Донская история. Проблемы. Факты. Суждения

Во второй половине XVI в. на Дону начался социально-экономический кризис, вызванный неожиданно возникшей перенаселенностью Донского региона. Церковный раскол 1666 г. вызвал поток гонимых староверов на Дон. Андрусовское перемирие, расколовшее Украину на две половины, также стимулировало эмиграцию на Дон. Наконец, ужесточение феодально-крепостнических порядков в России, зафиксированное в Соборном уложении 1649 г., усилило традиционный выход крестьянства на Дон. В результате обострились социальные противоречия между зажиточным, «домовитым» казачеством, ориентировавшимся на Москву, и «голутвенным», беднейшим, а также «воровским» казачеством, которое резко выросло в количественном отношении. Природные ресурсы региона оказались не в состоянии обеспечить рыбой и зверем прибывших поселенцев, которым согласно традиционному войсковому праву было запрещено заниматься земледелием. Возникшая крайняя скудность жизни, доходящая до голода, вынудила «голутвенное» и «воровское» казачество осуществить грабительские походы на персидские берега Каспия. Поход на Москву отряда Василия Уса, набеги казачьей группировки Степана Разина на персидские земли в 1667–1670 гг. стали типичными разбойничьими походами «за зипунами». Правительство решило прекратить любой ценой такие разбойничьи походы, которые подрывали как внешнюю политику страны, так и ее экономическое положение. Казаки, напротив, решили выступить против «изменников бояр», посягнувших на исконные права казачества как защитника Руси от «басурман». Царская власть учитывала разницу интересов коренного и пришлого казачества, поощряя старшин, более обеспеченных казаков-«низовцев» (проживавших на Нижнем Дону) и ограничивая «верховых». Жалованье царя распределялось в основном среди «низовцев», которые в ответ принимали участие в походах против бунтующих казаков. Ю. Д. Гражданов подчеркивает характерный факт: в 1698 г. верхушка донского казачества пыталась навязать промосковскую позицию Яицкому войску, за что посланцы с Дона были здесь казнены по старому казачьему обычаю [24].

Возглавивший походы Степан Разин со своим казачье-крестьянским войском обрушился на российские территории вдоль Волги, освобождая крестьян и устанавливая там порядки по образцу «казачьего народоправства». В 1671 г. государево войско Ю. Барятинского разгромило движение повстанцев, а сам Степан Разин был предан и сдан власти казачьей верхушкой. Поход на Москву объективно был попыткой большой части вольнолюбивого донского казачества повлиять на социально-политическое устройство Московского государства. Разин созывал в свои ватаги всех «кабальных и апальных» и призывал их «изменников вывадить» и мирских «кравапийцев вывадить». Главной целью разинцев было разрушение государства и того, что его олицетворяло. Они убивали не только приказных людей, но уничтожали, например, в Астрахани, дела государственного управления, суеверно освобождаясь от делопроизводственных бумаг – символа крепостного порядка. Уничтожая архив астраханской приказной палаты, Разин приговаривал: «Вот так я сожгу все дела на верху у государя» [25].

Но столкновение казачества и государства закончилось крахом казачьей вольницы. Разинцы не только были разгромлены, но спровоцировали новый этап огосударствления донского казачества. Самодержавие обвинило «домовитое» казачество в преступном нейтралитете и запоздалом вмешательстве в дело поимки С. Разина и на этом основании вынудило его принять от имени всего донского казачества «крестоцеловальную» присягу на верность царю [26]. 29 августа 1671 г. атаманы и старшины, казаки нижних и верхних городков поклялись «не щадить живота своего» в борьбе со всеми врагами и предателями государя. Став фактически подданными Москвы, казаки в то же время не лишились пока еще своих атаманско-круговых обычаев внутреннего управления. Но было серьезно ограничено право чисто политического убежища и право внешнеполитической деятельности. Это было только начало системного вторжения Московского государства в дела донского казачества.

