Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность

Контент сообщения, канал

В качестве контента фейкового сообщения может выступать как собственно некая информация, данные – ложные или реальные факты, так и их интерпретация, характеристика, оценка, выгодные для актора, способные вызвать необходимую реакцию у адресата, целевой аудитории. От этого зависит и используемый язык, эмоциональный настрой сообщения, ссылки в нем на авторитетные для адресата источники, мнения. Такие подкрепления могут вырастать в дополнительные сообщения, инициируемые актором.

Ярким примером фейка, в этом плане, является известный новостной сюжет «О распятом мальчике», который был показан на «Первом канале» 12 июля 2014 года, в самый разгар информационной войны между Россией и Украиной, в рядовом вечернем выпуске субботних новостей. Этот случай – один из наиболее резонансных среди многих новостных сюжетов, направленных на дискредитацию украинских властей и политических событий в Украине. Сюжет строится вокруг рассказа беженки из Славянска, которая якобы была свидетельницей показательной казни трехлетнего мальчика на глазах его родителей, организованной украинскими силовиками. Согласно ее рассказу, на «площади Ленина», главной площади города, силовики собрали толпу местных жителей, и в их присутствии осуществили казнь – «взяли ребёнка трёх лет, мальчика маленького, в трусиках, в футболке, как Иисуса, на доску объявлений прибили». Рассказ изобилует яркими подробностями якобы произошедшего.

Репортаж вызвал вопросы общественности сразу после его показа – многие независимые СМИ поставили под сомнение рассказ беженки и провели собственные журналистские расследования. Репортеры «Новой газеты» и «Дождя» опросили жителей Славянска в поисках аналогичных свидетельств, но безрезультатно. Никаких документальных подтверждений описанных женщиной событий тоже не было обнаружено. Не в пользу достоверности рассказа говорят и некоторые фактические ошибки, допущенные женщиной, – например, отсутствие в Славянске упомянутой площади Ленина.

Журналисты «Первого канала» не предоставили доказательств показанному ни непосредственно в репортаже, ни после общественного резонанса. Отсутствие каких-либо доказательств столь вопиющему и публичному событию говорит о ложности рассказа женщины и возлагает ответственность на журналистов «Первого канала», которые сочли возможным опубликовать заведомо непроверенный и эмоционально окрашенный материал. Создан сюжет корреспондентом «Первого канала», руководителем южно-российского бюро Юлией Чумаковой, которая в то время работала в лагере беженцев в Ростовской области. Она взяла интервью у жительницы Славянска – Галины Пышняк.

Репортаж визуально сделан по телевизионным канонам и на первый взгляд выглядит убедительно для обывателя – здесь представлено эмоциональное интервью с реальным человеком и показан скудный быт беженцев в лагере. При этом в самом сюжете достоверность слов героини никак не обосновывается. Более того, спустя полгода после публикации сюжета и его разбора независимыми экспертами представительница «Первого канала» признала отсутствие у канала фактических доказательств произошедшего – «у журналистов не было и нет доказательств этой трагедии, но это реальный рассказ реально существующей женщины, бежавшей из ада в Славянске». Тем самым фактическое содержание авторами сюжета переносится с достоверности упомянутых событий на достоверность эмоционального состояния беженки, повторяющей ужасные слухи, возникающие в подобных трагических обстоятельствах. В результате, «Первый канал» и авторы сюжета не понесли никакой ответственности за публикацию ложного материала. Юлия Чумакова отказалась общаться с независимой прессой и обсуждать материалы сюжета.

Педставители «Первого канала» объяснили происхождение материала «реальным рассказом», так и не сочтя нужным предоставить дополнительные доказательства события. А сам сюжет по-прежнему доступен на официальном сайте «Первого канала».

Важен также выбор канала коммуникации (личные встречи, устная и письменная речь, пресса, аудио-видео-материалы, телевидение, электронные ресурсы, социальные сети), выводящий к целевой аудитории, т. е. которым пользуются адресаты, и который ползуется у них доверием – это с одной стороны. А с другой – фейковые сообщения могут инициироваться и в медиа оппонентов, как инструмент дезориентации их аудитории.

