Принципы гражданского процессуального права Кыргызстана

В этой связи следует подчеркнуть особое значение эреже чрезвычайных съездов биев как письменного источника обычного права, сыгравшего важную роль в процессе формирования норм обычного права вообще и гражданско-процессуального в частности. Эреже содержали правовые конструкции, объективировали их в качестве юридических норм и придавали обычаям правовую силу. Составлялось эреже, как правило, накануне чрезвычайного съезда, в составлении его принимали участие прибывшие на съезд бии. В эреже содержались общие правила, применяемые для руководства при предстоящем рассмотрении и разрешении дел по существу^[39].

Во многих эреже довольно подробно наряду с другими вопросами излагались и нормы гражданского судопроизводства. В первую очередь к ним следует отнести эреже Токмакского чрезвычайного съезда биев, состоявшегося 1–15 мая 1893 г. у Биркулакского моста. Важно отметить в этой связи, что эреже по всем вопросам, относящимся к съезду вообще и конкретным делам, рассматриваемым на съезде, были результатом согласия между биями, принимавшими участие в его составлении. Именно этим обстоятельством объясняется то, что все эреже были одинаково обязательны для всех биев и лиц, участвовавших на съезде, и имели силу закона для данного конкретного съезда. Вместе с тем нормы, содержавшиеся в эреже, охватывали многие стороны правовой жизни киргизского населения. Эреже имело руководящее значение для суда биев других инстанций при рассмотрении после съезда аналогичных дел. Следовательно, по степени распространенности и применения на практике, по правовому значению эреже следует рассматривать не просто как систему правил и положений в отношении какого-либо определенного чрезвычайного съезда биев, а гораздо шире^[40]. Было бы неверным полагать, однако, что составители эреже действовали произвольно при выработке тех или иных правил и норм. Наоборот, общие нормы судопроизводства и материального права вырабатывались практикой. Эреже было тесно связано с действовавшим в тот период царским законодательством: Временным положением об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областями 1867 г. и другими упомянутыми выше Положениями вместе с дополнениями и изменениями.

Все это дает основание полагать, что эреже чрезвычайных съездов биев носят подзаконный характер и относятся к письменным источникам обычного права. Вместе с тем, как справедливо отмечалось в литературе, эреже чрезвычайных съездов биев не могли полностью ликвидировать партикуляризм, так как действие его распространялось не на всю территорию Киргизии, население слабо информировалось о содержании эреже, и эти акты оставляли открытыми многочисленные правовые вопросы, которые по-прежнему решались на основе местных обычаев^[41].

