«Это правда! То, что он говорил – правда! Всё, до последнего слова!»
Она не понимала, чему радуется, но неведомая радость мощной волной хлынула в сердце.
– … приговаривается к сорока ударам плетьми и изгнанию из страны, если таковое потребуется
после исполнения наказания, – человек в мантии сделал знак стражникам и поспешно спустился с
помоста.
Грэйккону развязали руки и, сдёрнув рубашку, подвели к столбу. Толпа ахнула и подалась вперёд.
– Я тебе говорила!.. – послышался за спиной Айви тот же женский голос.
Один из стражников снова стянул руки узника верёвкой, но уже с другой стороны столба. Айви
теперь не видела лица Грэйккона, только крепкую спину, седые волосы и шею, на которой не было
цепи.
Плеть взвилась – и звонкий удар, казалось, полоснул Айви прямо по сердцу. Потом снова, и ещё, и
ещё… Она не отводила глаз, только съёживалась всякий раз, когда плеть со свистом рассекала
воздух. Спина Грэйккона превратилась в сплошную кровавую массу. Айви снова стало страшно. Она
зажмурилась, но продолжала вздрагивать под безжалостными, свистящими звуками,
пронизывающими её, как стрелы, пока, наконец, не почувствовала, что люди, стоящие вокруг,
зашевелились.
Она открыла глаза. У столба никого не было, только стражник, наклонившись, что-то разглядывал
у его подножия. Когда он отошёл, Айви увидела Грэйккона. Он лежал на тёмных досках, вытянув
вперёд руки, и не шевелился.
Люди, спокойно переговариваясь, расходились. Зрелище кончилось. Стражники спустились с
помоста и теперь стояли, лениво поигрывая плетьми и чего-то выжидая.
Айви не раздумывала ни секунды. Она нырнула под тяжёлые цепи и, ловко подтянувшись,
вскарабкалась на тёмные доски. С трудом пересиливая тошноту, подкатившую от резкого запаха и
свежей и давно уже высохшей, но теперь снова растревоженной крови, она упала рядом с
Грэйкконом и, отведя в сторону слипшиеся седые пряди, попыталась заглянуть в лицо. Его глаза
были закрыты, а дышит ли он, Айви не смогла понять. Она беспомощно посмотрела по сторонам,
чувствуя, что слёзы вот-вот прорвутся и лишат её сил.
– Ещё живой! Крепкий старик попался. Если бы подох, то лучше, а теперь куда его? – небрежно
буркнул один из стражников. – Ты, что ли, его заберёшь? – он хмуро взглянул на Айви, особо не
надеясь, что она избавит его от возни с окровавленным телом.
Айви снова лихорадочно огляделась, боясь, как бы стражники не передумали. Рыночная площадь
была заполнена людьми, занятыми своими делами и не проявляющими больше никакого интереса к
происходящему. И тут она увидела Лестиха. Он стоял совсем неподалёку. Айви уже открыла рот,
чтобы крикнуть ему, но вдруг осеклась и промолчала: Лестих пристально смотрел на неё каким-то
незнакомым, колючим и очень недобрым взглядом. Айви сделалось зябко. Она неловко махнула ему
рукой, но он, зло сплюнув, отвернулся и исчез в толпе.
Что-то тревожно и неприятно кольнуло Айви глубоко внутри, но она сразу же забыла об этом,
потому что на одной из боковых улочек, вливающихся в площадь, заметила быстро движущуюся
низенькую фигурку.
– Эмерита! – Айви закричала, что было сил и, вскочив, бросилась к краю помоста.
Но этого и не требовалось. Старушка и так уже почти бежала прямо к ней. Следом торопливо
шагал Кру, ведя за повод знакомого ослика, запряжённого в небольшую повозку. Айви вздохнула с
облегчением.
Грэйккона осторожно подняли и положили на соломенную подстилку. Он слегка пошевелился и
тихо застонал, от чего слёзы опять подступили и начали душить Айви. Стражники бросили в их
сторону ещё пару ленивых взглядов и, неторопливо переговариваясь, двинулись прочь.
***
Грэйккон лежал на боку, страшно бледный, его глубоко запавшие глаза были закрыты. Айви тихо
подошла и опустилась на колени рядом с кроватью. Он вздрогнул и, взглянув на неё, слабо
улыбнулся.
– Простите меня, господин!
– За что, Айви? – он говорил чуть слышно, видно было, что каждое слово даётся ему с трудом.
