Ангел в минуту дефекации

Мы все теряем нежное тепло

 
Проистекает вдаль земная жизнь,
Горчит и сладость юной красоты,
Сначала ласково нас манит к себе высь,
Бросая после в Вечность все мечты…
 
 
Устанешь строить замки на песке
И в лонах дев искать безумный миг,
Чтоб после ощущать себя в тоске,
И рисовать вместо лица один лишь штрих…
 
 
Завидую ушедшим в Царство ТЬмы,
Всем сбросившим с себя хмельное зло,
Даже упавшие в огонь живой Любви
Мы все теряем нежное тепло…
 

Женщина

Я нашел ее на помойке… Она лежала там грязная, просто отвратительная и всеми-всеми позабытая, брошенная в самые нечистоты…

Еще у нее не было одной ноги и одной руки, а лицо было катастрофически приплющено, являя тем самым весь ужас восточного уродства с завыванием диких ветров…

Одетая, или правильнее будет сказать, навьюченная в безобразие разноцветного мятого тряпья, она напоминала если не чучело, то безумно фантастическое пугало…

Еще от нее пахло нафталином и прожитым веком…

Впрочем, окружающее ее зловоние мусорной свалки мешало мне думать, не то чтобы собирать и анализировать какие то запахи… Но я все равно ее подобрал…

Я тоже был одинок и потерян во времени… Увы, она не могла идти, т. к. постоянно теряла равновесие… В довершение ко всему ее круглую как яйцо голову украшало только сияние солнца в виде одной светящейся точки, если, конечно, не брать во внимание три жиденьких, совершенно незаметных волосинки…

– Хорошая она или плохая, но она моя, – думал я, с удовлетворением переворачивая ее тело на плече… Легкая как пушинка, она могла сорваться от одного только дуновения ветра, если б я ее не придерживал своей рукой, даже не рукой, а одним ее пальцем… Однако, когда ее вши перелезли на меня, она вообще потеряла свой вес…

– И для чего я ее подобрал, – глупо смеясь и ошалело прижимая ее к себе, я не столько задавался вопросом, сколько беспощадно уничтожал вшей ее телом… Я прижимал ее к себе так крепко, что несчастная вошь тут же прекращала свое идиотское существование…

Правда, от этого их меньше не становилось…

Порою, мне казалось, что она их собрала со всей нашей планеты, и теперь с превеликой радостью отдает их мне в благодарность за то, что я ее подобрал…

И все же хуже всего было мне от людей… Такого резкого и гортанного смеха я еще не слышал никогда… А потом, когда вокруг тебя смеется не один человек, а многотысячная толпа, и когда кажется, что твои барабанные перепонки вот-вот лопнут, а тебе становится так жутко, будто иты уже в последнюю минуту оглядываешь чудовищное безобразие родимой земли, то тогда и вовсе позабываешь о том, что ты только что пошел вразрез со смыслом своего существование и подобрал на свалке нечто странное, более чем живой предмет, называвшийся когда-то человеком…

Только в доме, как в собственной крепости, я немного пришел в себя и чуть не утопил ее в ванной… Я мыл ее сотнями мыл и шампуней… Я тер ее и ее вшей мочалкой как наждачной бумагой… Она пищала как пойманная мышь… А ее разноцветное тряпье я тут же сжег в духовке… Из милости я разрешил ходить ей голой, и поскольку она не могла удержать равновесия, она ползала по моему дому как нажравшийся червяк… Для начала она съела в один присест все содержимое моего холодильника… Три замороженные куры, семь замороженных котлет по-киевски, пять килограммов свиного сала, десять банок говяжьей тушенки, шесть бедер индейки, два батона краковской колбасы и батон докторской, пачку сливочного масла и полтора литра подсолнечного масла, литр оливкого масла, литр молока, банку сгущенки и банку сметаны, три бутылки аргентинского вина «Мальбек», литровую бутылку «Кедровой» водки и полтора литра

«Кваса», не считая 2-ух десятков яиц…

Зато у нее был восхитительный беззубый рот, которым она нежно ласкала интимные подробности моего прошлого… В общем, я был счастлив…. Счастлив как ребенок, что завел себе кошечку или собачечку… На худой конец, черепаху… Она действительно ползала как черепаха…

И почему-то не говорила, а мычала, все время напоминая о своем животном происхождении… Поскольку она с трудом заползала на унитаз, я принес ей кошачий поддон с наполнителем… Правда, когда я был дома, я всегда сосредоточенно держал ее над унитазом…

