Ветер над пропастью

– Конечно, я согласна бежать вместе с вами, надоела мне эта пещерная жизнь. Остальные, наверное, тоже не откажутся.

– Нет, Алевтина! Тебя и Таю я заберу, остальных невозможно. Побег намечается не простой, встретимся на рассвете возле прачечной. Уходить придется по скале, нам помогут. Ты и Тая должны быть одеты в штаны и куртки, хорошо бы перчатки и обувь покрепче. Еще понадобятся веревки, постарайся найти.

В этот момент появился Карабас, выглядел он несколько растерянным.

– Матильда, иди за мной! – крикнул он.

«Боже мой, сколько у меня имен», – подумала Вера, шагая вслед за своим повелителем. Григорий лежал там же на полу, но его кто-то перевернул на спину. Возле него ползал пират, который считался доктором. Увидев Карабаса, доктор заговорил.

– Мертвый он. Никаких ран на нем нет. Сердечный удар, наверное…

– Сердечный? Это у Григория-то? Думай, чего говоришь! – рассердился пиратский главарь. Затем он обратился к Матильде. – А ты чего скажешь? Кто его грохнул? Может кто-то пробрался сюда?..

– Да я-то тут причем? Он меня давеча чуть не застрелил. Мне на него даже сейчас смотреть страшно.

– Игната ко мне, все помещения обыскать, найти злодея! – приказал Карабас и вышел из помещения.

Вера вернулась в свои апартаменты и приказала Тае поменьше появляться на глазах, а лучше вообще спрятаться.

К вечеру все пещерные помещения были осмотрены. Карабас назначил вместо Григория Камиля, мужика крепкого, широкого в кости и весьма неглупого. Бессмысленной жестокостью он не отличался, но к разгильдяйству был беспощаден, а женщина у него была одна, на остальных просто не обращал внимания. Не найдя никого на базе, Карабас потребовал на следующий же день организовать рейд на остров с тем, чтобы найти и уничтожить оставшихся российских моряков. Он уже не сомневался, что смерть Григория, их рук дело.

Вера с Алевтиной совещались на тему: как избавиться от охраны в банно-прачечном дворике. Заниматься смертоубийством Вере не хотелось. Наконец, порешили принести им кувшин вина, куда старшая фрейлина бросила сонного зелья. Веревки и одежда для побега лежали в надежном месте.

Укладываясь на супружеское ложе, Матильда попыталась убедить своего повелителя отпустить охрану.

– Жалко мальчишек, – сказала она, указывая на здоровенных бородатых дядек, – завтра им весь день по лесам бегать, а ночь придется нас караулить.

– Здесь пусть дрыхнут по очереди.

– Ну, Карабасик!… Я их стесняюсь, лишний раз пискнуть боюсь…

– Вот еще новости! Не лезь в мои дела! Как сказал, так и будет! Еще Игнат куда-то запропастился…

– Да тут, по соседству твой Игнат. Злодея ищет… под юбкой у Алевтины. Небось нашел уже… Слышишь – орут!

– А точно он?.. Да, вроде его голос.

К полуночи на базе пиратов все стихло. Не спали только охрана и три женщины, собравшиеся в бега. К рассвету они одна за другой просочились к заветному дворику, охрана которого, к их великой радости, спала мертвым сном. Еще бы. Кувшин с вином был пуст.

А в это время на острове Олег и Игорь подходили к пиратскому баркасу, который охраняли двое пиратов. Впрочем, охраняли, это громко сказано. Они просто дрыхли в капитанской каюте, предварительно употребив бутылку ямайского рома за помин души Григория. Самого Григория они больше не опасались, а новый начальник еще до них не добрался. Однако разгильдяйство не осталось безнаказанным и еще до рассвета, оба они с перерезанным горлом отправились на корм рыбам. Моряки, подобрав два пятизарядных карабина и подготовив двигатель к запуску, стали ждать остальных беглецов, вернее беглянок с этого забытого богом острова.

Ника спустилась со скалы, мягким кошачьим прыжком и отпустила страховочную веревку. Быстро чмокнув подругу в щеку, она вручила ей узел с одеждой амазонки, затем взяв Таю за руку подвела к скале и вручила веревку. Пока Вера переодевалась, Антон втащил свою подругу наверх.

