Конструктор миров: Прибытие в Люксурию. Том 9

Глава вторая. Слова ушедших

За одним шагом следовал следующий и вот они оба спокойно следовали по образовывающейся дороге. Куда она их приведёт? И тут Вадим Александрович задумался о довольно странных вопросах, интересно, а не хочет ли господин Абдуллах, чтобы о нём когда-нибудь узнали, ведь он достаточно далеко от людей и гораздо сильнее нескольких подобных цивилизаций.

– Господин Абдуллах?

– Да, профессор.

– Почему же вы не откроетесь людям? Ведь насколько я понимаю, многие, а может и все ваши дети популярны на Земле, в виде самых различных шоу, выступлениях, у каждого вашего создания свой автор, но все их знают как выдуманных персонажей, почему бы вам не предстать хотя бы в виде выдуманного в одном из представлений или хотя бы рассказать про свою историю?

– Гм. Я задумывался о подобном, но каждый раз сдерживал себя, да, я могу это сделать, я вижу как многие авторы придумывают продолжения историй с моими детьми, в самых различных ипостасях и порой для меня это бывает как приятно, так и больно. Но, к своему огромному сожалению, я не могу появиться среди людей, мало кто поверит, что всё это в реальности, многие будут высмеивать, глумиться над этой мыслью, даже несмотря на то, что это правда.

– Но вы можете показаться лично.

– Чтобы потом впустить их в мой мир? Для чего, Вадим Александрович? Чтобы вновь и здесь начался тот кошмар, что и на Земле? Полный разврат, ограбления, убийства, обман и ложь?

Слова господина Абдуллаха были верны и его выражение лица в этот момент могло выражать полностью всю ту обиду, что он ощущал, неужели этим людям было трудно его понять? Но Вадим Александрович еле улыбнулся, на минуту представив, что когда-нибудь на экранах заговорят о таком удивительном человеке как господин Абдуллах, не для славы, этого вполне достаточно для этого правителя, особенно при наличии его владений, но самое обычное признание или самая простая благодарность на его родной планете сделала бы его в разы счастливее, жаль, что это вряд ли осуществимо…

– Подумать только, – задумался филолог, – столько людей до сих пор живут в неведении, являясь фанатами сотен и тысяч произведений, от Щенячьего патруля и Табалуги до капитана Немо и профессора Доуэля, но никто не знает, что все они живы, что все они настоящие, что тех, кто существовал объединил, а тех, кто не существовал создал лично господин Абдуллах. В один прекрасный день, организации выдадут, что у Райдера если отец и мать, что Эквестрия – это лишь сказка, а происхождение Кейп-сюзета, как и Сказочного леса или планеты Антарктиды не существует, что это выдумка и все безусловно в это будут верить даже не зная, не оставляя ни единой надежды, что…

– …что все они здесь, и что многое далеко не так, как они думают, – ответил учёный, а после паузы добавил, – как только у Бога хватает терпения, видеть все мнения и непонимания о нём.

– Вы правы, господин Абдуллах, но, если люди такие и остаются в неведении, может быть, они этого и заслужили, – ответил учёный на что правитель лишь с еле улыбнулся с лёгкой надеждой…

Огромный просторы потолка были подобно небу, весь свод был усеян белыми точками, которые освещали чёрный фон. Это была огромная пещера, весь этот титанических размеров природная калотта была усеяна различными драгоценными фосфоресцирующими камнями, поражающие общим видом. Скалы с самым различным рельефом идеально дополняли картину, пара элементов освещения создавали тысячи бликов, которые то и дело переливаясь создавали радужки, а вода озера казалась бесконечным продолжением, неким порталом в удивительный мир, благодаря тому что вода была в полном покое.

И если на стороне водной глади освещением могли похвастаться фосфоресцирующие минералы, то начиная с берега освещение было великолепным. Здесь посреди магматических отложений было столько различных видов минералов, драгоценных камней, месторождений элементов и соединений, что нельзя было не поразиться всему огромному масштабу. Казалось это огромная пещера извечно будет пребывать в гробовой тишине, сохраняя в себе тысячи и тысячи самых различных тайн, ожидающий своего часа.