Не говоря уже ни о чем другом, один только обычай^[42], по которому взыскание может быть произведено с ближайших родственников, давал волостным управителям широкий простор для произвола. Тем более что были случаи, когда волостной управитель держал у себя бийские печати и прикладывал их к приговорам^[43]. В этих условиях вряд ли можно говорить о деятельности народных судов как об осуществлении «правосудия» в точном смысле этого слова. Тяжущиеся стороны – представители коренного населения – имели возможность при наличии обоюдного согласия обращаться для разрешения их дела к посредникам, которым они доверяли. Решение посредников считалось окончательным независимо от размера иска. Но из записки помощника губернатора Самаркандской области военному министру 17 марта 1899 г. видно, что обоюдного согласия тяжущихся, являющегося обязательным условием для такой формы разрешения споров, никогда не достигалось^[44]. При достижении согласия спорящие стороны (параграф 169 Временного положения) могли также обратиться к уездному судье – русскому суду. Однако, как отмечалось в заключении специальной комиссии, обследовавшей положение дел на местах, не только киргизы избегают существующего ныне в степях русского суда, но сами русские неоднократно обращаются к суду биев и подчиняются таким образом влиянию киргизских властей. Коренное население отталкивали от русских судов непонятные ему бюрократизм и сложность обрядов производства дел, тогда как привычный суд по обычаям был предельно прост и понятен^[45]. Наконец, при наличии обоюдного согласия стороны для решения спора по существу могли обращаться, минуя единоличных судей, непосредственно к съезду народных судей. Но и эти съезды также не отличались «правосудностью». Военный губернатор Акмолинской области по этому поводу писал, что съезды совершенно не удовлетворяют своему назначению и дела по нескольку лет остаются нерешенными… В делопроизводстве областного правления состоит много дел по прошениям киргизов, направленным на рассмотрение чрезвычайных съездов, и эти дела переносятся из года в год, оставаясь нерешенными или за неявкою тяжущихся сторон, или за неприбытием народных судей. Очевидно, киргизский народный суд и особенно чрезвычайные съезды в своем настоящем виде не удовлетворяют туземное население и оно утратило веру в них^[46].Однако, как уже говорилось, основной функцией съезда народных судей как суда второй инстанции являлся пересмотр решений единоличных судей. Жалобы на решения единоличных судей приносились в двухнедельный срок со дня объявления решения. Оседлое население жалобы приносило уездному начальнику, а кочевники – волостному управителю с последующей передачей их и в том и в другом случае для пересмотра решений съездом. Собравшиеся съезды часто откладываются по разным причинам. О том, состоялся или не состоялся съезд, и о действиях биев на съездах не доставляется тоже никаких сведений; для проверки законности и справедливости жалоб на медленность и другие отступления при разбирательстве не установлено никаких правил, да и трудно их установить. Об этом писала комиссия, ревизовавшая уездные управления Степного генерал-губернаторства в 1882 г.^[47] Иными словами, и на этой стадии судопроизводства, как и других, не было никакой гарантии реальной защиты нарушенных прав и интересов населения.

При решении дел на съездах судей, так же как и в народных судах, широко было распространено взяточничество. Эти инстанции не могли обеспечить законности и справедливости судебных решений, не говоря о том, что не могли воспрепятствовать произволу судей и системе подкупа со стороны имущих. Но, несмотря на это, факт учреждения постоянно действующей второй инстанции – съездов народных судей и введения института обжалования и опротестования решений казийских судей в тех конкретных условиях имел определенное положительное значение^[48].

Приведение в исполнение решений народного суда, в соответствии со ст. 251 Положения, возлагалось на волостных управителей и сельских старшин под наблюдением уездного начальника. Исполнение судебных постановлений по искам между коренными жителями производилось в соответствии с обычаями, а следовательно, всецело зависело от того, кто является истцом и кто ответчиком, и в меньшей степени от исполнителей этих решений. Имелось много прошений, в которых составители ссылались на статьи томов Свода Законов об исполнении решений суда биев, основанных на народных обычаях, когда все зависит от нравственных качеств выборных должностных лиц во всем их составе, с биями вместе, интересы коих заставляют тесно держаться друг друга^[49].

Как можно было говорить о каких-то нравственных качествах должностных лиц в феодальном обществе, где все пропитано духом стяжательства, своекорыстия и несправедливости? Консервативный характер обычного права, обусловленный отсталостью киргизского народа в экономическом и культурном отношениях, приобретал известную устойчивость вследствие стремления господствующего слоя к сохранению патриархальных обычаев. Установленное и санкционированное биями, манапами и другими представителями феодально-родовой знати для охраны патриархально-феодальных отношений, киргизское обычное право было поддержано и правящими кругами царской России, так как служило их интересам. Изданные царским правительством для всего Туркестана, в том числе и для Киргизии, различные нормативные акты зафиксировали лишь самые общие положения из области гражданского судопроизводства и носили декларативный характер. Несмотря на введенные царской властью отдельные изменения и дополнения, бии и казии во все времена и во всех случаях применяли адат и шариат, нормы которых ими изменялись не только в зависимости от времени и места, но и от социальной принадлежности спорящих. При всем этом нельзя не видеть того положительного, что было внесено законодательством России в гражданское процессуальное право Киргизии. Прежде всего была законодательно установлена система судов, закреплен институт обжалования, предусмотрен ряд других важных норм процессуального права. Но не следует упускать из виду, что царское правительство старалось по возможности приравнять коренное население к крестьянскому населению России, положив в основу уравнение его в правах с сельскими обывателями и не более того. Зато феодальные верхи были отнесены к дворянству^[50].