В 1676 г. казачество вновь поклялось в верности новому государю Федору Алексеевичу, что положило начало регулярному порядку принятия присяги самодержцам. В новых условиях правительство усилило свое давление на Дон с целью полной отмены социального убежища для беглых крестьян. Под нажимом власти войсковая старшина во главе с Фролом Минаевым организовала преследование сторонников «старой веры», уничтожив их поселения. Бездомных бедняков («бурлаков»), бежавших на Дон, теперь перестали принимать в ряды казаков.

В последней четверти XVII в. земля становится непременным условием хозяйственной жизни в регионе. Получая землю в качестве пая от войска, казаки не всегда могли ее использовать сами и нанимали работников из пришлых людей. Они были свободны от государственных податей и повинностей, имели право на беспошлинную торговлю и получение жалованья от царя. Наконец, на Дону рельефнее обозначится социальный раскол на голутвенное и домовитое казачество. Это способствовало упрочению социальной базы для Московского государства в его взаимоотношениях с донской вольницей. Приведение казачества к присяге на верность московскому царю после разгрома казачье-крестьянской войны, означало его фактическое включение в политическую систему России.

Дальнейшее развитие казачества направлялось самодержавием в русло сословного строя в целях решения таких задач, как защита и заселение приграничных территорий, закрепление за ними военной службы в качестве государственной повинности и одновременно прав и привилегий на хозяйственную деятельность, стирание различий между войском Донским и вновь созданными по инициативе правительства новыми казачьими войсками.

Правление Петра I стало этапом окончательного превращения казачества в элемент государственной системы. Существует точка зрения о том, что преобразования Петра I в социальной сфере не форсировали, а затормозили развитие страны до середины XIX в. [27]. Петр I создал такую бюрократическую систему, которая выстроила в иерархическом порядке все социальные, этнические группы, сословия и т. п. Причем не следует переоценивать значение огосударствления казачества, которое, как и в предыдущие периоды истории государства, находилось на периферии большой российской политики.

В ходе знаменитых азовских походов нового самодержца Петра I была продемонстрирована сила и воинские умения донского казачества. В мае 1696 г. казаки на своих стругах в присутствии царя разгромили 20 судов Турции, а затем приняли участие в успешном штурме Азова. Первоначально довольный Петр увеличил в размерах поставки казакам традиционного «жалованья», приказал казакам заниматься земледелием и виноградарством и винокурением и т. п. Но вновь обнаружившееся своеволие казаков не вдохновило императора на развитие самодеятельности казачества. Отношение императора к казакам отразила новая печать войска, на которой был изображен голый пьяный казак с саблей, сидящий на винной бочке. В процессе превращения России в абсолютистскую империю в начале XVIII в. им было принято принципиальное решение о ликвидации самостоятельности Войска Донского.

В 1703 г. Петр I решил привести в покорность казачьи городки и выслать из них на прежние места тех пришельцев, которые поселились там после запретительных указов. Они должны были обязать атаманов и казаков не принимать впредь беглых людей, под угрозой смертной казни. Присвоение изюмскими городовыми казаками доходных соляных промыслов, принадлежавших всему войску, присылка на Дон регулярных войск под командованием В. Долгорукого и жестокие методы сыска и уничтожения городков вызвали возмущение казаков. Под командованием бахмутского станичного атамана Кондратия Булавина и его сподвижников Хохлачева и Некрасова, казачество выступило в 1707 г. против царских войск, а также против войскового атамана Л. Максимова и его преемника И. Зерщикова. Это было уже чисто казачье восстание против российского государства. Избранный войсковым атаманом К. Булавин пытался организовать взятие Азова, обеспечить распространение восстания на Украину и Поволжье. Но долго сопротивляться царским войскам повстанцы не смогли. После недолгого сопротивления повстанцев, последовавшей смерти К. Булавина от рук казачьей верхушки и уничтожения царскими войсками казачьих городков по Донцу и его притокам, казаки вынужденно смирились. В восстании непосредственно участвовало, по данным В. Долгорукого, 20 тысяч человек, 7 тысяч плененных казаков было казнено. Исследователи сделали вывод, что в восстании участвовало пришлое население. Причем наказание донского казачества носило демонстративно жестокий характер и имело геноцидальные черты. Треть казачьих городков была сожжена, плоты с повешенными казаками-бунтарями были пущены вниз по течению реки. Ушедшие на Кубань, во владения крымского хана, полторы-две тысячи участников восстания во главе с атаманом Игнатовым стали активными врагами русского самодержавия и России. Д. В. Сень в своем обстоятельном исследовании «Войско Кубанское Игнатово Кавказское. Исторические пути казаков-некрасовцев 1707–1920 гг.» показал, что они пользовались за свою верную службу поддержкой хана и в дальнейшем вообще переселились в Малую Азию. Данный эпизод свидетельствует о том, что субэтнические характеристики казачества были на данном этапе настолько сильны, что позволили пренебречь присягой 1671 г. и перейти на службу «царю-басурману».

