Дети первого мирного года,
Рождённые по весне, —
Первые дети народа,
Победившего на войне.

Затянулись кожицей раны,
Розовой, как у детей, —
Детей, которых ждали
Больше тысячи дней.

На плечи, что били приклады,
В пелёнках из простыней,
Опоздавших на службу в санбаты,
Головки легли тех детей.

Лишь год, как крушили танки
Плацдармы у Эльбы-реки.
…И вот, где достать манки?!
И главный враг – сквозняки.

Ещё не в музеях пушки,
И майский день без конца…
У каждого были игрушки —
Медали, что у отца.

На косяках в дни рожденья
Всё выше отметки росли.
Всё выше: страна в цветенье,
Росли из руин этажи.

Шестнадцать – пора мечтаний,
Шестнадцать всего лишь лет.
От пепла… И вот Гагарин,
И старты страны ракет.

Шестнадцать их правнукам скоро,
Век новый, но памяти долг
В май всех собирает снова —
На марше Бессмертный полк.

На гибель хора имени Александрова

Сминая воздух под крылом,
Разгон, и рвётся на подъём

Тот самолёт…

Ещё вираж…
И он над морем…
Экипаж…

В себе уверен…
Стюардесса…
Она…

Что дивная принцесса…

Готова сок нести в салон,
А там армейский баритон.
В иллюминатор смотрит в ночь,
В Москве его жена и дочь.
Их голоса счастливы, звонки…

Квартира убрана…

У ёлки

Прикрыты яркой мишурой

Подарки…

Скоро он домой

Вернётся из Сирийской дали —
Страны истерзанной, в печали.

Пропала лёгкость вдруг, крыло
Уж не поддержка, так, ничто.

Тяжёл, неповоротлив, в миг
Он рухнул вниз…

И даже крик…

Не вырвался, и уж вода

Их поглотила…

Как всегда…

В ней равнодушия покой,
И лишь вдали шумит прибой.

Ещё и не прошло и дня,
Ещё не найдены тела.
Не веря в чудо, приговор:
«Их нет в живых» – произнесён.

И Бог взирает в изумленье…

Нет просьбы чуда, лишь моленье

Принять их души в светлый рай…
«Ну, если так, тогда пускай».

Чайная церемония

Цветок один красив и осторожен,
Как икебана ветка та, похоже.
В хрустальной вазе гордый самурай,
Как меч, оставил, уж зелёный чай

Теплом ласкает холодность фарфора.
В глазах ни беспокойства, ни укора.
Берутся чашки в руки осторожно,
Так в чайной церемонии всё сложно.

Там, на коленях, на квадратном мате,
Он со спиной прямою в гордой стати,
Поклон в молчании, и всё подчинено
Покою без желаний, шёлка кимоно —

Покорность, сдержанность и подчиненье
В ней, и только рук изысканны движенья.
Медлительны, уходит прочь тревога,
Где красота, там Бог, Его дорога.

Струнный оркестр

В молчанье ноты на пюпитре,
Но их коснулся дирижёр
И руки вскинул, как в молитве,
Открыв мелодии простор.

На сцене воинство оркестра,
Полукольцом его ряды,
Всем обозначено там место —
Вот скрипки, дальше чуть альты.

Звук рвётся вверх, ещё попытка,
Там в воздухе какой-то знак
Начертан, и вступила скрипка,
Звук удержался, не иссяк.

За ней – виолончель, в ней сила,
Звук мерит зала высоту.
Коня недаром волос гривы
В смычке, терзающем струну.

Мелькает палочка, не тщетно,
И вот плоть воздуха сотряс,
Вступивши в хор авторитетно,
Как босс, звучащий контрабас.

Она читает стих

Читает стих – ребёнок на руках,
Ритм задаёт беззвучное дыхание,
На выдохе слова легли в строках,
Вдох обозначил знаки препинания.

Как в полусне, головка на плече —
Спокоен стих, и речь её спокойна,
Лицо прозрачно, как вода в ключе,
Строка за строчкой катятся привольно.

Но вдруг покой нарушен, и слова
Сорваться криком с рук её готовы,
В них плач надрывный, рушится строка,
Баюкать рифмой – и спокойны снова.

Прочитан стих, молчание в конце…
В шкафу на полку, как в кроватку,
С счастливою улыбкой на лице
Стих уложить, оставив лишь закладку.

Звёзды

Среди ночи на небе облака
Невидимы, но есть (и как догадка —
То там, то тут утеряна звезда).
Без звёзд обычного порядка

Созвездия теряют образ свой,
Но облаков такие шутки злые
Не вечны, ветер гонит их долой,
И звёзды ярко светят – молодые,

Тревожат, как в прошедшие века,
И кто-то там, восстав против рутины,
Увидел в небе Деву и Стрельца,
Соединяя звёздочки в картины.

Потом и Вифлеемская звезда,
За ней волхвы с обозом, мы за ними,
И вот мы с верой, веруем в Христа,
Но звёзд очарованье в прежней силе,

Холодный блеск, дошедший до Земли,
Мучительны сомненья, что же это?
Пусть будет просто искоркой мечты
В глазах прекрасных, и душа согрета.

В церкви

Ни сесть, ни преклонить колени,
Стоять и шапку мять в руках.
С поклоном Крестное знаменье —
Так Бога чтят во всех церквях.

Иконы в рамах, рядом свечи
Блики несут до глаз святых.
И вслед молитвенные речи
О всех ушедших и живых.

Молитвы просто, тихо слово,
Срывает с губ надежды боль.
Спросить защиты у святого —
Беззвучен хор из сотен мольб.

Святых глаза строги и ясны
В церковной благостной тиши.
Хоть в них молчанья безучастность,
От них не скроешь ложь души.

Время

Проходит скоротечно время —
В минуту дни, а в дни года.
Чем возместится их потеря?
Любой успех не навсегда.

Покой, и слов витиеватость…
И это не заменит младость.
Часов округлый циферблат —
Двенадцать замыкает ряд.

К ним стрелка рвётся в нетерпении —
Там новый день, его рубеж,
Там счастье, радость, вдохновение
Для тех, кто молодостью свеж.

А нам смотреть в последний раз
В далёкий свет прекрасных глаз.