– Ты, кстати, обратил внимание, что написано на обелиске? – Семён неожиданно задал вопрос.
– Ну, да, – недоумённо ответил Борис, – Родился в 1893 году, умер в 1991… 98 лет прожил чувак. Мне бы так!
– Ох, Борька, – Семён покачал головой, – На камне нет записи о партийном стаже сталинского Сокола, а у его жены, Марии, есть.
– Ну, и что, – пожал плечами Борис, – Все в Москве знают эту “мансу”. Это не Кагановича похоронили на Новодевичьем кладбище…
– А кого же? – глаза Семёна чуть не вылезли из орбит.
– Я хотел сказать, – объяснил Борис, – Что его подхоронили… Подхоронили в могилу к его жене, которую он сюда пристроил, пока был у власти.
– И что ты ещё знаешь? – Семён удивился осведомлённости брата.
– Ещё знаю, что на этом престижном кладбище, когда переносили останки знаменитых россиян, при вскрытии могилы Гоголя, не нашли череп автора “Мертвых душ”. Украли черепушку! Об этой чертовщине было немедленно доложено Сталину, а тот сразу всё засекретил. За разглашение тайны – всем “писец”, – заулыбался Борис, – И до настоящего времени череп так и не нашли. Мистика булгаковская…
– Что-то я устал от твоих кладбищенских историй, – пожаловался Семён, озираясь на окружившие братьев гранитные обелиски и барельефы, – И пожрать бы не мешало. Пошли на Пироговку… Помню, там была одна очень приличная кафешка. Всё равно среди этого пафоса никакого камня Рабе Лёва быть не может.
Память Семёна не подвела. Кафешка оказалась недалеко, в красивом сталинском доме с колоннами на фронтоне, прямо на Новодевичьей площади. Семён даже вспомнил, что когда-то на месте кафе был кинотеатр, а в самом доме жил знакомый квартирный маклер.
Заняв столик у большого окна с видом на красивый зеленый сквер с клумбой в центре площади, Борис и Семён заказали по порции борща, пожарские котлеты и графинчик водки. Телохранители ненавязчиво устроились поодаль с чашечками кофе.
– Ну, что, братец, – покончив с борщом и сыто отдуваясь, заявил Семён, – Наши надежды на Новодевичье не оправдались. Каюсь – моя была идея. Где жe этот чёртов камень теперь искать?
– А давай ещё по рюмочке? – ответил Борис, – Так сказать, для работы воображения! – и немедленно налил.
– Я думаю, искать наркомовскую квартиру бесполезно, – продолжил он чуть погодя, – Каганович последнее время жил на улице Грановского, но там давно всё поменялось. Cтарых жильцов от Кремля ещё при Горбаче попёрли. Сейчас новая аристократия заселилась – и всё больше питерские. Искать, вероятно, надо на даче. Где у него дача-то была?
– Ну, ты и вопросы задаешь! – удивился Семён, – Откуда мне знать! Это ты у нас москвич, а я давно уже в жарких странах обитаюсь. Может, тебе по знакомым поискать, знатоков истории каких-нибудь?
– Постой-постой, – задумался Борис, – Про знатоков не скажу, а одна мыслишка появилась!
Он достал мобильник и, на мгновение, задумавшись, набрал номер.
– Это спецузел? – спросил Борис невидимого собеседника, – Мне, пожалуйста, Петра Андреевича Карасёва. Скажите, что Левин звонит, с Центрального.
Cпустя минуту Борис завопил в трубку:
– Петюня, привет! Рад тебя слышать! Давно не виделись! Как драгоценное? На рыбалке давно был? А когда снова собираешься? Не, я завтра не могу – ко мне брат в гости приехал. Я ему наши достопримечательности показываю. Нет, он не рыбак. В следующий раз – обязательно! У нас с ним тут спор вышел, ты не мог бы подсказать? Помнишь, был такой нарком при Сталине – Каганович? Ага – Лазарь! Так вот – не посмотришь, где у него дача была? Вы же к нему спецсвязь тянули, должны записи остаться. Глянь в картотеке, будь другом! Жду!
– Классный мужик! – прошептал Борис, прикрыв рукой трубку, и показал брату большой палец, – Сейчас посмотрит!