После известных событий, связанных с прилетом А. Навального после лечения в Москву, на сайте Panorama.pub появилось обращение российской телеведущей, певицы и блогера Ольги Бузовой к своим поклонникам с приглашением их придти 23 февраля на Пушкинскую площадь в Москве для встречи с нею, которая не состоялась накануне в аэропорту из-за посадки самолета, на котором она возвращалась в столицу, не во Внуково, а в Шереметьево, в чем она винит оппозиционера (https://panorama.pub/news/buzova-priglasila-fanatov). Учитывая, что в тот день и на той же площади сторонники арестованного Навального собирались провести свою акцию, такое обращение выглядело неоднозначно.

Относительная достоверность обеспечивается цитатами якобы самой Ольги Бузовой (копия её манеры общения), некоторыми реальными фактами (действительно, самолёт Ольги из Санкт-Петербурга был перенаправлен в Шереметьево одновременно с самолётом Алексея Навального). Но даный сайт официально признаёт, что выпускает фейки и не претендует на достоверность: под всеми текстами этого сайта указывается, что они представляют собой гротескные пародии на реальность и не являются реальными новостями. Показательно, что и сама Бузова отказалась от этого приглашения. Однако некоторые официальные информационные источники всё же ссылаются на него. Понятно, что СМИ при публикации подобных фейковых новостей стараются повысить себе популярность и читаемость, так как скандальная новость с известной личностью привлечет к себе внимание не только со стороны тех СМИ, которые будут ссылаться на этот информационный источник, но и новых читателей. Однако, то обстоятельство, что сразу после разгона встречавших оппозиционера во Внуково последовало сообщение о том, что это были толпы поклонников Бузовой, а фейк с приглашением появился на следующий день, говорит, что фейковый канал «Панорама» был использован заинтересованной стороной технологически выверенно.

Адресат: целевой и институциональный (нормативный мета-над-адресат)

Даже из проведенного краткого обзора видна важность четкого понимания адресата фейковой коммуникации. В качестве такой целевой аудитории могут фигурировать как сторонники актора, так и его оппоненты, и социум в целом. Адресат, как и намерения адресанта – ключевые компоненты коммуникации.

В фейковой коммуникации манипуляции актора по части авторства могут дополняться и манипуляциями с адресатом. Из психологии воспитания и управления известна практика диалога учителя (руководителя) с учеником (подчиненным), реально адресованным другому или другим ученикам (подчиненным): «Я говорю это тебе, но не столько для тебя, сколько вот для него». Так и фейк может быть публикуемой якобы «утечкой» из личной или служебной переписки. Или текстом выступления, произнесенного перед сторонниками, публикуемого противниками, публикация признаний или обязательств перед кем-то и т. п.

Показательным кейсом является русскоязычное издание знаменитой книги Ю.Н. Харари «21 урок для XXI века», в которой фрагмент оригинала, где приводился неоднозначный опыт интерпретации крымских событий 2014 года, которую озвучивал президент, а спустя некоторое время сам же говорил диаметрально противоположное, был заменен по просьбе российских издателей на пример с другим президентом, у которого только в одной речи, произнесенной в мае 2018 года, из 98 фактологических утверждений 76 % были ошибочными, вводящими в заблуждение или ни на чем не основанными [Жилова 2019]. Причем эту замену сделал сам автор. Фактически, он таргетировал аудиторию своей книги. В результате русскоязычная версия в Европе и США предстала фейком, подменой оригинального текста, как и англоязычная в России. Показательно и то, что оба президента квалифицировали как фейки публикации с критикой в их адрес.