Однако, весь этот покой нарушала фигура, которая отчасти почти что слилась с этой местностью. Тёмный костюм, демонстрирующий могучее телосложение, поверх белой рубашки и галстука, на рукавах коего были видны жёлтые полосы золотого плетения, а на запястьях красовались часы. В руках этого человека же, который своими внимательными небольшими глазами так всматривался в объекты, находился драгоценный камень. Всё его лицо, выражало задумчивость, когда же вторая рука придерживала блокнот, вместе с ручкой, в коей никогда не кончались чернила.

Лёгкий ветерок приятно ворожил твёрдые чёрные волосы пышной шевелюры, выдавая загорелые оттенки большого лба, этого юноши, которого часто так любили величать – помощника капитана корабля «Колумбия» Родиона Михайловича Мамиева, который хоть и выглядел 22-летним, но сейчас и ему уже было 35 лет, что лишь только-только могло проясняться.

Какое же удовольствие могли придавать эти безмолвные камни, этот покой, словно любимое хобби, хоть это никогда не сравниться с чудным ощущением океана и этого морского озорства, однако, по части успокоения, нет равных этому занятию.

Внезапно послышалась некая спокойная дивная мелодия, словно убаюкивающая, уносящая в далёкие края, успокаивающие воображение. Юноша удивился такому и решил определить источник этой дивной мелодии, это явно была не дудка, не рояль, не пианино и даже не скрипка, но что это? Что могло издавать такие сказочно красивые звуки? Моряк направился в глубину пещеры, проходя по сказочным тропинкам, где проходил не раз, по хрустальному мосту, над золотой рекой, жар от коего не доходил до высокого моста, но на это он не обратил внимание.

Тут он заметил, что звук словно шёл за стеной, ведь дальше был поворот в сапфировый зал, где было озеро с ртутью. Прислонившись к огромной алмазной скале, осторожно ступая по огромным россыпям, по обе стороны от тропинки, из золота, он стал вслушиваться в этот звук, но почти сразу же большая глыба дала словно начала поворачиваться и этот рубиновый клок стены оказался вращающимся, имея при этом не малую толщину в полтора метра.

Родион Михайлович поспешил отодвинуть эту дверь побольше, дабы протиснуться в образовавшуюся щель. Какого же было его удивление, когда он оказался в гигантском, просто титаническом зале огромной высоты. Потолок, исполненный в форме гигантского купола, был явно на высоте не меньше сотни метров, с которого свисала гигантская люстра, окружённая тысячами подобных ею меньших люстр, вместе с изящной лепкой из золота, серебра и самых различных металлов, создавая удивительную картину. Прямо над головой моряка проходила длинная веранда, огибающая зал почти по всему периметру, оставляя лишь одну большую стену.

И было видно, что над этой верандой, между прочем изготовленной из цельного куска алмаза, с золотыми поручнями, явно находится ещё не одна такая же. В самом же зале были установлены большие мягчайшие кресла, в длинный ряд, подобно театральной манере. Стоило предполагать, что он сейчас случайно оказался в амфитеатре, чуть правее от него находился роскошный пышный Бельэтаж, а по обе стороны находились ложи, количество коих явно было не меньше 15—16 штук, но от этого они не выглядели менее роскошно, ровно, как и огромные балконы.

Прямо перед ним находилась первая часть партера, вплоть до 150-го ряда, рядом с коими юноша уже уверенно проходил, оглядываясь по сторонам и замечая, что иногда ложи как оказалось превращались в небольшие мостики, ибо сзади них были огромные окна, почти во весь рост зала, с гигантскими шторами, ныне закрытыми. Вскоре обратив внимание на ложи бенуара, моряк уже был на уровне последних ста рядов, которые уже располагались подобно столикам, плавающим на островах искусственного озера, к коим вели дорожки.

