КАК ВИДИШЬ, МАФФИН ПЕЧАЛИ ЕМ. ТЫ СКОРО?
Положив прозрачную упаковку с десертом за пазуху, наскоро перекусивший посетитель АЗС нащупал в кармане мелочь, после чего вышел из помещения и, направляясь к машине, высыпал горсть монет в ладонь заправщика. Уж чем-чем, а бензином наша солнечная страна всегда будет богата. Все уже побежали покупать электрокары, ага. Сев в спортивную «Мазду» и заведя мотор, Герман включил любюимую радиостанцию и съехал с платформы на оживлённую магистраль. На его смартфоне поблёскивал ответ:
ЖДИ МЕНЯ, И Я ВЕРНУСЬ. ТОЛЬКО ОЧЕНЬ ЖДИ.
Вот, что бывает, когда отпускаешь любимого человека в отпуск без присмотра. Впрочем, как говорил кавказский мудрец в самой горячо любимой киноклассике: «через день она проголодается, через неделю тосковать будет, а через месяц – умной станет». Заканчивалась фраза жизнеутверждающими словами «будем ждать». Ага. Герман сам засмеялся над своей живой памятью. Только кого: мальчика или девочку? Свои проиграли, а он узнаёт об этом только сейчас, в дороге по радиостанции. Ничего, скоро приедет. Или он сам её подвезёт после горячих и страстных объятий. Как в старые добрые времена. В дороге накропал слова:
ЗАЯ, ТЫ И НЕ УХОДИЛА. Я ТЕБЯ ВСЕГДА. ЧМОК.
Теперь уж точно вернётся. Букет, духи, конфеты. Для неё рассветы и закаты. А сейчас по газам. Во-во, и песня кумира русских женщин Стаса Михайлова очень кстати. Маффин был вкусный. Печалька. Может самому такой в микроволновке разогреть? Одному. Шумный выдох.
Глава семнадцатая
Эраст наполнил недостающими документами свой пухлый кожаный портфель в надежде, что уж в этот раз не забудет ничего важного. Ха-ха. Прописная истина, настоящие азы науки сферы продаж, после усвоения которых юные орлы становятся настоящими торговыми агентами. Но в отличие от «продаванов» ему изо всех сил мешало университетское образование, полученное ещё в молодые годы. Деревья были большими, воздух чистым, а студенческая аудитория ломилась от наплыва хорошеньких девиц. Скольких из них он отправлял на переэкзаменовку, уже не вспомнить. А сколько из них плакали над четвёрками? Хотели получить отметку в зачётной книжке при наименьших затратах, а потому надевали платьица с соблазнительным декольте? Нет уж, он всё-таки мужчина. Ну, уж нет. И, главное, никак не уйти с этой позорной профессии для его убелённых сединой аккуратно уложенных волос.
Поскольку Эраст был умеренным человеком почтенного возраста, и ему также была причастна почти отцовская опека над теми студентами, что писали рефераты под его чутким научным руководством, в его сердце теплилась надежда на лучшее будущее Люси. Он пролистал каждый эпизод её дела, раскрыв шов картонной папки на столе учебной части, и удержался от жгучей боли в висках. Это сжималось его гибкое сознание, ведь именно ей благодаря его хлопотам повезло попасть на отдельную жилплощадь подальше от бедности, фатализма и плодов неполных семей. Эраст знал и нутром чуял её трагедию, поэтому сделал так, что эта девушка пролила как можно меньше слёз – настолько она этого заслуживала. Позже Люся стала старостой учебной группы, а затем и курса. Эраст настоял на сохранении семейной тайны своей избранной ученицы и мог со вздохом почёсывать седые виски в робкой надежде на то, что сделал всё возможное для сглаживания её сложной судьбы. Он был частым гостем в Люсином уютном гнёздышке, а потому приезжал и уходил незаметно. «На свете много мерзости и злости, дитя моё. Пусть весь твой полный надежд и верований путь восполнится самыми светлыми чувствами, не обернувшись цинизмом и ужасом. Ты ещё так юна и красива, что незачем отравлять себе жизнь её тёмной стороной. Уверен, ты меня ещё вспомнишь добрыми словами. Слава яйцам, я ещё не настолько стар, чтобы не отблагодарить небеса за такое счастье. За тебя». Учитель крякнул и на одном дыхании влил в себя бокал красного, после чего шумным движением убрал начатую бутылку в холодильник кафедры.