О счастье, я к тебе взываю!

XX

 
Сабинского вина, простого
Немного из больших кувшинов
Днесь выпьем у меня, Мецен!
Что сам, на греческих вин гнезда
5 Налив, я засмолил в тот день,
Когда, любезнейший мой рыцарь,
Народ тебя встречал в театре
Со плеском рук, – и гром от хвал
Твоих с брегов родимых Тибра
10 Звучал сверх Ватиканских гор.
Ты у себя вино секубско
И сладки пьешь калесски соки;
Но у меня их нет, и грозд
Ни формианский, ни фалернский
15 Моих не благовонит чаш.
 

Державин Г. Р., 1811

XXI

 
Лик юношей. Диану чистые воспойте девы в лике!
Лик дев. Да гласом юношей превознесется Феб!
Вместе. Латоны пойте в честь возлюбленной владыке,
В руках которого и Небо и Эреб!
 
 
5 Лик юношей. Ловитв богиню пой, рек ясных ток кристальный,
Леса дремучие славь с чувством, нежный хор,
Венчающие Краг, хребет Алгида хладный
Иль мшистые скалы средь Эримантских гор!
 
 
Лик дев. Полей Темпейских вид, вид живописный, милый,
10 Делос, где Феб рожден, пусть вас одушевят –
Прелестен с тулом он, прелестен с братней лирой,
На раме у него которые висят.
 
 
Лик юношей. Да отвратит она от Рима брань кроваву!
Лик дев. Да Феб нас сохранит от глада, язвы зол!
15 Вместе. Да принесет он их в враждебную державу,
Да Рим и Цезаря хранит, ваш вняв глагол.
 

Чеславский И. Б., 1815

XXII

 
Кто помыслами чист, кто жизнью непорочен –
Живи, благословя счастливый свой удел;
Опасностями будь не слишком озабочен,
У Марса не проси его тяжелых стрел!
 
 
5 Кавказом ли пойдешь, ливийскими ль степями,
Иль ступит там твоя несмелая нога,
Где лижет черными, гремящими волнами
Сомнительный Гидасп скалистые брега, –
 
 
Не бойся, добрый Фуск! Однажды, в тьму густую
10 Сабинских рощ зайдя, беспечно я блуждал
И все Лалагу пел и к ней любовь святую –
Вдруг волк навстречу мне… Он мимо пробежал!
 
 
А был чудовище, какого не питала
И Давния среди глухих своих лесов,
15 И степь юбийская ни разу не видала,
Сухая, знойная питательница львов.
 
 
Та к буду ли я там, где севера дыханье
Природу пышную безжалостно мертвит;
Где Феб дает одно холодное сиянье,
20 Где часто ярый дождь над нивами шумит;
 
 
Иль там я поселюсь, где небо дышит знойно
И желтая к земле склоняется трава, –
Везде я запою про милую спокойно,
И сладкие ее припомню я слова!
 

Берг Н., 1846

XXIII

 
О Лилла, ты бежишь! Так серна на горах
За робкой матерью стремится;
Порхнет ли соловей в кустах?
Дрожит – и ручейка журчания боится.
5 Коль ветер засвистит в дуплах,
Колена серна преклоняет;
На что неопытный свой взор ни обращает,
Все ей наводит страх!
 
 
О Лилла! я не тигр, воспитанный в лесах,
10 Не африканский лев с ужасными когтями!
В пример возьми подруг – они, в твоих летах,
Не все беседуют с одними матерями:
Не погаси огня, волнующего кровь;
Пора узнать любовь!
 

Пушкин В. Л., 1808

XXIV

 
Нам ли печали стыдиться? Нам ли знать меру
Грусти о столь драгоценной главе? Мельпомена!
Пой печальную песнь, ты, которой родитель
Дал с цитрой и сладостный голос!
 