Разгром казачьего восстания К. Булавина в 1708 г. стал рубежным событием в инволюции донского казачества как относительно самостоятельного субэтноса. Лишенный самостоятельности Дон был включен в состав Азовской губернии. Петр I запретил войску иметь своих послов, ограничил выборность войсковых атаманов, которые теперь утверждались самодержцем, подчинил в церковном отношении Дон воронежскому митрополиту, а не патриарху как ранее, ввел войско в подчинение Военной коллегии вместо Посольского приказа. На Дону строились крепости с гарнизонами для контроля над казаками. Как четко зафиксировал Сухоруков, с Петра I собственная история вольнолюбивого донского казачества закончилась, и наступила «власть старшин и атаманского всевластья, автономии окраинного сатрапа, раба самодержавного владыки». Впрочем, казак мог продолжать любить и провозглашать волю, но его шашка теперь принадлежала царю. А. И. Козлов подчеркнул, что если раннесредневековая Русь с ее неразвитой, но все-таки существовавшей феодальной демократией, чуть ли не создала вольный Дон, то российская империя с ее всеобъемлющей централизацией, авторитаризмом и абсолютизмом, урезала его казачьи вольности.

На наш взгляд, история донского казачества и до Петра Великого была настолько тесным образом связана с политикой московского государства, что не могла и тогда рассматриваться вне его интересов и потребностей. Можно предположить, что принципиальная разница заключалась в следующем: до Петра I казачество выполняло по нисходящей функции специфической (народной, охлократической, этнической, территориальной и пр.) оппозиции политической власти, а после трансформации в XVIII в., оно стало активным проводником ее политики. Донское казачество постепенно переставало быть субэтносом, относительно свободным в своем выборе, и превращалось в военно-служилое сословие. Оно, конечно, имело свои этнографические особенности, но их не следует преувеличивать, хотя бы потому, что подобного рода особенности имели все сословия России. Например, русское дворянство XIX в. говорило на французском языке, было приобщено к европейской культуре, имело такие права и привилегии, которые максимально выделяли его из основной массы русского народа. Но ведь никто не утверждает, подобно казакоманам, что российское дворянство – это особый народ, что дворяне произошли от викингов, римлян, греков… что дворяне всегда жили сами по себе и по своим законам, что дворяне от дворян «ведутся»…

Нельзя отрицать, что казачество стало сословием, может быть, субэносом-сословием, в котором сословные характеристики развивались, а этнические сокращались. Выдающийся ученый и организатор науки на Юге России Ю. А. Жданов, считал, что в существовании казачьего сословия нет ничего удивительного, как и в том, что это сословие исчезло. «Исторически сословный элемент всегда преодолевался в ходе общественного развития. В этом нет ничего специфически российского: сословное деление во всем мире обречено исторически. Оно почти повсеместно пало в Европе под влиянием Великой французской революции, вообще отсутствовало в истории США. В то же время преодоление сословности ни в коей мере не может задеть историко-культурного своеобразия казачьего субэтноса, культурных и передовых исторических традиций. Эти традиции в первую очередь связаны с освободительными движениями Степана Разина, Ивана Болотникова, Кондрата Булавина, Емельяна Пугачева. Казаки сыграли выдающуюся роль в освоении территории Российского государства (Ермак, Дежнев и др.), совершив свой исторический маршрут в глубины Северной Америки. В любом народе, в любом этносе замысловато переплетаются самые разнообразные исторические, социальные и культурные традиции. Встречаются среди них прогрессивные, жизнеутверждающие, творческие. Бывают и иные: архаические, консервативные, темные. Их соотношения и влияния могут по-разному оцениваться разными исследователями» [28].

