К концу четвертого дня, Вера пыталась сориентироваться по памяти, вглядываясь на возвышенностях в окружающий мир. Но, по прошествии двадцати лет, растительность, конечно, изменилась. Даже русла небольших речек могли измениться. Сергей тоже напрягал память, но его видения давно не возвращались. В середине пятого дня, выбравшись на возвышенность, Вера влезла на самую большую сосну и стала в бинокль осматривать местность. Наконец, обнаружив искомый ориентир, она сделала поправку и группа, изменив направление, двинулась в путь. К вечеру они вошли в лес, где двадцать лет назад были обстреляны неизвестным отрядом.
Сергей, который ехал впереди предостерегающе поднял руку и сделал знак: всем спешиться.
– Здесь недавно прошла группа из пяти человек, – тихо сказал он. – Надо провести разведку.
– Оставайтесь здесь, – сказала Вера и двинулась вперед.
На поляне перед входом в пещеру расположились лагерем несколько человек, стояли две палатки и горел костер. Некоторое время наблюдая за происходящим, Вера поняла, что это геологоразведка. Пять мужчин и две женщины. Она вернулась к своей группе.
– Это геологи, и расположились как раз на нашей поляне перед пещерой. Нам придется выйти к ним. Мы представимся представителями Хабаровского географического общества, совершающими путешествие с целью изучения флоры и фауны хребта Сихотэ-Алиня, расположимся рядом с ними. Наша задача незаметно взять ключ и войти в пещеру.
Появление новых людей сначала насторожило геологов, но поняв, что перед ними однорукий мужчина и две женщины, настороженность исчезла. Ника и Сергей разбили палатку поближе ко входу в пещеру. Вера пыталась незаметно достать «яйцо», где хранился ключ, но это ей не удалось, и она присела к костру геологов. Появление красивой женщины не прошло незамеченным, подошел начальник экспедиции, начал рассказывать о цели своих изысканий.
– А это, не пещера, а просто грот, – сказал он, кивнув на вход в убежище.
Вера поддерживала разговор и невзначай поинтересовалась находками. И тут, Петр, – так он представился Вере, – надувшись от важности, показал ей «яйцо», которое она тщетно искала под камнем несколько минут назад.
– Вот смотрите, что нашли сегодня, – продолжил Петр. – Интересная и непонятная веешь. Очень прочный металл, от молотка не остается ни малейших следов. И выгравирован знак в виде двух пересекающихся окружностей. Привезем в институт, там более детально исследуем.
Вера незаметно повернула свой перстень печаткой внутрь и застегнула до верха свою курточку.
– Замерзли, – участливо спросил Петр, – садитесь поближе к огню.
– Я лучше схожу к своим, оденусь потеплее, – ответила она.
Лошади были распряжены и паслись на поляне вместе с лошадьми геологов. Ника и Сергей вошли в палатку вслед за Верой.
– Геологи нашли ключ к убежищу, он в рюкзаке у Петра. Правда, он не знает, что это такое, но все равно у нас проблемы, – сказала она.
– Попробуем ночью выкрасть? – предложила Ника.
– Не получится, они ночью дежурят по очереди, – ответила Вера. – Но есть один способ. Внимательно смотрите за мной, как только я подниму руку, идите в пещеру, как только откроется вход в убежище, сразу входите.
Вера вернулась к костру и сказала Петру:
– Я уже видела этот знак.
– Какой знак, – удивленно спросил он.
– Такой же, как на вашем «яйце», – ответила она и поманила его за собой.
Петр взял свою находку и двинулся вслед за Верой к входу в пещеру. Перед тем как войти, она, споткнувшись, подняла руку. Затем Вера зажгла приготовленный заранее фонарик и подошла к дальней стене.
– Смотрите, Петр, – и она показала безмерно удивленному геологу знак из двух скрещенных колец.
Некоторое время Петр молчал, сравнивая знаки и ощупывая гладкую стену.
– Похоже стена из того же металла. Чудеса… – пробормотал он.
– Чудеса только начинаются, – ответила Вера. – Позвольте взглянуть на ваше сокровище.