Вода словно служила дополнительным усилением к этому звуку, к этой дивной мелодии, создаваемая инструментом, который был напротив. Именно его ослепительная красота и поразила Родиона Михайловича, ровно, как и масштаб. Этот огромный гигант был почти ростом с сам зал, количество его труб, выложенные симметрично от центра к краям этого широкого 500 метрового в ширину в 700 метрового в длину зала просто поражали. Трубы были просто огромными и выполненные из самых различных материалов, уже сейчас можно было узнать не малое количество металла, от алюминия, олова и железа до меди, золота, драгоценных камней, стекла и прочего. Наверняка в большие трубы мог поместиться не только человек, но и машина, а самые малые из них, трудно было даже разглядеть, если подойти.

Прямо перед этим гигантом находился возвышающийся пьедестал, к которому вели лестницы. За большим пультом управления играла загадочная фигура музыканта. Родион осторожно поднимался наверх по лестнице на пьедестал, где на большом кресле, из которого выходили большие механические руки продолжал сидеть человек. Юноша не решался помешать играющему и только когда мелодия завершилась, кресло само развернулось и перед юношей предстал никто иной как сам повелитель, в ослепительно красивом плаще.

– Господин Абдуллах, – тут же поприветствовал моряк, всё ещё находясь в оцепенении.

– Здравствуйте Родион, кажется, я помешал вашему занятию своей игрой на моём небольшом органе.

– Нет-нет, господин Абдуллах, отнюдь, я был просто поражён этой дивной мелодией, которую никогда ранее не слышал, какой же огромный этот инструмент, – заметил Родион Михайлович.

– В этом я с вами соглашусь, и я рад, что вам понравилась моя игра, мне захотелось вспомнить Токкату, адажио и фуга до мажор господина Баха. Признаться, великолепное исполнение, особенно после его последнего дополнения специально для этого органа, ведь он в разы лучше самого огромного органа на Земле.

– Извините, господин Абдуллах, но чем же он лучше?

– Чтобы это понять, вы должны знать принцип действия такого устройства, а для начала, я вам скажу, что это клавишно-духовой инструмент, в котором как вы видите имеется огромное количество труб, при этом в каждом из них использованы самые различные соединения. Для примера, скажу, что используются все стабильные 82 элемента таблицы Менделеева до свинца, а после всевозможные комбинации. Тут даже есть твёрдый постоянно охлаждаемый кислород, – с этими словами господин Абдуллах показал на синеватый ряд труб, из которых иногда шёл пар, – не говоря о других веществах, а также все соединения, то есть 3 403 видов труб.

Далее уже идут процентные их соотношения по парам, так их перебирая комбинации от того, как у одного вещества 1 процент, у следующего 99 и так меняя все вариации, дополнительно получается в 100 раз больше труб и в сумме 332 182 трубы уже сейчас, а после есть и тройные комбинации, их уже 88 560 штук, то есть уже 9 188 182 труб, не говоря уже об их размерах, что их здесь уже по 10 видов. Так, диаметр самой большой трубы в метр, а у самой малой в сантиметр, поэтому размеры этого зала такие огромные. Более того, трубы все 91 881 820 труб уложены в 16 этажей с таким расчётом, чтобы образовать эту огромную картину.

Теперь Родион Михайлович понимал, почему некоторые трубы, словно выходили, подобно шипам в огромной короне. Длинные ряды уходили вверх, к большим трубам, иногда трубы могли быть направлены под углом как к наблюдателю, так и повёрнуты в любую другую сторону.

– Получается, так вы можете выдавать до почти 92 миллионов нот? – поинтересовался юноша, поражаясь этой красоте.

– Отнюдь, я могу выдавать 12 863 454 800 нот.

– Но как?

– Дело в том, что каждый из труб создан с таким расчётом, что в нём можно открывать и закрывать до 14 отверстий, подобно флейте Бёма, и каждый из движений можно контролировать, вплоть до нажатий на каждую из отверстий, от полного открытого состояния, до полного закрытия, с десятым шагом. Разумеется, я мог бы сделать и более точную, но теперь вы понимаете какой спектр может выдавать это творение.

