По поводу пятидесятилетия со дня кончины H. В. Гоголя и В. А. Жуковского

 
Я музу юную, бывало,
Встречал в подлунной стороне,
И вдохновение слетало
С небес незваное ко мне;
На все земное наводило
Животворящий луч оно,
И для меня в то время было
Жизнь и поэзия – одно.
 

Эта связь никогда не прекращалась и впоследствии. Жуковский был первым типом писателя, для которого поэзия не была прихотью таланта, развлечением досуга, тем более пиитическим ремеслом, но истинным призванием. Высокое представление о достоинстве поэзии, нравственное её значение первый указал в литературе Жуковский. В конце второй части поэмы Жуковского «Агасвер, вечный жид» встречаем замечательные строки о значении поэзии. Вечный жид, Агасвер, изображая свое одинокое положение во вселенной, говорит, что видимые им чудеса природы отзываются в его душе молитвою, а с нею Сливается нередко вдохновенье Поэзии; поэзия – земная Сестра небесные молитвы, голос Создателя, из глубины созданья К нам исходящий чистым отголоском В гармонии восторженного слова,

В драматической поэме «Камоэнс», частию переведенной, частию переделанной (в 1838 г.) из Фр. Гальма, Жуковский влагает в уста умирающего Камоэнса слова, составляющие его собственную задушевную мысль, – слова, которые подписал и на своем портрете, присланном в тоже время из Венеции Зейдлицу:

 
Поэзия есть Бог – в святых мечтах земли!
 

И в той же поэме молодой поэт говорит словами Жуковского:

 
Нет, нет, не счастия, не славы здесь
Ищу я, быть хочу крылом могучим
……………………………
Лекарством душ, безверием крушимых,
И сторожем нетленной той завесы,
Которою пред нами горний мир
Задернут, чтоб порой для смертных глаз
Ее приподымать и святость жизни
Являть во всей её красе небесной –
Вот долг поэта, вот мое призванье!
 

Поэты, засветив свой огонь на маяке, который возжен самим Создателем, будут

 
… во всех странах и временах
Для всех племен звездами путевыми;
При блеске их, чтоб труженик земной
Ни испытал – душой он не падет,
И вера в лучшее в нем не погибнет.
 

Романтизм Жуковского, явившийся на смену полной фальши ложноклассической школы, имел, конечно, свои условности и крайности (любовь к средним векам, мечтательность, наивность, мистицизм), но он силен был тем, что обращался к живому человеческому чувству. Историческое значение сочинений Жуковского, и именно его переводов произведений немецкой и английской литературы, не подлежит никакому сомнению. Уже одно то, что Жуковский своими прекрасными стихотворениями доставлял своим читателям высокое эстетическое наслаждение, должно быть поставлено ему в немалую заслугу. Такого изящного, музыкального стиха, такого чистого правильного, образного и вместе сжатого, сильного языка еще не было слыхано в русской литературе. Невольно припоминается отзыв Пушкина о стихах Жуковского:

 
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И, внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль,
И резвая задумается радость.
 

За тем, поэтический материал, заимствованный Жуковским из самых образованных литератур, переданный в возможном совершенстве, не мог не приобрести известной ценности для молодой русской литературы. Жуковский перенес к нам целый мир новых идей, ощущений и образов, оживил чувство простых красот природы, восстановил связь между стремлениями высшей культуры и наивными верованиями и преданиями старины и вообще освежил русскую поэзию живым и чистым чувством. Влияние поэзии Жуковского, без сомнения, было во многих отношениях благотворное. В меланхолическом тоне его поэзии высказывались мягкая человечность, задушевное чувство, возвышенные нравственные идеалы. Живое доказательство значения Жуковского для последующего поколения представляет Пушкин. Давно уже высказывалось в литературе, что Жуковский вместе с Батюшковым подготовил появление Пушкина. И это правда. Что до Жуковского, то стоит вспомнить, что когда Пушкин поступил в царскосельский лицей, были уже известны некоторые из произведений, прославивших Жуковского, другие появились во время пребывания Пушкина в лицее, так что уже ранние опыты его возникали под влиянием вдохновений певца Людмилы, Светланы и Громобоя. Сам Пушкин называет Жуковского «наставником, пестуном и хранителем своей ветреной музы».