Через три минуты трубка вновь ожила.
– Ага, на проводе! Нашел? Диктуй, я записываю. Троице-Лыково – это где? А, напротив Серебряного Бора! Так это же прямо в городе! А дом какой? Есть, записал! Ну, спасибо, выручил – “поляна” с меня! Как на рыбалку поедем – проставляюсь! Ну, бывай!
Отключив мобильник, Борис взмахнул листочком:
– Есть контакт! Наливай!
34. Москва – Серебряный Бор (9:15 утра)
– Борис, ну как же такое может быть? Ты только посмотри на это безобразие. Абсолютно нежилой дом… Как после бомбёжки, – Семён возмущался в полный голос.
Для обычно спокойного Семёна это было странно. Но Борис даже не пытался остановить брата. Он молча кивал головой. Действительно, Семён был совершенно прав.
Они вчетвером сидели в машине, припаркованной у деревянного забора, который можно было назвать забором, по сравнению с высоченными непроницаемыми оградами Рублевки, с очень большой натяжкой. Скорее всего, это был простой двухметровый штакетник. Дача, тем не менее, охранялась. За углом, около ворот, в покосившейся будке, маячила фигура охранника.
– Какого черта он здесь стоит? Зачем руины охранять? – Семён закончил брызгать от возмущения слюной, и закурил сигарету, – Чем больше вижу этот бардак, тем больше радуюсь, что свалил из Совка. А постсоветские метаморфозы уже вне моего понимания…
– Ты на Родину-мать сильно-то не гони, – Борису стало обидно “за державу”, – Всё бывает… Не каждый может понять нашу суверенную правду.
– Ну, да! Ваша суверенная правда – она же посконная, кондовая и сермяжная, – Семён улыбнулся, как будто пожевал лимон, – Чего тут понимать? Эту дачу построили в 1905 году, в модном тогда стиле неоклассицизма. А позднее передали её Лемешеву, чтобы сия дачка помогала великому тенору расслабляться после “трудов праведных”. Она и помогала… в его время. А сейчас? Что мы имеем на сегодняшний день, как говорится, в сухом остатке? Мы имеем развалины – полное забвение. У нас в Газе даже ленивые арабы имеют лучшее жильё… А ведь Лемешев – это гордость России, “русский соловей”, или как поется в песне “соловей Российский, славный птах, открывает песнь свою со свистом”, хотя нет… это из другой оперы, извини – увлёкся. Ho ведь надо как-то беречь память о прошлом. Это же часть истории. Что же это мы, как-будто – “Иваны, не помнящие родства”.
Борис перебил брата:
– Что ты так нервничаешь? Во-первых, ты не Иван, a Семён. Во-вторых, тебе надо успокоиться. В-третьих, в этом доме Лемешев никогда не жил. Тут рядом растет Лемешевский дуб, под которым, согласно легенде, великий тенор репетировал. Вот дом и назвали – Лемешевский. А жили тут – генеральный секретарь ЦК КП Украины Косиор… Клемент Ефремович Ворошилов, главный конник Красной армии, Маршал Советского Союза… ну, и наш уважаемый Лазарь Моисеевич Каганович, сталинский нарком. Kак сам видишь – пацаны не слабые… А в-четвертых, очень даже хорошо, что здесь развалины. Hаша цель была какая? Найти дачу Кагановича, и мы её нашли. А то, что дача нежилая и в жутком состоянии, это не наше дело, и лично мне по-барабану. Ты что, считаешь, лучше бы здесь жил крутой олигарх или прокурор? Да нас бы на километр сюда не подпустили. Спокойно, братуха. Давай лучше прогуляемся на эту дачку, и чисто конкретно, как говорил товарищ Ося Бендер, “пощупаем её за вымя”.
Семён, бросил на Бориса косой взгляд, но промолчал. Он вышел из машины и, не оглядываясь на брата, пошёл вдоль решетчатого забора в поисках прохода. Буквально через два десятка метров, за кустом цветущего шиповника, он наткнулся на дыру в заборе. Семён легко раздвинул доски и осторожно вступил на территорию заброшенной дачи. Борис шёл следом. “Лоси” остались у машины, не выразив горячего желания лезть в колючие кусты.
