Провожаю взглядом очередной взлет. Встречного ветра нет, бежать нужно быстро, вижу, как пилот, взрывая фонтаны снега, выбегает за пределы расчищенной площадки, три шага, пять… Бамц! Дельтаплан резко клюет носом, освобожденный трос зеленой змеей стреляет вперед. Что с пилотом? Нормально, встает, машет рукой, стойки тоже вроде целы. Мотособака стартует за тросом, тот улетел недалеко. Пилот уже поднял крыло и тащится снова на старт, пара человек берет лопаты, решив удлинить взлетку еще. Ладно, нечего в сугробе рассиживать, надо крыл тащить на старт, там на него очередь. Встаю на ноги, измеряю взглядом расстояние, мда… Делать нечего, хочешь меньше таскать, учись садиться на старте.
Тяжело дыша и утирая катящиеся из–под шлема капли едкого пота, добредаю до расчищенного места. Отдаю крыло очередному страждущему, сильное желание рухнуть прямо в сугроб, и только здравый смысл удерживает от возможности заработать воспаление. Я щас сдохну!
Кто–то из «стариков» бросает: «Все правильно сделал, лучше перелететь и потом тащить крыло обратно, чем разложиться на старте. Хорошая посадка, молодец!».
О да! Обычно от «старичков» похвалы не дождешься. На душе разливается теплое масло удовлетворения: я, оказывается, крут!
Накинув сверху теплую куртку, в обнимку с термосом бреду к лебедке: «Что там у нас с очередью? Пишите меня. За кем буду?». День продолжается, до темноты есть шанс еще пару раз окунуться в воздушный океан.
Неудивительно, что вечером, дома, после такого времяпрепровождения мышцы ломило, а сил хватало только доползти до кровати. А сейчас? Мышцы ломит только от многочасового ничегонеделанья. Встроенная в кокон миостимуляция не сильно помогает. Во что я превращаюсь? В дистрофичного игрока–задрота с конечностями–веточками. Хотя какой выход? Не знаю.
Ладно, хорош рассиживать и предаваться ностальгии. Взгляд перепрыгнул на тренажеры: уж кем–кем, а дистрофиком вы меня не сделаете!
Через полтора часа, с еще влажными после душа волосами, облачившись в спортивный костюм, с неизменным пенопластовым лотком какого–то жаркого «Грибное лукошко», я проковылял к компьютеру. Ну–с, приступим, долги надо отрабатывать.
Настучал название «Термодинамик». Отправил в рот первую ложку горячего хрючева, отхлебнул пива из высокого бокала, пальцы забегали по клавишам: «В условиях, когда южная экспозиция склона хорошо прогревается солнцем, может возникать такое явление, как термодинамик, иногда называемый термическим бризом. Механизм образования…».
Глава 30 Ночные откровения
Вход. Появились ощущения: чувствую тело, пошевелил пальцами ног – ага, сапоги привычно сдавливают стопы. Скрещенные на груди руки вцепились в полы плаща, даже пальцы немного занемели. Щекой чувствую грубую ткань мешка – порядок, лежу в той же позе, как выходил. Слух донес стрекот насекомых, различил поскрип деревьев. Странно, неужели ветер? Ах, да, рядом же море, видимо, ночной бриз. Вот только глаза отказывались предоставлять информацию: что поднимаю веки, что закрываю, – как говорится, хоть глаз выколи.
– Феникс, ты проснулся? – негромкий голос, почти шепот.
Молчу, не двигаюсь, прислушиваюсь.
– Феникс, я слышу твое дыхание. Значит ты вошел в игру.
Ох уж эти пинкертоны, ничего–то от них не скроешь!
– Да не сплю я, Ань, не сплю, – таким же шепотом.
Сел. Ух, ты, оказывается, что–то все–таки видно – сквозь завесу из веток то тут, то там пробиваются звезды.
– Как тут? Тихо?
– Тихо…
– Ну спи тогда, всё, я на посту. Утром будить или сама проснешься?
– Слушай, а можно я с тобой немножко посижу?
– А смысл? Тебе нужно выспаться, завтра топать и топать.
– Ничего, я недолго. А ты мне про полеты расскажешь.
– Хм, дело, конечно, твое. Мы Руса не разбудим?
– Не переживай, у него сон богатырский, – по интонации понимаю, что эльфийка улыбается, – ты, если что, его еще не добудишься.