Не то, чтобы мне сильно нравился сам процесс дефекации, просто иногда она одаривала меня таким ярким и радостным умилением, когда в знак благодарности проливала ручьями звериные слезы, не позабывая при этом сладостно мычать и тереться об меня своей лысой головой с тремя жидкими волосинками…

Ночами она робко забиралась ко мне в постель, и ласково приобняв с двух сторон рукой и ногой, как двумя гигантскими ручищами, тихо и застенчиво совокуплялась со мной…

Со временем я пришел к выводу, что она меня беззастенчиво насилует…

Я жаждал добиться конца этому безобразию, но безобразие оказалось столь настырным и столь удивительно желанным, что я уже и сам с нетерпением ждал, когда же она меня наконец изнасилует… Будто заклинатель змей своей дудочкой завораживающий холоднокровных тварей, она своими хорошо сохранившимися конечностями рукой и ногой весьма ловко манипулируя и вращая моим телом, так сильно завораживала и разжигала такое зверское любопытство, что мой дикий ор и ее сладкоголосое мычание сливались в одну безумную какафонию земного концерта…

А потом ее неожиданно раздуло и она стала весить с центер… Она уже еле-еле заползала на постель… Ни о каком сексе не было и речи… Под такой тушей я мог запросто испустить дух…

И я уже не держал ее над унитазом… Она сама с трудом забиралась на кошачий поддон, а когда она оттуда уползала, за ней тянулся хвост разбросанных какашек…

Меня тошнило, трясло и просто выворачивало наизнанку… Я начал подумывать о самоубийстве, когда стряслось чудо… Теперь о чуде по порядку… Один знакомый посоветовал ее свозить к экстрасенсу, который по его словам почти за гроши заговаривал любые хвори…

А поскольку речь шла о грошах, то к нему всегда выстраивалась громадная очередь, но мой знакомый помог нам с моим чудовищем попасть вне очереди, за что мне пришлось расплачиваться

далеко не грошами… Зато почти час что-то бормотал над безумной тушей моей эсхатологической половинки… А когда мы вышли от экстрасенса на улицу, в одну секунду полил сильный дождь, грянул гром, и яркая вспышка молнии тут же ударилась об нее и исчезла… Только странный дымок взлетел от моей подруги, тут же смывая образ свежеиспеченной утки… На какое-то мгновение от нее так аппетитно запахло, что я даже облизнулся… Однако стоило только мне придти в себя, как я снова рехнулся… Она выглядела просто потрясающей красавицей, и куда девались ее маленькие узенькие глазки, в мгновенье ока превратившиеся в необычайно огромные красивые глаза, глаза смешавшие цвет небесной лазури с листвой и с волной океана… Будто по мановению волшебной палочки она превратилась в тонкую тростинку, имеющую две изящные ручки и две притягательно-соблазнительные ножки… И, О, Чудо!… Она заговорила, и как заговорила, высоким поэтическим слогом…

– Потом жарким я обливаюсь, зеленее травы становлюсь я, – проворковала моя умопомрачительная и так прижалась ко мне, что мое сердце, да, что там сердце, вся моя душа пошла волнами на небеса… Боже, да это же Сапфо, великая и прекрасная женщина-Муза, женщина – Поэзия, явилась мне из грязных нечистот, чтоб парадоксом существа спалить всю Душу…

Ну, уж, нетушки, – я быстро делаю в кармане фигу и потихоньку-полегоньку убираюсь от нее за угол, вроде я вас и не знаю, а потом уже бегом сломя голову и к черту на кулички…

А, ну, этих баб, мужички, давайте лучше пивка в бане попьем! – ору я, но в этот момент моя разлюбезная и только что вышедшая из сказки женщина хвать меня за шкирку и на божественных крылах со мной в постель… С тех самых пор я и сам превратился в некое живое живородящее существо, т. е. земное и вполне осязаемое простецкое животное…

Теперь уже моя женщина меня поит, кормит, обувает, одевает, а я тихо и незаметно для всех

становлюсь грязным отвратительным чудовищем, каким до всего этого пребывала она, моя и только моя, подобранная с помойки женщина…

Так мир переворачивается вокруг своей оси и все, и всех меняет местами, а мы как подопытные кролики, влюбляемся, сношаемся, ужасаемся и снова влюбляемся… Нам некогда молиться, некогда каяться, некогда думать и анализировать свою бессмысленную жизнь, поэтому мы живем просто, как все остальные существа животного мира, без вопросов переваривая только что съеденное нами, в том числе и нашу собственную мысль ни о чем…