Она взяла «яйцо» из рук Петра и вставила в него свой крестик, который держала в руке. «Яйцо» со щелчком распалось и Вера извлекла, сверкающий изумрудами ключ. Петр только смотрел раскрыв рот, не в силах произнести ни слова. А Вера продолжала творить чудеса, она вставила ключ в соответствующую ему щель, и стена плавно ушла в сторону.
– Входите, Петр, – ласково сказала она и первая шагнула в проем.
Петр последовал за ней, а следом вошли Ника и Сергей, после чего проем закрылся. Все, кроме Веры в изумлении застыли. В помещении ничего не изменилось за последние двадцать лет. Все, что помнила Вера во время своего первого визита, было на своем месте.
– Не скажете ли, сударыня, что все это значит, – вдруг строго спросил Петр.
– Скажу, сударь, – спокойно сказала Вера. – Тот предмет, который вы нашли под камнем, принадлежит мне. Я купила его двадцать лет назад в Староникольске у тамошнего дьякона. Это помещение создано много лет назад моими предками. Я понимаю, что мой рассказ вам ничего не объясняет, а наоборот все запутывает, но я сама знаю очень мало. Вы, Петр, ни о чем не беспокойтесь, можете здесь все осмотреть, а потом мы вернемся к вашим товарищам. А я с моими товарищами, должна кое-что сделать, это не займет много времени. Однако, Петр вдруг отскочил к стене и выхватив из кармана револьвер направил его на Веру.
– Нет, сударыня, мы сейчас выходим отсюда, и вы объясните, господа географы, кто вы и что здесь делаете.
– Фу, Петр, я была о вас лучшего мнения, целиться из пистолета в женщину, которая вам ничего плохого не сделала… Впрочем, здесь ваше оружие стрелять не будет.
Петр отвел ствол в сторону и несколько раз нажал на курок. Послышались щелчки, но выстрелы не прозвучали. Ника и Сергей безучастно наблюдали эту сцену.
– Петр, если вы боитесь, или не хотите здесь оставаться, я вас выпущу, – сказала Вера.
– Будьте так любезны, – с холодной яростью ответил он.
Вера подошла к проему и вставила ключ. Проем открылся, Петр быстро вышел, даже не пытаясь забрать свой артефакт. Проход снова закрылся.
– Ну вот, теперь цель достигнута. Мы можем идти в кабину перемещения. Спешить нам не обязательно, но я почему-то не хочу здесь задерживаться.
Ника и Сергей согласно кивнули, и Вера повела их в следующий зал. Она открыла дверь кабины, и они вошли туда втроем, с трудом уместившись на скамье. Затем она достала медальон, вынула записку и добавила там одну строку:
Шестого июня 1939 года геологи нашли и забрали ключ от убежища. Вера.
– Мы возвращаемся в шестое сентября 1938 года, – сказала она дочери и Сергею.
Затем Вера установила нужную дату на пульте и нажала кнопку «старт».
– Одинцов! Одинцов… – сквозь белесую мглу перед Сергеем выплыло лицо начальника цеха. – Ты что, заснул?
– Да… кажется… – с трудом приходя в себя, ответил Сергей.
Ему стало казаться, что только что происходило что-то очень важное, и он никак не мог вспомнить что.
– Иди домой, Сергей, смена уже кончилась, – сказал начальник, – слишком напрягаешься ты последнее время. Завтра можешь не выходить, отдохни, а то видок у тебя…
Сергей молча собрался и отправился домой, перед глазами мелькали картины тайги, две женщины верхом на лошадях. И они были ему знакомы, это были мать и дочь Сычевы. У него уже было такое состояние десять лет назад. Он торопился домой к Нике, чувствуя что-то неладное. Жена уже пришла со службы, дома ничего необычного не происходило. Ника сначала очень удивилась его рассказу, а потом встревожилась. Медальона на ней не было, значит, надо идти к Сычевым. Муж чувствовал себя неважно, и она пошла одна.
Мать и дочь Сычевы сидели за столом и бурно обсуждали лежащую перед ними записку.