– Хорошо. Что тебе рассказать?
– Ну… вот скажи, а как высоко можно подняться на дельтаплане?
– На высоту восходящего потока.
– Феникс, – перебила девушка, – ну не будь занудой, ладно? Выключи уже учителя. Я же не лекцию прошу прочитать. Расскажи по–простому.
– По–простому? ¬ Вздохнул. «сложно рассказать просто, просто рассказать сложно», есть такое выражение. – Что ж, попробую попроще. Только поверь, без минутки теории никак, ты уж потерпи.
– Ладно. – интонация… как будто сказку приготовилась слушать.
– Дельтаплан относится к парителям, то есть сам он не поднимается, его поднимает восходящие потоки. Так же, как и парапланы, и планера. Фактически – паритель опускается, но если воздух поднимается быстрее, то относительно земли мы будем подниматься. Сложно?
– Пока нет
– Хорошо. Главная проблема, найти восходящий поток, это же воздух, его не видно. Как это сделать? Видела кучевые облака? Они образуются на вершине такого потока, когда влага, содержащаяся в воздухе, начинает конденсироваться, потому что воздух, поднимаясь, остывает. Вот до подошвы облака и можно подняться, это верхняя граница термических полетов. Мы эту высоту называем базой.
– А как это высоко?
– По–разному, много от чего зависит: давление, влажность, температура. Утром облака обычно низкие, меньше тысячи метров, потом поднимаются. Хотя все равно у нас, в средней полосе, выше двух тысяч мне не встречались.
– Ух ты! Два километра! И ты залетал так высоко?
Мысленно вижу ее восторженные глаза.
– Я и выше поднимался, в Калмыкии. Там база до четырех тысяч бывает, представляешь? Кстати, знаешь какая там температура?
– Где?
– Наверху, под облачностью.
– Ну… наверно холоднее, чем внизу.
– А насколько?
В ответ молчание.
– Ладно, не буду мучать. В обычных условиях воздух охлаждается на шесть с половиной градусов каждую тысячу метров. – подержал паузу, чтоб осознала. – Вот и представь: внизу: плюс тридцать, жарища. А на четырех тысячах? …
Опять пауза. Видимо считает.
– Ух ты… Так холодно?
– Ага. Представь: выходишь на старт, жара, а на тебе термобелье и флиска. Если долго буксировщика ждать, можно тепловой удар схватить.
– Да уж… Ну у вас и спорт.
– Кстати, в Австралии, говорят базы бывают еще выше, но мне, – вздохнул, – уже не узнать.
– Почему? – оживилась.
– Давай не будем… – попытался съехать с темы. – А ты знаешь, каков мировой рекорд высоты на дельтаплане?
– Откуда же мне знать?
– Анжело Д'Арриго в 2006–м году, в Андах, поднялся на 9 тысяч 100 метров.
– Ничего себе! Это же выше Эвереста!
– Хм, Эверест он перелетел в 2004–м, но там было только 9 тысяч ровно.
На некоторое время воцарилось молчание. Потом Анахита протянула в задумчивости:
– Да–а–а… Я бы хотела посмотреть на землю с высоты четыре километра.
– Если честно, в Калмыкии и смотреть–то не на что – степь да степь кругом. В средней полосе и то интереснее: леса, реки, дороги, деревни, поселки. А лучше всего в горах. Мне Альпы очень нравились.
Опять повисла тишина, я ненадолго залип в воспоминаниях. Со вчерашнего дня я все чаще вспоминал свою «летучую» жизнь, видимо, признание разрушило какую–то плотину. Я даже вечером, перед сном, почему–то ясно вспомнил свою последнюю поездку в Альпы. Хотя почему «последнюю»? Вполне может быть что и «крайнюю», на машине же я езжу? А кто мне мешает мотануть куда–нибудь километров так под «дцать», чтоб целый день в дороге, слушать радио или аудиокниги, смотреть, как асфальт стелется под капот, а мимо пролетают столбы, рекламные щиты, тянутся поля–леса–города. Останавливаться в придорожных кафешках, смотреть на несущийся мимо поток машин, жуя какой–нибудь бутерброд… Вот только куда ехать? Я не могу без цели, мне нужно ехать «куда–то», а не просто куда глаза глядят.
– Феникс!
