последние дни… Наваждение какое-то!..
Он замолчал и задумался. Потом, тряхнув головой, и потерев пальцами лоб, решительно
закончил:
– Что ж, завтра всё станет ясно.
Грэйккон и Айви вернулись к столу довольно быстро.
– Никакого шанса! – возбуждённо выдохнул Грэйккон, ещё не остывший от охватившего его
боевого задора, – Слышишь, Владыка, твои воины не оставили мне, старику, ни единого шанса! Они
неплохо стреляют, а? Почему ты не пошёл?
– Если бы он пошёл, – вмешался генерал Крафт, – Им бы пришлось стрелять не в яблоко с
пятнадцати шагов, а в орех с тридцати!
Грэйккон удивлённо посмотрел на Торниэна.
– Это правда? Ты многого требуешь от своих воинов!
– Он требует от них не больше, чем требует от себя, – опять вставил генерал. – Но не каждый
может выполнить эти требования. Я знаю только одного воина в Серебряном Городе, который может
попасть в орех с тридцати шагов, – Крафт многозначительно посмотрел на Владыку.
– А я знаю ещё одного! – отозвался тот, хлопнув по плечу старого генерала.
– Ну, это было давно… – довольно крякнув, пробурчал тот. – А, правда, Торниэн, зря ты не пошёл!
Вот увидишь: сейчас какой-нибудь молодой выскочка одержит победу и ещё выше задерёт нос. Это
не полезно для молодых…
Не успел он договорить, как в пещеру ввалилась шумная толпа, несущая на плечах улыбающегося
Саксиля.
– Вот! Что я говорил! – возмущённо воскликнул генерал, всплеснув руками и укоризненно
воззрившись на Торниэна. Тот сделал непроницаемое лицо и начал внимательно изучать содержимое
своего бокала. Крафт досадливо махнул рукой и сдался: – Ладно, утешает только то, что это – твой
ученик.
– Но ведь тогда – и твой тоже, старый ворчун! – смеясь, ответил Торниэн, на что генерал не стал
возражать, только опять довольно крякнул.
Воины, опустив Саксиля на землю, дружно загалдели:
– Желание победителя! Давай, придумай что-нибудь повеселее, дружище!
Саксиль, важно подбоченившись и вскинув подбородок, начал громко и напыщенно:
– Я желаю… – тут вдруг его глаза сверкнули, и он, торжествующе оглядев товарищей, весело
воскликнул: – Осенний хоровод!
– Ого-о-о! – пронеслось по толпе. – Куда хватил!
– Для этого у нас нет дам… – неуверенно отозвался кто-то.
– У меня – есть! – выпалил Саксиль, делая шаг к Айви и галантно кланяясь.
Маленькая Дэль, услышав про хоровод, громко взвизгнула и, в мгновение ока нырнув под стол и
вынырнув с другой стороны, встала рядом с Саксилем, глядя на него сияющими глазами и, на всякий
случай, крепко ухватив за руку.
– … Даже две! – обречённо выдохнул тот.
Айви растерялась. В голове всплыл вечер в доме у моря: оглушительно звенящая музыка, резкие
движения потных тел, горящий взгляд короля и чёрные люди. Ей стало не по себе. Но обидеть
Саксиля отказом она не хотела. Осторожно взглянув на Грэйккона, она с облегчением заметила, как
тот улыбнулся и слегка кивнул ей. Немного ободренная, она протянула Саксилю руку и вышла из-за
стола.
– Не бойся, это не сложно. Будешь повторять за мной, – быстро шепнул он ей.
Тут же зазвучала весёлая музыка, воины вставали с мест и собирались в большой круг в центре
зала. Друан повернулся к жене и многозначительно подмигнул ей. Она кокетливо улыбнулась в ответ
– и они тоже встали из-за стола. Какой-то воин попытался пригласить в хоровод Эмериту, но она,
смеясь, замахала на него руками и осталась на месте.
Когда плотный круг сомкнулся, Саксиль поднял руки над головой и на правах учредителя и,
соответственно, солиста, хлопнул в ладоши и начал притопывать в такт мелодии. Остальные
подхватили – и зал сразу наполнился ритмичным гулом. Мелодия взвилась, – и танцоры разбились на
пары и закружились, встав плечом к плечу. Новая трель – и все снова встали в круг, хлопая и
притопывая.