Ничего. Не эти прекрасные дамы были у него первыми в начале преподавательской деятельности, и на следующую лекцию уж точно не прибегут последние. Эраста весьма тяготила собственная педагогическая деятельность в высших учебных заведениях. Будучи воспитанным на давно ушедших в историю морали, ценностях и идеалах, ему было очень грустно наблюдать груду подводных камней отечественной системы образования. Даже находясь в живой очереди у кассы в день выдачи оклада, тот мысленно сочувствовал тревожному и измученному преподавательскому составу. Не грустил лишь инспектор по пожарной безопасности, чей досуг нередко был посвящён просмотру сектантских веб-сайтов. Для отвода глаз от подруги суровых дней учителя, его Люся была благополучно переведена из студенческого общежития в съемную квартиру в шаговой доступности от места учёбы. Это было самое меньшее, что мог сделать Эраст для своей поздней любви. Нехотя доставая сигарету в месте для курения, Люся незаметно для других сильно нервничала. Всё-таки скоро сессия, а любой протекторат имеет свои границы. Больше всего на свете она боялась оказаться белой вороной в глазах своего потока, ведь далеко не у каждой благородной девицы так хорошо улажено с личной жизнью. Её одногруппницы сами всё прекрасно понимали, а потому предпочитали не задавать лишних вопросов в публичном месте. Люся догадывалась, что всё с ней произошедшее можно расценить как долгожданный подарок судьбы. Стройный седовласый мужчина… Уж не о том ли она мечтала во время чтения французских романов? Если будет хоть одна пересдача, тот чинно нахмурит брови, поймёт невозможность познания всего и даст ещё один шанс. Совсем как её папа, пропавший с радаров по достижении ей подросткового возраста. Эрасту было хорошо известно о прошлом многих его учеников, чьё подросшее поколение, пришедшее на смену обзавёдшихся семьями и детьми выпускникам, вовсю ловило удовольствия от молодой жизни. Конечно, мало кто из них приезжал на занятия на электросамокате – большинство успевало пешком завернуть в ближайшую кофейню аккурат в большой перерыв между лекциями. Уединяться парочками в туалет тоже никто не бегал. Впрочем, их родители уже давно простили тем их детские шалости и теперь с нетерпением ждали новостей о текущих успехах и возможных подработках. Именно поэтому, печальный обаятельный преподаватель вполне мог считать, что студенты – самое важное и святое, что у него есть. И в случае чего позвонить Люсе. Эраст недолюбливал мобильные телефоны, из-за которых его всегда могли вызвонить, нарушая ход чтения лекции. Иногда у него интересовались о возможном присутствии на кафедре в день сдали зачётов. Он знал, что юношеская и девичья беспечность повторяется из века в век: кто из нас по жизни не успел наломать дров. Люся старалась как можно чаще отказывать себе в удовольствии выкурить сигаретку, так как надеялась на неизбежное светлое будущее. В нём всенепременно царила забота, стабильность и уверенность в завтрашнем дне, аккурат как написано в приглашении на работу в вагонах столичного метро. В учащейся бурлили тёплые чувства к своему преподавателю, ведь мало кто знал о самых потаённых уголках его души. Люся подсознательно понимала его печаль, граничившую со скорбью, а потому принимала одержимость Эраста моралью за нравственную чистоту. Ей было известно, что учитель слыл некурящим и старался вести аскетичный образ жизни, что привлекало студентку ещё сильнее. Однажды она решила подчеркнуть свою исключительность, право на своё место в его жизни, протянув ему зажженную сигарету и раздевшись догола. В этом ритуале было само таинство потери девственности, ведь она уже доверилась своему первому мужчине и прервала своим чарующим жестом при свете зажигалки все мыслимые и немыслимые моральные принципы. Во всяком случае так ей казалось. Так проходили ночи.