Ну, а если это Ты меня переворачиваешь, моя безумная женщина, то я тебя тоже переворачиваю, и поэтому, в конечном счете, мы все равны между собой… Мы уже друг друга подбираем с помойки, отмываем, начищаем до блеска, приводим в чувства, и с новой яркой силой влюбляемся друг в друга до тех пор, пока не умрем…

В Тебе существовал я словно в бездне

 
В Тебе существовал я словно в бездне,
Парил во тьме безумного мгновенья,
Огнем Твоим горел, свергаясь в небо
И проникал в невидимый твой мир,
Творя из праха образы Бессмертья…
 
 
Зародыш в капле, я в Тебе,
Боль наслажденья ощущал с Любовью,
Кружась, шептал и растворялся в Твоем Лоне,
Прекрасным Ангелом мерцала Божья Ночь,
Нас возвращая вмиг из Пустоты
Таинственно-Пленительных Рождений…
 
 
Вот так вела свой разговор и наша Смерть,
Так тьма нашептывала сказочные сны,
Так Детство быстро пролетало миражом,
И Красотой обманутая Юность,
Дышала неприкаянностью глаз…
 

Из темноты возникновения 2 (таинственные надписи)

Потом я остановился на бумаге и ручке… Они тоже участвовали в процессе возникновения того, что было и того, чего никогда не было…

Процесс возникновения мыслей и их переноса на бумагу приблизительно воссоздает картину возникновения Мира и нашего полового акта… Так мой разум дает мысль, а рука с ручкой воссоединяясь с бумагой создают текст, я воссоединяясь с тобой создаю новую жизнь или иллюзию ее возникновения… Так и наш Создатель участвует в создании нашего Мира и нас самих…

Он постоянно что-то выдумывает и мы возникаем… Когда он перестает думать – мы умираем… Время как необходимое для создания число не имеет причин останавливаться, ибо оно тоже сделано из Темноты, как и мы, его завели одним движением мысли…

Разгадку и причину нашего происхождения дал Рене Декарт… Это он самый всемогущий и самый проницательный из всех людей воскликнул: О чем человек не помыслит, – все будет!

В своем усердье он почувствовал Творца… Так мысль материализует людей…

Но есть весьма мучительный вопрос, вопрос из Темноты…

Творец создал нас, но кто создал Творца?! Кто создал Творца?

Если мысль материализует людей, то о нас подумал Творец, и мы возникли…

Но кто подумал о нем, чтобы он тоже возник?!

Чем больше я думаю, тем больше темноты становится в моих мыслях…

Тогда я захотел уйти от себя, но меня кто-то спрятал… Этот кто-то спрятал меня в твоем теле и в нашем половом акте, наверное, чтобы я меньше задавался вопросом, – зачем и для чего я существую, и кто, когда, зачем меня создал?!

Впрочем, меня спрятала Любовь! Любовь к тебе, к женщине! Ведь ты тоже возникла из Темноты… А возникая снова и снова друг в друге мы опять рождаем Темноту…

Карл Юнг говорил, женщина не думает, а подбирает мысли и упрямо наносит ими удар…

Выходит, Карлу досталась такая женщина и по ней он судит остальных…

Темнота сводит с ума одинаково всех… И поэтому мы все сводимся, наши концы и начала сводятся, переплетаются … И поэтому здесь в Темноте всегда справляется вечная свадьба…

Праздник вечной нужды одного по другому… Вот и Карл Юнг постучался ко мне из Темноты… Он был зол за припоминание ему женщины… Но я заметил в Темноту и кто-то со мной согласился, что многие думу-ющие – жующие думу мужчины ущербно отзываются о женщине…

И как-то само собой уткнулся в Аристотеля… Аристотель выглядывал из Темноты самым безумным своим афоризмом… Афоризм – мысль перевернутая сознанием – это не Аристотель, это я… А вот и Аристотель – Женщина – это ущербный, изувеченный самой природой мужчина… Обычные мысли одиноких голубых, сладко дремлющих в своем однополом царстве…

Обозленный Аристотель тоже прибегал ко мне из Темноты и долго, монотонно стучался в мои озаренные вечным светом мозги, выражая вместе с ветром всю бесперспективность моего ночного мышления… А потом мы снова с тобой совокуплялись… Та же монотонность движений дышала фантастической силой и теплотой… Так Темнота изливалась из нас нашим внутренним светом… Видно, сам Создатель решил мне помочь осмыслить гармонию хаоса… И предчувствие – припоминание о том, что мы все произошли из Темноты…

