Глава 36
Когда мы в очередной раз встретились на пляже, я спросила Бель, ковыряя песок обломком ракушки:
– Ты веришь в перерождение?
– В буддизме перерождение является одной из основополагающих идей, – скромно ответила девушка. – За каждой жизнью следует смерть, потом новое рождение – и снова смерть. И так по кругу, опять и опять. Цепочка бесконечных перерождений. Сансара. И всё ради достижения высшей цели – нирваны.
– Нирвана – это ведь освобождение, верно? – улыбнулась я, кивая с пониманием.
– Вообще-то, с санскрита нирвана переводится как угасание, – мягко поправила меня Бель. – Угасание, которое освобождает от беспокойства и от результатов прошлых действий, то есть, от кармы, которая является частью сансары.
– Значит, сансара – это что-то плохое?
– Сансара – это результат, – благодарно улыбнулась Бель в ответ на мой интерес к теме. – Результат непонимания своей сути и мира вокруг.
Мы еще долго обсуждали, что есть хорошо и что есть плохо с точки зрения буддистской мудрости.
– Какой же сегодня замечательный день, – я с наслаждением вытянула ноги вперед, упала на спину и раскинула руки в стороны. Полежала так немного, потом приоткрыла один глаз и просила у Бель: – Может, поплаваем?
– Серьезно? – рассмеялась она. – В конце октября ты уверяла, что там холодно, а в апреле предлагаешь искупаться? Кроме того, – моя новая знакомая смущенно потупила взгляд, – я по прежнему отвратительно плаваю.
– То есть, покупка ласт в этом деле не помогла? – хитро улыбнулась я.
Бель смешно поморщила нос.
– Ну, я немного научилась, – она оглядела собственные острые коленки, стряхнула несколько крупных желтых песчинок, налипшие на её спортивные брюки и договорила: – Вот только училась я в бассейне! Там нет волн и… чаек! И медуз! И акул!
– Здесь тоже нет акул, которые бы позарились на такой суповой набор, как ты! – расхохоталась я. – И не важно, насколько холодная сейчас вода. Моё море не даст тебе замерзнуть!
Брови девушки выгнулись, выражая удивление и сомнение.
В моей адекватности. Но я лишь громче засмеялась, схватила её за руку, вынуждая подняться и побежала к воде, таща девчонку за собой.
Она громко заохала и запрыгала на месте, когда волны захлестнули её бедра, и взвизгнула, когда я, шедшая впереди, дернула девчонку на себя. Ноги её поскользнулись на скользких камнях, и она с головой ушла под воду. Туда же нырнула и я, не выпуская её руку и заставляя плыть за собой.
Приветливая бирюза мелководья стремительно сменилась на загадочную, темную, глубокую синеву открытого моря. Магия кружила вокруг меня призрачным голубоватым сиянием, плавно направляемым мной и на Бель, чью руку я не отпускала. Она барахталась изо всех сил, рвалась назад, пускала пузыри из-за надутых щек. Глаза её были выпучены и бешено вертелись в глазницах. Она была в ужасе, воздух в её легких заканчивался. Она почти захлебывалась. Я чувствовала нарастающую истерику, которая вот-вот должна была перерасти в неконтролируемую.
Отпустив её руку, дальше я поплыла сама. Удерживать девчонку силой на месте не имело смысла. С этой задачей прекрасно справлялось море. Моё море, которое легко подчинялось даже не желанию, а зачатку мысли.
Вода проникала в неё – в уши, в глаза, в носоглотку. И вместе с водой проникала и магия моря. Я чувствовала, как мои мысли, мои желания, мои стремления, мои силы вливаются в неё, как в пустой сосуд, вытесняя собой то, что убивало её. Те клетки, что болезнь еще не успела сожрать, преобразовывались. Перестраивались цепочки ДНК, менялось число хромосом. А я, стараясь не оглядываться, уплывала дальше, оставляя с ней и для неё магию своего рода, которая обвивалась вокруг тела Бель тугими мерцающими лентами…
В тот день её болезнь была остановлена, но пока еще не побеждена. Лишь убив жрицу, я смогла завершить начатое, а амулеты Табити послужили проводниками, направив силу Чумы. Я плохо понимала, что создаю, но в одном была уверена твердо – я всё делаю правильно.