– Я сказала им, что не знаю вас, и я ничего не сделала!.. И эта цепь! Я не хочу больше, не хочу! –
она на мгновение закрыла лицо руками, судорожно сдерживая рыдания. – Можно я просто останусь с
вами? Я понимаю, вы тут совсем другие, вы свободные, а я… Я – мерзкая, вы просто не знаете,
какая! Почему Он умер? Что мне теперь делать?
Она снова уткнулась лицом в ладони и заплакала горько и безутешно.
– Кто умер, Айви?
– Великий Царь! Я теперь никогда не избавлюсь от неё! Я не хочу, не хочу больше! – твердила
она, вздрагивая и захлёбываясь слезами.
Грэйккон тяжело приподнялся и опёрся на локоть.
– Айви! – его глаза радостно и вдохновенно вспыхнули, но она только замотала головой и ещё
сильнее прижала руки к лицу. – Айви, Он жив!
Она оторопело взглянула на него сквозь текущие слёзы:
– К-кто?
– Великий Царь! Он жив! – его голос неожиданно окреп, – Смерть не смогла удержать Его! Она не
имела над Ним власти, и Тёмный Властелин тоже! Он вернулся к жизни, Айви! Мой Царь! Мой
Господин! – измождённое лицо Грэйккона сияло необыкновенным светом. Айви не могла оторвать от
него глаз, а сердце её трепетало и рвалось навстречу его словам.
– Он может освободить меня? – она с трудом совладала с дрожащим голосом.
– И тебя, и всякого другого, приходящего к Нему! Ты хочешь быть свободной, Айви?
Она только поспешно кивнула, и слёзы опять потекли по лицу.
Грэйккон закрыл глаза и тихо, словно обращаясь к кому-то, стоящему рядом, проговорил:
– Великий Царь, Ты слышал? Я знаю, Ты слышал! Я благодарю Тебя!
Чёрная цепь, висящая на шее Айви, вдруг дрогнула и медленно заскользила вниз, будто
разорванная чьей-то невидимой рукой. Со звоном упав на пол, она на мгновение вспыхнула мутно-
красным светом и… исчезла.
Айви, не в силах поверить в случившееся, посмотрела на обугленное пятно, чернеющее на чисто
выскобленных досках, и пощупала шею дрожащими пальцами: ссадины были на месте и ещё болели,
цепи не было. Грэйккон потянулся к ней и, коснувшись ладонью её головы, торжественно произнёс:
– Теперь ты – дочь Великого Царя! Да пребудут с тобой Его любовь и сила, чтобы чёрная цепь
больше никогда не приблизилась к тебе!
Айви обхватила его руку и прижала к губам.
– Благодарю тебя, отец, – она даже не удивилась тому, что вдруг так назвала его. – Благодарю!
Эмерита тихонько подошла и, опустившись на пол рядом, обняла её и поцеловала в пушистые
волосы.
– Добро пожаловать, дочка, в семью Великого Царя!
– И не плачь больше! – подхватил Грэйккон, снова подавшись вперёд и погладив её по мокрой от
слёз щеке. – Теперь не время плакать! Весь Золотой Город охвачен ликованием, потому что ещё одна
душа стала свободной!
Айви попыталась улыбнуться, но слёзы всё текли и текли.
– Но ты, отец… Как они могли так поступить с тобой? – она опять начала всхлипывать.
Грэйккон откинулся на кровать, глубоко вздохнул и, словно удивляясь чему-то, заявил:
– Я – счастливый человек! Я приехал в эти края, чтобы найти одного, а нашёл троих! Разве это не
достаточная награда за проделанный путь, за все тревоги и даже за «позорный столб»! А спина…
скоро заживёт! – закончил он, и глаза его снова радостно блеснули.
Глава 6
Без цепи
Айви вернулась домой уже под вечер. Ей вообще не хотелось оставлять Грэйккона, но тётка
должна была вот-вот вернуться, а Айви вдруг почувствовала, что не хочет расстраивать её или
заставлять волноваться.
Она прошла в свою комнату и, вплотную приблизившись к зеркалу, открыла маленькую
коробочку из слоновой кости. Там была мазь, которую Эмерита делала из какой-то травы, растущей
на горных склонах. Грэйккон уверял, что с её помощью ссадины заживают за один день, а такие, как
у него, самое большее – за два. Эмерита только смеялась и тихонько шептала Айви, что проваляется
Грэйккон с такими ранами не меньше недели, но, как и все мужчины, долго лечиться не любит. Айви
взглянула на гладкую блестящую крышечку и улыбнулась.
