я ушёл сюда в Башню и просил Его. Я знал, что мне помогут…
Торниэн заглянул в лицо брату, всё ещё держа его за плечи, будто боясь, что он исчезнет.
– Но как ты попал в Башню? Ведь проход разрушен!
– Как разрушен?.. – брат обернулся, и расширенными от удивления глазами уставился на пролом.
– Он был цел, я прошёл по нему!
– Проход разрушен уже больше двух недель. Когда ты пришёл в Башню? – внезапная догадка
пронзила Торниэна. – Ты что, был там всё это время?!
– Ну, да…
– А что ты ел и пил?!
– Я не думал об этом… – брат выглядел совершенно ошарашенным.
Тут только Торниэн заметил, как он худ и бледен, что ноги его дрожат, и что он вот-вот свалится
без чувств.
– О, брат! – снова только и сумел выдохнуть он и вдруг вспомнил про огненного Воина.
Обернувшись, он увидел, как блистающий силуэт медленно тает в воздухе. Воин смотрел на них с
братом и… может быть, Торниэну только показалось это, – улыбался. Потом он поднял руку и со
словами «будьте благословенны!» – исчез.
Торниэн огляделся. Чёрных всадников не было и в помине. Он опять подумал, что всё это было
только сном. Но долина была сплошь усеяна пятнами обугленной травы, сильно пахло гарью, вокруг
испуганно носились лошади, лишённые седоков. Друан, всё ещё сжимая в руке палицу, оторопело
глядел на небо над Старой Башней. Со стороны Центрального Тракта к ним бежали люди – воины и
горожане с громкими криками: «Победа! Победа!»
Нет, это был не сон!
Совсем рядом стоял чуть живой Саксиль, пошатываясь и не сводя с брата Торниэна изумлённого
взгляда. Потом он опустился на колено и поклонился ему. Брат растерянно посмотрел на Саксиля,
потом на Торниэна, но в этот момент их окружили подбежавшие люди.
Торниэн ещё раз взглянул на Старую Башню, глубоко вздохнул и обнял брата за плечи.
– Пошли! – сказал он, – и они зашагали в сторону городских ворот.
Глава 16
Серебряный Город
Айви стояла на балконе своей великолепной комнаты в особняке Грэйккона, который выходил
окнами на Дворцовую площадь, покрытую первым снегом и поэтому особенно поражающую
красотой и размерами. Надо сказать, в Серебряном Городе всё было сделано с размахом: и широкие
улицы, и высокие дома, каких Айви не видела никогда в жизни, и скверы, и парки, и фонтаны, теперь
спящие зимним сном.
Наступал вечер. На небе загорались звёзды, а окна домов начинали светиться приветливыми
огоньками. Несколько всадников неспешно проехало мимо. Великолепные лошади, поблёскивающие
одежды и… – Айви напряжённо пригляделась, – незнакомые лица.
Вздохнув, она поёжилась от лёгкого морозца и плотней закуталась в меховой плащ, невероятно
пушистый и тёплый – подарок старого Короля. При воспоминании о нём Айви улыбнулась. Государь
уже несколько раз наносил визиты ей и Грэйккону, неизменно наполняя весь дом от пола до потолка
шумом, новостями, хохотом и кучей подарков. Едва переступив порог, он, казалось, сразу забывал о
времени, высоком положении и государственных заботах. Он никуда не торопился. Грэйккон,
ухмыляясь, только качал головой и в очередной раз повторял: «Я поражаюсь этому уже лет тридцать:
у тебя всегда есть время!» Старый Король только загадочно улыбался и удобнее вытягивался у
камина. Они были друзьями с молодости, с того самого времени, когда молодой разбойник, не по
годам хитрый и свирепый, встретил молодого правителя страны Элефтерры, а тот рассказал ему о
Великом Царе…
Саксиль тоже часто забегал к ним. Увидев его первый раз, одетого в тонкую тунику и блестящий
камзол, какие носят мужчины в Серебряном Городе, Айви даже не узнала его. Без доспехов он
выглядел совсем мальчишкой, но улыбка всё так же, почти не сходила с его лица.