– Хэй! – выкрикнул Саксиль, – и танцующие через одного шагнули внутрь, – и вот уже два круга,
словно два огромных живых кольца, двинулись один внутри другого. Снова взлёт мелодии – и новые
пары, теперь уже в два ряда, закружились плечом к плечу.
– Хэй! – Саксиль сделал ещё шаг вперёд, – и третье кольцо отделилось от второго.
Когда в центре нескольких колец остался только Саксиль, всё пошло в обратном порядке, пока
посреди зала снова не образовался один большой круг. Как оказалось, это был ещё не конец:
некоторые танцующие вышли, другие встали на их место, музыка звучала, не переставая – и танец
продолжался. Попадая в пары, воины делали каменные лица и кружились, едва касаясь друг друга
плечом, а недостаток дам компенсировался возможностью вдоволь похулиганить: иногда кто-то
«неумышленно» наступал партнёру на ногу или «случайно» пихал локтем, а в ответ слышалось такое
громкое «ой», что пещера взрывалась хохотом и бурными рукоплесканиями.
– Экий пройдоха! – возмущённо пробормотал Крафт, стоящий в толпе зрителей и давно уже
зацепившийся взглядом за одного, особо задиристого танцора, без конца вызывающего в хороводе
весёлую сутолоку и смех. – Как его звать?
– Это Гаммо, сын Гиммона. – усмехнулся кто-то рядом.
Гаммо стоял через одного человека от Айви и спустя несколько мгновений должен был шагнуть
вперёд и соединиться с ней в пару. Он уже многозначительно приосанился, и в его глазах вспыхнули
яркие искорки.
– Сейчас я ему… станцую! – Крафт хитро усмехнулся и, ловко метнувшись из толпы, быстро
занял место рядом с Айви, как ни в чём не бывало, хлопая и притопывая, словно стоял здесь с
сотворения мира.
Музыка сделала очередной взлёт, пары соединились. Неудачливый «пройдоха», обнаружив у
своего плеча не золотоволосую даму, а седую шевелюру генерала, присел от неожиданности и
изменился в лице так, что, глядя на него, от смеха грохнули не только зрители, но и танцоры, и даже
музыканты. Музыка оборвалась.
– Беги, Гаммо! – весело гаркнул кто-то.
Гаммо рванулся, было, в сторону, но крепкая рука Крафта пригвоздила его к генеральскому плечу,
заставив сомлевшего беднягу дотанцевать положенные такты под вновь зазвучавшую музыку.
Торниэн стоял, засунув большие пальцы рук за пояс и с удовольствием постукивая ногой в такт
музыке, а потом вдруг шагнул вперёд и, тоже встав в круг, отыскал взглядом Айви, танцующую на
другой стороне: щёки её разгорелись, глаза весело блестели. Торниэн невольно засмотрелся…
«Она… эта девушка… Я хочу, чтобы она стала моей женой!» – эта мысль,
прятавшаяся где-то на задворках сознания, вдруг вырвалась наружу и поразила Торниэна, как
молния. Он тут же сбился с шага и встал, ошеломлённо глядя на Айви и не в силах пошевелиться.
Кто-то из танцующих наткнулся на него… потом ещё… Он не замечал этого.
– Эй, Владыка! – недовольный голос Саксиля вывел его из оцепенения. – Уж что-что, а танцевать
ты разучился! Ты спутал нам весь хоровод!
Торниэн вздрогнул и торопливо шагнул из круга, чувствуя, как кровь горячим фонтаном ударила в
голову, и боясь, как бы кто-нибудь не догадался, что с ним происходит. Но все, похоже, сразу забыли
про него, а круг зрителей снова сомкнулся.
Вернувшись на своё место за столом, он сел и закрыл глаза, пытаясь прийти в себя. «Спокойно,
Владыка Торниэн, спокойно…» – скомандовал он и тихо усмехнулся, вдруг вспомнив, как несколько
раз мысли о женитьбе «в интересах страны» пролетали где-то неподалёку от его головы. Сейчас он
чувствовал, что несказанно рад тому, что они всякий раз так быстро улетали, что не успевали не
только свить гнёздышка, но даже просто ненадолго в его голове задержаться. И вообще, «интересы
страны» внезапно померкли и съёжились настолько, что Торниэн даже слегка испугался и вновь
приказал себе: «Спокойно, Владыка, не горячись, не горячись…»
Тем временем, музыка стихла, и все начали возвращаться за столы, громко переговариваясь и
вновь наполняя чаши. Торниэн не поднимал глаз на Айви, боясь, что взгляд выдаст его. Но не успела
она опуститься на скамью, как один из воинов подошёл и с поклоном доложил:
– Государь зовёт тебя, госпожа!