Шорох где–то рядом, как будто кто–то поменял позу, вырвал меня из мечтаний
– Да?
– А есть девушки–дельтапланеристы?
– Аня, да полно! Хотя…, – задумался, – меньше, конечно, чем парней, но есть.
– Феникс… а у тебя девушка есть?
Ну вот, начинается. Ехидный внутренний голос зашептал на ухо: «ну так ты же сам этого хотел! Давай! Не теряйся». Да, но что мне с этим делать?
– Сейчас нет, – ответил я после длительной паузы.
– Почему?
Какой простой вопрос. Был бы на него такой же простой ответ.
– Видишь ли, – вздохнул, – сейчас я не самый лучший вариант для женщин.
– Почему? Только не говори, что ты нищий, ведь даже самый простой аккаунт стоит недешево. Тогда что? И почему «сейчас»? Ты стал пить? Я почему–то сомневаюсь. И уж точно не бабник. – Анахита даже похоже усмехнулась: – Или это из–за игры?
Господи, ну сколько вопросов! Ты же вроде о дельтапланах хотела поговорить? Не удержался от иронии:
– И как же ты поняла, но я не алкаш?
– Мне кажется, ты на него не похож…
Кажется ей. Много ты, алкашни в своей жизни видела? Запойные в ремиссии выглядят и говорят вполне здраво, никогда не поймешь. Ты же мой реальный фейс не видишь, да и пересекаемся мы только по выходным. Впрочем… как же тебе сказать?!
– Видишь ли, Аня. – опять пауза, девушка даже хотела что–то сказать, я услышал вдох, как перед началом фразы. – Я инвалид. Инвалид–колясочник.
Со стороны собеседницы – тишина, никакой реакции. Я, правда, не придал значения, погруженный в собственные размышления.
– Два года назад я разбился, и моя… – да кто же меня за язык–то тянет!
– Жена?
– Не были мы женаты, просто жили вместе. Моя женщина… короче, она ушла.
– Вот сука!
– Не вини ее, не надо. Ты не представляешь, что такое жить с лежачим на тот момент инвалидом.
И стал торопливо объяснять, как будто Анахита могла недослушать, как будто это было важно:
– Я ей очень благодарен, понимаешь? Она ездила за мной в Италию, она сидела со мной в больницах, она ухаживала за мной, когда я вернулся в наш дом. И ушла только тогда, когда я смог сам перемещаться по квартире. – Опять тяжкий вздох прервал мою тираду. – Как я могу ее винить после всего этого? Она хотела детей, а я все отшучивался и пропадал на полетах… Надеюсь, она теперь счастлива.
– Странный ты, Феникс. – после некоторого молчания проговорила Анахита, – Она тебя бросила одного, а ты ее защищаешь. Хорошо, не буду об этом.
Мы снова замолчали. Почему я вспомнил ту поездку? Мысленно пожал плечами, хотя… Тогда мы ехали компанией друзей на полеты, а сейчас? А сейчас я иду в компании… друзей? Наверно, да. Куда? На полеты! Да, черт побери! Я иду с друзьями на полеты!
– Феникс.
– Что?
– Можешь мне кое–что пояснить? Ты сказал, что на травах не разбогатеешь. Так?
– Когда? А, ну да, днем, Русу, – хмыкнул, – Да, сказал, а что?
– Ты действительно выглядишь как игрок, с трудом сводящий концы с концами, – задумчиво продолжила Анахита, – эти твои сапоги, плащик: заплатка на заплатке…
– Что ты прицепилась к плащу и сапогам? Они меня устраивают. Сапоги не сваливаются, плащ греет, что еще надо?
– Феникс, – девушка как будто не услышала моей последней фразы, – тогда объясни мне, что это было? Там, в Коровьем Холле, неделю назад.
– Ты о чем?
Я почему–то представил, как Анахита с прищуром меня рассматривает.
– Ты тогда отдал мне шестьсот золотых. Просто так, широким жестом. Что это было?
Вот жеж! Можно подумать, я сам знаю! Затмение какоето!
– Ну, во–первых, не тебе, а вам с Русом. Во–вторых, не шестьсот, а меньше, я говорил. А почему?…
Да, блин, хороший вопрос!
– Почему? – переспросила девушка.