 
5 Да! И Квинтилий сном мрачным заснул – где отныне
Скромность и Верность, сестра Справедливости честной,
С Правдой нагою, – ему подобного мужа
Где найдут между смертных?
 
 
Многие честные люди льют о нем слезы!
10 Но, о Виргилий, никто, как ты, не крушится!
Богобоязненный, тщетно молил ты бессмертных –
Боги не отдали друга!
 
 
Если б Орфея фракийского слаще на лире
Звуки ты издавал, и древа бы внимали,
15 То и тогда бы кровь не могла возвратиться
Тщетному образу, тени!
 
 
Тени, которой Меркурий, не внемля молитвам,
Грозным жезлóм указал путь к черному стаду!
Горько – но что возвратить нам уже не возможно,
20 То легче творит нам терпенье!
 

Дмитриева М. А., 1856

XXV

 
Реже у окон твоих молодежь собирается. Реже
Шумный их говор тебя пробуждает от сладкой дремоты.
Дверь покорилась замку; а бывало, она то и дело
Звонко на петлях визжит…
 
 
5 Нынче, как длинная ночь разольется широко по небу,
Реже и реже к тебе долетают признанья влюбленных,
Реже ты слышишь теперь: «Умираю от страсти безумной…»
Ты же – о Лидия! – спишь…
 
 
Скоро настанет пора: ты совсем отцветешь, и тогда-то,
10 В улице темной бродя и знобимая ветром холодным,
Вспомнишь невольно о тех, на которых ты прежде смотрела
С ленивым презреньем… Тогда
 
 
Сердце твое, как огонь, запылает мятежною страстью,
Будет оно день и ночь беспрестанным желаньем терзаться;
15 Кровь потечет у тебя, как по жилам степной кобылицы.
Ищущей в степи коня…
 
 
Тщетно ты взглянешь назад… Ведь румяная молодость любит
Мирты цветущие: лист, отлученный грозою от ветки,
Гордо кидает она, не заботясь о нем, в волны Эбра,
20 Спутника мертвой зимы…
 

Дуров С. Ф., 1848

XXVI

 
Друг Муз, я отдаю тоску и страх печальный
Мчать к морю Критскому бунтующим ветрам.
И думать позабыл, кого же север дальний
Страшится мощного по хладным берегам.
 
 
5 Узнал ли Тиридат про козни боевые?
О ты, взлюбившая ручьев прозрачный ток,
Пимплея сладкая! Свивай цветы младые,
Свивай для Ламия мне милого венок.
 
 
Без помощи твоей моя хвала не стройна:
10 Его опять воспеть и на струнах иных
Лесбейской лирою превознести достойно
Прилично лишь тебе в кругу сестер твоих.
 

Фет А. А., 1856

XXVII

 
Бокалом, созданным к веселью, воевать
Фракийцам свойственно. Обычай тот неправый
Оставьте варварам и бойтесь обижать
Лиэя скромного вы распрею кровавой.
 
 
5 Вину и факелам индийца острый меч
Противоречие ужасное. Смягчите
Крикливо-вздорную заносчивую речь
И, чинно подпершись локтями, возлежите.
 
 
Фалерна терпкого я с вами выпить рад,
10 Но с оговоркою, друзья мои, одною:
Пусть опунтийской нам Мегиллы скажет брат,
Кем сладко ранен он и чьей пронзен стрелою.
 
 
Не хочешь? Ни за что другое я не пью!
Но, как ни покорен Венериною властью,
15 Краснеть не будешь ты за милую свою
И можешь погрешить лишь благородной страстью.
 
 
Что б в сердце ни таил, не опасайся – вверь
Ушам надежным все. Увы, лишен ты воли.
Какой Харибдою ты поглощен теперь,
20 Несчастный юноша, достойный лучшей доли!
 
 
Какой же маг тебя, ворожея иль бог
Избавит наконец от гибели великой.
С трудом бы и Пегас тебя похитить мог
Из пагубных когтей Химеры троеликой.
 