Торниэн встревожился и быстро поспешил к отцу вслед за ней. Они вместе вошли к государю.
Увидев сына, старый Король оживился и радостно воскликнул:
– Хорошо, что ты тоже здесь, сынок! Смотри, помнишь ты эту вещицу? – он приподнял руку – и в
свете факелов заблестел изящный золотой браслет. – Это браслет твоей матери. Айви, я хочу
подарить его тебе. Цена его в золоте невелика, но он дорог мне, как память о ней. Подойди сюда! – он
взял её руку и защёлкнул золотую застёжку.
– Благодарю тебя, государь, – сказала она и поклонилась. – Но я – лишь дочь рыбака, и не
достойна такой чести.
– Ты не всегда будешь дочерью рыбака, – медленно и значительно произнёс старый Король, но тут
же, словно догоняя убегающую мысль, продолжил: – Дни мои на исходе, и мне уже не нужно хранить
браслет в память о моей Королеве. Я скоро увижусь с ней в Золотом Городе! И даже если бы я смог
взять его с собой, то там цена его – не больше глиняного черепка. А теперь ступай, Айви, мне нужно
поговорить с Торниэном.
Айви ещё раз поклонилась и вышла из комнаты. Торниэн присел на край кровати рядом с отцом и
вопросительно посмотрел на него.
– Ты, наверное, хочешь спросить меня, сынок, зачем я сделал это? – поинтересовался старый
Король.
– Ты угадал, хочу. Ты… что-нибудь заметил?
– Ничего, – невозмутимо ответил отец, – И не подумай, что я на что-то толкаю тебя, сын мой. Но
мы, старики, часто видим сердцем лучше, чем глазами. Я сделал этот подарок только потому, что она
достойна его.
Они помолчали.
– Спасибо, отец. Ты всегда умел помочь мне…
Старый Король улыбнулся и положил свою крепкую руку на руку Торниэна.
– Ступай, сынок, веселись сегодня. Король должен быть со своим народом не только в сражении,
но и на празднике. Да, и скажи Айви: пусть отдыхает этой ночью. Со мной побудет Крафт, нам надо
обсудить кое-что.
***
Покинув комнату отца, Торниэн зашёл к себе и, опустившись на кровать, глубоко задумался.
Мысль, поразившая его в хороводе, сияла всё ярче, вовсе не собираясь исчезать.
«Великий Царь, людям свойственно ошибаться… даже самым лучшим и верным Тебе людям… а
уж мне-то и подавно! Помоги мне, я не хочу ошибиться в том, что никогда нельзя будет исправить».
Так сидел он долго, пока, наконец, и Осенний хоровод, и подарок отца, и его слова, и даже
встреча с Айви в охотничьем домике, да и многое другое начало складываться в его сознании в одну
большую картину, обретая смысл и законченность, а на сердце стало тепло и спокойно.
Торниэн глубоко вздохнул, покачал головой и, усмехнувшись, сказал самому себе:
– Что ж, всё ясно! Ты сражён, Владыка Торниэн, бесповоротно и навсегда! Сдавайся! Видно,
пришло твоё время…
Он вернулся в зал, когда воины уже начали разбредаться по своим лежанкам. Друан и Дарина
ушли прогуляться под загорающимися звёздами, а Айви, уложив маленькую Дель спать в своей
комнате, присела к очагу рядом с Грэйкконом. Кука, чрезмерно сытая и сонная, приковыляла следом
и в нерешительности остановилась у ног людей, не зная, кого выбрать. В конце концов, она улеглась
мордой к огню и закрыла глаза.
– Завтра мы увидим Серебряный Город… – задумчиво проговорил Грэйккон.
– Я бы тоже хотела увидеть его, хоть одним глазком. Но женщин не берут в поход, не так ли? –
повернулась Айви к подошедшему Торниэну.
– Да… – протянул он. – Ты хочешь увидеть Город? Я могу показать тебе!
Айви и Грэйккон удивлённо уставились на него.
– Ты шутишь?!