За забором в густой крапиве гудели комары. Семён зацепился штаниной за ветку старого крыжовника и шепотом выругался. Борис приложил палец к губам и взглядом указал вглубь сада. Семён проследил за взглядом брата и обнаружил метрах в тридцати, закрытую наполовину кустом сирени, круглой формы клумбу с какими-то оранжевыми цветочками. Края клумбы обрамлял узор из красных кирпичей, воткнутых в землю наискось. Посредине клумбы стояла скульптура девушки или женщины с поднятыми вверх руками. Казалось, что она обращается куда-то ввысь, с просьбой или молитвой. А возможно, неизвестный художник просто запечатлел элемент танца. Фигура стояла на постаменте из дикого камня шестигранной формы.
Постамент крайне заинтересовал Семёна, и он успел сделать несколько шагов по направлению к скульптуре. Но в этот момент громкие голоса, донёсшиеся со стороны ворот, заставили братьев остановиться. Было слышно, что некто пытается пройти на заброшенную дачу, а охранник препятствует неизвестному в его намерении.
– Какого черта ты меня задерживаешь?! – пронзительные крики разносились в утренней тишине Серебряного Бора, – Я собираюсь купить эту рухлядь… Ты, ваще, кто тут такой?
– Пожалуйста, успокойтесь, – охранник пытался образумить непрошенного гостя, – В настоящий момент доступ к объекту закрыт. Если есть вопросы, то пожалуйста к начальству… Вот с ним и договаривайтесь, а я прошу вас удалиться…
– Какое к лешему начальство? – не сдавался Каганов-младший (а это он рвался на территорию дачи), – У меня бумаги… у меня договор… Это строение принадлежит “Мосдачтресту”, и я с ними договорился. Я же должен посмотреть, что покупаю.
Он тряс пачкой бумаг, но показывать их охраннику не спешил.
Стоящие рядом Моисей Львович и Ефим вторили своему начальнику, – Это произвол… Вы не имеете права… Немедленно нас пропустите. У вас будут большие неприятности.
Охранник, молодой парень в камуфляже, соглашаясь, кивал коротко остриженной головой, но был непреклонен, – Ничего не знаю. Вот будет разрешение, тогда, пожалуйста. А сейчас – покиньте территорию объекта.
Пока у ворот шла словесная перепалка, братья Левины проникли в дом. Внутри дом выглядел ещё хуже, чем он смотрелся из-за забора.
– Нет, нет… Здесь же полный бардак, как тут что-то можно найти, – опять начал выступать Семён, – Смотри, потолок провалился, полы гнилые… запросто можно убиться. Ничего мы здесь не найдём, это ясно… Хотя, единственное место, где я бы попытался что-нибудь поискать – клумба… Что-то сигналит мне… И кстати, фундамент постамента… Mало того, что он имеет форму Звезды Давида – он ещё и слишком большой для такой фигурки. Если что-то прятать, так только там. Может это Каганович знак оставил?
– Сёма, мне кажется, ты совсем чокнулся. Я конечно всё понимаю, но это как-то странно… то Лазарь Каганович тебе знак оставил… То ты сигналы какие-то ловишь, – Борис в своей обычной манере хмыкнул и пнул ногой прогнившую доску, – Сигналы случайно не из общества Охранителей?
Семён ответил брату обиженным взглядом, но промолчал. Он три раза глубоко вздохнул, хрустнул пальцами рук и ровным голосом произнёс:
– Будем считать, братишка, что поиск камня раввина Лёва на даче Лазаря Кагановича нами закончен. Здесь ничего нет. Надо вновь проанализировать ситуацию и искать в другом месте… И кстати, моё чутьё показывает, что скоро здесь будет какая-то заморочка. Давай-ка, побыстрее выбираться отсюда, – и не дожидаясь ответа, Семён Левин, скоренько заскользил к знакомой ему дыре в заборе.
Борис, чертыхнулся, но пошел вслед за братом. Вскоре братья Левины сидели в машине.
– Надо дергать отсюда… сам же говорил, что-то должно случится, – бубнил Борис, умудряясь аккуратно поедать огромный “бургер”, который предложили ему заботливые охранники, – Что зря время терять.