«Кру любит рисовать. Он мне всю посуду разукрасил, видела? Эту коробочку тоже он
разрисовывал» – весело рассказывала старушка, вручая Айви свой маленький подарок. На крышке
красовалось странное существо о пяти ногах.
«Кру, кто это?»
«Это конь!» – Кру с нежностью смотрел на свою работу.
«Но у него лишняя нога!» – удивилась Айви.
Кру слегка растерялся. Считать он не умел.
«Сначала он нарисовал три, – тихо засмеялась Эмерита, – Но потом понял, что чего-то не хватает и
дорисовал сразу ещё две».
Айви подобрала волосы и, зачерпнув пальцем немного густой, пряно пахнущей массы,
осторожно смазала ссадины на шее. Потом шагнула назад и поглядела на своё отражение. Ей почему-
то стало неловко за голые плечи и руки. Она вспомнила вечер в доме Лестиха, свой огненный наряд и
танец…
Почувствовав, как краска заливает щёки, она поспешно отвернулась и отошла от зеркала. Открыв
шкаф и печально оглядев свои не отягощённые большим количеством ткани наряды, Айви приуныла
и, тяжело вздохнув, хотела уже захлопнуть дверцу, но вдруг взгляд её упал на тёмно-голубое платье –
подарок Грэйккона, которое так и лежало, небрежно брошенное в угол. Она осторожно подняла его
и, внимательно оглядев, радостно улыбнулась. Потом, быстро переодевшись, кинула ещё один взгляд
в зеркало и вдруг вспомнила… Она вспомнила, где видела женщин в таких платьях: там, в лесу, на
стене большого дома!
Айви замерла и задумалась. Загадочные и далёкие люди были теперь её народом! Возможно ли
это? Какие они? Неужели все – такие, как Грэйккон? Она даже оробела от этой мысли и
почувствовала себя совсем мелкой и незначительной.
«Ну, хотя бы платье-то я могу носить?» – подумала она, будто спрашивая у кого-то разрешения, но
тут внезапно вздрогнула и перевела взгляд на стол, повинуясь чьему-то тихому, но очень ясному зову,
прозвучавшему из самого сердца.
Там, на столе стояла её шкатулка, старая и давно знакомая, но Айви показалось, что оттуда сейчас
выползет змея. Дрожащими пальцами она приподняла крышку и, вынув красные бусы, бессильно
опустилась на кровать.
«Великий Царь! Я украла это! Прости меня!» – горячо прошептала она. Тихий голос глубоко
внутри беспокоился и словно чего-то ожидал от неё. Зажав бусы в руке, она вышла из комнаты и в
раздумье двинулась по дому. Наконец, взгляд её упал на массивное деревянное трюмо, стоявшее у
окна в тёткиной комнате. Айви опустила бусы на тёмную блестящую поверхность. «Когда тётя
вернётся, она сразу заметит их. Надо будет ей всё рассказать…» – подумала она и сразу
почувствовала неожиданное облегчение.
***
Она проснулась на рассвете и, мгновенно вспомнив всё, что произошло вчера, на всякий случай
подняла руку и потрогала шею. Цепи не было. Айви счастливо улыбнулась и, нырнув в тёмно-
голубое платье, затянула волосы лентой и зашагала к побережью.
Дорога показалась ей не такой длинной, а уставшие рыбаки – не такими грубыми, как всегда. Она
махнула рукой им на прощание, с удивлением заметив, как их хмурые лица просветлели в ответ.
Даже корзина, доверху наполненная рыбой, не показалась сегодня такой неподъёмной.
Айви не заметила, как была уже у рыночных ворот и привычно влилась в людской поток,
движущийся вдоль многочисленных прилавков, навесов и просто телег, расставленных неровными
рядами. Проходя мимо деревянного помоста, она бросила взгляд на каменный столб. Всё,
произошедшее с ней в последние дни, сияло теперь глубоким и непреложным смыслом.
«Великий Царь, я благодарю тебя! И тебя, дорогой Грэйккон!»
– Девушка, дай монетку бабушке! – скрипучий голос раздался откуда-то снизу.
Айви вздрогнула. У помоста, прямо на земле, привалившись спиной к тёмным доскам, сидела
сморщенная старуха. Она с ожиданием смотрела на Айви маленькими бесцветными глазами и
протягивала худую руку, покрытую многочисленными рубцами и язвами.