Глава восемнадцатая
Кофе всё не кончался, хотя Глафира осушала чашку медленно и не торопясь. Рассеянного вида барменша, работающая в кафе подмосковного пансионата, молча пробила ей в заказ порцию орехового печенья. В списке предложенных закусок также значились пироги с капустой и яйцом, а также слегка заветренные глазированные пончики. По привычке листая ленту своего смартфона и сидя за удобным столиком, отдыхающая старалась отвлечься от тяжёлых мыслей. Вполне возможно, что приходящие ей в мессенджер сообщения могли означать затяжной внутренний конфликт, разрывающий адресата на тысячи маленьких осколков, хотя ввиду значительного расстояния между субъектами общения об этом говорили лишь символы на белом фоне. Глафира не особенно горела желанием возвращаться из отпуска, кроме того её душу пронзал до боли рациональный критический взгляд на своего близкого человека, казавшегося в момент написания ответа таким бесконечно далёким. Вряд ли их чувства могли в одночасье перегореть, однако проверить их истинность, всамделишность, реальность совсем не помешало бы им обоим. В особенности ей: совсем не обязательно следящей за своей свободно загорающей фигурой девушке с таким аппетитом поглощать каллорийную выпечку, добавляя своему беспокойному сердцу скорости ударного ритма. С другой стороны, переживая мощный приступ стресса на грани панической атаки, отдыхающей Озерцовой было гораздо удобнее во время мимолётного перекуса. И пусть слегка позвякивает ложечка из нержавеющей стали, слегка покачиваясь на белоснежном блюдце – другим обитателям главного корпуса пансионата совершенно не понять душевных переживаний отдыхающей.
«Бог ты мой, что же с ним? Раньше он так не писал, и даже новую фотографию только что купленного спойлера в ленту не выложил: наверное, в его мальчуковойжизни произошли тектонические сдвиги, о которых она, Озерцова, разумеется, узнает постфактум. Вполне возможно, из-за вечерних пробок её Герман мог опоздать на футбольный матч любимой команды и отправиться за кефиром в ближайший круглосуточный продуктовый магазин – да мало ли что могло случиться с ним в эту самую минуту в спальном районе столицы? На её наручных часах маленькая стрелка неумолимо двигалась к цифре «восемь», а уже отправленные сообщения на номер абонента продолжали отображаться, как непрочитанные. Не то чтобы охватившая Глафиру паника напоминала материнские чувства к теряющему контроль ребёнку: он, этот ребёнок, вполне бы мог на долгие годы стать светом в её окошке. Они с Германом продолжали любить друг друга, если бы он ещё почаще отписывался о своих бесконтрольных передвижениях… И тогда он заберёт её, увезёт на своём тонированном спортивном звере, успокоит душу, нальёт в бокал игристого и согреет парой романтичных слов. Но почему именно сейчас, в этот летний подмосковный вечер она вынуждена коротать свой отдых терзаемой сомнениями насчёт потенциального избранника? Интересно, а когда они станут счастливыми родителями, её чадо также станет опускать сердце в пятки, держа его за яйца, а её психику – подвижной?
Бзз-бзз. Трень-брень. Смартфон неожиданно дрогнул в руке Глафиры, как раз в тот момент, когда слегка разнервничавшуюся девушку стало клонить в сон. Приподняв опавшую на уровень груди голову и приоткрыв глаза, Озерцова наконец получила долгожданный ответ. На её телефоне в этот момент светился дисплей, такими знакомыми буквами «Г Е Р М А Н» пробуждающий в ней настоящую гамму чувств. Лёгким движением руки она сняла блокировку, чтобы не только убедиться в успешной отправке всех своих волнующих слов, но и прочитать новые, ещё не открытые в новом окне мессенджера на дисплее.
ПРИВЕТ, Я ДОМА. ПРОСТИ ЗА МОЛЧАНИЕ, БЫЛ В ЗАПАРЕ. КОГДА ПРИЕДЕШЬ?
И сердце бьётся в упоенье… Теперь пазлы в голове девушки начали потихоньку складываться вперемешку с тихим облегчением и ощущением ватной головы. Ведь у её Германа вполне себе взрослая жизнь: некоторые заурядные события, скрашивающие одиночество и череда однотипных рутинных занятий. Он так и жил в отсутствие своей половинки, со дня на день перебиваясь дешёвыми обедами и редко протирая пыль на собственной жилплощади. Вероятно, их взаимные чувства ещё не угасли, и нет большой причины снова сомневаться в её собственном доверии к нему. Он ведь ответил, разве не так?
Озерцова вздохнула и провела дрожащей рукой по волосам. Любая мало-мальски знающая жизнь подруга сейчас с большим желанием прочла бы ей нотацию на тему бессмысленности оповещения со стороны мужчин об их передвижении с места на место. Глафира же ему не мамочка, в конце концов. Однако время шло, её нервное состояние оставляло желать лучшего, и главное, что спасло ситуацию – это его искренность.