– Ты с нами? – удивленно спросила она Алевтину, наряженную в матросские штаны и тельняшку.

– Она с нами, – ответила за нее Вера.

Ника подвела ее к скале, вручила веревку и подсадила, помогая сделать первые шаги. Антон тянул что было сил. К счастью, Алевтина высоты не боялась и старалась, как могла. Вера и Ника поднялись быстро, охрана не проснулась, и беглецы быстро направились к баркасу. Увидев их, Игорь запустил двигатель и, как только все оказались на борту, баркас отошел от пристани, разворачиваясь носом к выходу из бухты.

На этом везение кончилось. Загремели выстрелы, пираты стали выскакивать из своих нор, но не в этом была проблема. Посередине бухты, направляясь к причалу, шла красавица шхуна, на борту которой красовалось название: «МАТИЛЬДА». Избежать встречи уже не получалось.

– Идем на абордаж! – крикнул Олег. – Иначе нам крышка!

– Их там не больше десятка, – добавил Антон, – авось, справимся.

Тем временем, пираты на шхуне, думая, что баркас идет за ними, бросили якорь и спустили штормтрап и приготовились сгружать товар из трюма. Через минуту они с удивлением смотрели на двух моряков, поднимающихся к ним. Это было не предусмотрено распорядком разгрузки судна. Поднявшиеся моряки быстро вырубили стоявших рядом пиратов и отправили их за борт. А наверх уже поднимались две амазонки, которые тотчас включились в схватку с пиратами. Бой был скоротечным, Ника, метнув ножи, успокоила тех, кто успел схватить оружие. Моряки, покончив с теми, кто был на палубе, задраили люки в трюмы. В это время на палубу поднялись Антон и две женщины. Баркас стало относить ветром от шхуны, а стоящие на берегу пираты, начали понимать, что происходит, что-то незапланированное.

Олег принял командование на себя.

– Поднять якорь! – Крикнул он. – Антон, к штурвалу. Игорь запускай машину.

Затем, схватив по пути амазонок, бросился к лебедке, чтоб поднять якорь. Камиль на берегу начал отдавать приказы:

– Лодки на воду! Поймать баркас! Разбудить адмирала! Оружие к бою. Не дайте им уйти!

На шхуне тем временем подняли якорь, заработала машина и корабль начал разворачиваться. С берега загремели выстрелы и пули зазвенели вокруг беглецов и по обшивке корабля. Олег увлек женщин на противоположный борт. Ника сунула Вере в руки карабин.

– Сними самых шустрых,– сказала она.

В это время на берегу раздался рев Карабаса:

– Не стрелять! Не стрелять! – орал он. – Матильда, вернись! Вернись!..

Вера вышла на палубу.

– Не вернусь, – крикнула она в ответ. – Не хочу быть четвертой! Хочу быть единственной! Не вернусь!

Пираты стрелять перестали, шхуна, набирая ход шла к выходу из бухты. Вера стояла на палубе, опираясь на карабин.

– Дурак ты, Карабасик, – тихо сказала она, – и королевство твое – хлам.

Подошла Ника.

– Почему не стреляла? «Пожалела?» —спросила она.

– Пожалела, – ответила Вера. – Муж ведь! Почти две недели прожили…

– Карабас второй, – ухмыльнулась Ника.

– Чудо-юдо волосатое, не к ночи будь помянут… – добавила Вера.

– А вообще все правильно, пусть японцы наводят порядок на своих островах, а мы теперь люди вольные, ни у кого не на службе.

Шхуна вышла их бухты. Олег подошел к амазонкам.

– Надо решить вопрос с запертыми в трюме пиратами, – сказал он. – Их четверо, я предлагаю дать им шлюпку и пусть убираются к своим.

– Мы не против, что надо делать? – ответила Ника.

– Возьмите карабины и держите под прицелом люк в трюм.

Они с Антоном подошли к люку, отдраили его и Олег крикнул:

– Выходите без оружия и с поднятыми руками, иначе стреляем.

