восвояси. Трюм и Печень же, будучи в некотором замешательстве, расходиться не спешили. Грандиозные перспективы, начертанные вождём, унесли парней в бесконечно высокие и невообразимые ранее сферы.

– Свая, он того… – показал жестом Печень. По жесту выходило, что за шефа он двинет в печень любому.

– Да, – кивнул согласно Трюм, – он пацан правильный. И с мыслёй. Но я вот всё прикидываю в себе. А если Дюбель не пойдёт с нами на контакт? Зачем мы ему?

– Как зачем? – не понял юмора товарищ. – Он же наш, с Гавра. Помочь своим. Поделиться опытом. В тусу ввести.

– Сомнительно мне чо-т, – поделился переживаниями Трюм. – Говорят, зазвездился он. Типа и не гавр больше. Всё больше с джиннами. Высоко летает.

– Дак мы тоже, – не внял теме Печень, – крутые. А если он того, то зови меня. Я ему того… – на этом выражении Печень опять повторил свой излюбленный жест.

– Ну, не знаю… – засомневался Трюм. – Сдаётся мне, что у нас здесь того… – гаврик потерялся на пару минут, ища нужное слово, – менталитет, в общем.

– Ты давай не выражайся, – сурово высказал мнение собеседник. – А то мне ещё к девочкам…

Трюм озабоченно посмотрел по сторонам, понизил голос и сказал невесело:

– Миссия невыполнима.

Выразил сомнение и ещё раз оглянулся.

– Хорошо, что Свая не слышит, – зевнул Печень. – Не дрейфь, братан. Чо, в первый раз, что ли? Подкатишь к Ляме, прокатаешь тему. Объяснишь здраво варианты. И да, про последствия не забудь намекнуть. Так всегда лучше доходит. Скажи, мол, Печень привет передавал. И фсё.

– Ладно, так и сделаю, – решил Трюм и на этом тёрку закрыл. Но сомнения остались.

Жаль, поделиться ими было абсолютно не с кем. Печень проблему не осмыслил. Про менталитет слышать не захотел. А Трюм чувствовал здесь огромную опасность. Потому как те же Фуня с Феней как прославились – стали… не в себе как будто. Типа не гавры вовсе. Сложились в капиталах и замутили тему финансовую. Слухи были даже, что советниками гоблинов наняли. За бешеные дублоны. Ну где такое слыхано, чтобы гавры с гоблинами дела вели?

И чудилось парню, что здесь где-то и была зарыта загадка. И ответка. Но мысля у гавра – штука такая: вроде есть она, и вот раз – и нет её…

Как бы то ни было, а от темы Трюму было не убежать. Да и некуда. Свая – он такой. Везде найдёт, если чо.

9

От Альбадассара Авримм вышел в недоумении. Не понимал он, как могло случиться, чтобы он не проследил досконально происхождения артефактов. Не бывало такого ещё с ним. А это значило, что либо он стал потихоньку сдавать и пора на пенсию, либо за всем этим стояло какое-то невероятно тонкое и скрытое колдовство. И если с первым моментом он мог разобраться и позже (слить воду – и в кювет, оно никогда поздно не будет), то со вторым прояснить ситуацию нужно было немедля.

«Немедля – это значит прямо сейчас», – сказал он себе и направился в сторону своего дома. Обычно он вызывал себе упряжку м’фулликов. Их у него было достаточное количество, ибо финансовое состояние Авримма позволяло ему почти всё. Но на этот раз он решил прогуляться пешком и не торопясь поразмышлять.

«Иринейские сундуки. Не понимаю, что тут не так, – марид начал производить расклад по полкам. – Всё проверено, всё просчитано, учтено и взвешено, всё как обычно. Никаких проблем не было. Но всё же придётся заглянуть к продавцу, – решил для очистки совести Авримм, – так оно спокойней будет. Да и Альбадассару ответ, опять же».

Вообще надо сказать, что он сразу стал недоумевать, что именно не понравилось боссу. Взъярился ни с того ни с сего. Мало ли таких покупок уже было…

«Но даже это дело может подождать», – решил наконец-то марид, что предпринять в текущий момент. Ведь его ожидало нечто прекрасное.

«Сначала домой, под прекрасные перси новой наложницы, а там уже и дальше».

Тут нужно сделать маленькое пояснение. Не так давно у Авримма появилась новая любовь. Да такая, что он даже перестал считать дни до Аукциона. А это вообще неслыханно. Столько, сколько поднимал Авримм с каждого Аукциона, ему было не поднять нигде.

Про Альбадассара он в данном случае вообще молчал. Но босс есть босс. Ему положено.

Звали новую усладу марида Гортензией. И появилась она с подачи его давнего решалы всех тёмных (да и прочих) делишек – Прокила. Тот хотя и не был джинном, но имел врождённый дар залезать без мыла в любую щель. И на этом умении сделал себе неплохую репутацию парня, который может решать проблемы. А это ценится везде и всегда. И ценится неплохо.