– Да, господин Абдуллах, я поражён, но как вы им управляете?

Самый большой пульт органа на планете Земля, который даже не шёл в сравнение с органом господина Абдуллаха

Учёный встал и указал на пульт, где можно было видеть четыре длинные клавиатуры, практически огибающие кресло, из спинки коего выходили большие механические руки, над самими клавиатурами выводились большие голограммы, до которых дотягивались только механические руки. Прямо перед креслом же выводилась большая голограмма с основным нотным станом.

– Это мануалы, Родион Михайлович, основных у меня всего 4, на каждом из которых по 122 клавиши, что в два раза больше, чем в классических мануалах, более того у ног, как вы можете видеть имеется ещё две клавиатуры, – действительно там находились деревянные мануалы в два ряда. – Так здесь у меня уже имеется 10 мануал, на голограммах же регистры, то есть переключатели на определённые диапазон, для нужной группы труб, порой можно играть и на нескольких группах.

Так, поскольку здесь 1 220 клавиш, соответственно у меня имеется 75 312 регистров, для них выделены специально 5 механических рук, дополнительные руки, находятся за мануалами, прямо у голограмм, – указывая отметил учёный. – Но для каждого из них имеется вывод по контролю за каждым из 14 отверстий и их уровню нажатия, так что я могу одновременно играть и на нескольких флейтах, если будет необходимо. А также, я могу вывести дополнительные мануалы в виде голограмм играя уже на механических руках, каждая механическая рука подключена к компьютерной системе дистанционно, чтобы получать необходимый сигнал.

Родион был просто поражён услышанному и этой потрясающей математической выкладке господина Абдуллаха.

– К каждому из труб, – продолжал учёный, – подводиться при этом воздух, общее давление в 0,3 атмосферы, то есть в среднем в него поступает около 27 564 546 000 кубометров воздуха в секунду, на это расходуется 1,73 ТВт*ч энергии, что для сравнения могло бы обеспечить почти две тысячные части вашей планеты.

– Браво! Как всегда невероятно, поэтому эти мелодии настолько шокируют, трогают до глубины души. Однако жаль, что эти звуки не доходят до потустороннего мира?

– Отчего же?

– Поскольку его возможно полюбил бы Герман Львович, мой капитан.

– Ранее капитан корабля «Альбатрос», который ранее был назван как «Ника», а затем вы с вашим капитаном перешли на «Колумбию»? – уточнил господин Абдуллах.

– Да, но, к сожалению, его нет, рядом со мной.

– Однако, рядом с вами всё те же мёртвые, – добавил правитель…

Глава третья. Палач

Такой ответ вызвал удивление на лице юноши.

– Отчего же? – поинтересовался он.

– Ибо, мы все умерли для всех, кто на Земле, уже никто и никогда не узнает о нас, а как говорил, мой дорогой друг, капитан Немо, «…новые композиторы современники Орфея, ибо понятие о времени стирается в памяти мёртвых, а я мёртв», так как мы с вами, – сказал господин Абдуллах.

– В этом вы действительно правы, – ответил молодой человек. – Однако жаль, что после меня, про меня вряд ли кто-нибудь вспомнит.

– По какой же причине?

– Ведь мне уже 35, я покинул Землю в далёком 2009 году, а сейчас уже 2022 год, который, к слову, также стремиться к своему завершению.

– Я думаю, что не стоит торопиться, судьба со всем распорядиться, ведь я ещё в свои 20 лет не знал, останусь ли я живым.

– Если вы имеете ввиду, ситуацию в пустыне, то увольте, если же момент, когда вы были виконтом, то тем более, ибо даже тогда у вас были защитники, более того, вы тогда стали графом, вам уж явно было в разы легче, чем мне подниматься по карьерной лестнице, особенно в то время, когда никто не обладал теми знаниями, что были у вас.

– Вы полагаете, что сейчас эти знания у кого-нибудь есть, – с этими словами господин Абдуллах встал и жестом попросил следовать в сторону зала, продолжая беседу.