Вскоре из трюма медленно выползли четверо хмурых мужиков. Олег предложил им сесть в шлюпку и отправляться на остров, несогласные все равно отправятся туда, но уже без шлюпки. После отплытия пиратов Олег произнес речь.

– Внимание экипажу! У меня для вас сообщение. С настоящего времени и до прибытия в конечный путь нашего плавания, я являюсь вашим капитаном. Игорь Владимирович – старший помощник. Антон – боцман, Алевтина – кок, остальные – матросы.

Шхуна подняла паруса и взяла курс на Владивосток.

Светило яркое летнее солнце, шхуна летела под парусами, подгоняемая попутным ветром, подняв на мачте российский флаг. Экипаж пребывал в состоянии эйфории. Алевтина была довольна всем, даже своей новой должностью на судне. Морской простор пьянил и радовал своей бесконечностью, а жизнь в пещерах острова вспоминалась как жуткий кошмар. Проведя исследования запасов продуктов, она с удовольствием шуровала половником, готовя обед для экипажа. Антон выглядел просто счастливым, а Тая ходила за ним, как привязанная. Игорь радовался тому, что, наконец, закончилась его долгая и трудная экспедиция и впереди его ждет встреча с женой. Ника была безмерно довольна, что вновь обрела свою подругу, с которой можно поделиться всем, даже самым сокровенным. У нее даже появилось желание рисовать, пейзажи Тимашура запали в память, но пока рисовать было нечем и не на чем. Только Вера была задумчива, а Олег ходил просто хмурым. Хотя, чего хмуриться, ведь он спас свою невесту из лап злодея. Правда Вера еще не знала, что она невеста, а злодей остался жив. Да и само спасение не выглядело особенно героическим.

Наконец, Олег решительно подошел к Вере.

– Вера Александровна, – торжественно начал он, – я уже давно люблю вас, и прошу стать моей женой!

– Олег Иванович, – ответила Вера, – вы же понимаете, где я только что была. Я не по доброй воле попала в постель к этому лохматому чудищу, но ведь со скалы не бросилась, а могла бы. И застрелить его могла бы. Вы меня извините, Олег Иванович, но сейчас нет в моем сердце ни любви, ни ненависти, пустота одна. Если я сейчас выйду за вас замуж, это волосатое чудо-юдо всегда будет стоять между нами. Да ведь вы сами это понимаете.

– Я вас понимаю, Вера Александровна. Должно пройти время. Я буду ждать, и мое предложение остается в силе.

К ним подошла Ника.

– Объяснились? – Спросила она. – Не переживайте, Олег Иванович. Впереди целая жизнь, время пройдет и все образуется к лучшему. Давайте поговорим о делах насущных и приземленных. В России разваливается структура власти. Во флоте, как я поняла с ваших слов, тоже дела не лучше, а морской разведки больше не существует. Значит, мы с вами остаемся без средств к существованию. У меня, правда, есть еще не маленькие средства в банках, но, похоже, это ненадолго. Есть еще земли и недвижимость, и их можно попытаться перевести в деньги. Но это все потом. А сейчас надо решить, что делать с кораблем и товарами. Это все мы отбили у пиратов, значит, наша законная добыча и надо с умом ею распорядиться. Подумайте об этом, Олег Иванович, раз вы наш капитан. Мы с Верой сойдем на берег и на долю в общей добыче претендовать не будем. Согласна, Вера?

– Согласна, – равнодушно ответила Вера, которую, казалось, вообще ничего не волновало.

– Значит, вас остается пятеро. До Владивостока три дня пути, решайте насущные проблемы, Олег Иванович, а любовные, они сами решатся…

Через три дня шхуна пришвартовалась в порту Находка, где Вера и Ника сошли на берег и отправились во Владивосток по суше.