Айви уже видела её здесь, но никогда не обращала особого внимания – рынок всегда полон
нищими! Но теперь что-то шевельнулось у неё внутри, заставив остановиться и снять с плеча
корзину. Она присела рядом с нищенкой и внимательно посмотрела на её руку.
– У меня нет денег, бабушка. Хочешь, я смажу твои болячки, тебе поможет!
Не дожидаясь ответа, Айви порылась в складках платья и, вытащив костяную коробочку
Эмериты, стала аккуратно мазать растрескавшиеся кровавые пятна. Старуха растерянно смотрела на
её быстрые движения, переводя непонимающий взгляд со своей руки на лицо Айви и только слабо
шевеля губами. Внезапно она подняла глаза вверх и, мгновенно изменившись в лице, вздрогнула,
пригнула голову и испуганно завопила:
– И-и-и!
Айви вскочила и обернулась. Перед ней стоял тип, совершенно бандитского вида: кривой,
лохматый и крепкий. В одной руке он сжимал обрывок верёвки, а другой неторопливо почёсывал
волосатую грудь. Чуть позади него виднелась такая же лохматая женщина с мутными глазами на
сером, испитом лице.
– Ты зачем обижаешь ба-а-а-бушку? – с издёвкой проговорил мужчина странно-тонким,
вкрадчивым голосом, растянув губы в подчёркнуто-наглой улыбке.
– Ты ошибаешься, – сухо ответила Айви, слегка насторожившись: беседа не предвещала ничего
хорошего. – Я только смазала ей руку.
– Зачем, дорогуша? Мне нужны эти болячки! – тип приблизился и понизил голос почти до
шёпота, – Иначе, она ничего не заработает! – он снова растянул губы в улыбке, пытаясь изобразить
заботу и доброжелательность, отчего его лицо приобрело совершенно идиотское выражение. Потом
неожиданно изменив голос, прошипел: – Иди отсюда, детка! – и снова, как ни в чём не бывало,
громко и тонко затянул: – Нехорошо-о-о обижать стариков! Смотри, как кричит бабу-у-у-ля! – он
повернулся к старухе, которая, упав в пыль, так и лежала, прикрывая голову руками и тихо
поскуливая. Брезгливо сморщившись и вновь изменив голос, он угрожающе процедил сквозь зубы: -
Вставай, мать, давай работать! – и слегка замахнулся на неё обрывком верёвки.
Айви шагнула ему наперерез и схватила за руку.
– Не смей!
– Что-о-о?! – прорычал он, – Ты хочешь встать на пути у Хашота? У меня тяжёлая рука!
– И поэтому ты поднимаешь её на стариков? – пошла в наступление Айви, удивившись
собственной смелости. Имя этого «хозяина рынка» она слышала много раз, но никогда ещё не
встречалась с ним лицом к лицу, да и знала, что такая встреча не сулит ничего доброго. Но сейчас
она не боялась. Какая-то новая, воинственная сила пробудилась в ней и теперь светилась в глазах и
звенела в голосе.
Хашот выдернул руку и, на мгновение остановившись, метнул вокруг быстрый взгляд. У помоста
уже собралась плотная толпа. В глазах многих угадывался испуг, но некоторые посматривали на
Хашота насмешливо. Айви молча отвернулась и пошла прочь: она не хотела продолжать перепалку,
да и чувствовала, что толку от этого не будет. Хашот пригнул голову, как взбесившийся бык, и
посмотрел ей вслед налитыми кровью глазами.
– Эй, дрянь, иди сюда! – он рванулся за ней и, резко дёрнув за плечо, развернул к себе.
Костяная коробочка выпала и покатилась по земле. Старуха потянулась к ней и, схватив
дрожащими пальцами, быстро спрятала в лохмотьях. Но Хашот не заметил этого. Он вдруг
безобразно выпучил глаза и, словно обжёгшись, отдёрнул руку. На его губах мелькнула нервно-
испуганная ухмылка, он попятился, а потом, растопырив конечности, будто пытаясь поймать кого-то,
ткнул в Айви пальцем и диким голосом заорал:
– Глянь! Гы-а-а! – нечленораздельные звуки разнеслись далеко по площади.
Люди в испуге отпрянули.
– Цепь! – сумел ещё выдохнуть Хашот, прежде чем его словарный запас на такие случаи
полностью иссяк.