***
Рядом со мной всегда было много тех, кто носил не одну, а сразу несколько фальшивых личин. Они напоминали мне гнилой лук – чтобы добраться до целой сердцевины, придется поплакать и сковырнуть не один слой.
Но если про Макса я действительно узнала от отца, то кто такая муза я знала всегда. Потому что бабушка всегда учила меня быть осторожной и предусмотрительной, не верить ни врагам, ни друзьям.
Я и не верила.
Бабушкины слова окончательно подтвердились, когда я случайно столкнулась с родителями Фирусы в парке. Я узнала их сразу, ведь мы были знакомы.
Они вели куда-то незнакомую мне девчонку. Или, скорее, девчонка вела их.
Я остановилась, чтобы поздороваться и в этот момент подбежала бродячая собака, которую я подкармливала. Дворняга зарычала на незнакомую девчонку. Та шарахнулась в сторону, а в глазах её полыхнули белые отсветы магии. Самой сильной магии, которой коллективно владел Совет.
Уже потом, немного порывшись в архивах, я узнала, что у родителей Фирусы была еще одна дочь – Симона. И когда спустя года эта девчонка, заметно подросшая и почти до неузнаваемости изменившаяся въехала в соседнюю со мной квартиру я не была удивлена. Мне было одновременно и смешно, и грустно, но удивления не было. Скорее, хотелось узнать, что же они, то есть, Совет затеяли.
О том, что Симона работала на Совет мне рассказала бабушка. Не прямо, конечно. Но о традиции забирать муз-первенцев я узнала от неё. Бабушка была просто кладезем информации. Но не всем бабуля желала делиться. Например, про амулеты она не захотела мне рассказывать. Пришлось добывать сведения самой, а в качестве зверька на побегушках использовать… Нуатль.
Контролировать тень было очень нелегко, приходилось постоянно сжимать в руках поводок, но гадина, пошастав по зеркалам, смогла найти первый амулет. Тот самый, который получила от своей матери Се-Шат, средняя сестра, владевшая талантом влиять на умы посредством слов – написанных и произнесенных. Её амулет я получила первым и долгое время постоянно носила с собой.
Се-Шат жила современной жизнью, работала ведущей авторской программы на одном из крупных телеканалов и не сильно изменилась с тех времен, когда на стенах затерянного среди песков храма были вывешены фрески с её изображением. Она же отдала мне первый из трех амулетов, который оказался ничем не примечательным камнем. Сама Се-Шат хранила его в аквариуме с рыбками. И пока я сачком вылавливала гуппи и скалярий, Нуталь продолжала рыскать в поисках камня, который принадлежал матери, потому что вопреки уверенности Макса я не знала, где он.
Я понятия не имела, с чего нужно было начать. Самым логичным казалось предположить, что амулет остался в королевстве, во дворце. Однако я знала, что её спальню переделывали и не раз. Каждая следующая отцовская жена перекраивала покои королевы по собственному желанию и найти в них что-то спустя столько лет было просто нереально.
Я настолько интенсивно думала о поисках амулета, что мне начали сниться очень странные сны. В этих снах я искала камень в собственной квартире. Искала и, что самое странное, находила. Но где именно он был спрятан, мне так и не удалось понять.
А вот Ян сообразил.
Как он всё понял – не знаю. Возможно, вампир за мной следил. А возможно, кто-то донес. Например, муза, ведь они оба трудились на благо Совета. Ни один из этих вариантов нельзя было считать достаточно убедительным, и при этом ни один из них нельзя было вычеркнуть с полной уверенностью. Лишь в одном я не сомневалась – Совет нужно было уничтожить. Или они уничтожат меня. Додумались же старики натравить на меня тень. Кто знает, до чего еще была способна докатиться их фантазия. Нужно было действовать аккуратно, но быстро – посадить всех пауков в банку и заставить их друг друга кушать. А самой неторопливо подчищать хвосты.