Вихри враждебные…

Прошло три месяца. Амазонки жили во Владивостоке в той же квартире, что и полтора года назад. От Левитиных известий не было, да и откуда им быть, если в России грянула еще одна революция. Никого из экипажа «МАТИЛЬДЫ» девушки больше не встречали и в порт Владивостока она не заходила. Благодаря предусмотрительности Ники, деньги у них еще были, но надо было думать о будущем. Возвращаться в свои поместья пока не хотели. Вера писала стихи, но ни одна редакция их не брала, также, как картины Ники не находила своего покупателя. Вера начала встречаться с лейтенантом Горюновым, ходила с ним в офицерское собрание, посещала вечера, где собирались офицеры, стараясь понять, что происходит в стране. Впрочем, ее встречи с лейтенантом, носили чисто платонический характер, никаких надежд на что-то большее она ему не давала. Ника же начала посещать кружок социалистов демократов и тоже старалась понять суть преобразований, которые они проповедовали.

В кружке, который посещала Ника, было около двадцати человек, большинство молодые люди, но были и девушки. Занятия вели два взрослых, умудренных опытом мужика. Обсуждалось будущее устройство мира, после мировой революции, когда народ прогонит всех буржуев и эксплуататоров. Сама она с ужасом понимала, что по сути является помещицей, то есть как раз этим самым эксплуататором. И если принять учение социалистов за истину, то надо непременно передать все земли крестьянам, а также другие богатства, нажитые неправедным путем. Однако, несмотря на всеобщую убежденность приходящей аудитории, споры в которой касались только деталей мироустройства, ее терзали сомнения. Прояснить сомнения не удавалось из-за постоянных споров и длинных рассуждений, которые были совсем уж невероятны. В будущем не должно быть ни армии, ни полиции. Армия не нужна, поскольку рабочие и крестьяне всех стран будут едины и воевать друг с другом не станут, а полиция не нужна, поскольку все материальные блага будут распределяться по справедливости, то есть поровну и воровать нет никакого смысла. Именно последнее и вызывало наибольшее сомнение у Ники, которая не столь давно вернулась из пиратского логова.

Отдавать свои богатства, пусть даже нажитые неправедным путем, ей тоже почему-то не хотелось. А главное она не представляла, как и кем она может трудиться на благо общества. И все же, она продолжала посещать занятия кружка, стараясь найти рациональное зерно в новом переустройстве мира. А то, что это зерно есть, она не сомневалась. Слишком разительно отличалась жизнь господ и рабочего сословия. Можно ли их уравнять в материальных благах, сказать трудно, а вот уравнять в правах социальных можно и нужно. Кстати, это уже сделано. Матросы перестали отдавать честь офицерам, все реже на улицах можно было слышать: «ваше благородие», «ваше сиятельство» и т.д.

Естественно, мужским вниманием Ника была не обделена. Ее начал обхаживать молодой парень, Василий Дятлов, или просто Василий, как он просил себя называть, роста он был среднего, телосложения крепкого. А поскольку он уже год состоял в партийной ячейке социал-демократов уже год, и считал себя опытным пропагандистом революционных идей, то взял шефство над молодым неопытным товарищем Никандрой.

– Имя у тебя странное, – сказал он при знакомстве.

– Таким родители наградили, – ответила она, – можешь звать Никой.

Василий старался просветить ее в области всеобщей свободы равенства и братства всех людей на земле. Спустя непродолжительное время он плавно перевел рассуждения о свободе и равенстве к взаимоотношениям мужчины и женщины, где объяснял, что революция освободила женщин от векового рабства и сделала их свободными во всех смыслах. Рассуждения он вел, провожая Нику до дома, и в одном из темных закоулков прижал ее к стене и запустил руку под юбку. Ника пресекла эту вольность решительно, но без фанатизма. Пока Василий в полусогнутом состоянии приходил в себя, она пыталась объяснить ему, в чем он не прав.

– Вася, у меня под юбкой нет революции, а то, что там есть, называется по-другому.

Отдышавшись и оставив физические поползновения, Вася перешел к словесным убеждениям.

– Да пойми ты, чудо неразумное, революция освободила женщин от буржуазной морали. Нет ничего зазорного в свободных взаимоотношениях мужчины и женщины. Все должно быть просто и естественно.

– Ты, Василий, по молодости лет, наверное, не знаешь, что в результате может появиться младенец, которого придется растить и воспитывать…

– В современном мире на этот счет имеются средства. И нет смысла ограничивать свои желания.