Толпа заволновалась. Несколько человек, сразу смекнув, что так орать Хашот зря не станет,
решительно шагнули вперёд.
– Что ты о себе возомнила, девушка? Где твоя цепь? – выкрикнул один из них, окинув Айви
колючим взглядом.
Айви молчала. Ей вдруг стало жалко этих людей. Она хотела что-то сказать, но подходящие слова
не приходили в голову. Но тут толпа разорвалась – и несколько стражников, грозно подняв топорики,
быстро окружили её плотным кольцом.
***
Айви сидела на куче прелой соломы, обхватив руками колени, и думала о Великом Царе. Небо в
узком окошке под потолком начинало темнеть, а дневные звуки, обильным и монотонным потоком
льющиеся с улицы, иссякая, уступали место вечерней тишине.
Громкий лязг замка вывел её из задумчивости. Она повернула голову и увидела, как низкая
тяжёлая дверь, скрипнув, медленно поползла в сторону, и в образовавшийся проём, согнувшись
почти пополам, вошёл человек. Выпрямившись, он оглянулся – и кто-то невидимый тут же снова
закрыл за ним дверь.
– Лестих! Ты зачем здесь? – Айви вскочила и удивлённо округлила глаза.
Он молча шагнул к ней, слегка покачнувшись, потом отцепил флягу, висящую на широком ремне,
и жадно глотнул из неё. Лицо его было багровым, а рубашка расстёгнута почти до пояса. Он тяжело
опустился на грубый табурет – единственную существующую здесь мебель, и поднял на Айви
мутные глаза.
– Зачем я здесь? А ты не догадываешься? – медленно проговорил он – и воздух камеры сразу
наполнился тяжёлым винным запахом.
Айви не догадывалась, но ей стало неприятно.
– Я здесь, потому что у меня есть мечта, – он криво усмехнулся. – Но об этом чуть позже… Начну
с того, что мой отец знает, что ты в тюрьме. И знает почему… Ему не составит труда вытащить тебя
отсюда. Ну, конечно, если ты выкинешь из головы эту чушь, которой набралась в последнее время.
Ты ведь понимаешь, о чём я?.. Мой отец – добрый человек. Он мог бы сказать, что ты -
впечатлительная девушка, у тебя нет родителей, поверила во всякие сказки, но очень сожалеешь, ну,
и всё такое… – он скривился и, сделав неопределённый жест рукой, зашатался на табурете.
– Я благодарна ему, Лестих, правда, благодарна, но… ты напрасно пришёл. Великий Царь
освободил меня, и теперь Он – мой Отец, а я – Его дочь. Я никогда не вернусь назад, в рабство.
– Дочь?.. – Лестих непонимающе поморщился, – Дочь Царя? То есть, принцесса?.. Ваше
Высочество! – он изобразил что-то, похожее на поклон, но при этом чуть не свалился с табуретки. –
Принцесса продаёт рыбу! Ха! – он грубо засмеялся. – Я недавно видел одного такого, когда ездил с
отцом в Столицу весной. Тот тоже говорил, что он – принц. Но у него, правда, денег было столько,
что я поначалу даже ему поверил! Он приехал откуда-то с востока. Какие пирушки он закатывал! –
Лестих мечтательно покачал головой, а потом, многозначительно понизив голос, добавил: – А что
касается девочек из Весёлого квартала, то он, пожалуй, не пропустил ни одной! Ха! Он сорил
драгоценностями направо и налево. Уж не знаю, где он их взял, этот «принц», но у него были
самоцветы невиданной красоты, каких не встретишь во всём Поднебесье!
Айви, нахмурившись, глядела в сторону. Она бы с удовольствием не слушала Лестиха, но того
распирало всё больше. Он опять начал говорить громко.
– А знаешь, что было потом? Ха-ха! Драгоценности кончились! «Принц» остался без гроша! Он
ползал в ногах у моего отца и просил дать ему в долг. Но папаша мой не настолько глуп, чтобы
давать деньги всяким проходимцам. Хотя, конечно, он добрый человек. Вот и этому «принцу» он
тоже помог – принял его на работу: пасти свиней! Принц-свинопас! – тут Лестих разразился таким
хохотом, что не мог остановиться, пока не начал икать. – Правда, на днях он пропал куда-то… Но к
чёрту всех принцев! И королей туда же! – он перестал смеяться и, стиснув зубы, поднялся и шагнул к
Айви. – Потому что у меня есть мечта, и я не хочу уступить её даже королю!