– Знаешь, Аня, это были шальные деньги. Считай, я нашел на дороге кошелек, ничейный. Как бы тебе объяснить… Понимаешь, я не могу вносить в бюджет случайный доход. Потому что я не могу на него рассчитывать. – прервался, подбирая пример, – Вот представь: ты живешь, ведешь хозяйство, у тебя есть какой–то регулярный доход. И ты планируешь свои траты соразмерно этому дохода: покупаешь одежду, определенного класса, еду, определенной категории. Сводишь дебет с кредитом. А потом случайно тебе в руки попадает большая сумма.
– Ну да, кошелек, я помню.
– Да. И что ты сделаешь?
– Я? Странный вопрос. Как минимум – сменю тряпки на нормальную одежду…
– Ага, понятно, не продолжай. Вот смотри: моя холщовая одежда стоит десяток серебрух, плащ я уже не помню, он со мной с самого начала, как и сапоги. И сколько ты предлагаешь потратить на одежду? Сотню золотых, две?
Девушка издала неопределенный звук.
– Не знаешь. Понимаю, ты не задумывалась над этим. А теперь слушай, что будет дальше. Одежда не вечная. Кстати, даже уход за дорогой одеждой более затратный. На какой–нибудь атласный плащ я своими кривыми ручонками заплатку уже не поставлю, нужно нести к портному. Впрочем, неважно. Важно другое – рано или поздно ресурс одежды кончится вместе с деньгами. И что тогда? Снова переодеваться в лохмотья?
– Зато какой–то период ты походишь как человек!
– Возможно ты права. Но это не мой метод.
– Ты говоришь, как старый дед! Тебе сколько лет в реале?
Этот вопрос я проигнорировал.
– Знаешь, у меня на работе есть чувак, – я усмехнулся, – им с женой однажды подвалило счастья – умерла бабушка, оставив каких–то денег. И вот он, всю жизнь проездивший на корейских малолитражках, купил джип «Лексус». Не новый, конечно, но вполне свежий, двух– или трехлетний. Так он у них теперь стоит большую часть времени.
Хохотнул, забывшись, прислушался. Вроде тихо. Продолжил опять шепотом: – Крайний раз Серега на нем ездил уже месяцев пять назад.
– Расход большой? – с пониманием поинтересовалась девушка.
– Не только. Запчасти. Они обычно полгода копят на ТО у каких–нибудь гаражных умельцев, а тут что–то накрылось посерьезнее и теперь откладывают на замену.
– Так пусть продадут.
– Думаешь, ему не говорили? Знаешь, что отвечает: «Чтоб я с Лёхуса на корейский таз слез? Никогда!».
– Ладно, – отсмеявшись, я продолжил другим тоном, – так и я не хотел потом, когда парча и бархат протрутся, снова влезать в свои лохмотья. А знаешь, что еще хуже? Привыкнув пользоваться эликсирами, однажды оказаться без них. Нет уж, я лучше так, без них.
– Понятно, – задумчиво протянула Анахита, – ты не знал, куда деть деньги, а тут мы…, и ты решил сделать доброе дело.
Мне показалось, или в голосе ее послышалось разочарование? Не понимаю я женщин!
Звезды как–то незаметно пропали. Верхушки деревьев все четче вырисовывались на фоне светлеющего неба. Пройдет совсем немного времени, и в туманной дымке начнут проступать детали нашей стоянки.
– Вот что, Феникс, мне надо немного поспать, а то я что–то совсем с тобой заболталась.
Глава 31 Восточный отрог
– Ну что, видно что–нибудь?
Анахита, задрав голову и щурясь от пробивающегося сквозь кроны солнца, пыталась дозваться Руслава, который болтался над нами на раскачивающемся дереве.
– Представляешь, а вдруг никаких орков здесь нет и в помине? Вот мы посмеемся!
Это уже мне. В принципе, я ее оптимизм разделял, но при голосовании поддержал осторожного парня. Раз он сталкивался с серокожими, его опыту надо доверять, каким бы небольшим тот ни был. Ибо у нас этого опыта не имелось совсем. Поэтому аргументацию девушки «я думаю, что их здесь нет» отмел сразу.
Перевалило за полдень, когда мы подошли к заключительной цели путешествия. Добрались сюда без приключений. Не считать же за таковое долгое хождение по лесу? По дороге разговаривали мало, берегли силы.