Чего я не учла, так это того, что иногда чужие желания могут быть сильнее моего везения…
***
Потоки воды струились во волосам и стекали ниже по телу, смывая пену. Движение воды повторяли мужские руки, которые скользили по изгибам, изучая и поглаживая каждую впадинку моего тела, резко сжимая особо выдающиеся места и почти сразу ослабляя хватку, будто бы показывая, насколько сильным и голодным он может быть.
Каждое движение его рук было в новинку. Загадочным трепетным испытанием, которое пробуждало какие-то глубинные чувства, вынуждая покорно замирать и наслаждаться уверенными прикосновениями.
Такое со мной было в первый раз.
На самом деле, я считала, что вообще не способна переживать такие эмоции. Глубокие, доходящие до пароксизма.
Да, меня лихорадило.
Лихорадило от него, от его рук, от его дыхания, которое тяжелело с каждым вдохом. От ощущения, как он прижимался ко мне сзади, показывая, насколько сильно возбужден и насколько я – желанна.
Конечно, у меня были мужчины и раньше, но всё, что я переживала с ними было лишь тенью, отголоском чего-то настоящего. Я это чувствовала. И они это чувствовали, считая мне холодной и безучастной ко всему, что происходит в постели.
Я же после нескольких попыток решила, что просто не создана для любви. Есть же люди, которые не умеют петь или фотографировать. Сколько их не учи, а ни Паваротти, ни Картье Брессона из них не выйдет. Наверное, также было и со мной – сколько не ищи любви, а если любить не умеешь, то итог всё равно будет один.
Я умела лишь ненавидеть.
И подделывать эмоции, как некоторые ювелиры подделывали драгоценности.
Но делать так, чтобы они лились из меня чистым щедрым потоком я просто не умела.
А теперь в моей жизни появился человек, который пошатнул мою уверенность в собственной эмоциональной атрофии.
Его руки дрогнули, поддавшись нетерпению и выдав в нем животную неуравновешенность. Такую, когда хочется рвать, грызть, вцепляться в свою жертву. Не знаю, понравились бы мне подобные игры с кем-то другим, но с ним они казались… естественными.
Всё казалось естественным, правильным, единственно верным.
Он возвышался надо мной больше, чем на голову, прижимая спиной к своей груди. Кожа горячая, почти обжигающаяся, в противовес моей, которая умела быть только холодной, как вода. Но вода может быть подвижной, поглощающей. Вода может принять и растворить в себе. И я хотела, чтобы он растворился во мне. Я желала его так, как только способна женщина желать мужчину в первый раз.
Над моим ухом раздалось рычание. Я была так плотно прижата к нему, что от этого рычания завибрировало что-то внизу живота. Я охнула, и закрыла глаза, непроизвольно сжимаясь, пытаясь спрятаться, защититься.
Резко вспомнилась та ночь, когда мы встретились в первый раз. Когда он стоял передо мной, готовый вырвать моё сердце, а я не видела ничего, кроме темноты, сквозь которую мне на встречу неслась погибель.
– От тебя… воняло, – задыхаясь, с трудом проговорила я. В приоткрытый рот затекала вода, которая была настолько горячей, что всю душевую окутал туман.
– Что? – не понял он. Ему тоже не хватало воздуха. – Чем?
– От тебя несло мокрой псиной, – кое-как выговорила я. Внутри всё горело огнем. И я не могла потушить этот огонь, потому что раздувал и контролировал его он. Контролировал своими руками, бедрами, губами, скользящими по моей шее. Кто бы мог подумать, что шея – настолько чувствительное место.
Решив, что больше просто не в силах это выносить, я попыталась отстраниться. Но меня рывком вернули обратно, пресекая любые попытки к сопротивлению.
Его рука соскользнула с мокрой щеки на шею, погладила ключицы и отправилась в путешествие ниже, к мягкому животу, застыв там и не дойдя до самого интимного лишь чуть-чуть. Но именно в этот момент я всем своим естеством прочувствовала собственную незащищенность.
Вернее, я о ней вспомнила. Всю жизнь старалась забыть, а тут – одно движение и все воспоминания на голову, как град.