– Ты очень вовремя пришла, – сказал Вера, проводя Нику в комнату. – Прошел еще один временной сдвиг. В этот раз для твоего спасения. Вот читай.
– Я уже поняла, – ответила Ника, прочитав записку, – у Сергея вид странный и замученный.
– Александр еще не приходил со службы, думаю ему тоже не лучше. У нас с Никой переход прошел без особых проблем. Голова у меня, конечно, гудит и видения странные, но общее состояние сносное. Спешить сейчас ни к чему, времени достаточно.
– А я ничего совершенно не помню, и видений никаких нет. Про свое желание навестить наш пансионат, я тебе говорила… Теперь не знаю что и делать. Наверное, поменяю дату отъезда и буду настороже.
– Тетя Ника, – сказала младшая Сычева, – я поеду с вами.
– Мы поедем вместе, или не поедем вообще, – сказала Вера. – Я думаю, эту проблему мы решим, но у нас есть еще одна. Ты прочитала приписку.
– Да, – ответила Ника, – кажется, мы лишились доступа в кабину перемещения. Вернее лишимся.
– Какие будут предложения? – продолжила Вера.
– Вариантов всего два. Или навсегда проститься с чудесами перемещения во времени, или отправиться обратно к убежищу и перепрятать ключ, – ответила Ника.
– Мама, – сказала вдруг Сычева младшая, – у тебя есть еще одна волшебная вещица, про которую ты мне рассказывала, но никогда ей не пользовалась.
– Хочешь попробовать побеседовать с нашими предками, – улыбнулась Вера. – Попробуй, ты уже достаточно взрослая.
Она подошла к комоду, выдвинула верхний ящик, недолго покопавшись, достала небольшую коробку, а уже из нее извлекла небольшую черную дощечку и положила ее перед дочерью. Затем она прикоснулась перстнем к углублению в дощечке и черная поверхность ее стала белой, а затем на ней появился контур ладони.
– Приложи ладонь, – сказала она дочери.
– Ника приложила ладонь и замерла.
Женщины молча ждали. У Ники младшей вид был спокойно-отрешенный, это состояние продолжалось более пяти минут, затем она отняла руку и дощечка снова стала черной.
– Ну, рассказывай, – попросила ее тезка.
– Оказывается я потомок великой цивилизации! – воскликнула Ника. – А чтоб попасть в убежище, не обязательно иметь ключ. Достаточно положить руку на вентор, и дать команду открыть вход. Вентор, – это вот эта дощечка.
– Правда это сделать можем только я и мама, – добавила она, виновато глядя на Нику старшую. – Но есть способ найти ключ. Для этого надо включить вентор, прикоснувшись перстнем, но руку не прикладывать, тогда через десять секунд, на поверхности появятся две стрелки: та, что слева покажет направление на ключ, а правая направление на убежище. Когда до цели расстояние будет менее километра, их цвет изменится на синий. А на расстоянии менее ста метров, они станут зелеными, ближе десяти метров – красными. Вентор автоматически отключается, если на нем не лежит ладонь, через одну минуту.
– Много полезной информации ты узнала, – удовлетворенно сказала Вера и включила вентор.
Через десять секунд на поверхности появились две стрелки, которые указывали одно направление, что не удивительно. Когда поверхность погасла, Вера унесла прибор и положила его на прежнее место.
– А, теперь подруга, – сказала Вера Нике старшей, – я открою тебе еще одну тайну. Моя дочь, твоя тезка, помнит тот отрезок времени, который мы сейчас будем проживать снова с шестого сентября этого года до шестого июня следующего года. И это никакие не видения, а вполне осознанные воспоминания. Верно, Ника?
– Да, я все помню. А вы-то почему ничего не помните?
– Еще одна загадка великой цивилизации, – ответила Ника.
Вскоре пришел со службы Александр. Вид был усталый, но общался вполне здраво, никакие видения его не мучили и голова не гудела. Вера высказала мысль, что видения бывают у тех, кто воспользовался кабиной перемещения, а остальной мир возвращается в прожитое время без всяких потрясений. Ника отправилась домой, договорившись встретиться через неделю.
Через неделю женщины снова собрались у Сычевых.
