«Что это было? И было ли вообще?»
В глаза Тодика светила Большая Медведица, такая же холодная и молчаливая, как всегда. А чуть выше изгибалось созвездие Дракона, подобно древнему змию, вознесенному некогда посреди пустыни по воле Божьей. И оба жителя заоблачных высот ничего не могли поведать Тодику; впрочем, он и не к ним обращался: ответ на вопрос, который томил его, надлежало искать в собственном сердце.
«Мы действительно принесли себя в жертву? Отказались от рая, чтобы навсегда остаться чернокрылыми братьями? Но когда это случилось? Впечатление такое, что не раньше, чем двое суток тому назад… Но вчера, помню, мы только спускались к мальчугану трех или четырех лет, который нечаянно хлебнул уксусной эссенции; когда Морти взял его на руки, он ревел, хотя больно уже не было, и не хотел лететь с нами: нам еле удалось его успокоить. А позавчера мы и вовсе не получали откровения, лишь болтали между собою да играли в догонялки над озером. И ничего больше в те дни вроде бы не происходило. Значит, все это мне приснилось… Но разве мы способны видеть сны?..»
Тодик совсем растерялся. Он понимал, что во сне легко видеть себя героем и воображать невесть что, скажем, как ты без запинки отвечаешь урок, хотя бы его и не учил. Но когда на следующее утро тебя вызывают к доске, ты мнешься, вертишь в пальцах кусочек мела, жалким взглядом обводишь одноклассников и в конце концов даже не обижаешься, когда учительница ставит тебе заслуженную двойку. И точно так же Тодик не мог сейчас поручиться, что наяву он был бы таким же смелым, как Морти, и поддержал товарища в непростую для него минуту. Это сомнение было нестерпимей всего; прежде Тодик, если взывал в мыслях к Богу, никогда не просил о себе, только о других, но теперь он с трепетом произнес, глядя в усыпанное яркими звездами черное небо:
«Господи, просвети меня!»
Могильная тишина стала ответом; такая, наверное, была в первый день творения, когда совсем юная Земля была еще безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водою. Тодик продолжал молиться, но скоро понял, что больше не в силах оставаться в одиночестве. И потому он отправился разыскивать Морти.
Уже светало, когда двое друзей наконец-то встретились. Тодик не знал, с чего начать, не знал даже, стоит ли начинать вообще и нагружать брата своими проблемами. Однако Морти, заметив, что взгляд Тодика стал каким-то чересчур серьезным, сразу заподозрил неладное и немедленно потребовал объяснить, что же стряслось. И Тодик все ему рассказал. Морти слушал, даже не пытаясь особо скрыть свое изумление, с широко раскрытыми глазами, а потом воскликнул:
– Тодька!.. Я ведь тоже это видел!
У Тодика перехватило дыхание:
– Когда?
– Очень давно, еще в земной жизни. Я тогда не пошел на концерт «Алисы», отдал билет какому-то пацану, который потерял свой: он сидел на скамье один-одинешенек и всхлипывал. А следующей ночью и привиделось то, о чем ты говорил сейчас. Я тогда еще подумал: что за хрень, откуда у меня крылья и что вообще все это значит… Ну, и забылось, соответственно: у меня память на сны всегда была дырявая… – Эти слова Морти произнес чуть приглушенным тоном, будто бы извинялся. – А вот ты теперь напомнил!..
– Что ж получается, Морти?.. Господь уже тогда решил, что наше место не в раю, а здесь? И добивался лишь того, чтобы мы сами это поняли?
– Ты расстроен?
– Просто еще не пришел в себя… Слишком уж внезапно все вышло, я и обдумать-то как следует не успел. И не готовился…
Морти ухватил товарища двумя пальцами за подбородок – ласково и совсем не больно, как иногда любил делать, и в его глазах зажглось то, что обычные ребята иногда зовут чертовщинкой, а в языке чернокрылых братьев для этого нет удобного названия:
– Тодька – врушка, нос, как ватрушка!
Тодик даже опешил:
– Почему это я – врушка?