– Что ты несёшь, Лестих?
– Несу? Нет, Айви! – он зло усмехнулся, и глаза его вспыхнули. – Я знаю, кого искал король той
ночью! Один слуга поведал мне, дураку… Открыл глаза на правду, так сказать…
Айви тревожно смотрела на него, пытаясь понять, куда он клонит.
– Так вот, – продолжал он, – У меня есть мечта. И я ждал слишком долго! Если буду ждать дальше,
то её может отнять у меня какой-нибудь… король! – он сжал кулаки так, что костяшки пальцев
побелели. Но потом неожиданно обмяк и проговорил совсем тихо: – А у моей мечты светлые волосы
и тёмно-голубые глаза… – он сделал ещё один шаг вперёд и, протянув руку, коснулся волос Айви.
– Лестих, ты не в себе! Перестань!
– Это ты перестань говорить со мной, как с ребёнком! – лицо его перекосила судорога, а жилы на
шее вздулись и заходили ходуном. – Смотри! – он рванул с пояса кошелёк и сунул его Айви прямо в
лицо, – Здесь деньги! Много денег! Я могу отдать их страже, и они выпустят тебя. А завтра наврут
что-нибудь… Таких денег им не заработать и за год! Они согласятся! Даже если им придётся
получить пару плетей за сбежавшего узника. А ещё… – он опустил руку с кошельком и приблизился
ещё на шаг. Айви слегка попятилась, – На эти деньги я могу купить десять таких, как ты! Но я не
хочу, потому что… – он обречённо развёл руками, – Мечта!..
Айви не могла поверить своим ушам. Она даже не могла рассердиться. Всё происходящее
казалось ей каким-то диким розыгрышем.
– Лестих, прошу тебя, перестань! Давай забудем всё, что ты сейчас сказал! Мы с тобой – друзья,
и…
– Нет, Айви! Детство кончилось! Ты знаешь, что ждёт девушку, побывавшую у позорного столба?
Каждый будет иметь на неё право! Но я не хочу… – он тяжело сглотнул. – Ты можешь уйти отсюда
прямо сейчас, но только вместе со мной… И мне всё равно, носишь ты цепь или нет! Без неё ты ещё
красивее!
У Айви перехватило дыхание. Теперь она не сомневалась, что он не шутит. Он стоял совсем
рядом, прерывисто дыша и глядя на неё горящими глазами.
– Уходи, Лестих!
Его лицо снова дрогнуло и искривилось в болезненной гримасе.
– Я мог бы взять то, что хочу прямо сейчас и без всяких денег! – он приблизился к ней вплотную
и схватил за руку.
– Отойди, Лестих! – медленно проговорила она, дрожа от гнева и пронзая его взглядом, которым
можно было бы прожечь каменную стену. – Отойди, иначе я выцарапаю тебе глаза!
За дверью послышался недвусмысленный шорох. Лестих испуганно отпрянул, и его лицо
перекорёжило, словно от острой боли. Он на мгновение замер, зажмурившись и сжав кулаки. Потом
устало и обессиленно повесил голову и, пошатываясь, направился к выходу.
– Я не хочу поднимать шума… – бросил он через плечо. – Ты сама выбрала.
Долбанув кулаком в дверь так, что она отлетела в сторону, словно сделанная из картона, он ещё
раз схватил фляжку и, прижав к губам, запрокинул голову. Похоже, фляжка была пуста. Он зло
отшвырнул её – и она с грохотом покатилась по каменному полу. Дверь захлопнулась, и снова лязгнул
замок.
Айви опустилась на солому и попыталась унять дрожь. Потом подняла голову и взглянула на
кусочек синего вечернего неба в окошке.
«Ты не оставишь меня, Великий Царь. Я – твоя дочь. Только, пожалуйста, пусть он больше не
приходит!» – она свернулась калачиком, и скоро незаметно погрузилась в сон.
***
Проснулась она посреди ночи от странного шороха. Звук был такой, будто где-то за стенкой
сыплются маленькие камешки. Приподняв голову, она попыталась оглядеться. Через окошко в
комнату проникал слабый лунный свет, но различить что-либо было почти невозможно. Айви хотела,
было, уже опять закрыть глаза, но тут шорох послышался снова, откуда-то сверху.