Мужчина за моей спиной был злым, жестоким и сильным настолько, что в любой момент из его пальцев могли вырваться когти и закончить то, что начали тогда, у дома Фирусы. Но сейчас, держа руку на моем животе, демонстрируя мне мою полную беззащитность, он просил сделать то, чего я никогда не делала и не умела делать – довериться ему.
Доверие через страх.
Полная уязвимость.
Я подняла лицо, взглянула ему в глаза и оказалась в капкане.
Это страсть или безумие?
– Незадолго до встречи с тобой, я подрался с одним волком, – прошептал он мне в губы.
– Зачем?
– Потому что мне так захотелось. Мне захотелось его убить – и я убил, – он улыбнулся, но улыбку эту я не увидела, а ощутила губами, накрывшими мои. Поцелуй был нежным, ласковым, сладким и тянущимся, как патока, но одновременно невыносимо откровенным, говорящим о многом.
Слишком о многом.
Оторвавшись от моих губ, он рывком развернул меня к себе, толкнул к стене, одновременно прижимая к ней собой. Животом я ощутила красноречивую твердость, которая буквально взорвала мой мозг желанием. Настолько мощным, что перед глазами заплясали разноцветные огоньки. Обняв моё лицо ладонями, он погладил большими пальцами подбородок и сказал, улыбнувшись краешками рта:
– Хочешь уничтожить Совет? Знаю, что хочешь. Когда в секрет посвящены двое – это уже не секрет. А ты кровожадная… Знаешь, как я понял? У тебя глаза акулы на охоте. Восхитительный взгляд! – я увидела в нем восхищение, близкое к поклонению, которое впервые за долгое время немного ослабило чувство вины. – Я сделаю это для тебя. Тебе ведь нужна армия? Я соберу её для тебя. Лучшую армию, какую только видел мир. Я – ягуаретта, в этом нам нет равных.
– Армия? – с губ сорвался горький смех. – Мне не нужна твоя армия! Я всё могу сама!
– Ты хочешь на трон? – оборотень легонько, но требовательно встряхнул меня.
– Хочу, – честно ответила я.
– Я дам его тебе. Но только с одним условием, – его взгляд пробивал насквозь, подавлял и требовал подчиниться. Он был готов весь мир выстелить перед моими ногами, но сама я должна была признать его власть над собой.
– Каким? – шепотом откликнулась я, боясь даже моргнуть.
– Я хочу тебя. Всю, без остатка. Хочешь власть? Ты её получишь. Я дам её тебе. Но взамен я получу тебя. Не торопись с ответом, а сперва запомни вот что – я никогда не уступаю. И никогда не позволю забрать у меня то, что считаю своим. Если не смогу завоевать тебя, то… я уничтожу тебя. Помни об этом.
Я смотрела в его золотые глаза и думала о нас, как о паре.
Возможно ли это?
Если да, то наша история не будет трогательной, чистой и прозрачной, как стекло. Она будет подобна канкану на минном поле. И всё же… шанс пережить бурю стоил того, чтобы рискнуть и станцевать.
Он еще раз коснулся моих губ в мимолетном поцелуе, а после отворил створку душевой кабины, схватил полотенце, намотал его и вышел.
Я осталась одна.
Несколько минут просто смотрела, как льется вода из лейки, мелкими брызгами орошая воздух и наполняя его влагой.
Говорят, ненависть создает лучших любовников.
Выключив воду, я, мокрая и голая, роняя на пол водяные кляксы вышла из ванной и пошла на звук заигравшей музыки. Дом, в котором обитал оборотень и куда привез меня после собственноручно подстроенной аварии, вытащив из перевернувшегося джипа, был новым, недавно отстроенным. В нем еще витали отголоски строительных запахов – штукатурки, клея, краски.
В комнате, на дорогом белом диване сидел ягуаретта. При моем появлении он поднял лицо и пронаблюдал за тем, как подойдя, я забралась ему на колени, усевшись поверх бедер. Тело златоглазого напряглось, отреагировав на касание кожи, на тесную близость.
– Зачем тебе это? – спросила я, чувствуя, как то, что было подо мной начало вновь стремительно увеличиваться в размерах. – Зачем тебе я?