Хотя почему «заключительной»? Потом еще как–то надо до безопасных мест добраться. Но это – потом, а сейчас мы пытались рассмотреть сквозь деревья возвышавшийся перед нами скальный массив восточного отрога. Прикинув так и эдак, решили, что с дерева это сделать будет правильнее. Наконец, ловко перебирая руками, сверху спустился наш дозорный.
– Ничего не вижу, – Рус помотал головой, – и как ты умудрился тогда что–то рассмотреть?
Это я рассказал ребятам, как разглядел Анахиту с дерева при нашей встрече.
– Рус, надо на самую вершину залезть. Ты мог еще на пару метров вверх подняться.
– Фес, дерево меня не выдержит. Там знаешь, как мотает?
– А чего ты хотел? Это бриз, море рядом. Эх, сто лет на море не был!
– А я был недавно. Но только на Ледовом. Как раз оттуда возвращались, когда тебя первый раз встретили.
– Да я про реал. Здесь–то я вообще ни разу моря не видел!
– Да ладно! Серьезно?
– Так, мальчишки, – довольно грубо перебила эльфийка, – вот сдадим квест, я сама вас на море отведу за ручки, как детей. А пока давайте думать, как последний цветок забрать, если вы оба так уверены, что орки здесь есть.
– Ладно, Русик, я полегче, давай теперь я попробую.
Скинул свой мешок, поправил плащик.
– Подсади, а то до нижних веток не достать.
Сил у меня, конечно, поменьше, зато в ловкости могу и посоревноваться. А еще я раза в два легче, поэтому спустя минуту–другую я уже раскачивался на самой верхушке дерева, более всего напоминавшего сосну. «Сосна» возвышалось над остальными деревьями, но все равно из–за того, что мы находились на склоне, деревья, растущие ближе к границе леса, перекрывали часть обзора. Из–за риска столкнуться с патрулем обосновались мы метрах в пятидесяти от опушки.
Наверху светило солнышко и было ветрено. К запахам леса начинал примешиваться солоноватый аромат йода. Высоко над головой выстроились облачные улицы – ряды кучевых облаков. Эх, сейчас бы плюнуть на все, вспорхнуть с макушки, и вверх! При таком бризе меня мигом выстрелит над вершиной отрога, дальше надо только снестись немного по ветру, и я окажусь в зоне динамика самого Утеса. Думаю, полчаса от силы, и я «закрою задачу» – окажусь на господствующей вершине этой части материка. А дальше, да по таким «улицам», да при попутном ветре я за пару часов досвищу до Коровьего холла.
– Ну как, что видно?
Я вздрогнул, выдернутый из мечтаний. Ниже меня метра на три и чуть в стороне Руслав изображал наездника на взбесившемся дереве. Я сразу вспомнил аттракционы, на которых надо удержаться на деревянной фигурке быка. Дерево под парнем во всю скрипело, угрожая сломаться.
Ну да, я же здесь совсем за другим. Взгляд обежал видимую часть стены. Вершины не видно. То, что открывалось взгляду представляло собой весьма зализанную гору, без заметных уступов или карнизов. Никакого движения, только где–то под самыми облаками заметил кружившую птицу. Еще один орел? Высоко, не разглядеть.
Обнимая одной рукой ствол, второй изобразил жест «развел руками».
Рус в ответ так же пожал плечами и показал жестом – «спускайся».
– Я думаю, надо держать в голове наличие орков. Анахиту спрячем где–нибудь в лесу, чтоб на нее случайно не наткнулись, а сами пойдем на восхождение. Вдвоем у нас шанс отбиться все же повыше.
Парень посмотрел на меня, как бы ища поддержки. Я устало вздохнул: опять он про совместный подъем.
– Что не так?
– Рус, может все же обойдем отрог? Смотри, нам все равно потом на юг. Поднимались бы втроем, просто могли спуститься с той стороны.
– Не, ребята, нет у меня навыка скалолаза, – девушка виновато улыбнулась.
– Вот и я о том. А так заодно сможем осмотреться получше. И еще, – мысль возникла у меня только что, – ты же сам говорил, что солнце им вредно? Вряд ли они облюбовали хорошо прогреваемые солнцем склоны. Если сидят – то на тех, что на север обращены.
Руслав задумался. В этот момент я обратил внимание, что над нами что–то мелькнуло. Задрал голову. Странно, ничего… а, нет, вот опять: солнце, пробивающееся сквозь мельтешение веток и листвы, на миг загородила какая–то крылатая тень. Хм, немаленькие здесь птицы.