За всякого рода удовольствиями многие тоже обращались к Прокилу. И, что характерно, тот никогда не отказывал, всегда умел сделать приятное клиенту.

Вот и с Гортензией гули угадал на сто процентов. Ну, раз у него дар, то и неудивительно. Хотя… кто бы мог подумать, что на гулию – даже не джинну! – Авримм так западёт. Он и сам был в шоке. Впрочем, шок прошёл быстро, а удовольствие осталось. И какое!

Слюна почти побежала по подбородку марида, и он ускорил шаг. Прелестница была в его вкусе: с обольстительными бёдрами, крепкими персями, чёрными роскошными волосами. А личико…

И откуда Прокил знает, что ему нужно? Точно, дар…

«Интересно, сколько месяцев мы уже вместе?» – вдруг пришла мысль Авримму. Но пришла – и завяла. Как будто стёрли часть памяти. Сколько он ни напрягался, так и не вспомнил.

«Да и неважно же это, – утешил марид случайную тревогу, – главное – мы нашлись…»

Гортензия была чудесной во всех отношениях, но более всего – в постели. До неё Авримм только думал, что знал, как доставить себе немного радости. А теперь он понимал, что ничего не знал. Так вот, поплёскивая слюной во рту, весь в сладостном томлении, и добрался он до дома. И опять, странное дело, сразу позабыл обо всех делах, лишь увидел свою прелесть.

Прелесть стояла наготове, в прозрачном пеньюаре. Авримм открыл рот, и слюна обильно полилась на пол.

Гортензия понимающе улыбнулась, но для Авримма её улыбка затмила солнце.

– Я так скучал, прелесть моя, – пролепетал марид.

– А уж как я скучала, – проворковала нежно та, приобнимая его и целуя в лысину.

Лысина вспотела. То ли от предвкушения, то ли от жары. Марид потерял голову и уже не помнил, что он там планировал. Всё было неважно. Запах прелести кружил сознание, и Авримм, не в силах сопротивляться, отдался этому кружению самозабвенно. Здесь и сейчас.

10

В подземелье было сумрачно, тихо и наверняка сыро. Не всем это важно, конечно. Для собеседников, что в данное время общались здесь, этот факт, видимо, не имел никакого значения.

Тень, затаившаяся в углу, вдруг затрепетала и выросла. Старый алвинн с улыбкой наблюдал за трансформацией. Его изделие… совершенное, как и всё, что он сотворил.

– Ты прекрасна в своей зыбкости, моя дорогая. И неуязвима.

– Я расту и совершенствуюсь, мой господин, – прошелестело в пространстве.

– Несомненно, – качнул головой алвинн. – Как тебе новое имя?

– Оно прекрасно, мой господин. Оно сводит с ума.

– Бедный марид… – усмехнулся собеседник, – но мне нравилось больше твоё прежнее имя: Делевиния… В нём звучал… привкус будущей боли.

– Ну, пока ещё он достаточно богат, – голос стал увереннее и громче, – и… это была прекрасная идея. Он именно тот, кто нам сейчас нужен. А имена – это лишь маски. Спектакль отыгран – маски сброшены; всё как всегда.

Алвинн задумчиво посмотрел поверх колышущейся тени. Ничего не сказал. Собеседница, глядя на это, решила уточнить:

– Или что-то не так?

– Пока не знаю.

– Предчувствие?

– В Игру вступил кто-то ещё. Кто-то новый.

Господин тени сделал несколько шагов навстречу зыбкости, струящейся в углу, и по-прежнему задумчиво произнёс:

– Хрустальные Берега – не место для нового. Именно это и странно. Но новое ли оно или просто «новое старое» – это нам предстоит выяснить. Вполне возможно, что маску поменяла не только ты.

– Ну, по меньшей мере это сделал ещё и Гвидоний, ёрт бы его…

– Дорогая, – прервал проклятие алвинн, – зачем такие эмоции? И имена?

– Я очень жду момента, когда растерзаю его, и жажда моя только растёт, – нетерпеливо всколыхнулась тень. – Это и есть то, что даёт мне силы. Вы знаете…

– А ты знаешь, что он нам нужен. Пока. До Аукциона осталось немного времени. Скоро ты сможешь утолить свою жажду.

– Очень на это надеюсь, мой господин.

– Тебе не нужна надежда. Ты совершенна, а значит, всемогуща. Но, знаешь, совершенство – это умение терпеть. Посмотри на меня. Можешь представить, сколько прошло лет, пока я готовил этот день?

– Да, мой господин.

– Тебе ещё многому нужно научиться. И более всего – контролировать свою жажду. Растерзать Гвидония – дело приятное, наверное, но даст ли это тебе успокоение?

– А я не хочу покоя, – всколыхнулась нетерпеливо тень, – я хочу справедливости. Он обманул нас. И он заплатит.