– Вот что, тезки, – сказала Вера, – чтоб нам больше не путаться в именах, я предлагаю Нике вспомнить свой псевдоним из морской разведки. Когда вы вдвоем, я буду называть тебя Бетой.
– Согласна, – ответила Ника Липкина.
– Теперь послушайте меня, – сказала Бета. – Я, конечно, могу отменить или передвинуть свою поездку в родные места, но этим не решу проблему, а только спрячу ее на время. Нам нужно выяснить, что произошло в том поезде.
– Послушайте мое мнение, – сказала Ника. – Бета садится в поезд как будто одна, мы с мамой делаем вид, что незнакомы с ней и внимательно наблюдаем за ней с разных мест вагона. Поезд идет до Павловска восемь часов, на пути четыре станции.
– Давайте так и сделаем, – поддержала Вера. – Бета, в дороге ты ничего не должна есть и пить из чужих рук. Только то, что возьмешь с собой.
– Я думаю, что втроем мы справимся с задачей, – сказала Бета. – Не стоит брать с собой наших мужчин.
Подготовившись к путешествию и предупредив своих мужей, Вера, Ника и Бета 15 ноября отправились на вокзал, причем в разное время и разными маршрутами. В вагон они вошли, как три совершенно незнакомых человека. Бета села в одном из купе, Ника устроилась напротив, а Вера прошла в соседнее купе. Все были в обычной дорожной женской одежде. У Беты с собой был фанерный чемодан, а у Веры и Ники саквояжи.
Глупо было бы думать, что в пути три красивые женщины останутся без мужского внимания, и это сильно усложняло задачу. Возле Беты уже через десять минут после отхода появился пожилой, усатый кавалерист и начал простые и незатейливые ухаживания. Военных в вагоне было немного, но скоро к усатому кавалеристу подсел его более молодой товарищ, чему усач явно не обрадовался.
Ника внимательно, но незаметно наблюдавшая эту сцену, опасности пока не почувствовала. Впрочем, скоро и к ней подсел молодой человек.
– Интересно, куда же может ехать столь привлекательная молодая девушка, причем совершенно одна? – спросил он. – Кстати, я Алексей, учитель математики Павловской женской средней школы номер пять.
– Я, Ника, ученица десятого класса Ленинградской женской средней школы номер шестьдесят один, – ответила девушка, заготовленную заранее легенду. – А в Павловске меня будет встречать мой дядя.
– Очень приятно, – ответил Алексей, – и все же, не годится в столь юном возрасте ездить без сопровождения взрослых.
– Надеюсь, что в поезде мне ничего не угрожает, а теперь у меня появилась защита в вашем лице. Ведь, правда?
– Можете не сомневаться, но, к сожалению, я еду не до Павловска, – ответил Алексей, проникшись важностью момента. – А позвольте узнать ваше полное имя?
– Никандра Александровна.
– У вас редкое имя. А позвольте проявить, так сказать, профессиональный интерес. Как у вас обстоят дела с математикой.
– Все оценки: отлично, и не только по математике.
– Весьма похвально! А поскольку ехать вместе нам еще долго, не соизволите ли решить задачку? Вот представьте, что из Ленинграда и из Павловска одновременно навстречу друг другу вышли два поезда. Из Ленинграда поезд шел со скоростью шестьдесят километров в час, а из Павловска со скоростью сорок километров в час. Между городами четыреста километров и четыре промежуточных станции на равных расстояниях. Ваш дядя решил встретить вас в пути и сел на поезд. На какой станции ему надо выйти, чтоб ваша встреча произошла как можно скорее? Для решения вам понадобится карандаш и бумага. – добавил Алексей, извлекая из кармана блокнот.
– Для решения вашей задачи, мне не нужны ни бумага, ни карандаш, – ответила Ника, – потому что мой дядя никогда не нарушит нашей договоренности, не поставив в известность меня и моих родителей. А чтоб вам было не скучно ехать, предлагаю решить другую задачу. Моя тетя выехала, однажды, на этом же поезде, но в Павловск не прибыла. Вопрос. На какой станции сошла тетя, если известно, что она является мастером рукопашного боя, и одна легко может справиться с тремя крепкими мужчинами.