Мы оцениваем соотношение прогрессивных и архаичных традиций исходя из того, что казачью судьбу, как и жизнь других сословий, определяли указы императорской власти. Утвержденные императором войсковые атаманы управляли всеми казачьими делами через войсковую канцелярию, в которой, кроме атамана, присутствовали все наличные старшины. Звание старшин, получаемое сначала теми войсковыми атаманами, которые оставляли свою должность, затем присваивалось всем лицам, имевшим в управлении казачьи отряды и полки, а также жаловалось войсковым кругом или высочайшею волею за заслуги. С 1754 г. производство в старшины было запрещено войсковому кругу без представления в Военную коллегию. Вся власть сосредотачивается в руках атамана и канцелярии войсковых дел. Войсковому атаману Даниле Ефремову за его заслуги было позволено передать атаманскую власть по наследству своему сыну Степану. Это привело к тому, что новый атаман стал практически самодержавным правителем Войска Донского. В 1771 г. атаман С. Д. Ефремов привез в Военную коллегию свой проект развития Донского войска. В нем предлагалось ликвидировать войсковой круг, подчинить всю войсковую администрацию атаманской власти, дать атаману право назначения членов войсковой канцелярии и вообще всех должностных лиц в войске. По существу Ефремов хотел полномочий такого высокого уровня, что неизбежно поставило бы вопрос не только о статусе самого войскового атамана, но и повышении статуса всей территориальной квазиавтономии Войска Донского. Слишком большие претензии С. Ефремова вызвали закономерную ответную реакцию центральной власти. Екатерина II поняла смысл предложений и достаточно жестоко наказала зарвавшегося казачьего атамана, забывшего настоящее место казачества в империи. От смертной казни Степана спасла его личная заслуга – участие в свое время в т. н. «петергорфском походе» по свержению Петра III и воцарению самой Екатерины.

Отношение к казачеству Екатерины II было двойственным. С одной стороны, она не могла не видеть, что казачья легкая кавалерия успешно участвовала во всех войнах ее империи, но в то же время императрица сделала принципиальный вывод из того факта, что немалая часть казачества по-прежнему склонна к анархии и бунтарству. Например, в ее царствование Яицкое казачье войско поддержало восстание под водительством донского казака Емельяна Пугачева, а запорожские казаки систематически и политически беспричинно грабили украинские города. Екатерина жестоко наказала Яицкое войско, раскассировав и лишив его даже названия, и ликвидировала казачью Запорожскую Сечь. Донские казаки, прежде всего старшина, сохранили верность присяге и, в отличие от яицкого казачества, не поддержали Емельяна Пугачева, несмотря на его значительные усилия в этом направлении. По этой причине донские казаки не подверглись непосредственным административно-репрессивным гонениям. Но под впечатлением мощного пугачевского казачье-крестьянского движения в феврале 1775 г. Екатерина II вводит на Дону и на территориях всех казачьих войск имперское право.

По докладу главнокомандующего легкой конницей и генерал-губернатора Астраханского, Новороссийского и Азовского графа Потемкина, было учреждено «войсковое гражданское правительство», которому вверили «все хозяйственное в пределах Войска Донского распоряжение, равным образом заведование всех установленных там доходов и расходов, также все до промыслов, торговли и прочее гражданскому суду подлежащие дела производить на генеральном во всем государстве установлении, с соблюдением данных оному войску привилегий, и состоять под управлением генерал-губернатора; в этой канцелярии, сверх Войскового атамана, присутствовать из тамошних старшин надежнейшим и знающим, по избранию генерал-губернатора, непременным двум, и по общему выбору погодно четырем, и производить им жалование из нынешних доходов, а военными делами управлять Войсковому атаману, которому и состоять ближайшим после главнокомандующего начальником Войска Донского». Донское казачество вписывается в механизм управления империи и выполняет функцию ее охраны на постоянной основе.