Когда я снова устал думать и писать, ты снова обняла меня и мы снова совокупились, иными словами мы с тобой породнились, чтобы когда-нибудь снова убраться в Темноту…

А где же наше Начало?! Где живет Оно?! – возмутилось где-то вдалеке от нас лежащее на ночных облаках и освещенное звездами мое подсознание…

– В Темноте, глупое, – рассмелся я, а со мной и ты, уже оплодотворенная и одухотворенная мной… А потом я устал от всего вечного и темного…

– Вот и сейчас что-то случится, – подумал я, и что-то действительно случилось…

Меня ослепило солнце, оно обнажило край моего сознания со спрятанной в Темноте мыслью… Просто я ее так долго берег для других, что она потеряла всякий смысл и перестала существовать как ты, как женщина, которая перестала быть мной и со мной…

А потом я снова загрузился окружающим миром, я задышал, зашагал, задумался о вещах, которые выдумал тоже сам, но которые как мне показалось, мне подсказал сам наш Создатель…

Может поэтому я, как и Создатель закопался в собственном творенье… Лишь напоследок припомнив обрывок молитвы, – по Образу и подобию своему… Аминь!…

Ночная нимфа

 
– Деваха безрассудная,
Что сидишь ты голая?!
– Ночка очень лунная,
Вот я и веселая!
– Боже, да ты пьяная!
– Сдувает ветерок,
Подружка окаянная
Сманила в погребок!
– Да не как, в засосах ты,
Неужто кто любил?!
– Да тут в лесу с матросами
Большущий праздник был!
И все меня обвили,
Кусали вроде мух,
Словно вулкан по силе
Взорвался и потух!
– И что же ты, несчастная,
Куда пойдешь сейчас?!
– Да, ночка очень ясная,
Ищу ночных прекрас!
Не хочешь, побалуемся,
Уляжемся в траву,
До крови исцалуемся,
Лишь прошепчи: Люблю!
– Да, что ты, дева пьяная,
Объелась белены?!
– Нет, я просто странная,
Ищу везде любви!
 

Супружеский шпионаж

Она ждала меня день, два, месяц, а затем нашла себе мужчину, крепенького мужичка, здоровенного такого самца… Вообще-то я никуда не уезжал и тем более ниоткуда не возвращался, я просто затаился, чтобы понаблюдать, т. е. вообразил себе, что могу на досуге заняться супружеским шпионажем… А поскольку Анфиса уверяла меня не раз, что любит только меня одного, поскольку я единственный, кто когда либо на ней женился, в кои то веки, но хоть раз, то как-то само собой я решил ее проверить… С этой целью я набрал себе кучу еды, упаковав ее в холодильную сумку, взял множество разных хитрых приспособлений и спрятался под нашей супружеской кроватью с длинным балдахином, благо, что Анфиса вообще не имела привычки когда либо мыть полы и убираться… Зато как она любила и умела сношаться!

Чтоб не чихать от пыли, я надел на морду распиратор, а чтоб не подохнуть от скуки взял ноутбук, на котором глядел немые фильмы с участием Чарли Чаплина, еще прихватил фонарик с книжкой об агенте 007… Хочу заметить, что как герой Джеймс Бонд здорово вдохновлял меня на весьма серьезные безумства…

По ночам, когда Анфиса спала, причем спала она очень крепко, громко похрапывая и частенько разговаривая сама с собой во сне, я ходил в туалет, выползая из под кровати без всякой опаски… И также без всякой опаски делал свое дело…

Хуже стало потом, когда у нее появился мужчина! Этот боров до 3-х ночи измывался над ее бедным телом, а после еще часа два сидел в туалете, шурша газетами и журналами, по-видимому устроив себе там для разнообразия читальный зал… А потом еще целый час возился на постели и пыхтел… Анфиса спокойно храпела, а он все возился, вульгарно причмокивая губами и хлюпая носом… Пружины под ним ужасно скрипели и мне было так не по себе, что даже пропадало желание сходить в туалет… К тому же этот сукин сын засыпал только под утро, когда уже рассветало… Поэтому облегчался я с такими нервами и с таким страхом для себя, что даже и не думал смывать после себя… Боялся, черт возьми, застукают!

А у них из-за этого постепенно начались скандалы. Каждый думал на другого, и все сильнее укреплялся в своем мнение, что другой из чисто хулиганских соображениев не смывает!