3. Гражданское процессуальное право в постоктябрьский период Киргизии

Свобода личности и равноправия граждан перед законом и судом независимо от их национальной принадлежности, пола, образования, места жительства, профессии, вероисповедания стала возможна лишь при социальном их освобождении, которое принесла киргизскому народу Октябрьская революция 1917 г.^[51] После нее некоторые институты старого общественного устройства были использованы Советским государством. Это объяснялось тем, что нельзя было сразу устранить институты, к которым привыкло население, особенно часто такая преемственность форм имела место в отсталых окраинах. Но постепенно старые суды и другие юридические институты, существовавшие в царское время, заменялись новыми, пролетарскими по форме и по существу. Это носило в то время исключительно прогрессивный характер для киргизского народа. В первый период социалистического строительства многие вопросы судопроизводства и судоустройства разрешались одними и теми же законодательными актами. К актам, в которых были заложены основы советского судопроизводства, в первую очередь следует отнести Декрет СНК РСФСР о суде (№ 1) от 27 ноября 1917 г.^[52], сыгравший определенную роль в последующем развитии нового процессуального законодательства в стране. В области гражданского процесса декрет о суде № 1 разрешил немногочисленные вопросы. Декретом были установлены следующие важнейшие демократические принципы:

а) рассмотрение и разрешение гражданских дел судом выборным, коллегиальным и с участием народных заседателей;

б) разбирательство и разрешение дела по существу только одной первой инстанцией, в связи с чем был провозглашен принципиальный отказ от апелляции;

в) право сторон обжаловать решение суда первой инстанции в кассационном порядке, однако характер кассации еще не был определен, поскольку кассационные функции были децентрализованы (кассационными судами являлись уездные и столичные съезды местных судей);

г) право ведения дела в суде лично или через представителя, причем представителями на суде могли быть все неопороченные граждане обоего пола, пользующиеся гражданскими правами.

Декрет о суде № 1, разумеется, не смог охватить всю совокупность необходимых процессуальных норм. В нем были предусмотрены лишь принципиальные начала гражданского судопроизводства, которые сыграли впоследствии важную роль в дальнейшем развитии процессуального права в целом. В то же время, как указывалось в декрете, отдельные нормы процессуального характера являлись лишь временной мерой, «впредь до преобразования всего порядка судопроизводства». В развитие и дополнение положений Декрета о суде № 1 был принят Декрет о суде № 2^[53].Особо следует подчеркнуть, что по Декрету № 2 судоговорение должно было проходить на всех местных языках. В этих целях суды совместно с соответствующими местными Советами обязывались определить, на каком языке должно вестись судопроизводство. Этот акт Советского правительства во многом содействовал практическому осуществлению в деятельности органов правосудия одного из важнейших принципов национальной политики. Учреждением коллегии правозащитников право на защиту в Декрете № 2 получило дальнейшее развитие. Декрет о суде № 3^[54], опубликованный 20 июля 1918 г., значительно расширил компетенцию местных народных судов, определив им подсудность гражданских дел по искам до 10 000 рублей. По декрету, решения народных судов по искам до 500 рублей считались окончательными и обжалованию не подлежали. Важно отметить, что в Декрете о суде № 3 впервые отсутствовали указания о возможности применения судами законов царской России. Это означало, во-первых, что с этого момента народные суды должны были руководствоваться только декретами рабоче-крестьянского правительства; во-вторых, доказывало, что применение в отдельных случаях законов свергнутого самодержавия было действительно временным явлением; в-третьих, свидетельствовало об определенном успехе Советской власти в области правотворчества, о способности обойтись без помощи старых законов и назревшей необходимости в целях укрепления законности постепенного перехода к системе единого народного суда.