Фет А. А., 1856

XXVIII

 
Гораций. Ах! Не тебя ли земель, и морей, и песков беспредельных,
мира измеритель, Архитас, кроет
здесь на бреге матинском персти ничтожныя малый
памяти дар? К чему же служило,
5 что ты селенья изведал эфирны, круглое духом
небо обтек ты – что пользы в час смертный!..
Архитас. Пал и родитель Пелопса, божественных пиршеств участник;
быстро Титон в превыспренних скрылся;
скрылся Минос, к Зевесовым тайнам доступный; держит
10 Тартар сына Пентеева, дважды
в ад нисходяща, хотя на щите пригвожденном во храме
время он Трои сказал и не боле
смерти злой уступил, как бренные кости и прах свой;
ты свидетель: он был непостыдный
15 нравов природы судья – но мрачная Нощь надо всеми!..
Всем протоптать путь верный ко смерти;
гонит Фурия тех на гибельны игрища Марса;
тех алчба предает на жертву пучине.
Смешанны юношей, старцев густятся могилы, свирепа
20 ни одной главы не щадит Прозерпина;
так и меня, сопутник сходящего в мрак Ориона,
Нот погубил на водах Иллирийских.
Ты же, пловец, будь добр, не скупись, от песков здесь сыпучих
не погребенной главе и костям сим
25 горсть подай на покой; и за то, при буре ревущей,
с треском падущим Венузии соснам,
ты, торжествующий, будешь безвреден – и многи корысти
вдруг неожиданны хлынут от Зевса,
правых отца и Нептуна, великого стража Тарента!
30 Иль не боишься привить недостойну
чадам послерожденным казнь? Верь: тайная Сила,
суд избежной, злобных каратель
поразит и тебя самого; не останусь в мольбах неотмщенный!
Нет к очищению жертвы довольной!
35 Ты поспешаешь? Мгновенье могиле! Брось токмо трикраты
праха на прах мой и шествуй надежно!..
 

Мерзляков А. Ф., 1824

XXIX

 
Что вижу? Иссий, ты! Ты зришь завистным оком
На злато Африки и в рвении жестоком
Готовишь ужас битв царю сабейских стран,
Оковы возложить идешь на фракия́н!
 
 
5 Какая варварка прекрасная, младая
Невольницей твоей пребудет, воздыхая
Лишь о возлюбленном потоки слез своем,
Ты коего пронзишь безжалостно мечом?
 
 
Какой младой герой, искусно наученный
10 Метанью легких стрел, тобой в бою
плененный,
Предстанет пред тебя, с избраннейшим вином,
Когда ты будешь пить за рóскошным столом?
 
 
Возможно ль не сказать, что с гор шумящи воды
К вершинам могут течь, презря закон природы,
15 Что Тибр к источнику волненье устремит,
Когда тебя прельстил меч острый, твердый щит?
 
 
Ты книг Панетия бежишь, пленясь войною,
Сократа правила презренны уж тобою;
Ты, кой неложный блеск надежды всем являл,
20 Собрание наук на латы променял.
 

Тучков С. А., 1816

XXX

 
Царица Пафоса и Гнида, –
Оставь роскошный Кипр, любезная Киприда,
И принесись в блестящий храм,
Устроенный тебе Глицерией младою;
5 Она возжжет тебе душистый фимиам
И мирро излиет обильною струею.
Да спустится с тобой и пламенный Эрот,
И купа милая Харит веселых,
И нимфы нежные в одеждах белых,
10 И юность – без тебя лишенная красот,
И бог – путеводитель теней
К туманным берегам безвыходных селений.
 