Но при всем при этом любая коммуникация есть проявление человеческого «бытия под взглядом». Дело в том, что любой конфликт, даже любой диалог возникают и разворачиваются в присутствии (зачастую неявном, неочевидном) некоего «Третьего» – того, кто все понимает и, в конечном счете, рассудит. Как писал Ж.-П. Сартр, человеческое бытие есть бытие-под-взглядом [Сартр 2000]. Это могут быть Бог, Абсолют, Справедливый Суд, Завет предков, Научная Истина, Исторический Закон Развития, Государство, Мировая общественность, а при его отсутствии или бессилии – кто-то, кто «в законе». Именно к этому «Третьему» фактически апеллируют обе стороны конфликта, на апелляции к нему они обосновывают свои действия («не мы первые начали»), собирают аргументы неправоты противников и оппонентов.

Это та инстанция, которую С.Т. Золян при подведении вступительного обсуждения назвал «институциональным адресатом» или «нададресатом», определив его как инстит у т, определяющий (или наделенный полномочиями определять) удачность перформативного компонента высказывания – считать ли его полноценным высказыванием или же фейком.

Такой Третий, вроде бы, находясь в позиции «вненаходимости» третейского судьи, в «ауте» по отношению к адресанту и адресату, способен устанавливать «мета-смысл» коммуникации и используемых в ней сведений. Как сказал один нигерийский священник на летней школе в Сантьяго-де-Компостела: «Absolute Out is God!»

Но и этот Третий, «институциональный нададресат» также может быть объектом манипуляции, иногда – фейковой. Так, очень часто информационная война – это конфликт, представленный в информационном пространстве, имеющий целью активизировать некую группу влияния, инстанцию, лиц принимающих решение…

Она направлена не столько на противника, сколько на эту третью инстанцию, стоящую на более высоком уровне, чем стороны конфликта, и располагающую возможностью разрешения данного конфликта. Если это конфликт интерпретаций, то авторам таких интерпретаций надо «переинтерпретировать» противника в чьих-то глазах.

Важно понимать, что речь идет не об аналоге риторических приемов, подобных тем, что применяются сторонами в судебной практике, когда стороны обвинения и защиты обмениваются аргументами, предоставляемыми ими присяжным или суду. В судебной практике и судебной риторике аргументы подводятся под законы, судебные нормы, строятся умозаключения, из которых следует подтверждение тезиса данной стороны и опровержение тезисов оппонентов. В случае же информационных войн данного типа речь идет не столько о доказательствах, сколько о привлечении внимания и побуждении к необратимым действиям.

Протестное движение, возникшее после думских выборов в РФ и президентских в Беларуси, носило гражданский характер. В терминологии информационной войны с фальсификаторами выборов это была апелляция к государственным институ там власти по обеспечению легитимности новых властных инстанций, наказания виновных в выявившихся фальсификациях. Моментом истины стал демонстративный отказ политического режима в учете этих требований. Оказалось, что «Третий», к которому апеллировали избиратели, оказался их противником.

И это стало моментом истины, когда общество поняло – с какой властью оно имеет дело, а власть поняла реальное отношение к ней, как и то, что общество поняло, что она поняла… В результате последовавшие за этими событиями президентские выборы предстали слаболегитимной процедурой, а гражданский конфликт стал приобретать все более политизированный характер. А поскольку одна из сторон конфликта, которая узурпирует позицию «Третьего», вряд ли может ли победить в конфликте с помощью рассмотренного нами типа информационной войны интерпретаций, конфликт приобретает совершенно иную конфигурацию.

3 июля 2020 в репортаже «Первого канала» российского ТВ был показан фрагмент о том, что в Якутске в рамках всероссийской акции «Мы вместе», на главной площади города прошла акция в поддержку одной из поправок в Конституцию (о сохранении национальной самобытности), в котором большая масса народа станцевала национальный хоровод осуохай – обрядовый хороводный танец народа саха. В репортаже говорилось: «Жители Якутии устроили хоровод, размеры которого лучше всего оценить по кадрам, которые сделал беспилотник». Ведущий так же уточнил, что акции провели активисты Общероссийского народного фронта (ОНФ).