Таким образом, принятие декретов о суде РСФСР, упразднивших старый порядок судопроизводства, явилось началом развития гражданского процессуального права на всей территории Российской Федерации, в том числе и в Туркестанском крае. Особо следует отметить, что утверждение советского правопорядка обусловило сужение сферы влияния адата и шариата, а со временем и полный отказ от них. Наряду с декретами и другими нормативными актами, издаваемыми правительством РСФСР, в жизнь проводилось значительное число нормативных актов гражданско-процессуального характера, принятых правительством Туркестанской республики. Как правило, они принимались на основе и во исполнение законодательства РСФСР, в дополнение и развитие его с учетом местных условий. Руководствуясь Декретом СНК РСФСР о суде № 1, СНК Туркестанского края 12 декабря 1917 г. издал Приказ «О реорганизации судебных установлений»^[55], который установил один из важнейших принципов судопроизводства – коллегиальное разрешение гражданских дел выборными судами. Введение коллегиального порядка рассмотрения дел с привлечением заседателей, являющихся представителями трудящихся, обеспечивало участие народных масс в осуществлении правосудия, делало советский гражданский процесс подлинно демократическим, отвечающим интересам трудящегося народа. Инструкция НКЮ РСФСР от 18 июля 1918 г. «Об организации и действии местных народных судов»^[56], суммировавшая как все изданные декреты, так и судебную практику, дополнительно разрешила ряд вопросов гражданского процесса. Важнейшим из них являются:

а) право сторон заявлять отводы как постоянному судье, так и народным заседателям. Заявленные отводы разрешались всем составом суда; в Инструкции, однако, не были установлены основания отвода;

б) публичность всех судебных заседаний; закрытое заседание могло иметь место по особому постановлению суда;

в) обязанность суда поддерживать во время судебного заседания «…внешний порядок, соответствующий достоинству народного суда»;

г) принцип равноправия сторон в процессе;

д) порядок вынесения судебного решения, значение тайны совещательной комнаты, право судьи и народного заседателя, оставшегося в меньшинстве, приложить к решению в письменной форме свое особое мнение и т. д.;

е) общеобязательность решений, вступивших в законную силу.

Туркестанская АССР, в состав которой входила территория нынешнего Кыргызстана, была провозглашена на V краевом съезде Советов рабочих, солдатских, крестьянских, мусульманских и дехканских депутатов 1 мая 1918 г.

В июне 1919 г. ЦИК Советов Туркестанской АССР принял декрет, который предписывал, что все акты (декреты, постановления, положения, инструкции, приказы и распоряжения) социального законодательства Центрального Всероссийского Правительства РСФСР, согласованные в ЦИКе республики через комиссариат юстиции, воспримут силу закона на всей территории Туркестанской республики по опубликованию их по распоряжению ЦИКа. На комиссариат юстиции возлагается обязанность общей кодификации и систематизации всех местных декретов, постановлений, положений и распоряжений краевой власти и ЦИКа, согласование их с декретами Всероссийского правительства, ввиду чего ни один законодательный акт краевой власти отныне не может поступить на рассмотрение Туркестанского ЦИКа без заключения комиссариата юстиции^[57].

Для выполнения этих задач при НКЮ имелись отделы законодательных предложений, кодификации и публикации, на которые соответственно возлагались следующие функции:

а) разработка законодательных предложений по всем отраслям социалистического законодательства советской республики, вызываемых местными особенностями края;

б) кодификация советского законодательства – центрального и местного краевого;

в) публикация законов по республике^[58].

При Народном Комиссариате юстиции имелся также отдел местного права, который занимался разработкой и проведением в жизнь норм, определяющих правовую жизнь коренного населения Туркестанской республики^[59].