– Интересная задачка… – протянул Алексей, – но она не для математика, а, скорее, для криминалиста. Надеюсь, в действительности подобного не случилось?
– Пока не случилось, – ответила Ника, – и тетя сидит напротив нас и беседует с двумя военными.
Алексей стал озираться с озадаченным видом.
– Вы очень странная девушка… Извините, но я очень не люблю тайн, – сказал он вставая.
– Куда же вы, – продолжила Ника, – помнится, вы обещали мне защиту…
– Надеюсь, ваша тетя справится с этим лучше меня, – ответил Алексей и ретировался в другой конец вагона.
«Ну что ж, – сказала себе Ника, – лучше уж одна посижу, чем решать глупые задачки по математике». Только одной сидеть ей не пришлось, подошел мужчина средних лет и попросил разрешения присесть. Явный прибалтийский акцент выдавал в нем иностранца.
Вера тоже недолго сидела одна. Со своего места она видела дочь и наблюдала ее беседу с молодым человеком, который манерами и одеждой походил на школьного учителя и не внушал опасений. А к ней подсел интеллигентного вида мужчина, сразу представился журналистом известного журнала и завел разговор о литературе, который Вера умело поддерживала.
– Сейчас, мы наблюдаем подъем литературного творчества, произведения Горького, Толстого, Шолохова, Булгакова, достойны самых высоких похвал. И я уверен, в среде нашей молодежи таятся еще большие таланты, – говорил Александр Семенович, так он представился Вере. – А как вы относитесь к нашей поэзии? Впрочем, судьба поэта у нас трагична. Вспомните Есенина, Маяковского.
Поддерживать такую беседу было несложно, человек просто хотел выговориться, его вполне устраивали односложные ответы, даже просто согласный кивок головой. Вера продолжала внимательно наблюдать за дочерью, кратко отвечая на редкие вопросы журналиста, но при этом изображая заинтересованность.
Стучали колеса, летели километры, и шло время. На станциях входили и выходили люди. Половина пути осталась позади. Бета осталась в одиночестве, военные вышли. К Нике пока никто не подсел, а попутчик Веры постепенно перестал говорить и начал клевать носом, хотя сумерки только начали подступать. Народ закопошился в своих кошелках, извлекая нехитрую домашнюю снедь. Вера достала пирожки с капустой и вареные яйца. Александр Семенович вдруг оживился, извлек из кармана флягу, маленький граненый стаканчик и, плеснув в него из фляги мутноватую жидкость, предложил Вере.
– Вид непритязательный, согласен, но качество высочайшее, иначе бы не предложил.
– Нет, уж, увольте, – ответила она.
– Как угодно-с. Не смею настаивать, – сказал он и мгновенно опорожнил стаканчик, без всяких ужимок и кряканья.
– Закусывайте, – сказала Вера, указывая на пирожки, – сама стряпала.
– Благодарю, вас. Отказываться не стану. Мне на следующей станции выходить, если засну вдруг, толкните в бок, не откажите в любезности.
– Не откажу, – ответила попутчица.
Бета и Ника ужинали в одиночестве, каждая за своим столиком. Близилась последняя станция и напряжение нарастало. За окнами вагона стало совсем темно. Трапеза была давно убрана, поезд замедлил ход, станция появилась почти внезапно, осветив окна слабым мерцающим светом. Поезд остановился. Вера тряхнула за плечо своего спящего попутчика. Тот схватил свой саквояж, на ходу поблагодарил ее почти бегом побежал к выходу. Народу в вагоне почти не осталось, но вошли новые пассажиры и стали размещаться в дальних купе. Стоянка была короткой, и поезд дал сигнал к отправлению. Но именно в этот момент в вагон вошли два капитана НКВД, и направились напрямик к Бете. Ника, сразу почувствовала неладное, и махнула матери рукой.
– Гражданка, вам придется пройти с нами, – сразу сказал один из них, рука второго находилась в кармане и, можно не сомневаться, что в ней было оружие.