Торниэна Айви не видела в эти дни, только пару раз, издали, когда он проезжал по площади,
окружённый придворными и слугами.
В дверь тихо постучали. Айви обернулась – Грэйккон, стряхивая с плеч снежинки, вошёл в
комнату и огляделся.
– Здравствуй, отец!
– Привет, дочка! Вот ты где! Любуешься звёздами или луной? – он многозначительно улыбнулся и
вышел к ней на балкон.
Айви промолчала, а потом задумчиво спросила:
– Отец, почему ты не живёшь здесь, в своём доме всегда? Тут так хорошо, и столько места!
– Ну, это место редко пустует. Здесь всегда живёт кто-то: гости, приезжающие ко двору, мои
друзья, а часто – мои дети, такие, как ты. А мой дом – не здесь…
– А где? В охотничьей хижине? – улыбнулась Айви.
– Нет… Мой дом там, куда меня пошлёт Великий Царь, – и, помолчав, заметил: – Ты грустная…
Она вздрогнула и виновато призналась:
– Я скучаю по нему. Почему он не приходит?
Грэйккон взял её за руки и заглянул в глаза.
– Мужчина не должен ходить в дом к девушке. Это может скомпрометировать обоих. Он всё
делает правильно, дочка: так, как подобает человеку чести, слуге Великого Царя и королевскому
сыну. Помнишь? – дети Золотого Города не могут делать всё, что попало, они должны вести себя
достойно того Имени, которое носят. И, кроме того, ты ещё не ответила ему.
Он торжественно поднял палец и показал на полумесяц, поднимающийся над Серебряным
Городом.
– Сегодня новолуние, ты знаешь? И я ведь не просто так зашёл к тебе сейчас. Угадай, кто меня
послал и зачем?
Айви взглянула на тонкий серебристый серп. Глаза её засияли, а щёки залились лёгким румянцем.
– Какой ответ мне принести ему, Айви?
– Отец… неужели ты думаешь, что я могу ответить ему «нет»?
***
Зима только начиналась. Шёл лёгкий снег, и гости, приехавшие, а некоторые и приплывшие в
Серебряный Город на свадьбу Владыки Торниэна и веселившиеся во дворце уже несколько дней,
теперь торопились разъехаться, пока дороги совсем не замело, и лёд не сковал Большую Реку.
Последние шумные толпы одна за другой покидали дворец, с заметным сожалением прощаясь с
Владыкой и его весёлой молодой женой.
– До весны! – кричали они, пересекая Дворцовую площадь и направляясь к Центральному Тракту.
– До весны! – махая рукой, отвечали Айви и Торниэн, стоя на мраморных ступенях парадной
лестницы.
Когда последние всадники скрылись за воротами, Торниэн обнял жену:
– Замёрзла? Надо сказать слугам, чтобы прочистили камины… и у нас в комнате тоже.
– Я могу сама, мне не нужны слуги.
Торниэн удивлённо поднял бровь. Айви виновато развела руками и, вздохнув, пояснила:
– Ну, я не привыкла… Что ж поделать, если твоя жена – дочь рыбака!
Владыка приложил палец к её губам.
– Не хочу слышать про дочь рыбака, вдруг ставшую королевой, – ни-ко-гда!
– А про что же ты хочешь слышать? – слегка опешила Айви.
– Про самую прекрасную на свете девушку, которая была предназначена Великим Царём стать
моей женой. Что ж поделать, если я оказался королём! С этим тебе придётся смириться. А теперь
пошли, нас ждут наверху. Есть ещё кто-то, кто уезжает сегодня.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Наш друг Саксиль отправляется в Восточный гарнизон до лета, а мой брат… ну, сейчас ты сама
всё узнаешь.