«Мыши?» – её неприятно передёрнуло. Остатки сна сразу улетучились, она поднялась и
прислушалась.
Вдруг в проёме окна что-то зашевелилось, потом появилась лохматая голова, и знакомый голос
позвал:
– Айви, ты здесь?
– Кру! – она не могла поверить своим ушам. – Как ты там оказался?
– Я залез…
– Тебя могут увидеть, малыш, и здесь высоко! Спускайся назад!
– Здесь не высоко, и никого нет, только отец Грэйккон.
– Грэйккон!?
Кру ухватился одной рукой за край стены, а другой пытался просунуть в окно какой-то большой
тюк.
«На чём он там стоит?.. Или висит?..» Несколько мгновений Айви слышала только пыхтение, а
потом к её ногам плюхнулся толстый моток верёвки.
– Я хотел принести тебе ягод, а отец Грэйккон сказал, чтобы я принёс вот это… Только я забыл
зачем… Сейчас спрошу, – с этими словами Кру посмотрел вниз и раскрыл рот с явным намерением
что-то крикнуть.
– Тише, Кру! Тише! – испуганно зашикала Айви, – Не кричи, я знаю, зачем это…
Она пошарила рукой по стене и, нащупав в кладке выступ, быстро сделала петлю и затянула её на
торчащем камне. Окно было высоко, но, встав на табурет, она могла зацепиться за край стены. Айви
стала пропихивать моток наружу, Кру заволновался и попытался подхватить его.
– Не надо, Кру, пусть падает! Помоги мне забраться к тебе!
Кру посмотрел, как его прекрасный большой моток, падая, превращается в тоненькую, едва
заметную верёвку, и с сожалением вздохнул. Но потом перегнулся через край окна и, схватив Айви за
руки, помог ей вскарабкаться наверх. Окно было узким, но достаточным, чтобы хрупкая Айви могла
протиснуться в него.
– Давай, сначала ты… – сказала она и кивнула на верёвку.
– Зачем? – Кру выпучил на неё глаза, не понимая.
– Хватайся за верёвку, малыш, и спускайся!
– Не…
Он тут же шагнул с крошечного выступа, на котором стоял, куда-то вниз, потом повис на руках,
зацепившись пальцами за какую-то невероятно узкую щель, потом снова шагнул и, не успела Айви
оправиться от удивления, как был уже внизу. Она, не долго думая, обхватила верёвку, мысленно
поблагодарив все тяжёлые корзины, с которыми приходилось иметь дело, за крепкие руки и ноги, – и
тоже начала спускаться. Едва коснувшись земли, она почувствовала, как сильные ладони уверенно
подхватили её – и через мгновение она уже стояла, уткнувшись лицом в мягкие серебристо-серые
складки.
– Отец!
– Давай, дочка, пошли отсюда! – Грэйккон мягко отстранил её и бесшумно двинулся вдоль стены.
Айви и Кру скользнули за ним, и вскоре они уже торопливо шли по пустынной ночной дороге в
сторону леса.
Глава 7
У границ Элефтерры
«Смотри, Айви: одна нога впереди, туловище развёрнуто. Натягивай тетиву. Нет, не к плечу, к уху.
Если тетива хорошо натянута, при выстреле слышится характерный звон. Подними локоть! Вот так,
теперь правильно – Грэйккон удовлетворённо кивает и отходит в сторону, – Конечно, оружие – это не
женское дело, но старики должны учить молодых тому, что умеют сами. Может, когда-нибудь
пригодится… Вот ведь Эмерита учит тебя разбираться в травах? Даже если ты не станешь великой
целительницей, эти знания сослужат хорошую службу и тебе и другим».
«Не знаю насчёт целительницы, – тетива многообещающе звенит, но вредная стрела, почему-то, и
не думает лететь, а падает у ног Айви. – Но великой лучницей я точно не стану!»
«Ты не заметила, что стрела соскочила с тетивы в самый последний момент, – невозмутимо
комментирует Грэйккон. – И… – он делает многозначительную паузу и, дождавшись взгляда Айви,
заканчивает: – Никогда не сдавайся!»
Кру выныривает из леса, счастливо улыбаясь и придерживая край рубашки, в которую навалены
огромные красные грибы. Грэйккон с интересом разглядывает его «добычу» и усмехается:
«Пожалуй, Эмерите теперь пора учить и Кру разбираться в здешней растительности».