Первый канал является одним из самых масштабных по охвату аудитории: по данным, опубликованным рекламным агентством «Head Media», возможности приема «Первого канала» есть у 98,8 % населения Российской Федерации. Основную массу телезрителей составляют семейные люди, работающие на постоянной работе, со сложившимися увлечениями и привычками, а также зрители разных возрастов (14–59 лет) и социальных групп – служащие, домохозяйки, пенсионеры, студенты, предприниматели. Можно было бы предположить, что данный репортаж был выпущен на федеральном канале с целью массового привлечения внимания к поддержке обществом поправок в Конституцию, которые вплоть до самого голосования вызывали неоднозначную реакцию.

Однако, начиная с марта 2020 года в Якутске действовал полный запрет на проведение массовых мероприятий. В самом репортаже была продемонстрирована запись с празднования дня Республики Саха (Якутия) от 27 апреля 2017 года (https://www.youtube.com/watch?v=pqfrVRoyUsI). Информация об обнаруженном фейке быстро распространилась по нескольким новостным изданиям (например, newsru.com, govoritmoskva. ru, the-village.ru и др.), на сайте популярного новостного ресурса Якутии Sakhaday опубликовали опровержение, подчеркнув, что никаких праздников в честь принятия поправок они не устраивали и не планируют устраивать. Вскоре после этого запись репортажа была удалена с официального сайта «Первого канала». При этом канал никак не прокомментировал попадание в эфир неадкватной информации. Информации о том, понес ли кто-то на «Первом канале» административную ответственность, предусмотренную за распространение фейковых новостей, в открытом доступе нет. Это позволяет сделать вывод, что адресатом фейка являлась не только и не столько собственно массовая аудитория, хорошо извещенная о запретах на массовые мероприятия. Редакция вполне отдавала отчет в возможном конфликте с руководством Республики Саха. Это позволяет сделать вывод, что реальным адресатом этого репортажа являлся именно Третий – адресат институциональный, по отношению к которому каналу требовалось продемонстрировать лояльность, а следовательно – гарантировало безнаказанность.

Интерпретация и ответственность

Распознавание фейков, их разоблачение как таковых и возможные последующие санкции к их авторам предполагают серьезную аналитическую работу. Так, распознавание и идентификация фейка предполагает выявление реального актора, который может скрываться за вымышленным автором, выявление или реконструкцию намерений, проверку приведенных сведений (фактчекинг).

Важно понимать, что такой анализ, неизбежно становится интерпретацией мотивации актора, приведенных фактов. Чтобы разоблачение фейка не стало просто конфликтом интерпретаций (к которому часто сводятся информационные и пропагандистские войны), такой анализ должен осуществлояться квалифицированными экспертами, авторитетными выразителями доминирующей в социуме смысловой картины мира. Практики такого анализа, включая материалы судебных лингвистических и психологических экспертиз [Леонтьев, Тульчинский 2018] показывают, что фейки образуются в пространстве между двумя полюсами.

Фейком могут оказаться просто непроверенные факты, публикация которых вызвана желанием поделиться наивной радостью узнавания неких сведений, слухов, или просто искренние заблуждения, недостаток образования, а то и просто глупость. Фейк может быть и результатом игры, шутки, дурачения – вроде некоторых новостей, публикуемых 1 апреля, возможные последствия которых не просчитаны. И иногда авторам таких публикаций приходится нести ответственность, приносить извинения, а то и компенсировать вред, нанесенный их неграмотностью или недальновидностью.