В результате резкого сокращения и без того слабого хозяйственного оборота, обусловленного обстановкой «военного коммунизма», в этот период значительно уменьшилось количество гражданско-правовых споров, в том числе и споров, возникающих из земельных правоотношений. Однако возникали новые гражданские дела, вытекающие из характера новых гражданских правоотношений, порожденных военной обстановкой, внедрением нового быта и культуры. Совет Народных Комиссаров Туркестанской АССР приказом по Комиссариату юстиции от 3 сентября 1918 г.^[60] отмечал, что в судебных учреждениях есть еще не разрешенные и до сих пор предъявляются гражданские иски о праве частной собственности на участки земли и иски, вытекающие из права частной собственности. Считая это явление ненормальным, СНК запретил впредь рассмотрение исков о праве собственности на недвижимость. Находящиеся в производстве судебных органов дела этого рода должны были быть приостановлены. Правовые нормы, определившие порядок советского судопроизводства по гражданским делам, как уже отмечалось, все еще не были кодифицированы. Они содержались в различных законодательных актах. Это обстоятельство в известной степени усложняло уяснение смысла действующего законодательства и еще в большей мере практику его применения. К тому же претворение в жизнь этих процессуальных норм в Киргизии проходило в значительно более трудных и сложных условиях, чем в центральной части Российской Федерации, что было обусловлено особенностями быта населения. Прежде всего это касается законодательства, регулирующего семейно-брачные и связанные с ними имущественные и личные неимущественные отношения супругов и их детей. Ликвидация судов казиев и биев осложнялась еще и тем, что в Туркестанском крае и особенно в Ферганской долине свирепствовало басмачество, а Советская власть на местах и судебные органы не были подготовлены к борьбе с контрреволюцией. Характеризуя общие условия работы народного суда и состояние законности в Ферганской области, председатель совета народных судей области в докладе от 18 декабря 1919 г. отмечал, что наличие фронта особенно тяжело сказывается на положении молодого не окрепшего и не организованного окончательно народного суда. Фергана представляла как бы две территории: одна – та, где Советская власть, – в городах и вдоль линий железной дороги, – находящаяся в положении осажденного лагеря, из которого нельзя выйти без вооруженной силы; другая – уезды, куда нельзя выехать и работать без риска для жизни. Такое положение, конечно, не давало возможности уничтожения судов казиев и биев, чтобы дать населению на местах советскую судебную защиту прав^[61]. Сохранение судов казиев и биев, таким образом, становилось в прямую зависимость от наличия в крае контрреволюции и басмачества. Об этом свидетельствует постановление собрания совета народных судей Ферганской области, состоявшегося 12 марта 1921 г., где говорится, что в виду басмачества, народные суды «функционируют лишь в городах и в полосе железнодорожного отчуждения, вследствие чего в некоторых волостях еще действуют старые казии…»^[62].

Кодификации гражданского процессуального законодательства РСФСР предшествовало издание Народным Комиссариатом юстиции РСФСР 4 января 1923 г. временной инструкции «Об основных нормах гражданского процесса», необходимость в которой была вызвана острой потребностью в новых правилах рассмотрения в судах гражданских споров^[63].

НКЮ Туркестанской АССР циркуляром № 66 от 17 июня 1923 г., объявляя для сведения и руководства инструкцию «Об основных нормах гражданского процесса», указывал:

«Ввиду того что разработка гражданско-процессуального кодекса еще не закончена, Народный Комиссариат юстиции предлагает временно при разрешении гражданских дел руководствоваться Положением о едином народном суде и изданными в дополнение и развитие его циркулярами НКЮ»^[64].

Инструкция предусматривала, в частности, что суды приступают к производству не иначе, как по просьбе заинтересованной стороны. Ею устанавливался порядок замены ненадлежащей стороны, участия в процессе третьих лиц. Предусматривалась также возможность подвергнуть приводу ответчиков по алиментам и трудовым делам, вводились и другие важные процессуальные нормы.