Загорский М. П., 1825

XXXI

 
Какого счастия желает,
О Аполлон, питомец твой,
Когда он в честь твою из чаши изливает
Вино усердною рукой?
5 Не просит камней он индийских драгоценных,
Ни жатв Сицилии роскошных берегов;
Не просит сочных он плодов
Стран, тихою волной Мериса орошенных.
В чаны дубовые сбирая виноград,
10 Пусть хвалится судьбой владеющий садами!
Богатство получив за дальними морями,
Пусть счастливый пловец, средь неги и прохлад,
С друзьями время провождает
И кубок золотой
15 С вином фалернским осушает!
Да будет он храним судьбой!
Да корабли его, несомые волнами,
Без опасенья бурь чрез океан текут
И перлы в дань ему и яхонты несут!
20 А я под тень древес, Минерве посвященных,
Скрываясь, не прошу ни злата, ни садов!
Прошу я мирных дней, часов уединенных!
Да буду в старости, по благости богов,
Покрытый сединами,
25 Тебя, Латоны сын, на лире воспевать,
И нежно-звучными стихами
Мой ясный вечер услаждать!
 

Пушкин В. Л., 1818

XXXII

 
Нас просят. Ежели способно дни и годы
Иль многих пережить все то, что мы с тобой
Бряцали в тишине, – о лира, песнь народа
Латинского пропой.
 
 
5 Впервые певшая Лесбоса гражданину,
Который, как в бою отваги ни был полн,
С тобою забывал доспехи и пучину,
Привязывая челн.
 
 
И Либера, и Муз тогда твой славил голос,
10 Венеру, мальчика, что неразлучен с ней,
И Лика, юноши-красавца, черный волос
И черных блеск очей.
 
 
Зевесу милая и Феба украшенье,
Обители богов отрадная самой,
15 Внимай мне, сладкое трудов успокоенье,
Зовущему с мольбой.
 

Фет А. А., 1856.

XXXIII

 
Мой Альбий, не тоскуй без меры, огорчен
Глицерой ветреной, и, грусти не тревожа,
Элегий ты не пой о том, что предпочтен
Тебе годами помоложе.
 
 
5 Кир, в Ликориде жар любви воспламенив,
Забыл ея чело, стесненное кудрями,
Для гордой Полой… но прежде козы нив
Сойдутся с горными волками,
 
 
Чем Полоя падет с противным наглецом.
10 Венера хочет так: ей весело неравных
И телом и душой вязать одним ярмом
В игре причуд жестоконравных.
 
 
Я сам, как бог любви мне счастье обещал,
Миртале отдался в приятные оковы,
15 А волны Адрия у калабрийских скал
Не столь кипучи и суровы.
 

Фет А. А., 1856

XXXIV

 
Скудный богов почитатель и ветреный;
Мудростию заблужденный безумною,
Ныне задумал ветрила поставить я
Вспять и, расставшись с пучиною шумною,
 
 
5 Путь отыскать, потому что Юпитер, бог,
Вечно огнем потрясавший над тучею,
С громом промчал по лазури безоблачной
Звучных коней с колесницей летучею,
 
 
Коей земля и потоки подвижные,
10 Коею Стикс, и Тенара глубокое
Страшное дно, и граница Атлантская
Вмиг сотрясаются. Властен высокое
 
 
Бог преклонить и затмить лучезарное,
Тьму озаривши. Фортуна меняется,
15 Там похищает венец быстрокрылая,
Здесь, возложивши его, улыбается.
 

Фет А. А., 1856

XXXV

 
О ты, что в Антиме хвалами
И жертвой чтима каждый час!
Богиня счастья! Ты игрáми
Своими удивляешь нас.
 
 
5 Обряд плачевный погребенья
Ты можешь в радость претворить
И смертного во тьме презренья
Возможешь славой озарить.
 
 
Тебя, владеющу морями,
10 Пловцы с усердием зовут;
Сел тихих жители мольбами
Среди лесов и хижин чтут.
 
 
Бродящий скиф и дак убогий,
Латинов храбрых гордый род,
15 Твоей трепещут власти строгой
Вельможи, грады и народ.
 