Семён, в свою очередь поглощал такой же “бургер”, и не соглашался с братом, – Нет, надо подождать. Вот чую я, что здесь должно что-то произойти… спинным мозгом чую.
Охранники невозмутимо таращились в окно, – Ехать так ехать. Ждать так, ждать.
Чутьё Семёна не подвело. Очевидно, не зря его выбрал раввин Левитас из многочисленной когорты иммигрантов. Значит, было что-то в Семёне Левине, что разглядел проницательный Шломо Левитас.
Звук милицейской сирены раздался неожиданно. Пока братья Левины и охранники судорожно плющили носы в закрытых окнах автомашины, милицейский УАЗик лихо подкатил к воротам дачи Кагановича. УАЗик ещё не успел затормозить, а из распахнутых дверей уже выскочили бойцы в касках и бронежилетах.
– Работает ОМОН. Всем стоять, не двигаться. Руки в гору, – раздались крики.
Моисей Львович и Ефим ошалело завертели головами, а в это время из Уазика вылезли стройный милицейский старший лейтенант и немолодой мужчина в штатском. Старший лейтенант грозно вращал глазами, но стоял на месте, а мужчина в штатском неторопливо подошел к Каганову-младшему:
– Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – прозвучала просьба штатского.
Пока Семён и Борис беззвучно открывали и закрывали рты, Эйб угрюмо произнёс:
– Мужик в штатском явно из конторы, да и экипировка у его бойцов другая, чем у обыкновенного милицейского ОМОНа. Очевидно, тоже конторские. Надо мотать отсюда.
– Да, да, – прошипели одновременно братья Левины, – попилили скорее.
Эйб кивнул головой и включил мотор…
35. Лос-Анджелес – Ресторан “Кошерная кухня Эйба” (настоящее время)
– Миха, у меня к тебе вот какое дело… Я тут замутил новый проект, нашёл финансирование, всё организовал, но под ногами у меня путается один чувак. И чувствую я, что вопрос не только в деньгах, тут что-то другое… Ты бы не мог меня немного проконсультировать? Tак сказать, нарисовать более полную картину, – Марк сделал большой глоток воды из бутылки, и продолжил, – Сам знаешь, я в долгу не останусь.
– А что тебя интересует? – Миха закончил сражаться с фаршированной рыбой (в конце концов, Миха её победил), – Хотелось бы немного деталей.
– Понимаешь, мне кажется, что у меня… вернее, у моего проекта образовалась проблема. Я ведь принадлежу к Коэнам, ты сам мне это объяснял, a тут нарисовался некто Левин. A это значит, что он не только “поц”, он ещё и Левит. Может здесь собака зарыта? – Марк внимательно смотрел на Миху.
– Вообще-то, существует официальное мнение – левиты и коэны из одного, наиболее достойного и богобоязненного Израильского колена, колена Леви, – Миха пустился в объяснения, – По велению Б-га на коэнов было возложено священнослужение, а на левитов вспомогательные функции… И никак нельзя сказать, что коэны круче, чем левиты. Каждый из них делает свое дело. Дело, порученное Б-гом… Но, уважаемый Марк, – Миха хитро прищурился, – Существует ещё одна теория возникновения Левитов… Может оттуда возникла твоя проблема.
– Давай, Миха, рассказывай, не тяни кота за хвост, – Марк заерзал на стуле.
– Я тебя предупреждаю, что это только одна из теорий. Я её расскажу, а уж выводы ты делал сам, – Миха явно получал удовольствие от этого разговора, – В Библии сказано: “И услышал фараон об этом деле и хотел убить Моисея; но Моисей убежал от фараона и остановился в земле Мадиамской и, придя в землю Мадиамскую, сел у колодезя…”. Ученые выяснили, что эта местность находилась в северо-западной части нынешней Саудовской Аравии… Что это нам дает? – Миха задал вопрос Марку, но не получив ответа, продолжил, – А дает это нам следующее – в Мадиамской земле Моисей женился. А отец его жены, Иофор, был верховным жрецом секты, которая веровала в единого бога. Вот тогда Моисей и стал представителем секты Левитов, секты последователей единого бога. Что соответствует и еврейским законам – Б-г Яхве един. То, что Иофор не был мадианитянином, подтверждается враждебным отношением Моисея к мадианитянам… Ему пришлось защищать дочерей жреца от местных пастухов. Поэтому получается, что левиты были не еврейским племенем, а кастой жрецов-яхвистов, и Моисей стал их главой, как муж дочери вождя. Пойдем дальше… В Библии тоже есть подтверждения, что левиты были не еврейским племенем, а кастой жрецов… Ты меня слушаешь, Марк?