Принятый Гражданский процессуальный кодекс РСФСР^[65] был введен в действие на территории Туркестана с 1 сентября 1923 г. специальным постановлением Туркестанского ЦИКа от 23 августа 1923 г.^[66] ГПК РСФСР вобрал в себя все наиболее рациональное из ранее действовавшего процессуального законодательства, предусматривая много новых положений и полностью отвечая демократическим основам гражданского судопроизводства, гарантируя свободу действия и равенство прав сторон и других заинтересованных лиц в процессе. Большое внимание вопросам судоустройства и судопроизводства уделил X съезд Советов Туркестана (21–25 августа 1921 г.).

Съезд постановил, что в области административно-правовой работы конкретной задачей момента являются: усиление связи центра с местами; ведение во всех кишлаках, аилах и волостных Советах делопроизводства на языке, понятном большинству населения; упрощение судебного аппарата с приближением его к широким массам коренного населения и привлечением этих масс к участию в отправлении революционного правосудия; создание единой судебной практики путем выработки внутренних наказов – инструкций для судов и систематизации кассационных решений Советов народных судей, имеющих принципиальное значение; разработка и кодификация материального и процессуального права^[67].

Эти директивы были направлены на коренное улучшение работы судебных органов, совершенствование нормативных актов, в том числе и законодательства, относящегося к гражданскому процессу. Отмечалось, что судебные органы успешно работать могут в том случае, если советское законодательство будет приведено в такое состояние, когда пользование им станет возможным, а этой цели служит издание сборника узаконений и распоряжений Правительства и кодификация законов^[68].

Законодательные акты органов центральной власти, как правило, воспринимались республикой без существенных изменений, и работа отдела законодательных предложений НКЮ в основном сводилась к проведению актов центральной власти в республике с учетом местных особенностей, т. е. задача заключалась не в пересмотре законоположений центра, а в максимальном учете особенностей республики при введении в действие законов центра и конкретном применении норм в жизни. В постановлении коллегии НКЮ от 30 июня 1922 г. говорилось, что самостоятельная деятельность наркоматов в области разработки новых законопроектов по предметам своего ведомства должна быть направлена преимущественно к разрешению вопросов, вытекающих из своеобразного уклада жизни Туркестанской республики, и не вносить разноречий по вопросам общим, разрешенным уже центральным законодательством^[69].

Такая ориентация в законодательной деятельности органов власти и управления республики была характерна для всех отраслей права. Что касается гражданского процессуального права, это видно из докладной НКЮ в Совет Народных Комиссаров ТАССР «О деятельности комиссариата и план работы на будущее, в период нэпа» (1922). В ней говорится, что Туркестанская республика составляет одно хозяйственное целое со всей социалистической федерацией, следовательно, и правопорядок должен иметь общие начала и принципы, а потому НКЮ Туркестана приступил к изучению местных особенностей, чтобы после получения из центра кодексов^[70] привести их в соответствие с местными условиями. В результате размежевания республик Средней Азии Киргизия в 1925 г. стала автономной областью в составе РСФСР. Образование Киргизской АР, ее преобразование в автономную республику в 1926 г. не могло не повлиять на характер политического развития региона. Мероприятия, которые начали проводиться в период становления государственности, имели продолжение. Изменение правового статуса государственности Кыргызстана помогло более стабилизированно осуществлять преобразования с учетом особенностей района. Однако необходимо отметить, что и с созданием Киргизской АО здесь действовало законодательство Союза CCР РСФСР и Туркестанской АССР, которое отвечало основным требованиям киргизского народа. Поэтому обе формы киргизской государственности в период реконструкции народного хозяйства не исключали их единства, более того, предполагали отсутствие принципиальных различий в политическом, экономическом и правовом развитии. Высшим органом власти в Киргизской АО являлся Всекиргизский съезд Советов. До созыва первого Всекиргизского учредительного съезда Советов как временный орган власти и управления действовал Революционный комитет Киргизской АО. Исторически важным событием в жизни киргизского народа явилось преобразование Киргизской АО в Киргизскую Автономную Советскую Социалистическую Республику (1926)^[71].