– В этой подворотне никаких средств нет, да и желания у меня тоже нет. Кстати, Вася, у нас в ячейке есть девушка, на сносях. Катерина ее зовут. Не ты ли объяснял ей о буржуазной морали, свободе и равенстве?

– Нет, это Колька… Да она сама дура… Он же предлагал ее к акушеру отвести, даже деньги нашел…

– Хорошо бы этого Кольку к ветеринару отвести. Я бы тоже денег не пожалела…

– Злая ты, – вздохнул Василий. – Злая, но красивая, – снова вздохнул он. – Я бы женился на тебе, да время сейчас не подходящее.

– Нет, Василий, не злая. Я обыкновенная. А ты еще встретишь девушку, которую будешь любить не как животное в подворотне впопыхах, а как человек.

Дальше, до дома Ники, они шли молча, Вася плелся хмурый и поникший. На следующих встречах ячейки поведение Василия значительно изменилось, он перестал вещать о свободном взаимоотношении полов, а в его взглядах ни Нику появилась какая-то собачья преданность. Он по-прежнему провожал Нику домой, пресекая любые попытки своих товарищей отнять у него эту почетную миссию, но более не старался сблизиться.

В декабре семнадцатого года информация из местных газет ясно дала понять Нике, что больше у нее нет никаких земельных угодий, и от банковских счетов она тоже избавлена. Оставался, правда, тайник в усадьбе, о котором кроме нее никто не знал. Только сейчас его лучше не трогать. Страну захлестнула инфляция.

Лейтенант Горюнов, за последний год успел подзабыть Нику, чему способствовали события, происходившие на его корабле. Встретив случайно Веру, он узнал, что Ника вступила в какую-то политическую организацию и все время проводит там. Сам он никакую политическую пропаганду не терпел и мечтал о возвращении монархии. Быстро остыв к своей бывшей пассии, он переключился не ее подругу, а узнав от Левитиных их приключения на Балтике, просто воспылал страстью. Он начал встречаться с Верой и ввел ее в круг своего общения.

Вера была принята в среду морских офицеров, сначала как подруга Горюнова, затем, после участия в стрелковых соревнованиях, заслужила всеобщее уважение. Однако, попытки лейтенанта сблизится с ней, натыкались на невидимую преграду. Стоила Семену взять ее за руку и приблизиться чуть ближе, чем позволяли приличия, как в глазах Веры вспыхивал ужас, тело ее напрягалось, и она буквально отскакивала от лейтенанта. Затем она успокаивалась и даже просила прощения у Семена, за то, что напугала его. Горюнов, безмерно удивленный, впредь старался держаться в рамках. А вечером Вера призналась Нике:

– Я просто в ужасе. Мне нравится Семен, но стоит ему приблизиться ко мне, как вдруг у меня перед глазами возникает Карабас – волосатое чудовище. На меня нападает страх. Просто дикий ужас. Ведь я не боялась его, когда была с ним, я даже жалела его… А сейчас просто не понимаю, что со мной происходит. Главное, я знаю, что он жив, здоров и может найти меня. Иногда я даже жалею, что не убила его тогда… Может вернуться и грохнуть его?..

– Даже не знаю, что тебе предложить, подруга. Возвращаться на остров из-за твоих видений, как-то не хочется. Ты лучше расскажи все Семену, вдвоем и решите вопрос. Правда, она только на пользу, если у вас все серьезно. Тем более, что рано или поздно наши приключения все равно вылезут наружу, – сказала Ника.

– Пожалуй ты права. Я так и сделаю.

При следующей встрече Вера рассказала свои приключения Семену, хоть они и не красили ее. Семен выслушал ее рассказ молча, и весь вечер был задумчив. Он, конечно, сказал, что ее вины нет ни в чем, и она чиста как ангел, но попыток сблизиться больше не предпринимал, просто сопровождал ее на офицерские вечеринки, как друг или хороший знакомый. А Нике на другой день она сказала:

– Кажется, я теперь знаю средство, как отвадить кавалера.

– Ну, извини, – ответила Ника. – Пройдет время и исчезнет твой призрак сам по себе.

– Буду надеяться. А насчет Горюнова, так не больно-то и хотелось.