– Хорошо, – воин кивнул, – идея здравая, так и сделаем. Тогда надо выдвигаться, времени мало.
Я подхватил мешок, эльфийка поправила сумку.
– Идем в зоне видимости горы. Черт!
Рус присел, разглядывая полуразвалившийся сапог:
– Идите, я сейчас.
Переглянувшись с девушкой, неторопливо двинулись вдоль по склону. Деревья здесь росли не очень часто, подлеска мало, можно не бояться, что потеряешься в двух шагах друг от друга. Пройдя десяток шагов, оглянулся: Рус бинтовал носок сапога каким–то огрызком веревки. Вот блин! У меня же где–то на дне мешка, среди прочего барахла, валяется ремонтный набор сапожника! Я остановился и начал поворачиваться, чтоб окликнуть парня, в этот момент эльфийка с приглушенным всхлипом схватила меня за руку. Еще не понимая, проследил за направлением ее взгляда. Вот черт! Между деревьев, ниже по склону, поднимался орк. Копье в опущенной руке, щит заброшен за спину. Не видит? Видимо, он заметил нас одновременно: щит тут же прикрыл грудь, рука с копьем взлетела к уху, наши глаза встретились. Я рванул лук.
Пока шли, Анахита примотала мне остатки ампул к стрелам. Получилось у нее не хуже, а учитывая, что проделала она это на ходу, что мне было совсем недоступно, результат превзошел ожидания. Вот только оставалось их всего восемь штук, а противник неплохо закрывался щитом. Но до подхода Руслава протянуть, пожалуй, сумею.
Орк, уставившись на нас ничего не выражающим взглядом начал неторопливо приближаться. Блин, куда стрелять?!
– Бежим!
Я обернулся – что? Анахита, схватив меня за край плаща, не церемонясь потащила меня дальше.
– Не тормози, там еще один!
Выше по склону, но чуть дальше, чем первый, меж деревьев показался новый враг. Сердце ухнуло. Ну вот и доигрались! Я позволил протащить себя несколько шагов, механически переставляя ноги, пока не сообразил, что мы удаляемся от единственного бойца в нашей тройке.
– Аня, стой! Мы не туда бежим!
– Бежим!
В глазах девушки я не увидел растерянности или страха. Ну что ж, наверно, ты знаешь, что делаешь. И я наконец перешел на нормальный бег.
Через три шага бросил взгляд по сторонам. Нижний орк тоже побежал, довольно уверенно перепрыгивая торчащие то тут то там корни, а вот верхний отставал. Ну что ж, не только людям бежать под горку сложнее, тем более по лесу.
– Сюда! – Анахита опять схватила меня за руку, увлекая под уклон. Мы почти поравнялись с нижним. Ну все, сейчас он нас догонит!
Девушка резко остановилась, разворачиваясь. Я по инерции сделал еще два шага. Повернулся, вскидывая лук. Ну все, нам хана, – отметил как–то отстраненно, на автомате. Эльфийка выставила руки с активированным фаерболом.
Орк перешел на шаг, потом остановился. Конечно, чего ему торопиться, сейчас второго дождется!
За спиной орка показался Руслав. Я почувствовал, как расплываюсь в улыбке. Видимо, орк что–то услышал или глупо улыбающийся человек, загнанный в угол, заставил его насторожиться , но он начал поворачиваться и явственно вздрогнул. Он продолжил движение, парень просто отступил на шаг, перехватил меч двумя руками – блеснула молния отточенной стали, и орочья голова покатилась под уклон.
Три пары глаз уставились на второго серокожего, который только–только появился из–за деревьев. Он остановился, оценил ситуацию и, рванув вверх по склону, опять скрылся среди деревьев.
Рус подхватил орочье копье и щит.
– Ходу, ходу, ходу! – не скрываясь крикнул он нам.
Анахита развернулась, и бросилась вперед.
– Рус!
– Фес, бежим, он же за подмогой!
– Рус, стой!
Парень затормозил рядом:
– Что?
Я вцепился в его рукав:
– Рус, это шанс, понимаешь? Только обещайте, что от орков вы уйдете!
– Черт, ты о чем? В таком лесу они задолбаются нас ловить!
– Вот и отлично! Тогда бегите!