– Разумеется, что нет, но этому способствовали удачные обстоятельства, вспомните хотя бы финансирование ваших проектов, не говоря уже о том, какая прибыль была у вас после, там уж явно никто не поспел наверняка на вас устроить похищение. Я уже догадываюсь, что вы просто покинули людей, после этого, по собственной прихоти, нажив достаточную сумму.

В ответ господин Абдуллах рассмеялся, после чего проговорил:

– О, молодой человек, вы даже не представляете, насколько ошибаетесь, вы, не зная продолжения, делаете такие смешные догадки, ведь причины были совершенно иные. Кстати, вы гораздо лучше перенесли потрясение с Ицалом.

– Поскольку я один раз уже натренировался подобным шоком.

– Объяснитесь, – спокойно проговорил правитель.

– Один раз ведь я уже испытал шок, потеряв свою команду, друзей, капитана, даже семью, ведь вы меня так и не отпустите и не дадите увидеть родителей, не говоря уже о нахождении себе пары.

Такой ответ несколько напряг повелителя, но он не стал подавать виду.

– Не стоит быть таким не терпеливым, но, с одной стороны, кажется это пошло вам на пользу, однако, я думаю случиться в жизни момент, который и вас очень даже сильно удивит, попомните мои слова.

Они уже покинули большой органный зал, по пути встав на летающие пластины, после чего оказались в пещере. Оттуда они уже не беседуя прошли в сапфировый зал, затем поднялись по лестнице и оказались в лифте, через который они должны были пройти.

– Более того, господин Абдуллах, вы за столько времени неужели не могли догадаться, что не каждый из нас, в особенности я, не подлежу к обречённым на обеты безбрачия, подобно вам.

Такое выражение вызвало странное выражение лица правителя, который посмотрел одновременно с удивлением, укором и спокойствием.

– Ну что же…

После этих слов дверь лифта открылась, и они вошли внутрь. Стоило одной из дверей закрыться, они хотели открыть вторую, но внезапно свет потух…

– Господин Абдуллах? – позвал моряк, но не услышал ответа. – Господин Абдуллах!

В очередной раз не услышав знакомый голос юноша начал на ощупь искать дверь и стены, но к своему удивлению, как бы ни тянулся, перед ним ничего не было. Вокруг была одна лишь сплошная темнота. Он несколько раз звал учёного, профессора, всех, чьё имя ему было известно, но никто и ничто не откликалось, всё находилось в кромешной тьме и гробовой тишине, что уже несколько устрашало.

– Господин Абдуллах! Вадим Александрович! – в очередной раз крикнул Мамиев.

– Родион? Это вы?

Голос бы знакомым и это был никто иной как Вадим Александрович.

– Да, Вадим Александрович. Где вы?

– Я здесь, чуть дальше от вас.

Были слышны приближающиеся шаги, также и Родион поспешил на голос. Вскоре они наконец встретились.

– О, Вадим Александрович, как вы тут оказались?

– Я шёл вместе с господином Абдуллахом по мосту из одной летающей пластины, как внезапно у меня закружилась голова после одной фразы, а затем я оказался в этой темноте, – объяснил профессор.

– А мы выходили с ним же из какого-то зала с огромным органом, этот зал мне так напомнил средневековую церковь скажу я вам, и он мне говорил о том, что мы уже мёртвые, потом мы продолжили беседу и только выйдя из пещеры вошли в лифт, как свет отключился и я оказался тут.

– Что же происходит? Вроде в наших беседах не было ничего странного.

– Вам лучше понять мышление этого странного существа Абдуллаха, – отметил моряк. – Мне опять вспоминаются времена, когда мы были в заточении в его комнате, что он придумал на этот раз?

– Уж не кажется ли вам…

Профессор не успел договорить, потому что внезапно произошёл щелчок и в этот же миг в метрах двадцати от них загорелась единственная тусклая лампочка, освещая почти заржавевший металлический стол, на котором что-то было. Оба товарища еле увидели очертания своих лиц и переглянувшись направились к столу, на коем они уже смогли разглядеть старую книгу.