Озерцова обернулась на барменшу и заказала ещё чашку горячего каппучино. Мужчины ведь такие разболтанные и безответственные. Во всяком случае большинство тех, кого помнил тот самый«Гранд Чероки». Присвистывали, глядя на причудливость интерьера во время гостевого посещения её квартиры. Намекали на обязательства, выпивая тяжёлые коктейли. Развлекались, прожигая жизнь, насквозь пронизанные цинизмом и озлобленностью. Ни следа от светлого пионерского прошлого. Того самого, что ещё теплилось в Германе. И порой доводило до трясучки. Глафира привстала и с лёгким звоном положила тарелочку с чашкой на стол. Перспектива спокойно проанализировать ситуацию, накачав себя кофеином, выглядит намного лучше нетрезвых разборок с мужчинами не самых моральных взглядов. Опять она себя накрутила, и что же скажет мама… Впрочем, Глафира сама ей наберёт, когда окончательно приведёт свои чувства в порядок. Крепко сжав смартфон в руке, она потихоньку набирала указательным пальцем нужный текст, с каждой новой буквой вдыхая в себя больше воздуха:
ЧТО-ТО ТЫ ДОЛГО. МНЕ ЕЩЁ ДВА ДЕНЁЧКА. ЗАСКОЧИШЬ – УДИВЛЮ ЗАГАРОМ.
Ей показалось, что набранное прозвучит более убедительно затёртых фраз о любви, ведь самое главное отдыхающая уже успела сообщить. Первое: возбудила в мужчине желание к себе и информативно поведала о тех днях, которые осталось прожить до их встречи. Он ведь заедет за ней, верно? Ещё одну неделю одинокого просмотра ленты подписчиков Глафире не выдержать. На самом деле, очень грустно и тяжело принимать человека со всеми его недостатками в то время, как в долгой очереди её кавалеров попадались самые сомнительные элементы. Жизнью Озерцовой правила вовсе не она сама, и даже не её мама. Чаще всего в тоскливом прошлом случалось так, что над ней брали верх эмоции. Глафира совсем не хотела признаться себе в том, что её чувства к нему не только взаимны, но и в ряде случаев иррациональны. Герман со всех сторон был хорош, но она была настроена видеть в нём это самое хорошее. Её совсем не интересовали мнения окружающих о своей личной жизни. Иначе из неё не получилось бы той самой Озерцовой, знакомой друзьям своими особенностями. А Герман… В Германе был пионер. И она продолжала его любить.
Глава девятнадцатая
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Технопарк».
Поезд метро какое-то время петлял в темноте тоннеля, а после с тихим грохотом выехал на солнечный свет, показав всем своим пассажирам красивую панораму на Москву-реку. Внизу мелькало троллейбусное депо, проносились строящиеся корпуса новых жилых домов, а автомобили тихо проезжали по набережной.
Весна постепенно вступала в свои права, и Черенчиков это чувствовал с каждым прожитым днём, с каждым вдохом и градусом наступающего потепления. Он любовался открывавшейся сквозь боковые окна вагона панорамой на город, слегка косясь на прикреплённый в углу огнетушитель. Совсем скоро парень выйдет на платформу пустующей открытой станции и поспешит в сторону парка развлечений. Солнечная столица переливалась яркими красками, отражаемыми в бликах водяной ряби на поверхности реки. Уже распустилась верба, чьи тонкие ветки быстро оказались украшены мохнатыми почками. Уже можно было одевать куртку полегче и наблюдать за отражением чистого неба в окружающих лужах.
Повернув за угол, он спокойным прогулочным шагом направлялся к предмету сладких грёз любого московского ребёнка – тематическому парку аттракционов, рядом с которым было несложно различить небольшие группы родителей с детьми. Не то чтобы сердце его горело страстью посетить святую святых всех счастливых семей, скорее он мысленно испытывал вполне естественную гордость за активно развивающуюся столицу с каждой новой открытой станцией метро. В особенности его порадовало удобство в эксплуатации длинного эскалатора, через который новоприбывшим так легко было проносить тяжёлые чемоданы и саквояжи.
И вот наконец Черенчиков вышел к музыкальным фонтанам. Вода под напором череды подвижных и прозрачных струй блестела и светилась в сопровождении чарующих ритмичных мелодий. Улыбающиеся парочки и семьи с детьми на ходу ловили возможность сфотографироваться на столь живописном фоне. Где-то рядом проходившие мимо москвичи ели ванильные пломбиры в стаканчике и сладкую вату. Хорошее настроение витало в воздухе и звоном детского смеха отзывалось на больших расстояниях у проезжей части. Полдень выходного дня наполнялся коллективным бессознательным в самых светлых и радостных чувствах, а нарастающий весенний период дарил горожанам удлинённый световой день и россыпь светящихся огней по наступлению сумерек.