Марк не отвечал, а только чиркал карандашиком у себя в блокноте.
– Будем считать, что слушаешь, – и Миха продолжил, – Вот подтверждения из Библии: Левиты были выделены Моисеем в жреческую касту. Они не получили земельного надела в Ханаане, а приняли города для выполнения своих функций. Левиты не вошли в общую перепись, проведенную Моисеем, ни первый, ни второй раз, а исчислялись отдельно, причем не как другие племена. А та часть Торы, где собран свод религиозных законов, так и называется – “Левит”. И ещё… Левиты оказались 13-м коленом, и для того, чтобы свести концы с концами, составителям Библии пришлось придумать раздвоение колена Иосифа…
– Вот, блин… А ведь совсем недавно я пояснял своему брату Соломону, что Иаков возвёл в родоначальники колен сыновей Иосифа – Манассия и Ефрема, тем самым увеличив количество Еврейских колен до 13. Что же получается на самом деле? – Марк удивлённо смотрел на улыбающегося Миху.
– А что получается? Колен было действительно 13. Тут всё правильно. Я же рассказываю тебе – есть предположение, что Моисей был египтянином. Это предположение заслуживает внимания, ибо история рождения пророка, рассказанная Библией, слишком литературная, чтобы быть правдой. Скорее всего, Моисей был египетским аристократом, бежавшим из Египта либо из-за религиозных преследований, либо из-за убийства египтянина. Возможно даже, что он убил надзирателя над евреями. Бежав в землю Мадиамскую, как я тебе уже говорил, он примкнул к секте левитов, женился на дочери верховного жреца и стал их вождем или одним из вождей. Секта левитов стала для него мала, и он решил возглавить народ и обратить его в свою веру. Выбор Моисея пал на евреев – возможно, он проникся к ним симпатией ещё в Египте. Но вначале надо было убедить евреев, а это мог сделать только еврейский вождь. Моисей обратился к Аарону, которого Библия называет братом Моисея… Ты что нибудь знаешь об Аароне?
Миха даже не надеялся получить ответ от Марка. Он задавал чисто риторические вопросы, на которые ответ даёт сам спросивший.
– Аарон был, по-видимому, верховным жрецом у евреев, – Миха монотонно информировал Марка, – Библия объясняет необходимость в Аароне тем, что Моисей был косноязычен, но в это трудно поверить. Из книги “Исход” совершенно ясно, что главную роль в организации исхода играл именно Аарон. В пустыне же главную роль стал играть Моисей, лучше знавший условия пустыни. Oн творил “чудеса” и этим покорял легковерных евреев. Kроме того, он держал их в повиновении с помощью левитов, которые без каких-то сомнений, когда Моисей решил покарать поклонников “золотого тельца”, замочили около трех тысяч евреев. Как говорится во второй книге Пятикнижия: “И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек”. Египтянину Моисею евреев было совсем не жалко. Аарона же Моисей сделал первым Первосвященником Еврейского народа и основателем единственного законного рода священнослужителей, то есть Коэнов. Вот откуда твои корни, Марк. Но я тебе всё это рассказал не для того, чтобы ты пересмотрел своё отношение к левитам и коэнам… Это всё теории… Сам понимаешь, свидетелей нет, и я ещё раз повторюсь, все выводы тебе придется делать самостоятельно.
Изложенная Михой теория показалась Марку убедительной, за исключением, пожалуй, одного момента. Прилагательное “легковерный” не увязывалось в его сознании с богоизбранным еврейским народом. Марк решил обдумать этот момент на досуге.