Они поднялись в большой обеденный зал, ярко освещённый огнями и богато украшенный
золотом и бархатом. Вдоль стен висело оружие, инкрустированное драгоценными камнями, а
охотничьи трофеи в виде чучел оленей, огромных вепрей и оскалившихся медведей выглядывали из
под серебрящихся драпированных занавесей и могли бы потягаться с ними в блеске: выделка меха
была превосходной. На боку одного из медведей белело неровное пятно, окружённое такими же
неровными кольцами, – мишень, нарисованная Торниэном ещё в детстве. Шкура, конечно, была
безнадёжно испорчена, но старый Король не стал выбрасывать чучело, а оставил его на память: не
ради меха, а ради рисунка.
Не успели Торниэн с Айви войти в зал, как на другом его конце открылась дверь, и появился
Саксиль, как всегда, весело улыбающийся. Одет он был в тёплый дорожный плащ и высокие сапоги.
– Приветствую тебя, Владыка! – Саксиль учтиво поклонился, – И тебя, госпожа… то есть,
королева… – он взглянул на золотой венец, усыпанный драгоценными камнями, сияющий на голове
Айви, и развёл руками. – Не знаю, как тебя теперь называть!
– Ваше Величество, – подсказал Торниэн, стараясь выглядеть серьёзным.
Айви улыбнулась.
– Как бы ты называл сестру?
– Ну… когда моя старшая сестра вышла замуж, я стал называть её… занудой, – засмеялся
Саксиль.
– Почему? – удивилась Айви.
Торниэн, уже не в силах прятать улыбку, пояснил:
– Потому что у неё теперь двое детей, и она больше не лазает с Саксилем по горам, не скачет на
лошади и… о, ужас! не стреляет из лука.
Глаза Айви блеснули. Она медленно подошла к Саксилю, обняла его за плечи и, приблизив к себе,
церемонно поцеловала в лоб. Это было так величественно и так по-королевски, что Саксиль оробел и
перестал улыбаться.
– Я благодарю тебя, друг мой, за всё, что ты сделал для меня!.. – торжественным голосом начала
она, а потом вдруг шагнула в сторону и сняла висящий на стене лук. Наложив стрелу на тетиву, она
быстро прицелилась и выстрелила, попав почти точно в центр намалёванной белой краской мишени
на боку медведя. Тут Торниэн тоже перестал улыбаться, и они с Саксилем уставились на неё, словно
на заморскую диковинку на городской ярмарке.
– … но, надеюсь, я не стану занудой! – закончила она и, взглянув в их растерянные лица, весело
расхохоталась, сразу превратившись из королевы в прежнюю Айви.
Торниэн первый снова обрёл дар речи и, не сводя с жены восхищённого взгляда, воскликнул:
– Ваше Величество, Вы полны сюрпризов!
– Погоди, сынок, всё только начинается! – старый Король стоял в дверях и, улыбаясь, смотрел на
них.
– Молодец, дочка! – Грэйккон, вошедший следом, приблизился к Айви и, взяв лук у неё из рук,
стал внимательно его рассматривать. – Какой интересный орнамент… и надпись… никогда не
замечал…
– Дочка, забери у него лук, – смеясь, попросил старый Король, – А иначе, сегодня мы лишимся
нашего друга на целый вечер! А что ты там сказал про надпись?.. – он шагнул к Грэйккону и тоже
склонился над луком.
– Ну вот! – хохотнул Торниэн, – Теперь мы лишились их обоих! Выручай, Королева, меня они не
услышат!
– Отец! – позвала Айви.
– Да, дочка! – старый Король и Грэйккон одновременно повернули головы. Оба тут же замолчали
и посмотрели друг на друга.
– Айви, не слишком ли много у тебя отцов? – Торниэн шутливо взглянул на жену.
– Нет, Владыка! – отозвался Грэйккон, – Тем более что один из них уезжает и, видимо, надолго.
– Да, сынок, не жадничай! – подхватил старый Король. – Налей нам лучше вина, проводим наших
родных.
