Днем работа ему позволяла на время отключаться от тягостных мыслей о болезни, а ночью, конечно, если удавалось заснуть, приходили сны. В них он поднимался на свой этаж, подходил к двери, и вдруг какая-то неведомая сила начинала тащить его вниз, к окну между лестничными пролетами и, как он ни сопротивлялся, выбрасывала на улицу сквозь разбитое стекло. Или поднимаясь в лифте, он проезжал свой этаж и уже даже не свой, а последний, но лифт не останавливался, поднимаясь всё выше и выше, взлетал над крышами домов и… проваливался в бездну. И это еще самые безобидные из его сновидений. А болезнь продолжала прогрессировать: тревога и страх не ушли, а место депрессии заняло беспокойство и повышенная возбудимость. Участился пульс, обострились реакции на раздражители – яркий свет, громкий звук. В общем, всё как по писаному, осталось только дождаться водобоязни, буйных припадков и параличей.
Он решил отправить ее с детьми к маме. Просто не мог допустить, чтобы она всё это видела и мучилась вместе с ним. Он и так мучил ее всю жизнь. Мучил своими изменами, пьянством, внезапными вспышками гнева, которые в последнее время происходили всё чаще и становились иногда совсем неконтролируемыми. Он пользовался тем, что всё это утопало в ее бесконечной всепрощающей доброте. Хотя, что это за измена, после которой стремишься как можно скорее вернуться к ней? Зачем тогда вообще изменять? На этот вопрос он даже себе не мог дать вразумительного ответа. Как-то незаметно это вошло у него в привычку, а своих привычек менять он не хотел. То же и с пьянством – просто привычка пить. Пить, когда всё в порядке, а не так, как другие люди, что пьют в минуты счастья или горя, а иногда – в минуты страха. Но что может быть страшнее его диагноза и как тут не выпить, не забыться? Он не пил уже неделю. Подумал даже, что если вдруг не умрет, то бросит пить совсем. А об измене, может быть последней в его жизни, не возникло даже мысли.
Тем временем мысли его были уже далеко. Вспомнилась первая поездка за границу, причем не туристическая – деловая. Это был празднично-сказочный Сингапур. Небоскребы из стекла и бетона еще соседствовали там с полуразрушенными лачугами, а огромные торговые центры, помимо магазинов, вмещали в себя и рестораны с караоке-барами, кинотеатры, роскошные спа-салоны и бассейны под открытым небом. Но больше всего поразил его знаменитый остров Сентоза с шикарными пляжами и океанариумом, парком бабочек и садом орхидей. Именно Сингапур, а не Париж всю жизнь был для него “праздником, который всегда с тобой”.