 
Тебя властители Вселенной
Страшатся средь богатств своих;
Каменья, пурпур златошвенный
20 Не могут успокоить их.
 
 
Боятся, чтоб рукой незримой
Ты их не опровергла, власть,
И чтоб народ неукротимый
Не и збрал бы другую часть,
 
 
25 Чтоб граждан мирных не восставил
Он противу самих царей,
Чтоб иго рабства не оставил
И тьмой не возгремел мечей.
 
 
Предходит бедность пред тобою,
30 И все признáки тяжких бед
Своей железною рукою
Необходимость с ней несет.
 
 
Тебе последует надежда
И вера по твоим стопам;
35 Богинь сих белая одежда
Мечтается нередко нам.
 
 
Сама нередко добродетель
Соединяется с тобой;
Убогий, воин, царь, владетель –
40 Все чтут закон, богиня, твой.
 
 
Когда ж ты черные одежды
Возложишь в гневе на себя –
Тех оросишь слезами вежды,
Что уповают на тебя.
 
 
45 Могучею своей рукою
Затмишь сияющи венцы;
Тогда, плененные тобою,
От них сокроются льстецы.
 
 
Сокроются друзья неверны,
50 Когда возьмешь ты оборот,
И в страхе лютом легковерный
Оставит их тогда народ.
 
 
О счастье, я к тебе взываю!
Блюди дни Августа и трон.
55 Тебе монарха поручаю;
Далекий путь предпринял он –
 
 
Проти́в британцев страшных ныне
На край Вселенной он идет;
Храни ты в счáстливой судьбине
60 Всех, кто оружье с ним несет.
 
 
На брег идущих Черна моря,
Во шлемах блещущих своих,
Храни от бед и люта горя
Преславных воинов младых.
 
 
65 Увы, сколь мы должны стыдиться
Грехов, раздоров, наших ран!
Еще везде по стогнам зрится
Кровь наших братий, сограждáн.
 
 
На все преступники дерзали
70 Среди ужасных оных дней;
К богам почтенье отвергали,
Забвен был стыд и страх властей.
 
 
Который жертвенник остался
Рукою нашей пощажен?
75 Где дом, который бы считался
В раздор вражды не погружен?
 
 
Богиня, днесь внемли моленье,
Свой кроткий взор на нас простри;
Мечи арабов на пронзенье
80 И массагетов изостри.
 

Тучков С. А., 1816

XXXVI

 
И ладаном мы, и струнами
Почтим охранявших Нумиду богов.
И кровью, пролитой тельцами,
Что прибыл с гесперских он цел берегов.
 
 
5 Лобзанья кругом расточая
Любезным друзьям, к одному всех тесней
Он Ламию льнет, вспоминая
Про общего дядьку ребяческих дней,
 
 
Про тоги, прельщавшие взоры.
10 Пусть белая день нам отметит черта,
Пусть меры не знают амфоры,
Ни устали в пляске салийской пята!
 
 
Чтоб Басе с Дамалидой равнялся!
Глотком по-фракийски из чаши он пей,
15 Чтоб розами пир украшался,
И свежей пеструшкой, и цветом лилей!
 
 
Все клонят и взоры, и речи
К одной Дамалиде; но дева рукой
Любовника нового плечи
20 Тесней обвивает, чем плющ молодой.
 

Фет А. А., 1856

XXXVII

 
Теперь давайте пить и вольною ногою
О землю ударять; теперь, о други, нам
Пора салийских яств украсить чередою
Подстилки божествам.
 
 
5 Дотоле было грех из отчего подвала
Старинный цекуб брать, преступно было пить,
Пока царица нас поработить мечтала
А Капитолий срыть.
 