Её страницы были пожелтевшими, а на обложке уже была плесень. В отдельных частях этого стола можно было заметить мох, появившийся от сырости, а порой и возле книги, поверхность которой была не менее влажной, особенно когда в некоторых вогнутостях этого неровного шатающегося стола были коричневые лужицы, вызывающие рвотные позывы. Что только могли значить все эти жесты и с какой стати господин Абдуллах так решил поступить?

Однако, что это была за книга стало очевидно – это было продолжением истории господина Абдуллаха или точнее графа Амета Уна с его товарищами, где они направлялись в сторону острова Люксургии.

– Обычно информация подавалась для нас в лучшем виде, отчего же правитель так захотел с нами обойтись? – поинтересовался недовольно юноша, скрестив руки на груди. – Я лично не собираюсь это читать.

– Но Роди…

И на этот раз Вадим Александрович не успел договорить, ибо внезапно Земля качнулась, что они оба перепугались и резко ухватились друг за друга. Внезапно начали слышится шаги, но они были словно отовсюду и сразу, что это было? Что происходит? Сердце каждого из присутствующих готово вырваться наружу, разорваться, мозг просто не воспринимает происходящего из ниоткуда вызывая не поддельный страх и ужас. Они ещё прекрасно помнят день, когда чуть было не утонули в водах огромного океана или не были чуть ли казнены на «Альдебаране».

Внезапно эхом начал раздаваться голос:

– Всё к чему я прикасаюсь оказывается проклятым. Никто не будет пить из стакана, из которого пил я и даже умирая с голода никто не коснётся хлеба, которого касался я…

Чей это голос? Он был монотонным, грозным и басовым, это не был Абдуллах, не был Немо, никто иной, но кто это?

– …Когда я выхожу на улицу люди плюют на землю, дети разбегаются, матерей охватывает ужас. Нас даже не захоронят в одной земле с другими рабами, у нас своё кладбище. И на наших надгробных камнях не будет имён, только так мы избежим вечных проклятий. Как кузнец куёт подковы, как плотник орудует своим молотом, также я забираю жизни, моя рука не дрогнет…

Палач был самим воплощением смерти

От этих слов стало ужасно страшно, а шаги становились всё ближе и ближе, словно окружая со всех сторон, затягивая на горле узел или направляя самый острый меч. Они смотрели то на книгу, то в сторону, в душе начали бороться страх и брезгливость, гордость и инстинкт самосохранения.

– …меня не тронут ничьи слёзы. Я знаю, что у каждого в жизни свои обязанности, они есть и у меня. Я – палач! Мой повелитель – тень Всевышнего в этом мире, Абдуллах, он выносит приговор, а я становлюсь его Азраилом и забираю жизни. Я успел отрубить сотни голов, многим накинул петлю на шею, я видел сотни плачущих глаз и молящих губ. Кто следующий?..

Эта фраза вызвала особо большое волнение и страх, они тут же ухватились за книгу, даже не взирая на то какой она была и кинулись прочь. Они бежали куда глаза глядят, в полной темноте. Они уже ощущали за спинами чьё-то дыхание, слышали звуки монотонных шагов, которые догоняли их, даже не ускоряясь. Ощущались всем своим существом эти движения меча, перед которым кажется раздвигался даже воздух. Каждой клеткой тела воспринимали каждое движение воздуха, от малейшего движения туго затягивающегося на шее крепкого узла.

– …Грешен ли он? Или за ним нет вины, я не могу этого знать. Но получив приказ и снова отправляясь за очередной жизнью, я молюсь об одном. О, Всевышний! Пусть этот человек будет преступником…

Не в силах больше сдержать эмоций они с криком побежали вперёд, закрыв глаза и крепко-крепко сжимая книгу. Внезапно они оба были ослеплены чем-то, после чего споткнулись и упали боком на мягкий ковёр. Тяжело дыша, они еле открыли глаза удивлённо оглядываясь. Как оказалось они были в своей библиотеке, словно только вышли из обычного портала, откуда они часто попадали к Абдуллаху или в сад. В руках же Вадим Александрович крепко прижимал к себе красивейшую дорогую книгу в чудном переплёте, а Родион Михайлович со всей силы ухватывался за её верхний корешок, дабы хоть как-то сохранить себе жизнь.