У него в кармане зажужжал вибрацией новенький смартфон – надо было проверить историю входящих переводов за мелкую торговлю товарами по объявлениям. На эти деньги можно было приобрести нечто полезное, но сейчас потребности парня сузились до фирменного хот-дога с горчицей и двойной порции кофе в стакане. Черенчиков не любил, когда бариста наливал в разбавленный ореховый сироп слишком много молока. Также, как с недоверием относился к названию напитка "латте" в меню столичных кофеен. Всё-таки для его потребления надо быть в достаточной степени "латентным". Доедая на ходу свой активный ланч, парень поспешил дальше и не доходя урны, куда собирался отправить смятую бумагу и картонный стакан, включил через проводные наушники любимую мелодию.
Подходя к переулку, парень заметил три припаркованных блестящих лимузина и попытался мельком заглянуть в салон одного из них сквозь тонированное стекло. Не сказать, что увиденное сильно заинтересовало Черенчикова, скорее его весьма позабавило наличие аккуратных шторок на окне пассажирской двери. Заметив подобное на классическом паркетном внедорожнике, парень посчитал бы данную деталь дурновкусием – здесь же, на машине сопровождения представительского класса, было просто необходимо скрыть лицо солидного господина от любопытных глаз. Ах, ну да, флаг же свисает. Черенчиков мысленно представил, как кортеж с послом одного маленького, но очень гордого государства выруливает с территории Министерства иностранных дел и теряется в узкой паутине московских переулков. Серьёзные дяди в деловых костюмах уж точно не пьют внутри салона минеральную воду.
После прохода чуть дальше во дворы воздушное пространство разрезал звук полицейской сирены: патрульный фургон спешно обогнал ничего не подозревающего Черенчикова и припарковался аккурат возле интим-магазина. Парень уже успел было смекнуть, что блюстители порядка заинтересовались столь щекотливой сферой услуг, однако двое сержантов полицейского наряда пробежали мимо входа в магазин и торопливо направились в сторону оживлённой магистрали. Вероятно, спешили на вызов.
Где-то вдалеке раскатисто звенел церковный набат, наполняя окружающих москвичей благодатным настроением. Школьники возвращались с уроков, интеллигенция жаждала культурной жизни. Для наступающего вечера буднего дня столица внешне смотрелась весьма оживлённой.
В компактном портмоне парня ещё оставалась пара мятых купюр крупного достоинства, так что в тот вечер он решил не терять времени даром и культурно просветиться. Посередине главной столичной хорды горделиво возвышался красавец-кинотеатр. Вот туда и следовало направиться молодому искателю приключений, любующемся городскими огнями в наступающих сумерках. В тот момент у Черенчикова как раз было подходящее настроение сходить на кинофильм любого качества и производства. Внутри здания располагалась уютная кофейня, где оказалось можно легко скоротать время до сеанса. В кармане хрустнул билет с QR-кодом и заветным местом внутри малого зала. Чашка с капучино звякнула об тарелочку аккуратно наполненной до краев, сахар остался нетронутым. Зрачки парня слегка расширились ввиду поступившего в кровь кофеина. Всё, теперь он готов к просмотру.
В кинозале сохранялась камерная обстановка, тогда как никто из посетителей не рискнул принести с собой поп-корн и похрустеть им. Черенчиков увидел в числе вошедших зрителей известного культурного деятеля, премного обрадовавшись такому неожиданному знакомству, пусть и шапочному. Пара благородных девиц успела куда-то испариться, успев лишь к самому началу сеанса. Среди вошедших и занимающих свои места нашлись влюблённые парочки всех возрастов, застывшие в объятиях в нетерпеливом ожидании кинопремьеры. Наконец все с тихими смешками расселись по своим местам и вверху потолка кинозала погас свет. Взоры любопытных зрителей на добрых три часа оказались прикованы к экрану в самом искреннем разделении коллективных переживаний от просмотра. Вот, что значит волшебная сила искусства.