– Не готовился, говоришь? А скажи-ка мне: о чем мы с тобой мечтали?
Тодик вспомнил давнюю беседу, которую он и Морти когда-то вели на крыше одной из городских высоток, между землей и небом, одинаково причастные и дольному, и горнему, и ответил:
– Чтобы Бог не разлучил нас!..
– Но раз он не будет этого делать, значит, наша мечта сбылась!.. А больше рай нам ни для чего и не был нужен! Теперь вот это все, – Морти широко повел рукою, и вся шутливость сошла с его лица, – наш с тобою рай!.. Где у меня есть ты, а у тебя есть я… И мы можем вместе творить добро во имя Господа!.. Разве это не здорово?
– Выходит, Морти, – Тодик помедлил, чтобы собраться с мыслями, – мы все это время были в раю? Просто сами не понимали этого?
– Нет, Тодька, – Морти покачал головою, – в раю мы не были. Что же это за рай, из которого хочется сбежать? Рай наш мы обрели только сегодня, когда Бог открыл нам глаза на наше истинное предназначение. Должно быть, он счел: мы достаточно созрели, чтобы принять его волю!..
– Царство Божие – внутри вас… – Чуть осмелев, Тодик вспомнил слова, с которыми Спаситель некогда обратился к людям, вопрошавшим его.
Морти согласился:
– Да!.. Хотя, наверное, Морти из моего сна – это не совсем я. А Тодик из твоего видения – не совсем ты… Те ребята лучше нас: они бескорыстнее и храбрее. Но мы ведь можем до них дорасти! – Рассмеявшись, Морти задорно взметнул руку к небесам и тут же вдруг почувствовал, что она отяжелела, а пальцы сжимают что-то очень хорошо знакомое, какой-то длинный деревянный предмет с натянутыми на нем струнами. В следующую секунду Морти понял, что это гитара – точно такая же, какая была у него, когда он жил вместе с отцом и братом. От неожиданности Морти разжал было пальцы, и гитара тотчас же исчезла, но она вновь появилась, стоило мальчику попытаться опять стиснуть руку в кулак. Еще не отваживаясь до конца поверить, Морти в упор посмотрел на Тодика. Он ничего не говорил, но Тодик, глядя брату в глаза, понял, что тот счастлив, и оттого ему самому стало радостно. Придвинувшись близко-близко к товарищу, Тодик шепнул:
– Морти, ты ведь хотел, чтобы в раю у тебя была гитара. Помнишь?
– Так значит, Господь и взаправду ввел нас нынче в рай!.. Благодарю тебя, Боже! Ну-ка, попробую… – Привычным движением Морти ущипнул струны, стараясь извлечь сначала аккорд до мажор, а потом – си минор. – Получается!.. У меня получается, Тодька! Я ничуть не растерял навыка! Теперь я могу не только петь, но и играть! Вот послушай!.. – Морти уже перехватил гитару поудобнее, но Тодик его остановил, а за миг до этого он вздрогнул и повернул голову куда-то влево, точно его окликнули по имени:
– Я обязательно послушаю, Морти! Но чуть-чуть погодя!.. Сейчас нам некогда!
Морти встрепенулся:
– Ты получил откровение?
Тодик кивнул:
– Один человек с чистой душою ждет нас. В своих мыслях он давно уже с Господом, но попросил у него отсрочку, чтобы успеть проститься с сестрой, которая приехала из далекого города. Они только что закончили говорить и…
Морти даже не дал другу досказать:
– Так что ж мы, Тодька, прохлаждаемся? Вперед!
Оба мальчика взмыли в вышину – одновременно, будто ни один не хотел уступать первенства в том, что касается Божьего дела. Они летели на восток – туда, куда Тодик прежде указал рукою, навстречу солнцу, которое поднималось над миром и дарило ему жизнь. Вскоре маленькие фигурки двух чернокрылых братьев растворились в сиянии нового дня, и никто с земли не смог бы отследить их путь. Но он всегда останется прям и угоден в глазах Господа, куда бы Морти и Тодик ни направились в будущем.
Потому что Бог никогда не оставит своих добрых слуг без попечения.