То, что они ряженые Ника поняла сразу, как и то, что это были хорошо подготовленные бойцы, в любой момент можно схлопотать пулю. Бета встала и пошла по проходу, за ней двинулись оба капитана, за ними сразу вышла Вера. Диспозиция была оговорена заранее. Ника контролировала ситуацию в вагоне и не трогалась с места. Один из НКВДшников обернулся к Вере.
– На место! – резко скомандовал он, но вдруг обмяк и упал в объятия женщины, которая вместе с ним осторожно переместилась в ближайшее купе.
А Ника уже догоняла, ушедших вперед Бету и ее конвоира, которые вошли в тамбур набиравшего ход поезда. Капитан уже вынул из кармана револьвер и держал его у затылка Беты. И все же удара сзади он не ожидал. Револьвер вылетел, но Ника тотчас получила сильный удар под дых и, зажавшись, осела у стенки. Однако Бета уже развернулась и нанесла два сильных удара в пах и в челюсть. Обычно этого хватало, чтоб надолго вырубить мужчину, но капитан не вырубился и даже устоял на ногах, правда, зашатался, оперся на противоположную дверь тамбура и вытащил из за голенища нож. Это лишнее движение его и погубило, Бета нанесла сильный и точный удар в голову. Капитан, ударившись о противоположную дверь, рухнул, но нож не выпусти. Он вылетел из руки от сильного пинка, пришедшей в себя, Ники.
Женщины подобрали оружие и проверили карманы ряженого офицера. Документов естественно не было. Бета открыла дверь вагона и вдвоем они с трудом выбросили тело. Поезд набрал ход, до конечной станции оставалось менее часа, подошла Вера.
– Ну как? Удалось что-нибудь узнать? – спросила она.
– Нет, ловкий гад оказался, Нику едва не зашиб, вся надежда на твоего, – ответила Бета.
– Мой, как бы, спит и едва ли проснется, – сказала Вера, – значит, мы так и не узнали, кто на тебя охотится. А тебе, дочь, надо больше тренироваться. Как же ты пропустила удар?
– Это был тренированный боец. Очень быстрый и сильный. У нас на полигоне таких нет, – ответила Ника.
Через час три женщины быстро покинули вагон и направились в гостиницу. На другой день они навестили приют, только знакомых своих уже не нашли: и бывшая настоятельница и Тамара Ильинична давно не числились среди живых. Двадцать лет прошло, сирот меньше не стало, а персонал сменился. Больше в городе делать было нечего, женщины переоделись для верховой езды, наняли трех лошадей и отправились в пансионат, с которым было связано множество воспоминаний детства и юности. Что они обнаружат? Может быть, развалины, может конный двор или государственная мануфактура.
К вечеру амазонки увидели знакомые ворота, новый забор, за которым виднелись, отнюдь не заброшенные, строения пансионата. Ворота были закрыты, пришлось стучаться. Отрыл калитку незнакомый мужчина с бородой, но еще не старый.
– Кто такие? Зачем пожаловали? – спокойно спросил он.
– Здесь раньше был пансионат искусств, – ответила Бета. – Мы его бывшие воспитанницы.
– Сейчас, это детское воспитательное учреждение «Агора», – ответил сторож. – Проезжайте в ворота, мы бывшим воспитанникам всегда рады.
Женщины въехали во двор и спешились. Конюшня была на прежнем месте, и они сразу направились туда. Расседлав коней и передав их конюху, они прошли в административное здание. Еще на пороге они встретили женщину чуть старше тридцати лет и она показалась им удивительно знакомой.
– Боже мой! Маша Фингерт! – воскликнула Вера.
– А я вас сразу узнала Вера-Ника, – ответила Мария. – А эта юная особа, твоя дочь. Таких глаз ни у кого больше быть не может.
Женщины устроились в кабинете, который раньше принадлежал директрисе Татьяне Павловне, а теперь им владела Мария.
– Я о вас почти все знаю, – сказала она. – Несколько лет назад я встретила в Питере Эллу Юрьевну, она рассказала мне о вашей службе на дальнем востоке. О том, что вы обе замужем и живете в Ленинграде, а у Веры растет дочь, настоящая амазонка.