Глава двадцатая
Солнечный день обещал быть долгим и светлым, подобно жигулёвскому пиву, продаваемому в розлив в баре за углом. Сегодня Кузьме определённо нечего терять, поскольку он проходил игру по имени жизнь на максимальной сложности. Те дискеты, что ненадолго возвращали в детство, помогали отвлечься и выпустить пар: в крайнем случае можно было легко посетить игровой сайт, форум любителей или просто стриминговый канал с прохождением игрового сюжета за рекордное время. Белка играл долго, вдумчиво и отчаянно, будто в его процесс волшебным чудодейственным образом вмешивались законы казино. Безусловно, такому азарту позавидовал бы сам Фёдор Достоевский – частые сохранения, высокий уровень сложности и максимальная эмоциональная отдача. На экране монитора отсутствовала излишняя жестокость: скорее торжествовали простота управления и желание узнать продолжение сюжетной линии. Белка знал, что сейчас – в эту конкретную минуту к нему домой никто не явится, а значит можно смешать коктейль «пьяный банан» и не особенно заботиться о домашнем порядке. Гитара спокойно пылилась в углу вместе с усилителем и проводами, её время расходовать электроэнергию ещё не пришло.
Ведь когда-то, ещё пару лет назад Беляшов не мыслил своей молодой и растущей жизни без современного искусства. Разумеется, была хорошо известна одна тривиальная вещь: не заходи на интернет-площадку блогеров, если не хочешь заработать головную боль. Его юношеские увлечения могли давно выйти из моды, получив фальшивое признание в обзоре на ностальгию по давно ушедшему десятилетию. Белка, хоть и являлся формально начинающим специалистом по восточно-азиатской культуре, прекрасно понимал всю узость и предвзятость своего выбора в светском московском обществе. Только неуёмная энергия молодости спасала его бунтарский дух от снисходительно-уничижительного клейма «олдфаг». Сказать по правде, Белка и без обращения к лидерам мнений понимал весь субъективизм общественного восприятия современного искусства: кому попса, а кому мать родна. Ему навстречу отчётливо шёл резвый строй подрастающего поколения зумеров, для которых не существовало ни морали, ни авторитетов по причине их ранней несформированности. Плевать они хотели на его правила.
Раньше, на заре развития в стране высоких интернет-технологий, в блогосфере появлялись пионеры движения цифровых развлечений на родном языке, стремительно набирая популярность. Быстро обрастая фан-клубами, за неимением требуемого контента, упругая волна интернет-пользователей хлынула атаковать их аккаунты и возносить их уникальную общественно-развлекательную деятельность. Зрителям нравилась твёрдость их взглядов, остроумный юмор и стремление отличаться от набившего всем оскомину телевидения. Сравните это явление с появлением возможности показать жителям советского колхоза телепередачу «Клуб путешественников» и добавьте буквально наркотическую тенденцию зрителей к моральному разрушению и привыканию к просмотру. Разумеется, среди новоявленных «ведущих» нашли и новоявленных псевдопатриотов, однако их левые взгляды и тоска по безвозвратно ушедшему прошлому, легко могла стать причиной начала новой опасной чумы.
Кузьма понимал, что школьникам больше всего нравилось это смотреть. Они хотели ещё, словно требовали сладкой ваты и воздушной кукурузы. Последние границы пали. Он преспокойно пополнил ряды анимешников и японистов, после чего скрывал за внешней интроверсией переживаемый трагизм. Может быть, при других обстоятельствах у него бы и вышло записать сольный рок-альбом на виниле, по всем канонам олдскульного советского рок-н-ролла. Однако у каждого творца должна быть муза, а постоянной девушки на горизонте ещё не появилось. Возможно, хотя бы в этом он будет достоин уважения. На письменном столе лежала раскрытая коробка с творожным десертом: Белке действительно недоставало гормона счастья серотонина на фоне всего происходящего вокруг абсурда. Немного сладкого под хороший согревающий коктейль – не самый плохой способ согреть душу и тело. И вот уже блогер в окошке на экране достаёт бутылку пенного с названием, созвучным с его фамилией. Кузьма смотрит на словесный поток, льющийся в его уши из динамика, и не может понять, кто из них двоих быстрее пьянеет. С ними на трезвую голову просто невозможно.
В списке избранных им видеороликов оказалось третье, а то и четвёртое «китайское» предупреждение о предмете научного исследования. Собственно, все старания блогера-миллионника сводились к противопоставлению всем расхожим среди обывателей мнениям о стране восходящего солнца. Полноте: здесь же не «денискины рассказы», и принимать в расчёт список того, чего любить или не любить в такой загадочной стране, совершенно излишне. В конце концов, даже мастера восточных единоборств едут на острова в Японском море за подтверждением своего мастерства в колыбель этого вида спортивных состязаний. Белка уже дорос до такого уровня, что мог совершенно спокойно смотреть шедевры японской мультипликации без перевода. Знать написание иероглифа собственного имени – тоже своего рода крутость. Просматривая списки видеороликов, он нечаянно наткнулся на архивные записи выступлений костюмированных артистов на тематических фестивалях и глубоко вздохнул. Вот они, воспоминания. Нахлынули. А ведь возможно, эта девушка – встречай её сейчас – могла ничуть не измениться. Что же, когда-то в бурной юности Беляшов успел с ней станцевать. Как оказалось, не зря. Приятно, когда девушки разделяют с ним культурные увлечения. Ах да, и каждой из них всегда можно написать.