Осенью 2016 г. родительские чаты заполонила информация о том, что детям у школ раздают жвачки с наркотическими веществами. Сама такая история о «наркожвачках», или «отравленных конфетках», – классическая городская легенда, встречающаяся в разных культурах. Однако начальник управления образования города Краснознаменска Московской области В.Н. Грищенко, столкнувшись с этой информацией в сетях, перенес ее на официальный бланк городского отдела образования, начав основной текст документа словами: «На основании письма Главного Управления МВД России по Московской области сообщаю следующее». И далее пересказывает контент из сетей. Хотя никакого «письма из МВД» не было, далее в этом письме чиновник пишет, что, по официальным данным, случаи употребления наркожвачек зафиксированы в Липецкой, Калужской и других областях. Подчиненных, т. е. директоров краснознаменских школ, Грищенко попросил донести информацию до родителей. Другие отделы по образованию начали массово распространять эту информацию, копии и фотографии документа попали в социальные сети, ставшие следующими каналами распространения фейка, а сам фейк дошел до представителей МВД России по Московской области.

МВД опровергло фейковую информацию. «Никаких писем на этот счет мы в администрации муниципалитетов не рассылали!» – уверенно заявила пресс-секретарь ГУ МВД по Московской области Татьяна Петрова. – «Ни одного заявления на этот счет у нас нет. Более того, на днях мы писали о таких ложных сообщениях». Согласно информации на сайте управления, гражданам сообщили, что «не стоит собирать по форумам сплетни, а если есть реальные ЧП насчет наркодилеров у школ – сообщать в полицию». (https://vkrasnoznamenske.ru/news/detail/213844/).

В.Н. Грищенко пытался оправдаться – мол, «безопасность лишней не бывает!» (https://www.kp.ru/daily/26595.5/3611324/). Но он был снят с должности начальника управления образованием и переведен на должность директора Гимназии № 1 города Краснознаменска. Однако, после данного скандала, как коллектив школы, так и родители были против такого назначения, не доверяя такому руководителю. (https://vkrasnoznamenske.ru/news/ detail/250139/)

Если В.Н.Грищенко запустил фейк на основе непроверенной информации из административного рвения, то упоминавшаяся 13-летняя французская школьница из стремления уйти от отвсетственности перед родителями за прогулы занятий в школе оказалась актором фейка, имевшего трагические последствия международного масштаба. Закомплексованный ребенок соврал отцу. Тот в соцсетях раструбил обвинения в адрес учителя. Радикалы поддержали. Фанатик убил безвинного человека. Его застрелила полиция. Ему устроили почетные похороны. Некоторые политичесукие деятели и медийные персоны обвининили во всем президента Франции. Упомянутый кейс – яркий пример того, как нарративы переходят в перформативы, те – в поступки, а поступки – ….далее везде… Это не каузальная цепочка про подкову без гвоздя, споткнувшуюся лошадь, убитого командира, бегство армии. Это именно переход от текста к переформатированию реальности, поступкам и акциям. И не счесть других примеров, когда закомплексованные безответственые врушки запускали цепочки – вплоть до судебных исков и расправ. А соцсети и медиа резонирует до Бог знает чего…

Вместе с тем, фейк может быть реализацией расчетливой скрытной воли, скрывающей свою роль, свои намерения в манипуляции авторами, источниками, фактами, каналами и аудиторией коммуникации. Этот полюс фейкизации является классикой конспирологии, оказывающейся целостным фейком нового уровня!!!

На примере комментариев «платных троллей», а также на художественном и психопатологическом материале Георгий Чернавин разбирается в том скрытом аспекте нашей реальности, который очень часто остается для нас неосознанным. Тонко чувствуя «дух времени», он описывает современный мир, мнение о котором мы теперь привыкли формировать по комментариям в интернете от людей, которых никогда не видели и многие из которых не существуют в действительности. Исследование сопровождается полевым материалом (интервью с выпускниками философских факультетов – «платными комментаторами» и дискуссией с современными русскоязычными философами [Чернавин 2021].

Однако, в обеих крайностях наивной ошибки и расчетливой воли, и в промежуточных формах ключевой характеристикой фейка оказывается его вменение актору. Точнее, его безответственность или желание уйти от ответственности. Это может делаться бессознательно, в силу некоего случайного «человеческого фактора» (безграмотности, недальновидности, глупости). И тогда проведенная аналитика, разъяснение устраняют, демпфируют последствия таких фейков. Или это может быть сознательное стремление уйти от ответственности за провокативные действия. Такие фейки становятся частью пропаганды, рекламы, недобросовестного маркетинга, черного пиала, информационных и гибридных войн. И в этом случае как фейки, так и их разоблачение становятся борьбой конкретных социальных сил.