– Это правильно, теперь у нас власть советов, лучше свести знакомство с комиссаром.

– А ты уже определилась со своим ухажером?

– Я к браку отношусь серьезно, а у моего ухажера это понятие как у соседского кота. Он от меня отгоняет таких же котов, и пусть себе… Я вот думаю, не пора ли нам вернуться в пансионат? – предложила Ника.

– Я уже думала об этом, но дорога трудная и опасная сейчас, а главное зима… Давай подождем до лета.

– Давай, – согласилась Ника. – Вера, а почитай свои стихи, я давно уже их не слышала.

– Изволь…

На обломках самовластья

Чьи-то пишут имена,

А вокруг одни несчастья –

Рассыпается страна.

Отменили все сословья,

Есть товарищи одне,

Как, скажи, в таких условьях

Отыскать супруга мне?

Девушки продолжали вращаться, каждая в своей сфере. Вера, среди остатков аристократов, которые проживали в полной неопределенности. Ника продолжала изучать идеи различных течений социалистов революционеров, которые стали называть себя большевиками. Вечером девушки обсуждали между собой будущее распавшейся империи. Вера рассказывала, что есть группа монархистов, которые хотят восстановить власть императора, но и они не могут прийти к согласию, кого посадить на трон. Есть и другая группировка, которые хотят создать парламентскую республику по типу Франции. А еще высказываются идеи создать свою Дальневосточную Приморскую республику.

Зато Ника рассказывала идеи создания государства, которого еще никогда не было. Где власть принадлежит советам народных депутатов, которых избирали прямым голосованием в рабочих коллективах или в солдатской и матросской среде. Однако, зачастую эти депутаты были малограмотны и ими руководили профессиональные революционеры. Пока им с трудом удавалось бороться с бандами налетчиков и поддерживать относительный порядок в городе. А вот что им удалось в полной мере, так это всеобщее равенство. Никаких благородий больше не было. На словах, разумеется. Всюду возникли товарищи. Девушек это преобразование не шокировало, скорее наоборот, они приняли его спокойно, поскольку в пансионате, где они воспитывались, социальное равенство было общепринятым, да и какая социальная рознь может быть среди сирот. Единственное что Ника никак не могла понять, это экономическую основу нового социального строя. Спрашивать учителей пропагандистов было бесполезно. Они могли часами говорить о том, как прекрасно будут жить люди при новом строе, где не будет ни богатых, ни бедных, а все будут равны и счастливы.

– Вот, к примеру, если я и моя соседка, явимся в театр в одинаковых нарядах, то вряд ли кто из нас будет счастлив! – пыталась уточнить она.

– Мелко мыслите, девушка! – отвечал ей инструктор. – Мелкобуржуазное у вас мышление! Надо мыслить в мировом масштабе. Кстати, театры уже уходят в прошлое, им на смену идет кинематограф. Вы не знаете, что сказал Ленин? Он сказал: «Из всех искусств, для нас важнейшим является кино!» Великий человек! Великий человек!

Он говорил еще долго, сыпал цитатами, и невозможно было вставить слово. Но Ника не теряла надежды понять экономическую суть государственной структуры. Ведь государство уже существовало, как факт. Правда, до всеобщего материального равенства дело еще не дошло, но ведь и времени прошло меньше года. А еще Ника порадовалась, что благодаря их работе в Японии, все их сбережения были в североамериканской валюте, поскольку денежная система в России поплыла.

Домой приходилось возвращаться поздно, но Василий, как всегда, следовал рядом, готовый спасти и защитить. За день намело немало снега, и они с трудом выбрались на расчищенную улицу, где до Никиного дома оставалось совсем недалеко. Вдруг девушка буквально спиной почувствовала опасность. Она резко отбросила Василия в сугроб и попыталась встретить подскочившую тень ударом ноги. Но Василий, падая, вцепился ей в рукав пальто и потянул за собой, удар получился смазанным. Еще и юбка ограничила размах. В результате противник, хоть и упал на колени, но быстро поднялся, а два других, выскочивших из-за угла, крепко схватили девушку за руки. В этот момент подкатила пролетка, и из нее вышел еще один джентльмен удачи.