 
С толпой своих мущин болезненной и гадкой
10 Мечтала так она о том, что выше сил,
Вполне упоена улыбкой счастья сладкой…
Но гордость усмирил
 
 
Едва один корабль, бежавший истребленья, –
А дух спасавшейся к родимым берегам
15 Ей Цезарь протрезвил от чада опьяненья,
На веслах, по волнам,
 
 
Погнавшись ей вослед (так гонит ястреб горный
Пугливых голубей иль зайца так точь-в-точь
В лесах Гемонии следит ловец проворный),
20 Чтоб рока злую дочь
 
 
Цепями оковать; но, смерти благородной
Взалкавши, мужества неженского полна,
Меча не устрашась, на дальний брег свободный
Не бросилась она.
 
 
25 Нет, с радостным челом она взирает смело
На грустный свой чертог и, храбрая стократ,
Ласкает лютых змий, чтоб царственное тело
Всосало черный яд.
 
 
Обдумав смерть свою, достойную царицы,
30 Либурнам торжество расстроила она
И не пошла рабой у гордой колесницы
Великая жена.
 

Фет А. А., 1856

XXXVIII

 
Персидску пышность презираю;
Венка иметь я не желаю,
Что связан липовой корой.
Ты не ищи, где поздня роза
5 За день до зимнего мороза
Блистает красотой.
 
 
Доволен миртой я простою,
Она прилична нам с тобою;
Тебе – как станешь подносить
10 Вино, из гроздов мной взращенных,
А мне – под сводом древ сплетенных
Когда я стану пить.
 

Капнист В. В., 1818

Книга II

I

 
Петь ужас битв междоусобных,
В Метелловы пылавши дни,
Явишь в сказаниях подробных,
Отколь рождались те огни;
5 Представить беспорядки многи,
Премены счастия людей,
Познать сокрытые дороги
И связи пагубны вождей,
 
 
Расстройства страшные представить,
10 Оружие римля́н в крови,
Преступных трепетать заставить –
Есть труд великий в наши дни
И предприятие столь страшно,
Как путь там дерзко править свой,
15 Где пламя, люто и ужасно,
Скрывает вред свой под золой.
 
 
Оракул римлян и Сената,
Смягчающий несчастных стон;
Клевет гонитель и разврата,
20 О ты, великий Поллион!
Войной проти́в диммантов славной
Обрел ты лáвровый венец!
Оставь трагедии печальной
Глагол, прелестнейший певец!
 
 
25 Концом великих дел гордяся,
Исполни то, что многи ждут;
В котурнах паки возносяся,
Приятный свой воспримешь труд.
Уже через тебя внимает
30 Наш слух трубы военный строй,
И блеск оружья поражает
Коней и всадников собой!
 
 
Я слышу глас вождей, героев,
Покрытых прахом на полях,
35 Я зрю победоносных воев,
Свирепство брани, лютость, страх!
Кромé великого Катона,
Я вижу в ужасе весь свет!
Не может сильная Юнона
40 Избавить Африку от бед!
 
 
Хотя все боги оставляют
Ее погибели своей,
Но гнев потомкам свой являют,
Преславных в свете тех мужей,
45 Ее которы устрашали,
Бедами некими влекут
Ко умноженью зол, печали
Югурте в жертву кровь их льют!
 
 
Какое поле не покажет
50 Чрез гробы зримые римля́н,
Какое море нам не скажет
Погибель наших сограждáн?
Поля, утесы гор, долины
Моря и воды быстрых рек,
55 Леса откроют и стремнины,
Где ток преступной крови тек!
 
 
Рекут Гесперии паденье,
И звук, достигший до парфян!
Грабительство и разоренье,
60 Струи кровавы, лютость ран!
Где место, кое бы спаслося
От дерзновенных хищных рук?
Везде оружие неслося,
Везде войны был слышен звук!
 
 
65 Оставь, о Муза, древность вида,
Забав своих не забывай,
Плачевны песни Симонида
В стихах моих не обновляй.
Тебе прохладные пещеры
70 Легчайши песни возродят,
Пусть только прелести Венеры
Забавы, игры в них гремят!
 