Наконец их ненависть друг к другу достигла своей кульминации…

Следующее утро опять началось у них с взаимных упреков и этот мерзавец уже нисколько не владея собой, ударил мою Анфису, мою драгоценную супругу чем-то тяжелым, возможно своей огромной лапищей и быстро вынесся из квартиры… Анфиса лежала на полу с закрытыми глазками…

Между нами была дистанция в общей сложности в два коротеньких шажка, поэтому я из под кровати мог хорошенько разглядеть растущий под ее правым глазом фингал…

Постепенно ее унылое молчание становилось все более ужасным и подозрительным…

Вскоре я не выдержал и вылез из под кровати и стал щупать пульс на ее правой ручке, но когда я дотронулся до ее ручки, она раскрыла свои волшебные глазки, закричав прям-таки нечеловеческим голосом… Ну, конечно, за долгое время скурпулезного лежания под кроватью и безумного занятия супружеским шпионажем я весь оброс и сильно перепачкался, но зачем же так пугать нормального человека?!

Так ведь и с ума сойти можно! – говорил я ей потом в ванной, где она нежно меня мыла мягкой пушистой мочалкой и одновременно сбривала мою нелепую бороду… Конечно, Джеймса Бонда из меня не получилось, зато с тех пор мы стали жить с Анфисой душа в душу…

Правда, иногда по вечерам этот самый мужик нас посещает из любопытства, и тогда мы садимся с ним играть в шахматы… И долго, просто уморительно смеемся все вместе, вспоминая, как я прятался у них под кроватью и никогда после себя не смывал, из-за чего у них всегда случались глупые ссоры… А Анфиска моя не только смеется, но еще и машет у меня перед носом указательным пальчиком, и лукаво так мне подмигивает… А мужик ее бывший смеется еще громче, – бедолага, он еще не знает, что мы с Анфиской давно уже живем, т. е. спим под нашей супружеской кроватью, вроде как играя снова в наш семейный шпионаж…

Загуляли пьяные девчонки

 
Загуляли пьяные девчонки
И давай себя везде швырять,
Поднимая платьица, юбчонки,
Поминая любящую мать…
 
 
Закружились милые артистки,
Отчаянно парней сводя с ума,
Кто от водки, кто от виски
Божьей птичкою стремясь на небеса…
 
 
И в тумане сладкого отсутствья
Сквозь обманы поцелуев-снов
Ангел соцерцал их всех с сочувствьем,
Уже оплакивая светлую Любовь…
 

Последняя правда любви

Как заметил Аристотель, добродетель не имеет цели, поскольку она не наука…

Замечание очень верное. Однако Клюгель пошел еще дальше, – в своей книге «Случай удачного безверия» он пишет, что творчество вообще не имеет смысла, ибо природа творчества в чистом виде представляет собою хаос и поэтому в противовес этому любой органгизованный порядок является тоже творением… Цикенбаум в «Мифологии безумного рассудка» продолжает ту же самую тему. Он пишет, что ни один художник не может отличить добро от зла, потому что ему нравится как творцу делать со своим созданием что угодно… Это всеядное любопытство Творца, как и нашего Создателя – Господа Бога не имеет границ…

Именно отсюда проистекает закон Вечного Эго, по которому всякий тип вкусивший запретный плод творчества может быть использован Творцом в самых таинственных целях…

Однако более всего меня поразил рассказ Амулетова «Жалость» – рассказ о двух влюбленных, ставших мужем и женой… История начинается с момента их первой влюбленности… « Стоило ему ее увидеть, как он покачнулся от неожиданности, сердце его громко забилось, зрачки заблестели, а руки вспотели, и он безумной птицей устремился к ней…

Встретившись с его глазами, она хитро улыбнулась, и внезапно нежно прижимаясь к нему всем телом, в танце, который возник будто по мановению волшебной палочки, в чаще весеннего леса, среди пения птиц и журчания светлых ручьев, они ощутили себя вдвоем небесными созданиями… Это была Любовь с первого взгляда… Через полгода они вступают в брак и проводят свой медовый месяц на Капри, где солнце одинаково ярко на восходе, как и на закате, и где среди нежной итальянской речи можно расслышать волнение оперы, того самого восхитительного пения, какое поднимает на небо наши сердца…»

Постепенно их любовь в браке угасает под влиянием монотонного хода времени и множества неожиданных причин, перерастающих в бесконечные проблемы свободы тела и рабства Души… Как заметил еще Гераклит, – знания похищают наш разум…