– Стой, красавица! – Весело сказал он. – Поедешь с нами. Не печалься, тебе понравится!

Тем временем, первый налетчик вынул у Василия из кармана револьвер и от души врезал ему по голове. Василий обмяк и остался лежать в сугробе.

– Не бойся, очухается твой провожатый! – Сказал весельчак. И, правда, Василий начал подавать признаки жизни и даже пытался встать.

Два здоровых бугая держали Нику за руки довольно крепко.

– Эй, Мишаня, проверь-ка девушку. Нынче красавицы тоже оружием балуются!

Мишаня, невысокий костлявый мужик с омерзительной рожей, хромая и вполголоса матерясь подошел к Нике и начал расстегивать пальто. Амазонка сконцентрировалась и нанесла Мишане точный удар головой, затем, ударив ногой под колено правого здоровяка, освободила правую руку и нанесла костяшками пальцев сильный удар в горло второму амбалу, и, развернувшись отработанным ударом колена в пах вырубила третьего. На все ушло не более десяти секунд. Однако весельчак успел выхватить пистолет, но выстрелить не успел, нож пробил запястье руки и пистолет упал на снег.

– Что ты сделала, ведьма! – Завопил он.

– Ну вот, то красавица, то ведьма… – сказала Ника, выудив у Мишани револьвер Василия. – Жить-то хочешь? – Добавила она, направив револьвер на весельчака, а другой рукой доставая браунинг из кармана куда не успел залезть Мишаня.

Затем, держа под прицелом всю компанию, сказала, обращаясь к весельчаку:

– Грузитесь в пролетку, господа налетчики, мы с вами не поедем! Да… Ножик-то мой оставь….

Мужики, кряхтя и матерясь, начали подниматься, а Ника, чтоб подбодрить их выстрелила в воздух. Это добавило им скорости. Пролетка укатила, а девушка, подняв и вытерев свой нож, подошла к Василию, который уже с трудом поднялся на ноги и пытался вытереть кровь, которая текла у него по лицу.

– Ну что с тобой делать. Пойдем ко мне. Придется тебя лечить, защитничек.

И она повела Василия к себе. Вера была дома и увидев Васю сразу поняла ситуацию, они промыли рану, обработали йодом и забинтовали голову. Затем Ника отвела его на кушетку и сказала:

– Спать будешь здесь. Лежи тихо и никаких подвигов сегодня не совершай.

Васе было не до подвигов, голова гудела как котел. Проворочавшись полночи, он все-таки уснул. Утром, он почувствовал себя гораздо лучше. Голова почти не болела, но страшно хотелось есть. Кое-как одевшись, Василий отправился на поиски своей благодетельницы. В просторной гостиной он увидел обеих девушек, на которых были короткие штанишки и такие же короткие майки, почти ничего не скрывавшие. Они выполняли весьма замысловатые акробатические упражнения. Это зрелище вогнало Василия в краску, а голове снова загудело.

– Василий, – крикнула Ника, – выйди и подожди нас немного, скоро будем завтракать.

Упрашивать Васю не пришлось, он выбежал как ошпаренный и, приведя себя в порядок, отправился в столовую, где дождался обеих девушек и обещанного завтрака. Вера позавтракала быстро и, извинившись, сославшись на срочное дело, ушла. Вася тоже быстро проглотил бутерброды, но из-за стола выходить не торопился. Он буквально впитывал в себя атмосферу девичьего жилища и рассматривал обстановку, как декорации в театре.

– Давай проверим твою рану, – сказала Ника.

Под повязкой был лиловый синяк. В остальном Василий выглядел вполне здоровым, только взгляд его неотступно следовал за девушкой.

– Василий, по-моему, ты уже достаточно здоров, если пытаешься меня загипнотизировать, а чтоб не скомпрометировать своим присутствием двух невинных девушек, придется тебе отправиться домой.

– Да, конечно, я сейчас пойду. А могу я вас, Никандра Александровна, пригласить в кинематограф?

– Вообще-то я больше театр люблю, но я согласна. Давай назначай свидание.

– А если прямо сейчас?

– Ну, хорошо, идем.