Ох уж эти беспокойные ночи. Что ни глубокое погружение в сон – то настоящий зубодробительный боевик с туманным сюжетом. Как говорится, если нет подходящей подруги, какая-нибудь из них обязательно явится, разделив с Белкой объятия Морфея. В этом плане ему были предельно ясны закономерности собственного бессознательного. Всё не так уж и плохо, можно даже выбрать любимого персонажа и питать к нему чувства, близкие к симпатии. Самые циничные из анимешников даже успеют съязвить: мол, этой героини даже не существует в дикой природе, и по меньшей мере глупо лепить себе образ с цветными волосами и круглыми овалами глаз. А хитрейшие из инженеров уже изобрели говорящие женскими голосами грузовые лифты, которые умиротворяют местных островитян во время вертикальных перемещений внутри бизнес-центров.
Но не блогерами едиными был силён отечественный интернет: самые первые из них вели уютные колонки, патентовали сайты с доменом Советского Союза в конце адресной строки. Чаще всего к ним в руки попадали зарубежные продукты, а наиболее информированные сообщали своей аудитории с растущим охватом о модных тенденциях на западе и в бизнесе. До всеобщего подъёма отечественного предпринимательства среди молодёжи было рукой подать – страна неотвратимо переходила на другие экономические рельсы и уже не стеснялась торговли с лидерами рынка на предмет прорывных технологий. Возможно, качественный зарубежный продукт всё ещё оставался для обывателя чем-то сакральным, обладание которым указывало на статус и высокий достаток своего владельца. Иными словами, новые русские уже не стеснялись своих возможностей. Вполне допустимо, что корни последующей модернизации промышленности тоже возникли из последствий рыночной экономики. Впрочем, не только японцы оказались достойны произошедшего на рубеже веков экономического чуда – существенный подъём показателей наконец-то вывел отечественную продукцию на рынки и повысил её конкурентоспособность. Заграница нам помогла.
Глава двадцать первая
Глафира молча теребила платок на своих коленях, пытаясь разгадать в тусклой палитре надвигающихся сумерек мысль об окончании отпуска. Икота прошла, пузырьки шампанского усвоились, а внутри салона теперь гремел шлягер группы "Земляне" о каскадёрах. Она искала любящих глаз, страстного сердца, тонко чувствующих эмоций. Жила одним днём. И вот, впереди опять московская кольцевая, а слева от неё тот самый Герман. Конечно, подсознательно Озерцову мучил страх потери контроля над своим мужчиной, но она намеренно притупила чувства перед встречей и теперь отказывалась верить своему критическому мышлению. Ведь в далёком детстве любящая мама всегда стояла на своём, заклиная своего октябрёнка прописной истиной: каждому мужчине нужен каблук. И что же, был ли Герман счастлив без неё? Жил ли, как раньше? Радовался ли коротким сообщениям из отпуска? Сейчас, в эту самую минуту, она на всех парусах возвращается в ревущую столицу, чтобы понять одно – в разлуке даже самые тусклые чувства обретают второе дыхание.Тонированная "Мазда" неторопливо сворачивала к территории подмосковного пансионата, ярко мигая габаритными огнями. Герман уже не раз вдавливал газ в пол в бессознательном страхе не успеть на встречу. В небе над раскидистым русским полем вечерело, кое-где отчётливо просматривались сельско-хозяйственные угодья. На покосившемся заборе около еловой рощи виднелась намалёванная надпись "продаю". При ускорении на встречной дороге тихоходом проплывал рейсовый пассажирский автобус. Оживлённое движение в обе полосы продолжалось в природно-охраняемой зоне, где заряженной спортивной машине осталось преодолеть считанные километры. Озерцова уже приготовила свой чемодан. Наспех одевшись, взяв с собой карманную дамскую сумочку на французский манер, она отметила окончание отпуска откупоркой бутылки шампанского "Абрау-Дюрсо" в мини-баре своего гостиничного номера. Настроение подобно шипящим пузырькам было игривым и приподнятым. Её кожа успела забронзоветь на горячем отпускном солнце, а смеющиеся блестящие огоньки глаз успешно скрывали тёмные очки. Глафира была готова