В целях обеспечения исправного функционирования этого механизма было необходимо четко зафиксировать его границы. Окружная граница Войска Донского изменялась несколько раз, при Петре I после Булавинского бунта и при Елизавете Петровне вследствие споров с запорожцами и присоединения калмыков к войску. Окончательно она была утверждена Екатериной II в 1786 г. Фактически это была граница уже не «земли», а «области» Войска Донского, управление которой сосредоточивалось в руках гражданского войскового правительства. Однако термин «область» получил законные права спустя столетие.

В этот период продолжался наплыв внешнего, т. е. неказачьего населения, в особенности из Малороссии (Украины), и преимущественно в западные части Донской земли. Крестьяне бежали на Дон значительными массами от вводившегося в Малороссии крепостного права в надежде поступить в казаки, но и здесь их постигала та же участь, от которой они бежали с Днепра. Все поселенцы были насильственно приписаны к станицам, где они могли жить и работать, но долгожданной свободы не получили. На самом Дону продолжались волнения и брожения, охватившие более половины станиц. Казаки выступали против «обращения в регулярство» и против переселения части казачества на Кавказ. Недовольство проявилось даже в дворянской верхушке казачества. 5 сентября 1800 г. был казнен полковник Евграф Грузинов, который провозгласил идеи свержения царизма. Но это было развитие бунтарской традиции по нисходящей. Казачество рассматривалось государством только как сословие, состоящее у него на службе.

С 1775 г. войсковой атаман, старшины и чиновники добились решения потемкинского войскового гражданского правительства по отводу донскому дворянству свободных войсковых земель вместе с приписными малороссийскими крестьянами («черкас»). С 1794 г. донские старшины и чиновники стали закрепощать крестьян вместе с полученными у войскового гражданского правительства для их поселения землями. Это закрепление было узаконено указом императора Павла I от 12 декабря 1796 г., который окончательно утвердил на Дону слой помещиков и многочисленное сословие крепостных крестьян, число которых достигало уже 286 тыс. человек, т. е. чуть меньше половины численности самих казаков. В конце XVIII в. были созданы казачьи команды для охраны царского двора, на базе которых возник знаменитый лейб-гвардии Казачий полк. Из числа донских казаков формировались переселенческие отряды для заселения опасных приграничных районов, в том числе на царицынскую линию, на Кубанскую линию и на Кавказ. В итоге казачество из вольнолюбивого народа или субэтноса превратилось окончательно в служилое полупривилегированное сословие, верхушка которого стала частью господствующего класса. Кроме того, на Дону значительно уменьшился запас свободных войсковых земель, составлявших собственность всего войска и являвшихся резервом для пополнения юртового довольствия станиц по мере увеличения казачьего населения. В ходе реализации имперских указов нарушился древний казачий обычай, по которому казачьи чины были только временным званием и не давали никому права на больший пай юртовой земли.

В итоге были искажены два принципиальных начала древнего донского демократического казачьего устройства: односословность и общее равноправное войсковое владение землею. В новых условиях по мере роста социальной дифференциации казачества появилось три неравноправных части казачьего сословия: станичные казаки, пользующиеся общим юртовым довольствием и продолжающие нести поголовную военную службу в нижних чинах; чиновники-офицеры, обеспеченные частным землевладением и дворянскими выборными правами, наконец, высшие офицеры – атаманы, входившие в ряде случаев в состав политической элиты империи. Казачья старшина постоянно стремилась использовать создавшуюся ситуацию, чтобы добиться увеличения своих привилегий, но больших протестов со стороны рядовых казаков не было. Вплоть до XX в. сохранялось известное мировоззренческое единство казаков, понимание своей общей роли как народа-сословия в обеспечении национальной безопасности Российской империи. Все они вместе стояли в социальном плане над остальным населением Дона, эксплуатируя в той или иной степени крепостных крестьян, принижая достоинство иногородних и даже коренных крестьян. Только спустя почти столетие крепостные крестьяне станут свободными, но будут наделены душевыми наделами в два-три раза меньше, чем паи казаков, что вызовет дальнейшее продолжение социально-сословного антагонизма на Дону.