Его рука накрыла мою грудь, с наслаждением стискивая и вырывая стон из горла.
– Просто потому что хочу.
Добившись, чего хотел, он разжал пальцы и потянулся вверх, к волосам. Обернув мокрые пряди несколько раз вокруг ладони, он дернул, вынудив запрокинуть голову назад и приникнув губами к шее.
Первым инстинктивным порывом было защититься.
Ладонь сама уперлась в его плечо в попытке оттолкнуть. Но он лишь улыбнулся мне в шею, не сдвинувшись ни на миллиметр. А после положил свою ладонь поверх моей, будто подталкивая осознать и принять, насколько я слабая и маленькая в сравнении с ним.
Это там, под водой, я была повелительницей стихии, а здесь, силой был он.
И кажется, он не собирался позволить мне забыть об этом.
Я могла бы попытаться повоевать, напомнить, что он – наверху только до тех пор, пока я не решу свистнуть и вызвать цунами. Но он знал, что я не стану этого делать.
– Я согласна, – сказала и нервно дернулась, потому что руки оборотня без предупреждения впились в мои ягодицы, удерживая на месте и вдавливая в себя. Охнув, я договорила слабым голосом: – Ты получаешь меня, а я – весь остальной мир.
– Что будешь делать с Максом и Лозовским? – прошептал он, прокладывая дорожку из поцелуев по ключице.
– С ними-то? – искренне задумалась. – Еще не решила. Надо подумать, посоветоваться с Бель. Ты ведь вернешь мне мою девочку? Пытки очень плохо сказываются на характере красоток.
Он застыл, сжав меня в своих объятиях с такой силой, что я не удержалась и застонала от боли.
– Слышу опыт в твоих словах, – зарычал он мне на ухо и тело откликнулось на этот рык. Будто что-то во мне было настроено на него и реагировало с охотой, которая пугала даже меня саму. – Кто?
– Я не хочу…, – начала было я, но его рука легла на мой затылок, а глаза поймали взгляд. Не знаю, что он видел на моем лице, я на его видела отражение той тьмы, что умела поглощать без остатка – не только тело, но и душу.
– Кто? – спросил он таким тоном, от которого стало жутко.
Я упрямо помотала головой, не желая отвечать.
– Значит, умрут все, – вынес вердикт ягуаретта.
– Их смерть не решит проблему, – печальная улыбка получилась помимо воли. – Знаешь, сегодня, похоронив неизвестную девушку под именем своей подруги, я ощутила такую пустоту внутри, что уже была готова всё бросить. И просто исчезнуть. Но теперь… теперь мне кажется, что у меня получится.
– Как пожелает моя королева, – проговорил он, сверкнув жестокими глазами, и потянулся к моим губам.
Враг заигрывал со мной, соблазнял, манил, искушал. Он был повсюду. И ждать спасения… было глупо.
ДОПОЛНЕНИЕ
В конце дня Ян сидел в своем кабинете, с головой погрузившись в безмолвное одиночество.
На рабочем столе горела лампа, очерчивая желтый круг.
Его взгляд, сперва бестолково бродивший вокруг, перескакивая с одной вещи на другую, зацепился за книжные полки, пробежался по корешкам. Вампир невольно вспомнил, как и когда к нему попал каждый том и чем он ценен. Коллекция была обширна. Имелись в ней как простые, ничем не примечательные издания, так и редчайшие экземпляры, ради обладания которыми пришлось потрудиться. Артефакты человеческой культуры стоили не мало и хранились, как правило, в частных библиотеках очень богатых людей, предпочитавших не выставлять на показ свои богатства. Со многими из них Ян успел познакомиться лично. Князь считал, что если и существовал какой-то смысл в скоротечности их хрупкого существования, то он заключался вот в этом – в произведениях, которые люди способны были создавать.
Неожиданно привлеченный собственными книгами, текст большинства из которых он мог воспроизвести по памяти, Ян встал и приблизился к полкам. А там «Кентерберийские рассказы» Чосера соседствовали с Библией Гутенберга, Трактат о плодовых деревьях теснил «Институты христианской религии» Кальвина, «95 тезисов» Лютера возвышались рядом со стихотворениями Сафо, Евангелие Генриха Льва прекрасно смотрелось рядом с Лестерским кодексом, а География Клавдия Птолемея неплохо уживалась с «Сезоном в аду» Рембо. Самыми последними в ряду стояли диалоги Платона. К ним Князь и потянулся.