Тем временем, Миха замолчал, внимательно посмотрел на Марка и улыбнулся, – Но и это ещё не всё. Есть ещё одна теория, очень странная, но я обязан рассказать и о ней, – Миха продолжал получать удовольствие от погружения Марка в древнюю историю евреев, – Эту теорию выдвинули представители оккультных сил… Чтобы тебе было более понятно, это для тех, кто до сих пор играет в масонские игры. В Масонской иерархии существует высший уровень: 22 иерофанта – предсказателей судьбы. По старинным преданиям они вышли из Египта, разбились на две команды по 11 человек и разошлись по всему свету. Разошлись, то они разошлись, но играют в одну игру… Кстати, говорят, что аналогом этой игры стал футбол – две команды по 11 человек пинают ногами Земной шар… Так вот – жрецы Египта многие тысячи лет назад поставили перед собой цель – достичь мирового господства. Эта идея, конечно, не нова и живет столько, сколько живут люди. Tы это сам понимаешь… но не будем отвлекаться… Итак, жрецы Египта вначале пытались реализовать эту идею путем военной силы. Рядом с Египтом находился желанный кусок – Ханаан. Он в то время был одним из ключевых центров мировой торговли и мирового взаимодействия народов, очень и очень лакомый кусочек. Египет воевал за Ханаан 300 лет, но военным путем ничего не добился. После очередного раскола в верхушке египетского жречества выделилась группа оккультных жрецов, которые для достижения столь желанной цели мирового господства, пошли другим путем… Они поняли, что гораздо эффективнее не обычное – материальное, а информационное оружие. Проще не убивать людей, а их обманывать. Основой информационного оружия стали придуманные жрецами новые мировые религии. Первой из таких “лжерелигий” которую они придумали, был иудаизм. За базу взяли язычество, но трансформировали его так, чтобы новая религия отвечала поставленным целям. Для внедрения этого информационного оружия и для реализации замыслов по исполнению своей глобальной программы им потребовалось человеческое войско нового, особого типа. Эти солдаты должны были работать в режиме “холодной” и “неявной” войны. Этих неявных солдат никто не должен был бы воспринимать как солдат. Кроме того, эти скрытые солдаты не должны были осознавать свою управляемость. Другими словами, жрецам были нужны биороботы. В то время в египетском рабстве находились древние евреи. Жрецы решили использовать этот человеческий материал для своего замысла. Был выделен представитель жречества… можно сказать так – потенциальный лидер Моисей, a сами жрецы скрылись в родовом колене Левия. Далее в Синайской пустыне в течение 40 лет производился “эксперимент по выведению биороботов”… Вот так-то, дорогой мой Марк. Это ещё одна из теорий. Теорий много, но я изложил тебе основные. Ты просил полную картинку – я тебе её нарисовал. Ищи новый след. Он может быть арабским…
Миха оценил изумление в глазах Марка, промокнул губы салфеткой и вновь посмотрел на своего удивлённого сотрапезника, – Ланч закончился. Мне пора возвращаться в Храм Науки.
– Конечно, конечно, – закивал головой Марк, – Сейчас поедем, я только расплачусь.
Он нашёл взглядом официанта и поднял руку. Молодой парень в чёрной униформе официанта внимательно осматривал зал. Увидев знак, сделанный Марком, он согласно склонил голову и направился к кассе. Пока официант выписывал счет за обед, Марк достал из кармана конверт, – Это тебе, Миха. Огромное спасибо за консультацию.
Миха ухмыльнулся, взял конверт и, не глядя внутрь, положил его в карман:
– Всегда к твоим услугам, Марик. Рад был помочь.
В это время официант принес счет. Марк мельком посмотрел на счет и выложил из бумажника на стол несколько купюр.
Получив и пересчитав сдачу он поднялся со стула.
Вслед за ним со своего места поднялся и Миха. Друзья неторопливо пошли к выходу.
36. Москва – Лубянка (бывшая площадь Дзержинского)
Леонид Каганов-младший, сидел на стуле, привинченном к полу посреди комнаты и с любопытством оглядывался по сторонам. Cидеть было очень неудобно, левая рука продюсера была прочно пристегнута к стулу наручником.
В комнате никого не было, если не считать портрета “железного Феликса”, сурово глядевшего со стены напротив. Под портретом стоял ветхий письменный стол с традиционной лампой, прикрытой зеленым стеклянным абажуром. Два окна на правой стене наглухо закрывали зеленые бархатные портьеры. На потолке потрескивал люминесцентный светильник. Пахло пылью и мышами.