Именно закономерности социального развития в XVIII в. обусловили появление казачьего дворянства, которое аннулировало прежнее казачье единство и братство. В эту категорию казачья старшина попадала в индивидуальных случаях за особые заслуги, по особому императорскому указу, но чаще всего – по списку, составленному войсковым атаманом, утвержденным императором. Затем Военная коллегия выписывала патенты или свидетельства на дворянский чин. В 1797 г. казачье дворянство получило основания для закрепления в воинской служебной иерархии. Павел I приравнял казачьи офицерские чины к армейским: войсковых старшин – к майорам; есаулов – к ротмистрам; сотников – к поручикам; хорунжих – к корнетам. От былой казачьей вольницы осталось одно название.

Пришедший на трон после убийства своего отца Александр I сразу обратил внимание на казачество. Начал он с освобождения из Петропавловской крепости М. И. Платова, который вскоре стал атаманом Войска Донского, основал Новочеркасск и превратил казачью автономию в образование губернского типа. Затем, по указу Александра I 1802 г., казачьи офицеры включались в «Табель о рангах», а следовательно, официально стали частью служилого российского дворянства. Этот самодержец издал указы «Об изменении порядка рассмотрения в Сенате гражданских дел из земли Войска Донского» (1810), «О запрете принимать на службу лиц неказачьего сословия»(1811), о создании при Сенате Комитета для изучения ситуации на Дону и выработки законодательных предположений для регулирования жизнедеятельности 320 тысяч казаков и казачек, проживавших в этом регионе к началу XIX в. Но завершению задуманных реформ помешала Отечественная война с наполеоновским нашествием.

В истории Отечественной войны 1812 г. казаки заняли заметное место. Наполеон и его генералы не имели в своем распоряжении легкой конницы типа казачьей и были до такой степени поражены ее маневренностью, что приписывали победу русских войск одному казачеству. Но это было в определенной степени лукавство, так как подобная оценка преследовала еще одну цель – дискредитацию русской регулярной армии и ее генералитета во главе с М. И. Кутузовым, великим полководцем, разбившим Наполеона. Сам фельдмаршал М. И. Кутузов не был поклонником ни казаков, ни атаманов, в частности, он был очень разочарован результатами рейда казаков Платова рейда в тыл французов. Казаки могли внести перелом в ход сражения, но не сделали этого, увлекшись освоением обоза французов. Авторы того времени отмечают специфику боевых действий рядовых казаков, не забывавших в самых сложных боевых ситуациях о «зипунных традициях». По мнению современного историка В. М. Безотосного, провозглашение Платова и казаков чуть ли не главными героями Отечественной войны было вызвано не реальными военными заслугами атамана, а пропагандистками причинами [29]. Не случайно Л. Н. Толстой в романе-эпопее «Война и мир» не показал ни одного значимого эпизода с участием Платова и казачества в целом. Но когда союзники, особенно англичане, стали непомерно превозносить атамана Платова, Александр I не стал возражать, так как это в принципе пошло на пользу авторитету его страны. Сами англичане, восторгавшиеся Платовым, приравнивали казачью конницу к типу монгольской кавалерии и называли архаичным придатком к русской регулярной кавалерии [30]. Знаменитые приемы донцов вроде казачьей лавы в атаке и преследовании, удары с флангов, быстрота ориентации и перегруппировки, на наш взгляд, не меняют предложенной типологии.

В целом казаки сыграли весьма положительную, хотя, повторим, отнюдь не самую решающую роль в войне. Они прикрывали отступление 1-й и 2-й Западных армий, воевали под Смоленском, Бородино, Тарутино, Малоярославцем. Казаки первыми ворвались в Москву при освобождении ее от наполеоновских войск, затем преследовали их в составе регулярной армии и летучих партизанских отрядов под командованием легендарного гусара Дениса Давыдова, а также Фигнера, Сеславина, Винценгероде и других командиров неказачьего происхождения. В целом Отечественная война 1812 г. показала сохраняющиеся боевые возможности казачьей легкой кавалерии для поддержки основных регулярных сил армии. Понимание этого заставило правительство заняться не ликвидацией самоуправления казачества как специфического сословия, а разработкой новых правовых основ его функционирования в условиях укрепившейся империи.