– Пойдёмте со мной, быстрее, пока не скрылось солнце! – Торниэн схватил факел и быстро
зашагал в один из боковых проходов.
Нырнув под низко нависший свод, они очутились в узком туннеле, ведущем вглубь и вверх.
Торниэн шёл впереди, держа факел и освещая путь.
– Вулкан сделал эти ходы ещё в те времена, когда горы были мягкими, – объяснял он. – Некоторые
из них глухие, но есть такие, которые выходят на поверхность. Здесь направо.
Он свернул в ещё более низкий проход, так что им пришлось согнуться и в таком положении
пробираться дальше по круто поднимающемуся вверх пути. Айви вконец запыхалась, когда вдруг на
них повеяло лёгким ветерком. Через мгновение они шагнули на небольшой скалистый уступ,
который, как балкон без перил, висел на склоне горы. Перед ними на горизонте светился узкий
краешек солнца, ещё не успевшего укрыться на ночной покой.
– Поразительно! Как ты нашёл это место? – произнёс Грэйккон, стараясь перевести дыхание.
– Случайно… – Торниэн грустно улыбнулся. – Когда бродил здесь ночами, убегая от самого себя.
Смотри, Айви, видишь, там, точно там, где ещё виден край солнца?..
Айви посмотрела туда – и не поверила своим глазам: далеко за холмами на ярко-красном
светящемся фоне виднелись тёмные очертания города.
– Вечером это не так красиво, – Торниэн, прищурившись, вглядывался вдаль, – Тебе надо прийти
сюда на восходе.
Они долго молчали, глядя, как за горизонтом исчезают последние лучи солнца, и ночная мгла
опускается на землю, окутывая дальние холмы и скрывая от глаз Серебряный Город.
Глава 15
Старая Башня
Торниэн стоял неподалёку от входа в пещеру, скрестив руки на груди, и смотрел вдаль. Солнце
уже позолотило край неба на востоке, наступал день битвы за Серебряный Город.
– Доброе утро, Владыка. – Грэйккон вышел из пещеры и легко поклонился. – Сдаётся мне, ты так
и не спал всю ночь?
Торниэн, не отрывая взгляда от светлой полоски над лесом, задумчиво усмехнулся:
– Спал, как убитый! Уже не помню, когда я так спал в последний раз! Наверное, ещё дома, во
дворце… – он потёр ладонями лицо и, снова скрестив руки, продолжил: – Ты мудрый человек,
Грэйккон, и хорошо знаешь наш народ. Как ты думаешь, что скажут жители Серебряного Города,
если их королевой станет чужеземка?
Грэйккон кинул на него быстрый и пристальный взгляд и невозмутимым голосом ответил:
– Смотря, какая чужеземка, Владыка.
Торниэн обернулся и удивлённо посмотрел на него.
– Я думал, ты понял…
Грэйккон вздохнул, как человек, который хотел спрятаться, но его, всё равно, нашли.
– Если ты про Айви, то она – свободная подданная Великого Царя. Её происхождение не имеет
значения. А разве она уже дала тебе своё согласие?
– Нет… я ещё не спрашивал… – глаза Торниэна блеснули. Он положил руку Грэйккону на плечо и
тихо сказал: – Друг Грэйккон, скоро начнётся битва, и я не знаю, выживу ли я. Но я чувствую, как
огонь загорается внутри меня. Я хочу поговорить с Айви. Ты пойдёшь со мной?
Грэйккон в ответ положил руку на плечо Владыки.
– Ты уже не юнец, Торниэн. И никто не станет сомневаться в том, что ты умеешь держать свой
огонь там, где ему место. В своё время он зажжёт то, что нужно. Ты не раскидывал его на всех
перекрёстках и никогда не терял своей чести. И ты умеешь уважать честь других. Иди к ней,
Торниэн, поговори, я благословляю тебя.
– Спасибо, Грэйккон, но я прошу тебя пойти со мной. Ты знаешь обычай: мне нужен свидетель.
Вообще-то, ведро холодной воды на голову мне тоже сейчас не помешало бы! – признался он,
взъерошив волосы и слегка покраснев, – Я видел, как Айви пошла в западный проход, – он повлёк
Грэйккона за собой вглубь пещеры. – Я думаю, она наверху. Идём, мы ещё застанем её там.
Они поднялись по извилистому туннелю и вышли на западный уступ. Айви, и вправду, была там.
Услышав шаги, она повернулась, – лицо её сияло.