– А мы совершенно ничего о тебе не знаем, кроме того, что нам поведал сторож пансионата в страшном девятнадцатом году, когда погибли шесть амазонок, защищая пансионат.
– Да, – помрачнела Мария, – до сих пор себе простить не могу… Если бы мы не уехали тогда…
– Прошлого не воротишь, – тихо сказала Вера. – По крайней мере, это прошлое. Лучше расскажи про настоящее. Что такое Агора?
– Что означает это слово, я и сама не знаю, – сказала Маша, смахнув слезу. – Я вернулась сюда в двадцать втором году с двумя подругами, и мы решили восстановить пансионат. Ведь вокруг полно было сирот, многие беспризорничали. Деньги у нас были, не бумажные, конечно. Родители кое-что припрятали на черный день, и не только мои. Девочки тоже внесли свою долю. Стали восстанавливать корпуса. Собрали детей, сначала тех, кто постарше. Открыли бывшие мастерские, шили обувь, одежду. Засадили огороды. Начали работать не жалея сил. Не сразу, но дело пошло. Городские власти немного помогли, узнав, что мы сиротами занимаемся. Сейчас уже мы нашли учителей, наши дети учатся. Но по традиции мы берем только девочек. Мальчиков должны воспитывать мужчины. Это мое мнение. Может, я ошибаюсь?
– Даже не знаю, что сказать, – ответила Бета. – Ты же просто горы свернула. То, что ты сделала, это настоящий подвиг. Теперь расскажи о себе.
– А о себе то, как раз нечего рассказывать, – продолжила Мария. – Трое из нас ушли в женский монастырь, а я с двумя подругами прибилась к отряду белых, все пыталась найти Ваську Рябого. В Крыму, после разгрома Деникина, мы превратились в обычных женщин и вернулись в пансионат. А еще я родила дочь и она здесь со мной. Давайте-ка, я сейчас устрою вас на ночлег, а завтра еще поговорим. Вы ведь не на один день приехали?
На другой день после завтрака женщины встретились.
– У нас строгий распорядок дня, – продолжила Мария, – можете посмотреть наши мастерские. Никто не бездельничает. Малыши учатся, старшие выполняют посильную работу и тоже проходят обучение. Мы стараемся, чтоб к совершеннолетию, каждый приобрел специальность, которая в жизни ему пригодится.
– Раньше у нас много внимания уделялось физическим упражнениям, – сказала Вера.
– Сейчас, мы этому тоже уделяем внимание, но большую часть времени наши воспитанницы заняты шитьем, воспитанием малышей, обучаются готовке пищи и другим вещам, которые должна знать и уметь женщина. Однако, – тут Мария торжествующе улыбнулась, – амазонки у нас тоже есть! Их немного, всего четыре девочки, но они дорогого стоят. Их тренируют лучшие учителя, которых удалось найти. В стрельбе они немногим уступают Вере, а в метании ножей им нет равных. Сила удара и быстрота реакции не уступает твоей, Ника. Сегодня мы пойдем в спортзал и я покажу вам их.
– Маша, – сказала Бета, – ты говорила, что у тебя есть дочь, а где ее отец?
– Если б вы знали, девочки, как я не люблю, этот вопрос. Конечно, я могла бы сказать, что он летчик или моряк, погиб или утонул, но больше всего на свете я не люблю врать. Поэтому, могу сказать, что он не погиб и не утонул, а где сейчас находится, я не знаю и знать не хочу.
– Извини, Мария, больше на эту тему ни слова, но дочку-то ты нам покажешь? – сказала Вера. – А сколько ей лет?
– Ей четырнадцать лет, как и ее подругам. Вы увидите ее в спортзале.
– Амазонка! – воскликнула Ника.
– Да, – ответила Мария. – Кстати, Ника, почему это подруга называет тебя Бетой?
– Дело в том, что мы с Никой полные тезки, и чтоб не путаться я вспомнила свою старую кличку.
– Как интересно! Значит здесь две Никандры Александровны.