Кру высыпает грибы на траву и, раскрыв рот, смотрит на Айви, пытающуюся совладать с
тяжёлым луком. Она целится в трухлявый пенёк, торчащий шагах в десяти, но стрелы упрямо летят
мимо. Но, хотя бы, летят! Это – уже что-то!
«Айви, что ты хочешь сделать?» – озадаченно спрашивает Кру, глядя в её раздосадованное
очередным промахом лицо.
«Я хочу воткнуть эту стрелу вон в тот пенёк!»
Кру улыбается во весь рот:
«Тогда подойди поближе!»
«Нет, Кру! Я должна стоять здесь!»
Одно мгновение он раздумывает, а потом, стремительно ринувшись к пеньку и легко выковырнув
его из земли, подтаскивает к Айви и уверенно командует:
«Втыкай!»
Айви обессилено опускает руки с луком и, взглянув на Грэйккона, который, пряча лицо и
отворачиваясь, сотрясается от смеха, тоже не выдерживает и хохочет.
***
«…Знаешь, Айви, Великий Царь желает, чтобы Его дети были воинами. Потому что зло не
дремлет. Тёмный Властелин будет пытаться снова поработить тебя, и это – как постоянная война. Ты
должна сражаться со злом в твоём сердце. И ты можешь помогать сражаться другим».
«Как это, отец?»
«По-разному… Иногда – просить за кого-то Великого Царя, иногда – поддерживать кого-то в
деле, иногда – просто ждать, а это бывает посложнее, чем махать мечом, а иногда… – тут Грэйккон
весело щурится, – Просто не мешать Великому Царю делать то, что Он хочет!»
Айви улыбается: она любит эту озорную искорку в глазах Грэйккона.
«Ты и за меня сражался?»
«В твоём случае я, скорее всего, «не мешал»! Но теперь буду сражаться, пока жив. И не только за
тебя, у меня ведь есть ещё сыновья и дочери. И в этой войне самое главное – не удаляться от
Великого Царя, не терять Его из виду, хранить Его, как величайшую драгоценность. Не забудь:
только Он – источник твоей силы и залог твоей победы. Пока Он царствует в твоём сердце, ты в
безопасности».
«А тот человек, которого ты искал в Столице, он тоже – из твоих детей?»
«Нет, он сын моего друга. И я не нашёл его».
***
«…Помни, Айви: дети Золотого Города не могут делать всё, что попало, они должны вести себя
достойно Имени, которое носят».
«Наверное, это нелегко, отец?»
«Это не всегда легко, но, знаешь… – в голосе Грэйккона появляется та непередаваемая интонация,
по которой Айви сразу догадывается: сейчас он скажет что-то очень важное, – Ты никогда не
сможешь объяснить волку, что проливать невинную кровь – это безжалостно и бесчеловечно. Он -
волк и хочет есть! Попробуй, научи его есть траву! Но если волк превратится в овцу, – никакая сила в
Поднебесье не заставит его зарезать даже маленького кролика. Сырое мясо будет отвратительно
ему».
«Разве такое возможно, отец?»
«Что именно?»
«Превратить волка в овцу?»
Грэйкон долго, задумчиво смотрит вдаль. Айви догадывается, о чём он думает в такие моменты,
что вспоминает, хотя Грэйккон не рассказывает ей о своём прошлом, разве что, совсем немного,
намёками. Наконец, он поворачивается к ней и тихо произносит:
«Человеку это невозможно, но Великому Царю возможно всё!»
***
«Так, голубчик, иди сюда! Ты будешь нас учить!» – командует Эмерита и, стянув с подбежавшего
Кру рубашку, усаживает его напротив Айви.
«Здесь, – Эмерита касается шеи Кру, – Два главных канала: по одному течёт тёмная кровь, по
другому – ярко-алая. Если повреждён канал с тёмной кровью, человек умирает через несколько
мгновений. В бою таким раненым никто уже не поможет, – лёгкая тень пробегает по её лицу, – А если
повреждён канал с ярко-алой, человек будет жив ещё какое-то время, пока вся кровь не вытечет. Но
если её вовремя остановить, вот так: – Эмерита легко надавливает пальцем, от чего Кру,
сморщившись, хихикает и втягивает голову в плечи, – Есть слабая надежда. Тут уже всё зависит от
глубины раны. Запоминай, дочка. У тебя есть дар, это сразу видно, – ты быстро научишься».
«А где ты научилась этому?»
«Мой муж и сыновья были солдатами, а я – при войске».