– Смотрите, какая красота! – воскликнула она и показала рукой на запад.
Там, за холмами, в лучах восходящего солнца искрился Серебряный Город, похожий на
бриллиант, затерявшийся в горах.
– Айви… – медленно начал Торниэн. – Помнишь, я хотел принёсти тебе свой дар?.. Примешь ли ты
в дар моё сердце? Станешь ли моей королевой и владычицей Серебряного Города?
Айви вскинула на него удивлённый взгляд, растерявшись и, будто не осмеливаясь до конца
вместить смысл услышанного, потом вспыхнула и опустила глаза.
– Примешь ты его, или нет, – спокойно и деловито продолжил Грэйккон, тихо радуясь
возможности несколько смягчить неловкость и смущение, почти осязаемо повисшие в воздухе, -
Знай, что ты – больше не чужеземка, а гражданка Элефтерры и навсегда останешься драгоценной
дочерью нашего народа.
Айви стояла, не в силах выговорить ни слова. Увидев, что она молчит, Торниэн нахмурился и,
глядя в сторону, добавил:
– Не отвечай сейчас, – он снова взглянул на неё, – Я приду за ответом в день новолуния, – он
поклонился и, повернувшись, быстро пошёл вниз.
***
Саксиль, вынув меч, задумчиво повертел его в руках и, поймав лезвием несколько солнечных
бликов, одёрнул перевязь и зашагал в конюшню. Вокруг царило сильное оживление: сквозь говор и
смех звенело, бряцало, щёлкало – пятисотенный отряд в полном вооружении покидал Горячую Гору.
Саксиль затянул подпругу и, похлопав верного конягу по холке, огляделся. Торниэн выводил своего
Аркана – конь игриво приплясывал и взволнованно прядал ушами.
– Владыка… – Саксиль неловко переступил с ноги на ногу, – Позволь мне быть сегодня среди
мечников, когда начнётся битва.
– С чего бы это?
Саксиль виновато вздохнул и признался:
– Мне всю ночь снился меч: огромный, огненный, будто отлитый из солнечного света! Глупость,
конечно…
– С каких это пор ты начал верить в сны, дружище?
– С сегодняшнего утра… – насупился Саксиль.
– И что я скажу Грэйккону, если заберу у него лучшего лучника?
– Не знаю… – Саксиль совсем скис.
– Ладно, будешь держаться рядом со мной. Тебе, по твоим годам, вообще бы ещё не ходить в
битвы. Но представляю, что будет, если я попытаюсь запретить!
– Лучше не пытайся, Владыка! – Саксиль радостно вскинул поникшую, было, голову и запрыгнул
в седло.
Поляна перед входом уже была заполнена всадниками, остальные выезжали на дорогу, ведущую к
ущелью, выстраиваясь по отрядам и перекликаясь с командирами. Когда последний воин покинул
пещеру и встал в строй, старый Король, опираясь на руку Айви, вышел наружу. Он слегка
прищурился от солнечного света и поднял руку. Всё стихло.
– Воины Серебряного Города! Будьте тверды и мужественны! Если кому-то из вас суждено
умереть в этой битве, то пусть о вашей смерти сложат песни! Пусть ни страх, ни отчаяние не
коснутся вашего сердца! Да будет с вами Великий Царь!
– Да будет! – крикнули воины, выхватив мечи и вскинув их над головой.
Торниэн взмахнул рукой и, развернув коня, поскакал в начало колонны. Войско рысью двинулось
к ущелью.
Маленькая Дэль провожала взглядом проезжающих воинов, часто моргая и нервно теребя край
платья смуглыми пальчиками. Слова Короля про смерть ей не понравились, подбородок её
вздрагивал, а глаза были наполнены слезами. Саксиль не выдержал и, соскочив с коня, подбежал к
ней. Опустившись на колено и сжав тоненькую ручку, он заглянул в поникшее личико:
– Почему моя пташка не чирикает сегодня?
Дэль шагнула к нему и, порывисто обняв, прижалась к его щеке. Почувствовав, как горячие
слезинки коснулись лица, Саксиль развёл руками и весело посетовал:
– Ну вот, теперь я промок до нитки! Как я пойду в бой?
Дэль всхлипнула ещё раз и улыбнулась, а Саксиль, легко погладив её по тёмным волосам, быстро
вскочил в седло и поехал догонять свой отряд.