Придя в себя и оглянувшись, они встали. Как же они испугались от всего происходящего. Теперь, уже когда бежать не было нужно, Вадим Александрович присел на своё кресло и спокойно положил книгу на стол.

– Что же это было, Вадим Александрович? – спросил юноша, прохаживая по библиотеке и отходя от шока.

– Наверняка, на сей раз нам было представлено продолжение истории господина Абдуллаха несколько иначе, – ответил Вадим Александрович, занимая своё место на кресле и беря в руки книгу.

Родион, приходя в себя, прошёл к стулу напротив, после чего произнёс:

– Что это за существо было, не иначе, как из самого Ада? – лицо Родиона было бледным, словно воск, глаза потеряли блеск, и весь он сделался маленьким, незначительным человечком.

– Вы так испугались, Родион, что ж, и я сам такого никогда не видывал, но это лишь иллюзия, а возможно обезображенный человек, получивший за что-то наказание, – ответил Вадим Александрович. – Кстати, о наказаниях и обезображенных людях…

Не успел Родион Михайлович прийти в порядок, а Вадим Александрович раскрыть книгу про графа Солитудо на странице с закладкой, как в большую дверь библиотеки громко постучали. Тут же их охватило напряжение. Неужто тот палач пришёл по их души, сквозь щель под дверью и скважину замка источался лёгкий бархатный дым. Внутри двух мужчин всё подобралось, готовые к немедленному отступлению за самые дальние полки библиотеки. За дверью больше не было слышно ни одного шороха, ни тяжёлого дыхания, казалось, они были в этой комнате далеко от всех сует внешнего мира.

– Профессор, – выдавил напряжённо Родион Михайлович, рука сжалась на деревянной ручке кресла, проступили белые, как мрамор, костяшки, натянулась синяя паутина вен.

В молодом теле всё кричало о силе и выносливости, которое било через край, и, если была какая-то опасность на горизонте, оно бы мигом обернулось самым резким кроликом или грациозной рысью. Вот и юноша не знал, бежать ли ему или сохранить достоинство.

– Осторожно, – проговорил профессор, снова снимая очки.

Его волнение выдавали вздувшиеся вены на лбу, который блестел от испарины. Старое тело сохраняло крепкость лихой юности, но не могло показать той же прыти и подвижности. Неужели это конец? Неужели больше не будет возможности вдохнуть воздух, раскрыть глаза, сделать движение или ощутить землю под ногами? Профессор имея не малый опыт жизни осознавая последний миг, посмотрел на юношу, который не опускал с него глаз. Неужели это был конец? Неужели это могло быть концом их истории? В голове у филолога проносились слова, а глаза выражали страх, ужас смерти, но мысли всё чаще продолжали говорить:

– Я Вадим, землянин Вадим из Твери, сын Александра и его супруги Елены, который покинул свою семью в 7 лет. Вадим, который в 22 года стал педагогом, в 34 года магистром, в 35 – кандидатом филологических наук и в 36 – доктором, получив заветный титул – профессор. Затем в 44 навеки покинув свою родную планету – Землю, погибший для остального мира, но вдыхающий воздух космоса, 12 лет находившийся во сне. В свои 57 лет встретивший Повелителя Знаний, получивший кару за свои согрешения, а позже ставший рядом с ним.

Вечный слуга науки Вадим, несущий в своём сердце Рай и Ад, помощник своего дервиша и своего же дьявола. Всегда преданный страж ворот Чистилища. Вадим, увидевший неизведанное для человека и понявший сокрытое для смертного на Земле, пребывающий в мире недоступный для иного. Вадим, который каждый день видел день своей смерти на дне очень Властелина. Вадим, который глядя в глаза Повелителя стремительно нёсся на встречу смерти. Вадим, молитвы которого лишь всё сильнее приближали этот конец…