Изменило коммуникацию, ее содержание и даже структуру использование ботов (от англ. «bot» – сокращенно от «robot») – автоматизированных алгоритмических программ, что позволяет резко увеличить скорость порождения и распространения информации, привлекая внимание более широкой аудитории. Фактически речь идет о человеко-программных формах коммуникации.

Первоначально это были программы, избавлявшие автора от рутинной работы, экономившие время анализа и систематизации информации. Затем боты стали применяться для регулирования социальных взаимодействий, для общения с пользователем, отвечать на простые вопросы, собирать необходимые данные, эффективно распространять рекламу, оптимизировать взаимодействие фирм с клиентами. На качественно новый уровень ситуацию вывело создание сетей ботов («bot-net») – системы алгоритмов, которые обмениваются данными под управлением оператора (botherder, ботовод) [Мартьянов, 2016]. В результате изменились коммуникативная структура, формат создания и потребления контента. Если раньше контент в социальных сетях Интернета создавался авторами и стоящими за ними акторами (владельцами сайтов, редакторами, журналистами, блогерами), а пользователи были его пассивными потребителями, то теперь действия, которые осуществлял автор (формировать сообщение, отправлять его, отвечать, комментировать чужие сообщения и т. д.) совершает бот.

Важно понимать, при этом, что бот – это не аккаунт, а программа управления аккаунтом и такие программы создали миллионы аккаунтов пользователей, маскирующихся под реальных людей во всех социальных сетях – от Facebook до Twitter и т. п. Один пользователь имеет возможность управлять несколькими аккаунтами, загружать большой контент и управлять графиком доставки. Так что любой пользователь даже со средним уровнем информационной продвинутости, с элементарными навыками программирования может разрабатывать и запускать боты, не говоря уже о работе специальных структур – так называемых «фабриках ботов».

Такая ситуация придает ботам роль активных агентов коммуникации, влияющих на развитие социальной жизни, фактически, придавая автоматизированным алгоритмам институциональный статус [Napoli 2014], а применительно к политическим процессам и политически ориентированную роль [Howard, Woolley, Calo 2018: 85]. В принципе, такие социально-политические боты амбивалентны. Они могут использоваться как для манипуляции общественным мнением, дискредитации инакомыслия, так и для гражданских инициатив [Gorwa, Guilbeault 2018: 14–15]. Причем эффект использования ботов сложно спрогнозировать даже самим разработчикам таких автоматизированных алгоритмов [Woolley, Howard 2016: 4883]

По итогам обстоятельного обзора подходов к изучению использования ботов в политической сфере, которые представлены в зарубежной и отечественной литературе, В.В. Василькова и Н.И. Легостаева выделили шесть основных направлений такой практики: ведение «мягких информационных войн»; пропаганда проправительственной точки зрения; создания искусственного общественного мнения (астротурфинг); влияние на общественное мнение путем конструирования агентов влияния или ложных лидеров общественного мнения; делигитимация властных структур, поддержка оппозиционных сил и структур гражданского общества; формирование повестки дня, ведение политических дискуссий [Василькова, Легостаева 2019]. На материале использования ботов в электоральных практиках в США, Великобритании, Венесуэле, Японии и др., исследователи выявляют три основные стратегии, реализуемые с помощью ботов: привлечение сторонников, конструирование позитивного имиджа кандидата, дискредитация конкурента.

После проведенной систематизации, или, как минимум – инвентаризации, основных коммуникативных компонентов, участвующих в образовании и реализации фейков представляется важным уточнить и конкретизировать сам процесс смыслообразования, соотношения в нем социальных и индивидуально-личностных факторов, а также специфики в смыслообразования, которая порождается особенностями современных цифровых информационно-коммуникативных технологий.