Через час они миновали холмистую равнину, лежащую между Горячей Горой и Серебряным
Городом. Торниэн, ехавший впереди под развевающимся серебристо-белым знаменем, на котором
ещё его матерью был искусно вышит золотой герб, дал шпоры коню и выскочил на вершину
ближайшего холма.
Город лежал перед ним, совсем рядом. Он видел зубцы его стены, а за ними – верхушки крыш и
шпили замков. Он знал здесь каждый дом, каждый сквер, каждый поворот улиц, и сейчас снова остро
чувствовал, как всё это ему невыразимо дорого.
Вся долина вокруг Города была заполнена чёрным войском. Оно колыхалось, бурлило и шумело,
как река, вышедшая из берегов. Было видно, как кривые потоки отделяются от него в сторону
городской стены, словно ветви корявого дерева. Один из них, самый широкий, тёк прямо по
Центральному Тракту. Оттуда слышались глухие ритмичные удары: враги таранили ворота.
Шёл штурм Серебряного Города. Со стены в сторону чёрного войска, поблёскивая на солнце,
тянулись тонкие серебристые нити – это защитники Города осыпали врага стрелами.
Чуть севернее ворот, на склоне холма возвышалась Старая Охранная Башня. Когда-то давным-
давно её построили те короли, чьи имена уже не сохранились в памяти людей. Много позже, когда
прапрадед Торниэна закладывал Серебряный Город в долине, он не стал разрушать Башню, а оставил
её, как память о глубокой древности. Да, и правду сказать, она ещё служила свою изначальную
службу, так как находилась выше всех остальных сторожевых башен Города, и, благодаря ей,
дозорным не раз удавалось издали увидеть надвигающегося врага и вовремя предупредить жителей.
Башня находилась на расстоянии полёта стрелы от городской стены. Дед Торниэна решил
соединить Город и Башню проходом. Это имело важное стратегическое значение, так как создавало
дополнительный рубеж обороны в случае осады Города. Он построил этот проход в виде крытого
моста, опирающегося на мощные каменные колонны. Стены прохода имели бойницы и уже добрую
сотню лет верой и правдой служили жителям Серебряного Города.
Но теперь в самой середине прохода зияла огромная дыра, а под ней виднелась груда камней –
всё, что осталось от среднего пролёта моста.
Торниэн смотрел на безобразный пролом, и сердце его сжималось, будто от тоски по
безвременно умершему другу. Он вспомнил, как годы назад они с братом, тайком утащив отцовский
лук из оружейной, убегали в Старую Башню, чтобы поглазеть на дальние холмы и пустить несколько
стрел в воображаемого врага.
«Давай, видишь вон тот жёлтый камень? Попадёшь туда?» – Торниэн отдаёт лук брату, а сам
приплясывает рядом от нетерпения. Брат стреляет, но стрела даже не долетает до камня.
«Сильнее натягивай тетиву!»
«Да, это у тебя силы, как у медведя, а я не могу сильнее!»
«Давай, держи лук, а я буду натягивать…» – предлагает Торниэн. Брат упирается обеими руками в
отполированные изгибы рукоятки, а он тянет тетиву изо всех сил. При этом оба забывают
прицелиться – и стрела улетает невесть куда. Лук пружинит – и они с хохотом валятся на каменный
пол.
Что-то родное и тёплое зашевелилось в сердце Торниэна от этих воспоминаний. Он не заметил,
что улыбается.
– Владыка! – генерал Крафт и Грэйккон встали рядом, пристально оглядывая долину. Крафт
удивлённо присвистнул:
– Ну и набежало их! – он повернулся к Торниэну и с лёгкой ухмылкой учителя, задающего
каверзный вопрос незадачливому ученику, спросил: – Скажи, Владыка, как долго воин, вооружённый
мечом, сможет рубиться с вражеским войском такой плотности, прежде чем у него кончатся силы?
– Полчаса, не больше.
– А что потом?
– А потом, генерал, нам останется только надеяться на Великого Царя и думать о том, как
подороже продать свою жизнь.
Крафт хмыкнул и удовлетворённо кивнул головой.
– Грэйккон, веди лучников на левый фланг. – Торниэн прищурился и снова посмотрел вдаль, -
Ударите со стороны дубовой рощи, как и было спланировано. Старайся сильно не высовываться, в
ближний бой не вступай, если не будет особой нужды.