Неудовлетворительность и несогласованность предшествовавших войне 1812 г. реформ в казачьем самоуправлении затрудняли как функционирование казачьего войска, так и управление им со стороны государства. Крупные реорганизации управления Войском Донским в 1775 г., 1800–1804 гг. все более приближали его к управлению губерний Российской империи. К началу XIX в. сложилась трехзвенная система – «войсковая канцелярия», «окружные сыскные начальства», «станичные правления». В результате проведенных реформ самодержавие добилось полного отстранения казачества от управления краем, ограничило произвол войсковой старшины, подчинило судопроизводство и делопроизводство имперскому законодательству. Должности войсковых наказных атаманов области Войска Донского занимали представители местной аристократии, позднее – генералы регулярной русской армии. В 1827 г. было установлено, что атаманом всех казачьих войск и шефом Донского атаманского полка является наследник престола, что априори жестко фиксировало место казачества в системе самодержавия. Иначе говоря, казачеству указали на его место и предназначение. Вместе с тем сохранялись особенности в местном управлении, в землепользовании и хозяйственной жизни, в быту, которые были фактически платой за отбывание пожизненной службы.

Установившиеся принципы организации Войска Донского определили систему комплектования, вооружения, боевой подготовки, снабжения продовольствием. В зависимости от направления, срока и цели собиралась в военный поход часть, а в случае необходимости выступало все мужское население, способное владеть оружием. До начала XVIII в. правительство не вмешивалось в систему комплектования и управления, до XIX в. – вооружения, боевой подготовки и снабжения казачьих войск. Эти вопросы решались преимущественно органами казачьего управления: станичными и войсковыми кругами, войсковой канцелярией и войсковым правлением.

Расселявшиеся в пограничных зонах империи и находившиеся в системе военного управления Российского государства казаки получили статус иррегулярных войск. Самодержавие пыталось использовать опыт функционирования иррегулярных казачьих войск России и создать систему военных поселений солдат-крестьян, но эта попытка провалилась, так как у населения западных территорий отсутствовал казачий менталитет. В то же время казачество показало во время многочисленных войн, что оно является надежным боевым компонентом кавалерии Российского государства и его нельзя унифицировать в правах с остальным земледельческим населением.

В 1819 г. император Александр I учредил местный комитет из войсковых чиновников для составления специального казачьего Положения, установившего внутренний порядок Войска Донского в соответствии с имперским правом. Был создан в Петербурге Особый комитет, в состав которого входил приближенный к императору генерал Чернышев – будущий военный министр Он многие годы готовил новый законодательный акт, в котором казачество рассматривалось как особое прирожденное военно-служилое сословие, обладающее специфическими правами и воинскими повинностями. Определив на основе донского казачьего войска такой характер государственного положения казачества, правительство на этой основе утвердило положения относительно других более малочисленных казачьих войск, которые находились в пограничных зонах России и выполняли функции замирения так называемых «инородцев».

Рассмотренное в Государственном Совете при императоре Николае I «Положение об управлении войском Донским» было окончательно утверждено 26 мая 1835 г. Оно подтвердило существовавшие границы территории войска, которая была разделена на 7 округов: Черкасский, 1-й Донской, 2-й Донской, Усть-Медведицкий, Донецкий, Хоперский, Миусский. Восьмой округ – Сальский – был образован из калмыцких кочевий. Что касается прав и свобод казаков, то они не получили сколько-нибудь серьезного развития. Но, несмотря на это, Положение имело большое значение, так как оно правовым образом закрепило существование особого военного казачьего сословия с определенными привилегиями и некоторыми правами. Несмотря на серьезные претензии, это Положение явилось в общественном сознании большинства казаков относительно лучшим изо всех правительственных преобразований, совершенных у них за два предыдущих века.