– Фес, ну–ка отставить героические помыслы! В чаще нас еще попробуй отыщи, да и по лесу орки бегают плохо.
– Я тоже. Со мной не уйдете.
– Феникс…
– Дослушай. Вы уходите, а я наверх. Во–первых, лажу по горам я не хуже этих, а во–вторых, сейчас все рванут за вами в погоню. Это же шанс забрать последний цветок!
– Черт, – парень на миг задумался, уставившись на мыски своих сапог, – похоже, ты прав!
Я хлопнул его по плечу. Анахита стояла в нескольких шагах, полуобернувшись.
– Береги ее, – бросил я, не отрываясь глядя в раскрытые глаза эльфийки.
– Не переживай. Кстати, где встретимся?
Я замялся.
– Вот что. Сразу как спустишься, дуй на юг. Встретимся на посту, ты его не пройдешь.
– Давайте ребята, удачи!
Хлопнул парня по плечу еще раз, изобразил воздушный поцелуй девушке.
– Ходу!
И они побежали.
Быстро осмотрелся —пока никого. В стороне, где скрылись ребята, явственно хрустнуло. Потом еще раз. Спасибо! Явно утягивают погоню за собой. Так, откуда взлететь? На мгновенье припомнил, как раскачивался на сосне. Учитывая, что лес на склоне, если поймать амплитуду и прыгнуть вниз в долину… а, не то, с такой шаткой опоры не оттолкнусь. Тогда наверх, куда же еще!
Сунул сапоги в мешок – некого стесняться, саадак с луком туда же – толку–то от них? Цепляя землю когтями, рванул наверх. Впрочем, сильно не спешил: столкнуться с погоней нос к носу я не собирался.
Лес кончился как обрезанный. Шаг – и я на пустом каменистом склоне. Так, а где тропка на границе двух поверхностей? Эй, разрабы, нельзя было под копирку повторить то же самое, что на предыдущем отроге? Сразу от деревьев начинался довольно крутой откос. Между ним и деревьями щель – не втиснутся.
Сверху посыпались мелкие камешки. Это еще что? Склон чуть выше имел небольшой перегиб. Поэтому, стоя под стенкой, рассмотреть, что надо мной происходит, я не мог. Осторожно отступил под защиту деревьев.
Камешки посыпались левее. Отлично! Кто бы это ни был, он идет поверху в направлении оконечности отрога. Придется подождать.
Наконец на фоне неба вырисовались три фигуры. Горько усмехнулся про себя: орки, ну кого я еще рассчитывал увидеть? В очередной раз поразился, насколько ловко и споро у них получается. Спускались по диагонали в направлении, куда скрылись ребята. Сейчас серокожие были выше меня метров на пять и левее почти на пятьдесят. Наблюдая, я выглянул из–под прикрытия деревьев. Вот сейчас они нырнут в лес, немного подожду, и можно подниматься.
Над головой мелькнула тень, раздалось громкое и противное карканье. Вот блин, что здесь за вороны такие?! В порыве любопытства высунулся еще сильнее и, ухватившись руками за дерево, чтоб не грохнуться, уставился вверх. Никого. Видать, птица скрылась за деревьями. Ну что там мои орки, спустились?
Опустил взгляд да так и прикипел к дереву. Сердце снова дало сбой, во рту пересохло, а желудок ухнул в район пяток. На меня смотрели три пары ничего не выражающих глаз в окаймлении меховых шапок и таких же безрукавок. Первый порыв – в лес, вниз, бежать! Я даже дернулся было назад, за деревья. Мигом пришло осознание: что дальше? Как я бегаю по лесу, уже проверял – хреново. Выносливости у меня хоть отбавляй, но ведь догонят! Взгляд метнулся вправо, вдоль деревьев. Нет, слишком узко, да и не разбежаться!
Орки совершили образцовый поворот «все вдруг» и бодро припустились ко мне, щиты и копья уже привычно материализовались на своих местах. А я, чуть ли не буксуя когтями по камням и обдирая пальцы на руках, рванул по склону.
Четыре метра вверх. Взлетел почти одним рывком. Орки поравнялись со мной по высоте, до них метров сорок, может, чуть больше. Пульс молотит, но это от страха. Мыслей нет. На заднем фоне сознания второе Я в офигевании качает головой: ну ду–ра–ак.