В коридоре послышался шум, источник которого быстро оказался на пороге кабинета Князя, застав последнего склоненным над раскрытой книгой и водящим пальцем по расползающимся перед глазами строчкам.
– Зачем явился? – не поворачивая головы спросил вампир, когда дверь с шумом распахнулась и не ударилась об стену только потому, что в неё успела мертвой хваткой вцепиться Карла. Служанка маячила за спиной незваного гостя, нервно кусая губы и виновато глядя на хозяина.
На вопрос никто не ответил, и вампир соизволил оторваться от книги.
– Простите, – пискнула Карла, поймав мрачный и злой взгляд Князя. – Я говорила, что к вам нельзя, что сегодня вы никого не принимаете! Но он меня не слушал! Я…
Взмахом руки Ян не дал перепуганной девушке договорить и приказал:
– Свободна, дальше я сам разберусь.
Рвано поклонившись, девушка развернулась и умчалась.
– Ты перепугал мою прислугу, – вампир бросил книгу на стол, ленивой, но угрожающей походкой прошелся по кабинету, будто впечатывая каждый шаг в пол, и встал напротив своего соперника.
Вернее, незваный гость по собственной инициативе назначил себя соперником вампира. Самому Князю никогда не хотелось ни с кем соревноваться, тем более, за женщину. Тем более, за Ди. Соперничество предполагало желание владеть женщиной целиком и полностью, подразумевало стремление подчинить себе всё её существование, а Ян… Ян считал, что морская принцесса, кем бы она ни была в прошлом, какой бы не стала в настоящем и к чему бы не стремилась в будущем была выше такого хозяйского отношения. Да и сам Ян не привык кому-то что-то доказывать. Он считал себя тем, кто не нуждается в подтверждении собственного неоспоримого величия.
– Либо ты успокоишь свою магию, либо я вышвырну тебя в окно, – спокойно и даже чуть небрежно предупредил вампир.
Принц Тэян, буквально пышущий гневом и ревностью, неотрывно глядел на вампира. С его внушительных кулаков сыпались серебряные искры, дорожка вздувшихся на руках вен светилась бледно-голубым, а радужка полыхала ослепительной лазурью.
– Ладно, желание гостя – закон, – с издевательской улыбкой пропел вампир и шагнул навстречу принцу.
Тэян выпрямился, каждая мышца на его внушительном теле напряглась, будто натягиваясь до предела. Он замер на мгновение, а после с шумом выдохнул, ссутулившись.
– Тебе бы отдохнуть, – продолжил недобро ухмыляться Князь, – съездить в отпуск. Трупы в морге пободрее и посвежее выглядят, чем ты. Что, соседство со Змеем не порадовало приятным опытом?
– Да пошел ты, – тяжело выдохнул Тэян, глядя на вампира с ненавистью в успокаивающихся глазах, медленно возвращающихся к своему природному цвету. Вены его потускнели, мышцы если не расслабились, то хотя бы перестали бугриться, наливаясь силой, которую он в этот момент почти не контролировал.
– Я бы пошел, да некуда, – самодовольно развел руками вампир, обводя свой кабинет. – Это мой замок, в который ты вломился.
– Есть повод! – прорычал принц, оттолкнул хозяина кабинета, прошел вглубь и без сил упал в одно из кресел, стоявших напротив стола.
Князь непроизвольно поморщился. Когда-то в этом кресле любила сидеть Бель.
Но промолчал.
Так же молча проследовал к столу и остановился, глядя на уставшего и где-то даже изможденного принца свысока.
– Уверен, что выдержишь? – спустя несколько томительных мгновений, наполненных бездействием, равнодушно бросил Князь. – Змей намного старше и сильнее тебя, держать его в узде будет стоить огромных сил.
– Выдержу! – рявкнул Тэян, неистово потерев ладонями лицо.