В синематограф они не попали, поскольку в это время он не работал. Василий предложил просто прогуляться по набережной.

– Я записался в боевой отряд имени товарища Робеспьера, и завтра мы уезжаем в Хабаровск, помогать устанавливать советскую власть в Приморье.

– Почему же мне так не везет, Вася? Как только у меня появляется кавалер, ему обязательно надо уезжать.

– Как только мы покончим с мировой контрреволюцией, я обязательно разыщу тебя.

– А ты, Василий, хоть знаешь, кто такой Робеспьер?

– Конечно! Это герой французской революции!

– Только, вот, этот герой плохо кончил… Да и сама французская революция тоже…

– Мы не повторим ошибок французских товарищей, и разделаемся с мировой контрой без сомнений и жалости. Жалость, это вообще буржуазный предрассудок!

– Василий, если бы я тебя вчера не пожалела, где бы ты был? Может тебе еще рано в боевой отряд?

Василий ненадолго задумался, а потом вдруг с восторгом выпалил:

– А давай с нами! Я за тебя похлопочу!. Ты не думай, у нас и девушки есть. И я тебя в обиду не дам!

– Ты, главное, себя в обиду не дай, – равнодушно сказала Ника, отмечая боковым зрением, что за ними давно уже следует невысокий мужичок, прикрывая лицо от холодного ветра воротником пальто.

– Послушай, Никандра, – продолжал вещать Василий, – ведь я все о тебе знаю. Ты круглая сирота, воспитывалась в приюте, где-то под Петроградом. Ты здорово умеешь драться. Ты вообще наша девчонка – пролетарская. Правда, имя у тебя буржуйское, но его ведь поменять можно.

– Откуда у тебя эти сведения обо мне?

– А у нас своя разведка есть, – ответил Вася, задрав нос. – Я даже знаю, что ты со своей подругой служили в морской разведке, только это тайна великая, и я поклялся никому не разглашать, но для тебя-то это не тайна.

– Да-а, Василий, много ты знаешь, наверное, большим человеком станешь. А сейчас иди-ка ты домой, собираться тебе надо, да и я отправлюсь восвояси, холодно сегодня.

– Может с нами, а? Ну, хоть ждать меня будешь?

– Ждать? Конечно, буду, как только с мировой контрой покончите, так сразу начну ждать. Эх, Василий, хороший ты парень, может, и встретимся еще. Иди с богом.

Василий хотел еще что-то сказать, наверное, опровергнуть существование бога, но не стал, только махнул рукой и пошел прочь. Ника медленно шла по набережной, спиной ощущая постороннее присутствие, однако чувства опасности не было. Она резко обернулась, человек, шедший за ней, остановился, приподнял шляпу котелок и церемонно поклонился.

– Сударыня, я не собираюсь вас преследовать, – сказал он, – уделите мне всего одну минуту.

– Я слушаю, вас слушаю, сударь, – ответила девушка.

– Я только выполняю поручение. С вами хотят встретиться очень серьезные люди. Ваша неприкосновенность гарантируется. Сегодня в семь вечера возле вашего дома, вас будет ждать пролетка. Вы можете прибыть на встречу одна или с вашей подругой, наличие других лиц, исключено. Если вы откажетесь от встречи, соблаговолите выйти и отпустить пролетку. Сама встреча состоится в ресторане «Астория». Я очень рекомендую вам не пренебрегать беседой с серьезными людьми.

Мужчина снова церемонно поклонился, затем развернулся и отправился в противоположную сторону. Ника отправилась домой, обдумывая странное приглашение. Собственно, ничего странного и не было, тут за версту несло криминальными авторитетами. Видно вчерашнее приключение не осталось незамеченным, во всяком случае, в криминальном мире. Да и суть предстоящего разговора тайны не представляла. Будут вербовать в банду, – размышляла Ника. – А что? Вера побывала королевой пиратов, может и мне отличиться? А то как-то даже завидно. Только вот, кто меня спасать будет? Вася на эту роль решительно не годится, а Вере одной трудновато придется. Нет, пожалуй, надо сначала нормальным кавалером обзавестись, только вот где его взять. Настроение девушки окончательно испортилось, и она ускорила шаг.