17.
– Ты уверена? – глаза Митрополита расширились от ужаса.
– Расскажи мне о регламенте. Они привезли воду для Него? Бутилированную? Как маркирована бутылка для Первого? – Она не обращала внимание на его волнение и была сосредоточена.
– Я не знаю ничего! Нам ничего не сказали. Ты же знаешь, его служба здесь с раннего утра, они сами приготовили все. Все контролирует прибывший Помощник, он на прямой связи с пресс-секретарем, который сегодня сопровождает Первого.
– Значит, отравление планируется свалить на службы Патриарха, – размышляя, Она нежно поглаживала камень, привезённый из Святой Земли. – Валерич еще в строю? Его голос я слышала?
– Да. – Митрополит нервно кусал губу.
– Пусть пьют чай. – Она наконец-то додумала одну ей ведомую мысль.
– Какой чай?
– Митрополит тщетно пытался понять ход Ее мыслей.
– Как какой?! – Она снова улыбалась. – Тот, что ты бережно хранишь для меня. Это Его любимый сбор, он меня на него подсадил, когда… – Она, казалось, подбирала слова, – чаще встречались.
Она почему-то не любила вспоминать период своей̆ работы с Президентом и никогда о нем не рассказывала. Митрополит знал это и всегда, когда невольно упоминалось об этом, делал вид, что не замечает Ее напряжения, и менял тему.
– Предупреди Валерича. Нужно прежде всего изъять маркированную бутылку. Патриарх должен настоять на том, чтобы Президент пил чай. И держите в поле зрения помощника и пресс-секретаря. – Она снова замолчала. Ее взгляд остановился, как будто Она была где-то далеко.
Митрополит нетерпеливо притопывал, но понимал, что торопить Ее нельзя.
– И еще. – Она продолжила говорить. – Это ритуал. Значит, жертва должна быть принесена.
– Кто? – Митрополит не любил оккультизма.
– Жертва должна быть равносильной и соразмерной. Святейший в этом опытен, – Она улыбнулась как-то недобро. – Просто передай ему «мера за меру».
Митрополит кивнул.
–Увидимся на площади. – Она быстро перекрестилась, приложилась лбом к камню, который гладила, и вышла на улицу.
18.
Машина с Первым появилась во дворе монастыря с получасовым опозданием. На пороге трапезной ее встречал Патриарх со свитой. После радушного приветствия он пригласил президента в специальную комнату, где был накрыт стол для чаепития.
Не увидев на столе бутылки с водой, пресс-секретарь вопросительно посмотрел на помощника Президента. Тот выглядел очень бледным.
– Чайку? – Патриарх выглядел добродушным и веселым. – Я, Михал Михалыч, ваш любимый сбор заварил. – Он выразительно посмотрел в глаза Первому.
Его прямой слегка с прищуром взгляд говорил о многом, но лишь для тех, кто хорошо знал Святейшего лично. A Президент Святейшего знал.
– Ну чайку так чайку, – правая бровь Первого слегка вздернулась, делая лицо ироничным и удивленным одновременно. – Ты, Святейший, даже помнишь, какой чай я люблю. Ну угощай!– Президент шагнул в сторону стола.
Присутствующие облегченно выдохнули. Все, кроме помощника, пресс- секретаря и Сергея Валерьевича Рудакова – бессменного начальника охраны Патриарха. Мысли этих троих были заняты бутылкой воды, еще некоторое время назад находившейся в соседней комнате и внезапно исчезнувшей.
Пресс-секретарь и помощник обменивались напряженными взглядами. Полковник Рудаков внимательно следил за обоими. Напряжение нарастало, и лишь веселое щебетание Патриарха создавало видимость непринужденности.
19.
Кужгет открыл глаза.
Ветер поменялся, и дым костров повалил ему прямо в лицо. Он потянул воротник куртки на лицо, но остался в огненном круге, чтобы не спугнуть и не оскорбить духов, пляшущих в языках пламени.
Камлающий вокруг Кужгета шаман замер и понюхал воздух.
– Они уходят, – он еще несколько раз ударил в бубен. – Их кто-то спугнул.
Кужгет встал. Поднявшийся внезапно ветер задул костры, застилая всю поляну густым едким дымом.
В палатке недалеко запиликал телефон спецсвязи. С грацией дикой кошки министр в два прыжка пересек поляну. Пару минут он молча слушал. Его лицо, разогретое ритуальным огнем, багровело. Его глаза, наполненные яростью, горели в сгущающихся сумерках.
– Как пропала? – закричал он, негодуя.
По ту сторону кто-то сбивчиво пытался что-то объяснить. Не дослушав, министр вышел из эфира.
– Как же я его ненавижу! – сквозь зубы прорычал Кужгет.
–Духов спугнул Колокол! – шаман стоял за его спиной.
–Ну что, опять не сбылось твое пророчество о моей абсолютной власти, Кара-Сол! – скривившись, министр пытался пошутить.
– Я много раз говорил тебе, он хитрый, как лис…
– Но и из лиса получается теплая шуба, – огрызнулся министр.
– И его защищает Она – Колокол, женщина с душой воина. – не обращая внимания на раздражение Кужгета, спокойно продолжил шаман.
–Я знаю всех бездельников вокруг него. Нет там такой женщины, о которой ты стрекочешь бесконечно.
– Ты плохо смотришь! У тебя закрыты глаза завистью! – шаман начал раздражаться.
– Ну раз я ее не вижу, a ты видишь, так убей ее! Убери с моего пути!
– Ее нельзя убить! Грех! Духи покинут тебя, меня и весь наш народ на тысячу поколений! – шаман затопал ногами! – Она Колокол, Ее любит и защищает сама Смерть! Сам Нга преклоняется перед Ней!
– Ладно! Ладно! – перебил Кужгет нетерпеливо. – Имя у Нее есть?
– У нее тысячи имен! Духи складывают Ее имя огнем, рунами, иероглифами и неизвестными мне символами.
– Ясно, – министр дал понять, что разговор закончен.
– Но Она защищает его, пока он защищает баланс, – как будто не слыша, продолжил Кара-Сол. – Оставь попытки убить его, спаси его и вынуди нарушить баланс. И тогда его защита станет его угрозой.
Кужгет внимательно смотрел в небо, откуда быстро приближались огни.
– Подготовь все! – следующую его фразу проглотил гул снижающегося вертолета.
Шаман утвердительно кивнул.