– Нет, – спокойно, но уверенно отрезал Ян. – Не выдержишь. Без неё – у тебя никаких шансов.
– Она ушла, – через силу проговорил Тэян и гулко сглотнул. – Сбежала. Банши ей помогала. Мне донесли, что и муза вновь с ними.
– Знаю, – лениво откликнулся Ян. – Это я сказал банши, где искать.
– Зачем? – стискивая пальцы, процедил сквозь зубы принц.
– А зачем ты девчонку в решето превратил? – вопросом на вопрос спросил Ян.
– Я старался уберечь Ди от музы и её поганой сестрички! – Тэян вновь принялся тереть лицо. – Она даже не подозревает, кого впустила в ближний круг! Эта дрянь шпионит для Совета не один год!
– Знаю, – невесело хмыкнул Князь, подведя итог чужих бездумных действий. – Думаю, и для Ди это тоже давно не тайна.
Тэян поднял больные чуть припухшие глаза человека, который очень давно не отдыхал.
– Откуда такая уверенность?
– Иначе муза бы не бегала с дыркой в боку, – рассмеялся Ян. – Брось, Тэян, ты хоть и превращаешься в дурака каждый раз, когда речь заходит о ней, но мог бы и догадаться.
– Хочешь сказать, – начал соображать принц, – что в Фирусу стреляла Ди?
– Не знаю, – демонстративно развел руками вампир. – Может быть, у тебя есть еще какие-то варианты? Может быть, у тебя есть еще одна знакомая, которая тренируется на заброшенном складе, паля по манекенам?
– Но зачем это ей?
– Месть. Желание всех запутать. Заставить Совет переживать из-за возможной потери одного из лучших своих агентов. Отвлечь внимание Симоны. Еще вариантов накидать? – с сарказмом любезно поинтересовался вампир.
– Достаточно, – зло и твердо произнес Ян.
– У меня к тебе тоже вопрос, – Ян сел за стол и закинул ногу на ногу. – Ты зачем её к сирене поволок? Зачем было вообще вмешивать её в эту историю?
– Её бы всё равно втянули, – зло рявкнул принц. – Со мной или без меня. Рассчитывал, что если буду рядом, то смогу контролировать ситуацию.
– Забыл, правда, что и без тебя претендентов на роль контролера слишком много.
– Да, – с издевкой протянул Тэян, выравнивая спину. – Забыл… Ты ведь её тоже хочешь. Не хотел бы, не явился бы тогда подслушивать, что же такого Ди узнала в квартире твоей убитой временной подружки, – помолчав, принц уверенно добавил: – Она никогда не поймет эту твою сломанную вампирскую любовь. Ты никогда её не получишь. Как только она поймет, какой ты на самом деле, то сбежит, не оглядываясь. Её разочарование будет безграничным…
Глаза Тэяна сверкнули лазурью в полутьме кабинета. Он улыбнулся с мрачным наслаждением, смакуя, как ему казалось, проигрыш Князя.
– Ты прав, – не стал отпираться Ян, про себя подумав, что никогда раньше не замечал, насколько схожа магия Ди и Тэяна. Принц и принцесса. Оба упрямые, мстительные, оба готовые рисковать и идти до конца ради того, во что верили, даже осознавая всю полноту возможных потерь. Неудивительно, что они стали лучшими друзьями. И могли бы стать отличной парой.
Могли бы. Но не станут.
– Я хочу её, – продолжил вампир, ничуть не стесняясь собственных откровений. – Хочу так сильно, что ты себе не можешь даже представить.
– Но, – начал Тэян, отзеркаливая позу вампира, – та, другая, тебе тоже важна. Уж не знаю, какие у вас отношения, но со стороны выглядит отвратно.
– Аксинья донесла? – выдал кривую неискреннюю усмешку Князь.
Они сидели друг напротив друга, окруженные тьмой старинного замка. Здесь в каждом углу клубилось чье-то чужое воспоминание. Отголосок прошлого, которое не повторить. Здесь каждый паук был порождением магии смерти. Повисшие на чрезвычайно прочных паутинах, они глядели на всех бессмертными белыми глазами. Здесь каждая пылинка содержала в себе частичку темной силы, величественной, злой и беспощадной.