захохотать вслед проехавшему мимо автобусу – настолько была воодушевлена завершением отдыха и предстоящей встрече. Из-за поворота неумолимо приближался спортивный болид, водителя которого она так ждала, буквально оборвав гостиничный телефон в стремлении заказать шампанское в номер. С каждым метром дороги расстояние между ними сокращалось, ей уже был отчётливо виден покачивающийся под водительским зеркалом футбольный мяч. Герман не носил на лице очков, опустив солнцезащитный козырёк, бросающий тень на его покрытый трёхдневной щетиной подбородок. "Мазда" притормозила, сверкнув передними фарами, вплотную подъехав к покрытому стикерами багажу Озерцовой. Электрический стеклоподъемник передней боковой двери с тихим жужжанием опустился вниз, выпустив наружу романтичные мелодии ретро-волны. Глафира подалась вперёд, лёгким движением руки сдвинув очки на кончик изящного носика. – Ну привет, гонщик! По тебе можно часы сверять. Наманикюренные руки страстно прилипли к нагретому жарой металлу спортивной машины. От волнения Глафира едва сдерживала икоту, но ничто уже не могло испортить романтики стремительно надвигающегося вечера. Герман улыбнулся, обнажив передние клыки, и многозначительно подмигнул смелой красотке. – Давно ждёшь, красавица? – с этими словами он открыл водительскую дверь и поспешил поскорее вылезти из салона. Другой жлоб из тех, что почерствее, уже давно бы повысил голос на хрупкую даму на каблуках, дабы та не оставляла отпечатков своих рук на его восхитительном автомобиле. Герман прекрасно прочёл всю ситуацию, а потому сперва обнял весёлую даму за плечи, усадив в салон, после чего взял поклажу и переложил вещи в багажник. История их знакомства знала немало случаев общения в таком состоянии, а потому он вполне был готов к любому повороту событий вплоть до женской истерики. "Мазда" стартовала с места, увозя Глафиру всё дальше от подмосковных красот. – Тебя я жду регулярно. – наконец выдавила из себя Озерцова с вымученной улыбкой. Герман хмыкнул и двумя пальцами уменьшил громкость радио, звучащего из стереоколонок. Раз уж он приехал, за сохранность ценных вещей его пассажира можно не переживать. В конце концов, сидящая справа спутница жизни – уже взрослая девочка, а значит сама может принять входящий вызов администратора отеля, предварительно оставив там свои контакты. Она уже рядом, нервно поправляет съехавшую на плече лямку платья. Очки аккуратно сложены в футляр внутри сумочки, яркая помада блестит в свете закатного солнца. Вероятно, следует по-отечески её успокоить, не играя фальшивых мелодий на эмоциях после длительной разлуки. – Можешь сильно не переживать. Я подброшу тебя до дома, если сильно скучала. – Гера! Ик… Я так отдыхала! Мог хотя бы, ик, чаще писать со своим футболом. – Футбол – агрессивная игра, котёна. Меня, вот веришь, даже на трибуну не тянет. – Ещё бы ты пошёл туда, ик, без меня… Я вот, для тебя, уже загорела. – Вижу, уже заценил. Ты выглядишь круче солистки "Ленинграда". Ретро-волна включила в эфир давний хит Валерия Леонтьева, о чём диджей равнодушно сообщил через боковые динамики. Глафира прыснула со смеху и нажала на кнопку электрического подъемника, после чего на ходу высунула наманикюренную руку с развевающимся по ветру платком модного бренда. – Не люблю их. Смотри, какая скорость! Мы, ик, уже взлетаем! Герман усмехнулся и достал из подстаканника салона заострённую спичку. Пока дорога в область мало загружена, значит здоровью его кисы ничего не угрожает. Никто не считал, сколько стаканов пива с чипсами он отправил в утиль во время просмотров матчей по телевизору. А потому никому, даже родным, не удавалось застать его в подобном состоянии: он просто не покидал пределов квартиры и мирно засыпал на гостиничном диване. Глупо терять права, подвергаясь сомнительному риску общения с дорожной полицией. Пусть экстремалят другие, поднимая уровень адреналина на требуемый уровень. – Небось уже в речке успела купнуться, котик? – тут он многозначительно провёл пальцами правой руки по гладкой коже её локтя в полуметре от себя. – Словно в молочный шоколад превратилась.