Тучков С. А., 1816

II

 
Нет цены сребру, в подземельях темных,
блеска нет ему на земле, враг лихвы,
Кист Саллюстий, коль не блестит разумным
употребленьем!
 
 
5 Долго будет жить Прокулей почтенный,
братьям как отец разделивший блага;
мужа выспрь несет на нетленных крылах
слава к потомкам!
 
 
Царь всемощный ты, коль смиряешь страсти;
10 шире власть твоя, чем того, кто бреги
афров, кто Гадес Карфагена оба
правит единый!
 
 
В теле злой недуг возрастает негой;
жажда нас томит, коль вина болезни
15 не оставит жил, со бледных членов
слабость не сгонят.
 
 
Кира трон себе возвратил Фраатес;
счастлив, мыслят, – нет! Несогласна с чернью
доблесть, злого часть освятить презрела,
20 миру урок дав,
 
 
как ценить людей – Диадиму царство,
лавров чистых дар, отнесла другому,
кто горящих глаз на громады злата
не обращает!
 

Мерзляков А. Ф., 1826

III

 
В бедах разумен будь, сноси их твердо, Деллий,
И радость резвую старайся умерять;
Мы все, мой друг, идем к одной и той же цели –
Когда-нибудь нам всем придется умирать.
 
 
5 Пройдет ли жизнь твоя среди тоски тяжелой
Иль будешь ты, склонясь на мягкие цветы,
Вкушать фалернское, беспечный и веселый, –
Мой друг, не забывай, что не бессмертен ты.
 
 
Где гордая сосна и тополь серебристый
10 Гостеприимную кидают тень кругом
И где бежит, шумя своей волною чистой,
Серебряный ручей извилистым путем,
 
 
Туда рабам принесть вина и умащений
И быстровянущих душистых роз вели,
15 Пока еще не стар, пока нет грусти тени
И Парки нить твою пока не отвили.
 
 
Пора придет – свой дом покинешь ты и виллу,
Где пробегает Тибр зеленою волной;
Оставишь все, мой друг, что было сердцу мило,
20 И все сокровища возьмет наследник твой.
 
 
Будь человек богат и родом от Инаха,
Будь и не знатен он, знай горести одне –
Все без различия мы станем горстью праха,
И в темной Орковой очнемся стороне.
 
 
25 Мы к общей пропасти, гонимы смертью грозной,
Идем без отдыха – всех равный жребий ждет;
Кружится в урне он, и рано или поздно
Он выпадет и нас в изгнанье отошлет.
 

Кельш Н., 1855

IV

 
Не укоряй себя напрасно,
О друг, к невольнице прекрасной!
Твоя любовь – тебе не стыд.
И Ахиллес, надменный сын Фетиды,
5 Был пленником плененной Бризеиды;
И вождь героев, сам Атрид
(Когда Фессалии победные дружины
Телами варваров усеяли равнины,
И смертью Гектора отмстя своим врагам –
10 Отверзли грекам путь в Пергам), –
Атрид, свершив свой подвиг брани,
Среди торжеств и ликований,
Забыв высокий свой удел,
И сонм народов полвселенной,
15 И гнев Аякса, пламенел
Любовью к деве похищенной.
Тебя с невольницей твоей
Не посрамит соединенье!
Филлида от самих царей
20 Прияла славное рожденье.
Не в низкой доле рождена,
Но гневом грозного Пената
Ей доля низкая дана.
Ее презренье к блеску злата,
25 Ее невинность и любовь,
Величье поступи свободной
И вкус одежды, благородной,
Являют матери в ней кровь.
 
 
Но не ревнуй! Любуясь ею,
30 Хваля Филлиды стройность, цвет
И груди девственной лелею
Я не забыл: мне сорок лет!
 

Вердеревский В., 1827