Восемь метров. Сорвал ноготь на левой руке, вижу кровавые следы, которые оставляет моя пятерня, но боли нет. До орков уже метров тридцать, высоту набирают синхронно со мной.
Правая нога соскользнула, вслед за ней левая. В последний миг, когда я уже увидел, как скольжу на брюхе, пальцы вцепились в какую–то расщелину. Запоздало прокатилась волна паники. Правой щекой воткнулся в скалу, до орков метров двадцать. Бегут гуськом, в руках оружие. Да как же они здесь держатся то?! Скосил глаза. Вниз метров двенадцать. Где–то рядом раскачиваются верхушки деревьев, но еще выше меня. Рывком подтягиваюсь, нога находит опору, вверх!
На пятнадцати метрах достиг перегиба, скала немного уменьшала наклон. Подъем пошел веселее, я почти перестал помогать себе руками, но и орки ускорились. Короткий взгляд – между нами остается не больше десяти–двенадцати метров. Я вижу их детально: отблески на гранях черных каменных наконечников копий, колыхание длинной шерсти меховых шапок, ничего не выражающие пустые глаза.
Появилась одышка, пульс уже в висках, сознание застыло от ужаса. Жилы на ногах рвутся от напряжения. Взгляд высматривает места, куда наступать, боковым зрением вижу приближающуюся снизу–сбоку смерть. Топот их ног отдается в мозгу, я слышу их дыхание – шесть метров!
Мешок уже в правой руке, левая рвет застежку плаща. Краем глаза вижу, как ближайший силуэт заносит руку для удара. На очередном шаге выношу правую ногу чуть дальше и, с силой толкнувшись, ухожу в прыжок назад, прогибаясь в спине.
Время застыло. Скручиваясь влево, вижу, как наконечник копья проходит в считаных сантиметрах от моего тела, а головной орк проваливается вперед в глубоком выпаде. Мне кажется, или у второго орка признаки удивления на лице? Действительно, странно, жертва, которую уже почти загнали, предпочла прыгнуть вниз и разбиться!
Потом в поле зрения вползает бескрайняя лесная ширь. Верхушки деревьев, образовывающие зеленый ковер, сбегающий вниз, в долину. Они ниже меня!
Хлопок сзади, меня подбрасывает, на миг больным зубом пронзает мысль: я же не проверил крылья! А вдруг повреждены маховые перья? А вдруг не размяты мышцы? Я же с самого утра не имел возможности их осмотреть. Но проходит мгновенье, другое. Меня не скручивает болью, кренов нет, значит, крылья работают!
Время запускают вновь, я хочу крикнуть в ликовании, но рано. Верхушки деревьев несутся на меня с угрожающей скоростью, а крылья еще не работают, скорости мало. Миг, и те немногие метры над вершинами деревьев, которые я успел запасти в своем забеге вверх, растаяли, разменянные на скорость полета. Но их хватило, чтоб над самыми макушками я перешел в относительно управляемый полет. Скорости все еще недостаточно, но это же горы! Поверхность леса убегала вниз, повторяя склон отрога, а я скользил в считаных сантиметрах над ней, разгоняясь в пологом пикировании.
Поверхность леса слилась в зеленое полотно. То слева, то справа мелькали вершины выступающих над лесом деревьев, но пока везло. И вот воздушная подушка под крыльями отвердела настолько, что на нее можно стало опираться, чуть поджав вниз заднюю кромку. Я уменьшил угол пикирования, и тут же зеленое мельтешение отдалилось. Слава уравнению Бернулли! Ех–ху–у!
Я перешел на маховый полет. Несколько взмахов, широкий вираж – и мимо проносятся застывшие на склоне орки. Недоумки!
Мне захотелось смеяться или сделать какую–нибудь глупость. Эх, почему у меня так мало стрел с «фугасами»? Сейчас бы погонял этих уродцев. «Ладно, икар, давай по задаче», – мысленно напомнил себе, впихивая плащ в мешок, который до сих пор держал в руках. Главное – эти трое в погоне за ребятами участвовать не будут. Меня трясло от пережитого и, чтоб как–то сбросить напряжение, я заорал песню, которую когда–то слышал на одном из бивуаков.
«Я стою на вершине горы,
Ветер дует не с той стороны,
Я приготовился к разбегу,
Внизу стоят, разинув рты,
И все ж в удачу веришь ты,