И не друзья, и не враги.
Просто двое мужчин, каждого из которых мучили свои призраки.
– Догадался? – коротко спросил Тэян.
– С самого начала, – так же коротко ответил вампир.
– Для Ди она тоже важна, – внезапно проговорил Тэян, испытывающее впиваясь взглядом в лицо Князя. – Не понимаю только почему!?
Ни одна мышца не дрогнула, ни один жестом Князь себя не выдал.
А вот внутри словно что-то оторвалось с липким протяжным звуком и ухнуло вниз.
Отвернувшись, Ян встал и отошел к окну, из которого открывался отличный вид на горы. А еще, на то место, куда она любила приходить.
Ди не знала, но пока она наблюдала за небом, любуясь закатами, он любовался ею.
– Ты любишь, – пораженно прошептал за его спиной Тэян. – Ты действительно любишь их обеих! Серьезно?! Уму не постижимо…
Ян молчал.
– Слов нет, как это безумно!
– Кто бы говорил о безумии, – холодно прервал его владелец замка. – Когда ты явился ко мне в поисках союзников, я сразу сказал, что нельзя заигрывать с Советом. И нельзя раз за разом пытаться прыгнуть выше свой головы, упорно тычась макушкой в потолок!
– В город прибыл корволант, – Тэян пытался сохранять спокойствие, но удавалось плохо. – Они готовы убить Ди, даже если придется сравнять город с землей.
– Совет будет рад её смерти, – подтвердил Ян, кивнув головой по-прежнему не отворачиваясь от окна. – Они слишком давно этого добивались, хотя и не могли действовать в открытую.
– Какие у нас шансы победить? – взволнованно вопросил Тэян. Он искал поддержку, он искал того, кто встанет с ним на одну сторону.
– У нас с тобой – никаких, даже с учетом твоих увеличившихся благодаря слиянию способностей, – произнес Князь вслух то, что Тэян боялся услышать. – Даже если к нам присоединится твой брат.
– Думаешь, корволант так силен? – усомнился принц.
– Если бы корволант не был силен, его бы вообще не существовало, – заметил Князь.
– Таллас велик и могуч! – торопливо проговорил принц. – Он не даст убить его единственную наследницу!
– Армия короля меньше, чем кажется. На самом деле тех, кто может сражаться с корволантом за пределами своей родной стихии в распоряжении Талласа не так много.
– Зачем ему еще кто-то, если сам король – повелитель морей и океанов?! – с яростью фанатика завопил Тэян, стискивая кулаки.
– И стоит ему только появиться на суше в боевом облачении, как Совет воспользуется своим правом и призовет к себе всех: оборотней, вампиров, банши, кицунэ, онни. Вообще всех, кто обитает на руководимой ими территории. И нас с тобой тоже призовут, как и принца Джэхана! А если мы откажемся, то сразу же будет отдан приказ о нашей казни. Единственное, что нам останется – защищаться. Бросить против них все ресурсы! Ты готов пожертвовать волками? А Джэхан отдаст своих котов на растерзание? Будет бойня, кровавая и бесполезная. И лично я не хочу потерять своих вампиров в борьбе за чьи-то раздутые амбиции. Меня мной делают не замки и не земли, а мои подданные!
– Так же, как и нас. Мы богоподобные пока сидим на троне, – с пониманием кивнул Тэян, который знал, что его статус принца – практически фикция, дань былому величию его предков. И вдруг спохватился: – А если инициировать отставку Совета? Мы ведь праве это сделать и потребовать перевыборов в кланах! Будет избран новый Совет, что даст нам возможность договориться! А может, и перехватить власть!
– Вот именно для того, чтобы этого не произошло они и направили сюда корволант, – с горечью заметил Ян.
– Значит, никаких вариантов? – с отчаянием вопросил Тэян.
– Есть один, – Князь развернулся, подошел к столу и вновь взялся за книгу. – Морская принцесса должна умереть.
– Подожди… ты… ты ведь предлагаешь организовать подлог, я правильно понял? – наконец, смог выдавить из себя Тэян.