После получаса ожидания дверь приоткрылась, и в комнате появился среднего роста сутулый мужчина в сером костюме с портфелем в руках. На портфеле виднелась табличка “Совершенно секретно”.
Не глядя на продюсера, он с озабоченным видом прошествовал к столу, аккуратно положил портфель перед собой и уселся в кресло. Открыв портфель и покопавшись в нём, мужчина достал очки и водрузил их себе на нос. Затем он задумчиво пощёлкал выключателем настольной лампы, ещё подумал – и совсем её выключил. И только после перечисленных действий он, наконец, обратил внимание на сидевшего перед ним продюсера.
– Фамилия – имя – отчество, – проскрипел он голосом неопределенного тембра и пододвинул к себе лежащую на столе папку-скоросшиватель.
– Меня зовут Леонид Леонидович Каганов, я подданный Великобритании, буду говорить только в присутствии английского консула, – выпалил продюсер заготовленную за время ожидания фразу, – И снимите, пожалуйста, наручники – я никуда не убегу, – добавил он уже менее решительно.
– Какие наручники? – колючие глазки сидящего за столом внимательно осмотрели пленника. – Ах, наручники! Снимем, конечно!
– Охрана! – заорал он вдруг. Никто, однако, не появился.
– Не идут, – озадаченно пробурчал тип в сером, – придется вам пока потерпеть. Живете в Лондоне? С Березовским знакомы?
– Нет, не знаком, – быстро ответил Леонид, опешив от такого натиска.
– А зачем в Москву приехали? Где остановились? Документы с собой? – допрос был продолжен.
– Я кинопродюсер, приехал по бизнесу, остановился в “Балчуге”, – начал было Каганов – младший, но в это время зазвонил телефон.
Гэбэшник поднял трубку, прислушался, вскочил с кресла и тут же вытянулся по стойке смирно.
– Есть! Так точно! Будет исполнено! – отчеканил он, выслушав невидимого собеседника, и почтительно опустил трубку на рычаг.
– Что жe вы, Леонид Леонидович, сразу не сказали! – гэбэшник неожиданно ласковым взглядом посмотрел на продюсера.
Глаза его лучились от счастья и доброты, а физиономия источала неподдельную радость.
С такими переменами в настроении продюсер встречался только в голливудском кино.
– Что же вы не сообщили, что приходитесь родственником самому Лазарю Моисеевичу? Это недоразумение! Как это вас на нашу конспиративную дачу занесло? – и офицер в штатском укоризненно покачал головой.
– Мы старые кадры помним и почитаем! – заявил он, показав взглядом на портрет, – дедушку вашего двоюродного помним… крутой был мужик! Метро построил!
Как будто что-то вспомнив, он шлепнул себя рукой по лбу, затем пошарил в ящике стола, достал оттуда ключ и, подбежав к Леониду, отомкнул оковы.
– Чайку не желаете? – с официантскими интонациями вопросил он продюсера.
– Все знают ваш чаек, a особенно его любят в Лондоне! Лучше немного коньячку – сами понимаете, – осмелел Каганов – младший, почуяв смену обстановки и тут же обнаглев.
– Можно и коньячку, – согласился гэбэшник, – c таким человеком грех не выпить! Мы и папашу вашего помним!
Из тумбы стола появилась бутылка “Хеннеси” и две пузатые рюмки.
– Говорят, уходя на покой, ваш батюшка вам бизнес передал? – продолжал серокостюмный, – И вы его достойно преумножаете! Наслышаны! И про завещание кое-что знаем…
Такая осведомленность продюсеру не понравилась, и он попытался перевести разговор на другую тему.
– Как-то тут всё запущено. Очень уж пыльно. Персонала не хватает? – Лёнчик задал вопрос, осмотревшись по сторонам.
– Не беспокойтесь! – кисло улыбнулся гэбэшник, – Персонал на местах: кто в “Газпроме”, кто в “Сибнефти”… А тут мы так, по традиции. Музей, можно сказать. Перед пенсией дорабатываем, – в его голосе мелькнула нотка зависти к сослуживцам, оказавшимся на доходных местах.