– Будет, Владыка, не сомневайся. – Грэйккон провёл ладонью по рукоятке меча.
– Мы ударим по центру, – продолжал Торниэн, – Попробуем освободить ворота. Потом ты, генерал,
со своим отрядом двинешься левее, а я буду двигаться вправо в сторону Старой Башни. А там будет
видно…
Торниэн ещё раз взглянул на Башню, пустую и безжизненную, вокруг которой сновали тёмные
силуэты вражеских воинов, потом приподнялся в стременах во весь рост и затрубил сигнал к атаке.
Высокий и чистый звук рога разнёсся далеко вокруг, эхом отражаясь от каменистых склонов холмов.
И тут же издалека, со стороны крепостной стены донёсся ответный сигнал, более низкий и глубокий
– Город приветствовал своего Владыку.
Торниэн выхватил меч и, сорвавшись с места, понёсся вниз по склону. За ним двинулся
знаменосец, а следом серебристым потоком хлынули всадники, обнажая мечи и оглашая склон
громкими криками. Вражеское море заволновалось. Чёрные воины разворачивали коней и с дикими
завываниями устремлялись к холму.
Два войска стремительно сближались, пока, наконец, серебристый клин не вонзился в тёмную
массу, прорезав её почти до середины долины. Натиск конников Торниэна был таким яростным, что
несколько сотен врагов были сразу опрокинуты и втоптаны в землю. Началась битва. Засверкали
мечи, со всех сторон слышались крики, злобное шипение, лязг оружия и конское ржание.
Торниэн медленно продвигался к воротам, прорубая себе дорогу сквозь чёрную злобную реку.
Враги бросили таран и обратились назад, чтобы встретить удар и оттеснить серебристых всадников.
К ним на помощь спешили отряды, рассыпавшиеся вдоль городской стены и теперь собирающиеся в
шеренги и накатывающие на Торниэна и его людей волна за волной.
Внезапно снова раздался звук рога, низкий и глубокий. Ворота Города дрогнули и начали
медленно открываться. Оттуда на врага ринулся ещё один отряд под серебристо-белым знаменем –
гарнизон под командованием генерала Альтэра вышел на помощь Владыке.
Несколько мгновений Торниэн смотрел, как кони сталкиваются грудь с грудью и как яркими
искрами полыхает на солнце серебро доспехов. Враги, оказавшись стиснутыми с двух сторон,
отчаянно заметались, пытаясь прорваться в сторону Старой Башни, где их войско было особенно
плотным и покрывало долину, словно толстый, беспросветный саван. Оставив генералу Альтэру
покончить с ними, Торниэн развернул своих бойцов направо, откуда на них медленно надвигались
новые чёрные отряды. Въехав на небольшой холм, он поднялся в стременах и взглянул на север
сквозь разрушенный проход к Старой Башне. Он увидел, как вражеское море вздрогнуло вдалеке и
медленно двинулось по долине в сторону Центрального Тракта. Обернувшись, он увидел почти
такую же картину со стороны юга. Теперь враг зажимал их в тиски.
Центральный Тракт был уже полностью очищен от чёрных всадников, и генералы Крафт и
Альтэр двинули свои отряды к югу. Торниэн снова повернулся к Старой Башне. Она притягивала его
взгляд, как магнит. «Ну, что ж, нам всё равно двигаться в ту сторону…» – он издал зычный клич и,
подняв меч, ринулся вперёд.
Он без устали рубил врагов направо и налево, но их не становилось меньше. Чёрные волны
наползали снова и снова, не кончаясь и не редея. Он видел бледные, злобные лица и оскаленные рты
и начинал замечать, что больше не продвигается в сторону Башни, а остаётся на месте, едва
сдерживая натиск врага.
«Их слишком много…» – пронеслось в голове. Он быстро огляделся, пытаясь прикинуть, сколько
бойцов ещё в строю и надолго ли им хватит сил. Повсюду виднелись тёмно-красные вспышки,
будто кто-то раскидал по всей долине угли огромного костра. Среди них серебрились тела
поверженных товарищей Торниэна. Он знал, что и сам уже ранен. Боли он не чувствовал, но тёплое и
липкое пропитывало одежду под доспехами, а во рту стоял солёный привкус крови. Конь его храпел
и припадал на одну ногу.