Через два часа гостей пригласили в спортзал, где проводили разминку четыре девочки, чуть помоложе Ники. Занятия вела женщина лет тридцати – тридцати пяти, бывшая амазонка, подруга Марии. По ее команде девочки встали, образуя квадрат, и начали синхронно выполнять упражнения. Зрительский эффект был потрясающий. Вера с Никой, на занятиях физкультурой в Красноярской гимназии, пытались добиться такого эффекта, но не успели, поскольку после известного инцидента их выгнали из гимназии. Здесь же, каждое движение было отточено, а поскольку ученицы и сами восхищались своим танцем, то появился кураж. Музыкального сопровождения не было, но преподаватель отбивала такт рукой по доске.
– Почему нет музыки? – удивилась Вера. – Танец просто великолепен.
– Музыка у нас есть, музыканта нет. Запил подлец. Смотрите дальше, для следующих упражнений музыка не нужна.
Девушки встали парами, и началась имитация рукопашного боя. Все удары были отрепетированы на публику.
– Прекрасно, – сказала Бета. – А можно посмотреть реальный поединок?
– А можно со мной? – добавила Ника. – Я буду аккуратна.
– Хорошо, – сказала Мария, – только разрешенные в учебных поединках приемы.
Ника облачилась в привезенную с собой форму амазонки и вышла устланное матами пространство. Все девушки были одинакового роста, чувствовалось, что Мария тщательно отбирала своих учениц. Все четыре амазонки стояли у стены, не переговариваясь, и не глядя друг на друга. Когда Ника вышла, одна из них сделала несколько шагов вперед и, улыбаясь, протянула руку в приветствии.
– Александра! – сказала она.
– Ника! – ответила соперница.
Преподаватель хлопнула в ладоши и поединок начался. Сразу стало ясно, что Ника физически сильнее, что не удивительно, поскольку была почти на два года старше. Однако Александра явно превосходила ее по скорости. Девушки провели несколько бросков, но не добились успеха, Александра оказалась выносливее, а Ника начала уставать. Но внезапно она провела прием, неизвестный ее сопернице, и Александра оказалась на полу зажатая в стальных объятиях Ники.
Поединок закончился в пользу гостей, но хозяев это не сильно огорчило. На другой день гости собрались уезжать, правда, Ника, высказала желание остаться, но родительница не поддержала его. Пора возвращаться в школу. И так пропустила неделю.
Мария отсоветовала им ехать в свои бывшие имения. В одном их них, теперь находился сельсовет, а другое было в полном запустении с проваленной крышей и развалившимся крыльцом.
Через два дня путешественницы вернулись домой к своим семьям.
1939
В отличие от своей матери и своей тезки Никандры Липкиной, Ника Сычева не забыла уже прожитого времени в тридцать восьмом и тридцать девятом году. Помнила она и путешествие к убежищу. Но, самое интересное, она знала, какие события произойдут в стране и в мире вплоть до шестого мая следующего года. Впрочем, от этих знаний толку было немного, гораздо интереснее было то, что она помнила, какие события произойдут в школе, какие задачи им зададут на контрольных, правильные решения этих задач. Как любой пятнадцатилетний подросток, она не замедлила этим воспользоваться, поражая одноклассниц своей осведомленностью. Поначалу она обрела известность и популярность не только в своем классе, и не только среди учениц. Однако, скоро восхищение сменилось настороженностью. Вера, узнав в скором времени, что вытворяет ее дочь, категорически запретила ей пользоваться этими знаниями, объяснив, что это верный путь в НКВД. А там придется сказать правду, после чего ее, – а может и не только ее, – отправят на принудительное лечение в психбольницу.
Ника матери послушалась, и в школе больше не изображала ясновидящую, однако вне школы иногда позволяла себе кое какие вольности. В частности, занимаясь боевыми единоборствами на полигоне, она резко повысила свои показатели, пользуясь тем, что уже знала сильные и слабые стороны своих спарринг партнеров. Но самое главное, она прекрасно помнила весь путь до убежища, нанесла его на карту от Южнобельска до конечной точки. Запомнила она и геологов, в распоряжении которых в скором времени окажется ключ.