– Ну, за тех, кто в море, – поднял он свою рюмку и, не чокаясь, выпил.
– Должен вам, Леонид Леонидович, посоветовать – возвращайтесь вы обратно в свой Лондон и забудьте про эти глупости! Незачем вам, солидному человеку, забивать себе голову всякими сомнительными историями! Сомнительные истории – это наш профиль! А вы езжайте к себе, занимайтесь вашим бизнесом, ну и помните, что у вас тут друзья! Если что – всегда обращайтесь! Будем рады! И недорого берем! Вот моя карточка – тут телефончик, а сейчас пожалуйста, вы свободны, – гэбэшник поднялся с кресла и указал Леониду Каганову на дверь.
Леонид Леонидович и оглянуться не успел, как оказался у входа в свой отель. То ли на такси доехал, то ли машина черная его довезла – не помнил, хоть убей. Но совет запомнил накрепко, а потому утренним самолетом спешно отбыл в Лондон, финансирование фильма братьев Коганов прекратил и больше никакими поисками не занимался.
37. Москва – квартира Бориса (7:30 вечерa)
– Надо что-то решать. Kакого хрена мы тут сидим, груши околачиваем? – Борис суетливо выговаривал Семёну, одновременно успевая сервировать на кухне стол для ужина.
Семён, вроде, соглашался:
– Да, надо что-то делать, – но было видно, что мысли его где-то далеко.
– Что ты головой киваешь, как китайский болванчик? – и не дожидаясь ответа Борис продолжал задавать очередные вопросы, – Капусту подсолнечным маслом заправлять? В грибки лучку добавить? Ты пельмени как употребляешь: со сметаной или с уксусом?
Борис своего добился. Взгляд брата принял осмысленный вид. Он очнулся от своих мыслей. Внимательно посмотрел на Бориса, оценил накрытый стол:
– Боренька, дорогой. К чёрту все дела… Поужинаем нормально, как в старые добрые времена. Что ты там про пельмени говорил? Давай, как говорится, накладывай – и с маслом, и с уксусом, и со сметаной… и перцу ещё подсыпь. А я водку разолью.
И пока Борис доставал из кастрюли пельмени и раскладывал их по тарелкам, Семён разлил по рюмкам холодную “Столичную”.
– Ну, будем, – Семён высоко поднял рюмку, – Чтобы у нас всё было, и нам за это ничего не было.
Борис кивнул, соглашаясь. Братья чокнулись, лихо выпили и налегли на закуску.
Семён удивительно быстро прикончил пельмени, тщательно вытер тарелку корочкой чёрного хлеба, и похвалил брата:
– Молодец, ты Борька, хорошо готовишь. Давно я так вкусно не ел!
– А то, – заулыбался Борис, – Пельмени сам делал. Фарш – это мой фирменный секрет… там три вида мяса.
– Мастер, блин, – засмеялся Семён, – а в детстве был совсем неумейка. Помнишь, как я всё за тебя делал?
– Что ты делал? – завозмущался Борис, – в основном только подкалывал, и не только меня… всех подряд. Помнишь, как одну старушку чуть до инфаркта не довёл?
Семён расплылся в улыбке как Чеширский кот:
– По-моему, очень классно получилось.
– Да, неплохо… правда бабку чуть инфаркт не свалил, – уточнил Борис, вспоминая “смертельный” прикол брата.
На четвёртом курсе свои законные зимние каникулы студенческая группа Бориса решила провести вместе. Решили ещё в сентябре. Очаровательный профорг группы Ирочка Новикова во время подсуетилась и сумела организовать недорогие путёвки. Сессия была успешно сдана, и студенты укатили в зимний дом отдыха “Бологое”, а Борис захватил ещё и братца Семёна, мотивируя свою заботу семейной ответственностью за старшего брата-раздолбая.
Группа дружно веселилась, но вскоре закончились деньги, и, чтобы компенсировать нехватку наличности, решили сдать пустые бутылки, которых накопилось довольно приличное количество. Лучший мужской состав “выездной бригады”, набив три чемодана пустой тарой – “хрусталём”, стройной колонной двинулся в ближайшую деревню в приёмный пункт стеклопосуды. Группа жаждущих товарищей смотрелась очень живописно…