Краем глаза он видел совсем неподалёку Саксиля, который отчаянно отбивался сразу от
нескольких чёрных воинов. Шлема на нём не было, всё лицо было залито кровью. Слева от него
Друан, размахивая палицей вместо меча, пытался пробиться к товарищу, но враги наседали и
наседали на него, не давая сдвинуться с места.
Торниэн повернул коня в их сторону, но конь вдруг споткнулся, припал на передние ноги и начал
заваливаться на бок. Торниэн рванул ногу из стремени, но тут же один из чёрных воинов прыгнул на
него и занёс над его головой багряный меч.
«Конец…» – подумал Торниэн, и странное чувство охватило его. Он не боялся умереть, но смерть
вдруг показалась такой уродливой и неуместной, что он напрягся и ещё одним отчаянным усилием
попытался скинуть с себя врага…
Внезапно что-то неуловимо изменилось в воздухе, висящем над долиной. Пространство
всколыхнулось. Чёрный воин, занёсший меч, оглянулся на Старую Башню – и его взгляд вспыхнул
страхом и жгучей ненавистью. Он злобно зашипел и, вскочив, направил меч против какого-то
невидимого врага. Торниэн повернул голову и замер.
Небо вокруг Старой Башни дрожало и искрилось тысячами огненных сполохов. Потом вдруг,
словно разорвавшись, вспыхнуло невероятно ярким светом, образуя огненную дорогу, ведущую от
верхушки Башни ввысь.
Торниэн зажмурился.
И тут он услышал звук трубы, такой чистый и прекрасный, что сердце подпрыгнуло и затрепетало
в груди. Он открыл глаза: над Башней, прямо из сияющего воздуха возник величественный силуэт
Воина в блистающем венце. Воин спускался на землю, подобно солнцу, падающему с неба. Вслед за
ним двигалось несметное полчище огненных исполинов. Оно вылилось в долину, как поток лавы,
сметая визжащих и мечущихся чёрных всадников, как ветер сдувает пыль.
Торниэн подумал, было, что это ему снится. Потом вспомнил нависший над ним меч и подумал,
что враг, всё же, успел убить его. Но почувствовав, что одежда всё так же липнет к телу, а во рту
стоит всё тот же, солёный привкус, понял, что он – всё тот же, живой Торниэн, лежащий посреди
поля битвы перед Серебряным Городом.
Он с трудом поднялся и, шагнув к огненному великану, упал на колено и поклонился. Потом
поднял голову и в трепете взглянул в блистающее лицо – грозное и прекрасное. Воин молча смотрел
на него.
– Кто ты? – выдавил из себя Торниэн, чувствуя, что язык не слушается, а сердце готово
выпрыгнуть из груди.
– Я – вождь воинства Золотого Города. Я пришёл на помощь тебе, Владыка. Меня позвал твой
брат.
– Брат?.. – Торниэн медленно оторвал взгляд от сияющего лица и взглянул на Башню, вновь
повинуясь какому-то неведомому и мощному побуждению.
В дверях Башни стоял человек. Он был одет в простую одежду, доспехов на нём не было, и он
вообще выглядел странно и неуместно здесь, среди поля боя. Человек шагнул наружу и, слегка
пошатнувшись, опёрся рукой о косяк двери.
– Брат! – прошептал Торниэн.
Он вскочил с колен и, спотыкаясь, побежал к Башне. Человек смотрел на него горячим,
тревожным и одновременно просящим взглядом.
– Брат! – Торниэн подбежал и, обняв его, крепко прижал к груди. – Брат!
– Торниэн… – всхлипнул человек, слегка отстраняясь, – Прости меня! Прости! Я всегда хотел быть
таким же сильным, как ты, но у меня плохо получалось, ты же знаешь… А потом, когда я ушёл… -
он опять всхлипнул и зажмурился. Слёзы потекли по его щекам, но он продолжал говорить,
запинаясь и путаясь. – … А потом вернулся, и отец принял меня… я хотел поговорить с тобой, но
тебя не было… А потом эта осада… И отца не было, и тебя… Я не знал, что делать!
– Брат! – Торниэн не мог больше выговорить ничего, только опять прижал к себе брата, пытаясь
сдержать комок, подступивший к горлу.
– Знаешь… – брат вдруг заговорил шёпотом, как в далёком детстве, когда делился с Торниэном
своими мальчишескими тайнами, – Тот, кто освободил меня от цепи… Я знал, что Он поможет мне. И