Как-то случайно, а может даже из острой необходимости, следуя странной логике вещей, муж изменяет своей жене…

«Это произошло на автобусной остановке, где он встретился глазами с молодой красивой девушкой-студенткой… У нее были зеленые глаза хищной кошки… Поймав его возбужденный страстный взгляд, она провела по ярко накрашенным алым губам розовым языком, нав кончике которого блестел золотой пирсинг в виде маленького сердечка… В автобусе он незаметно коснулся ее руки и кивнул в сторону леса… Онга понимающе моргнула своими кошачьми глазами, и на следующей остановке они сошли вместе… Пальцы их рук сплелись и они молча как две загипнотизированные друг другом сомнамбулы вошли-вползли-впились в мохнатую по-зверски очаровательную чащу леса… И там в густом и пушистом мхе, среди разлапистых елей и высоких папоротников они по змеиному ласково и томно переплелись телами, уходя в Бесконечность…»

В рассказе семейная жизнь напоминает вялотекущую шизофрению, – герои говорят друг другу одни и те же, будто заученные с невидимых учебников дежурные фразы супругов…

«– Ты как? – А ты как?! – Все нормально! – У меня тоже!» – Автор нисколько не щадит своих героев, опуская их еще дальше и глубже, на самое дно их бессмысленной жизни.

Вскоре жена узнает об измене мужа… «Ее хищные ноздри раздуваются как у сказочного чудовища, когда ее близкая подруга, неженатая и завистливая Регина, втайне злорадствуя, с виду очень волнуясь и печалясь, рассказывает ей о том, как она видела ее мужа и девочку-студенточку на киносеансе в соседнем городе, куда она тоже от скуки забрела и обомлела…»

И тогда жена изменяет своему мужу…

«Как лунатик она подошла поздним вечером к ресторану, к часу закрытия, когда оттуда стали как горошины высыпаться на засыпающую улицу подвыпившие мужчины… – Хотите, – она стыдливо взяла за руку офицера-моряка и повела его к темным аллеям городского парка… – Хочу! – рявкнул офицер, хищно сжимая ее и тут же падая с ней в кусты… – Ах, не надо! – с удивлением и отчаянием вскрикнула она, но офицер сделал свое дело, оставив ей каплю семени в лоне, оставив часть себя в ее грязном и порочном теле…»

Так жена становится беременной от первого попавшегося ей мужчины…

«Она мучилась и страдала как раненая львица… Всем сердцем она чувствовала свою рану и зализывала ее, и проливала ночами горькие слезы, когда ее возлюбленный приходил поздно и пьяный, после очередной случки со своей сукой-студенткой… О, если бы он только знал, как она страдала, как прижалась к нему всем телом и просила от него Любви, той самой нежной ласки, того первого и страстного прикосновения к ее телу, как тогда в первый раз в весеннем лесу…

Но муж храпел и видел сладкий сон, ему, увы, она была уж не нужна… То есть нужна словно домашняя собака, что зная место свое, здесь живет и спит…»

Наконец она устает от угрызений совести и открывается мужу…

«– Да, я жду прекрасного ребенка, но только он не от тебя! – она сказала это, прикусив губу,

и он увидел кровь… Кровь на лице ее и грех в ее Душе был отражением того, что с ним же было…

– Я, я прощаю, – его голос задрожал, и слезы потекли как кровь из ранки…

– Я тоже, – прошептала и жена… И словно Тайна в темноте их старой спальни вдруг засветилась трепетным лучом, взывая все обиды к вечной скорби… Они, лаская всеми бурями себя, пред другом встали на колени, и страсть их поглотила точно тьма…»

Так муж прощает жену, а жена прощает мужа…

«И происходит чудо… Люди стоящие на грани собственного безумия и Смерти снова любят друг друга, и умирают почти одновременно, смешивая свою боль с любовью, они тихо умирают во сне, привидевшись любовникам тенями…»

Концовка рассказа выглядит смутным очертанием заблудившегося в самом себе времени, что, однако не помешало мне пролить две чистых слезы, одну за нее, другую – за него…

Ибо я испытывал страх страдания, страдания собственной плоти, и видел этот страх во всяком другом… Как добро и зло смешанные со смыслом нашего бессмысленного существования прорываются в Вечность, чтобы до всех донести эту священную и самую Последнюю Правду Любви… Люди как корабли прорываются в Вечность…