В это время в зал вошёл брат Торниэна. Он, как и Грэйккон, был одет по-дорожному. Все уселись
за стол и наполнили золотые чаши.
– Значит, это решено? – Торниэн вопросительно взглянул на брата.
– Да, мы с Грэйкконом едем сегодня же. Мне нужно вернуться туда. Может быть, хоть что-то
можно исправить…
Глаза брата затуманились.
– Я уже скучаю! – заявил Торниэн, – Может, останешься ещё на пару дней?
Брат взглянул на него с благодарностью и виновато мотнул головой. Все молчали.
– Да уж… – нарушил тишину брат, аккуратно отставив в сторону чашу с вином, которое даже не
пригубил, – Когда я год назад уезжал из дома, всё было по-другому: я думал, что стану свободным, а
стал… бездомным.
– Ладно, не вспоминай! – Торниэн положил руку ему на плечо.
– Иногда, всё же, надо вспоминать, – вмешался Грэйккон, – Чтобы не повторять прежних ошибок.
– Каким путём вы поедете? – спросила Айви.
– Так же, как мы шли сюда летом, вдоль побережья. На хороших лошадях весь путь займёт недели
две. Ну, ещё мне нужно будет заглянуть в пару мест, да и навестить кое-кого… – Грэйккон отпил вина
и задумался.
– Будьте осторожны, если пойдёте через Перевал, отец. Ты помнишь, там орудуют разбойники?
– Я уж точно этого не забуду! – отозвался брат Торниэна. – Однажды я уже попал в их руки. Как
раз, когда решил вернуться домой. Они на меня накинулись вечером на дороге, наверное, кто-то из
них видел меня в Столице и узнал. Но у меня тогда уже ничего не было. Со злости они так меня
отделали, что до сих пор не пойму, как я остался жив! Я и очнулся-то только на постоялом дворе, у
Песчаного Города. Хозяин сказал, что какой-то чужестранец с дочерью подобрали меня ночью на
Перевале и привезли туда. Они даже денег оставили: и хозяину за постой, и мне положили под
одежду. Через пару дней я очухался и успел на последний корабль. Тогда и деньги пригодились. Если
бы найти того человека, поблагодарить… – закончил брат и замолчал, задумавшись.
Айви украдкой подняла на Грэйккона полные изумления глаза. Их взгляды встретились. Он был
поражён не меньше неё!
– Ты мне не рассказывал об этом, сынок, когда это было? – спросил старый Король.
– Почти в середине лета…
Грэйккон кашлянул и равнодушным голосом заметил:
– Ну… если это был чужестранец, то ты вряд ли теперь найдёшь его. Можно сразу оставить эту
затею!
***
Притча о блудном сыне
…У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу:
«Отец, дай мне следующую мне часть имения».
И отец разделил им имение.
По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошёл в дальнюю
сторону и там расточил имение своё, живя распутно.
Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал
нуждаться; и пошёл, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его
на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево своё рожками,
которые ели свиньи, но никто не давал ему.
Придя же в себя, сказал:
«Сколько наёмников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от
голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче, я согрешил против неба
и перед тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число
наёмников твоих».
Встал и пошёл к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец
его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его.
Сын же сказал ему:
«Отче, я согрешил против неба и перед тобою и уже недостоин называться
сыном твоим».
А отец сказал рабам своим:
«Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и
обувь на ноги; и приведите откормленного телёнка и заколите; станем есть и
веселиться! Ибо этот сын мой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся».
И начали веселиться.
Старший же сын его был на поле; и, возвращаясь, когда приблизился к дому,
услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил:
«Что это такое?»
Он сказал ему:
«Брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что
принял его здоровым».
Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в
ответ отцу:
«Вот, я столько лет служу тебе, и никогда не преступал приказания твоего,
но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями
моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами,
пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка».
Он же сказал ему:
«Сын мой! Ты всегда со мною, и всё моё – твоё. А о том надобно было
радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и
нашёлся».
Евангелие от Луки, гл.15