– К тому, что весь твой мир изменится, – прошептал Тамир и его лицо исказила болезненная гримаса. Со стоном потерев лицо, мужчина отошел к стенке и с громким уставшим выдохом упал на пол, словно подломленный.
– Ты знаешь, что наши мамы были знакомы практически всю жизнь? – задал неожиданный вопрос Тамир, уставившись невидящим взглядом в одну точку.
Хасан неуверенно кивнул, а после, поняв, что друг не видел его жеста, произнес:
– Да, с детства.
– А тебя никогда не интересовало, где две женщины, у которых разница в возрасте почти семь лет, могли познакомиться? – с кривой усмешкой поинтересовался Тамир.
– Это не такая уж большая разница, – пожал плечами Хасан и незаметно придвинулся поближе к клетке, чтобы иметь возможность поглядывать на пленницу, все еще находящуюся в бессознательном состоянии. Он переживал, что ей плохо, что она умирает и ей срочно нужна помощь, в то время, как он тратит драгоценное минуты на пространные диалоги с полубезумным хозяином дома.
– В детстве – огромная, – не согласился Тамир. – Практически непреодолимая. Но для наших мам это не было проблемой. Знаешь, почему?
– Нет, но очевидно сейчас узнаю, – не удержался от сарказма Хасан.
– Твоя мама работала на нас, на мою мать и её семью, – прохрипел Тамир.
– Что значит, работала? – в замешательстве замер Хасан от новой и столь неожиданной информации. Даже перестал рассматривал замок на клетке.
– Настоящее имя моей матери – Августа Сюзанна Лувенская, – одарив друга тяжелым и чуть надменным взглядом заявил Тамир со значимостью, сопровождавшей каждое произнесенное им слово.
Несколько минут понадобилось Хасану чтобы осмыслить услышанное. Усомниться в адекватности Тамира. Прийти к выводу, что у того мозги окончательно свернулись, превратившись в скисшее молоко. И с сочувствием произнести:
– Тебе нужно квалифицированная помощь.
– Не веришь мне, – скривился Тамир, явно не удивившись подобному ответу. – Я тебе докажу.
Он рывком содрал с себя черную футболку, едва не порвав ткань в процессе. Отбросил одежду в сторону и, подняв левую руку, продемонстрировал гладко выбритую подмышечную впадину. Вернее, не её, а место на два сантиметра выше.
– Видишь? – его палец уткнулся в небольшой, успевший основательно зарубцеваться, а потому явно старый шрам. Который по форме своей напоминал…тройную лилию. Символ трех главных человеческих добродетелей – веры, надежды и милосердия. А еще…
– Символ королевской власти, – пробормотал Хасан, не веря своим глазам. Он знал. Знал про эту традицию, тщательно соблюдавшуюся бывшим правящим родом – ставить клеймо всем, в ком текла королевская кровь. И рассказывала ему об этом…мама. Его дорогая и отчаянно любимая мама.
– Ты понял, – с усмешкой победителя кивнул Тамир. – Да, моя мама – младшая из пяти расстрелянных Принцесс. Ей удалось выжить. Благодаря твоей матери, которая была её горничной и няней в одном лице. В итоге, только им двоим удалось пережить ту ночь, в которую была похоронена не только королевская семья, но и будущее этой страны. Знаешь, почему? Потому что в ту ночь история сделала крутой вираж и пошла по-другому пути развития.
Хасану нечего было ответить. Он молчал, глядя на друга детства, которого уже заметно трясло, словно в горячечном бреду.
– Не смотри на меня так! – вдруг закричал Тамир, ударив кулаком в пол и подняв небольшое серое облачко пыли. – Я не свихнувшийся от дури псих!
– Как скажешь, – покладисто кивнул Хасан, – я тебе верю.
– Нет, не веришь, – остервенело замотал головой Тамир. – Я вижу это по твоим глазам. Я поэтому ничего не рассказывал тебе. Знал, что ты решишь, будто я спятил. Но это уже не важно. Главное, что я поймал её.
Тмир с такой жгучей ненавистью глянул на обитательницу клетки, что Хасан не выдержал:
– Кто она?
– Все еще надеешься аки рыцарь спасти прекрасную невольницу? – громко, запрокинув голову назад, расхохотался Тамир. – Не выйдет. Знаешь, почему?
– Да, потому что я – не рыцарь.
– И она на самом деле не так прекрасна, – выразительно прошептал Тамир. – То, что ты видишь – всего лишь оболочка, которую использует эта тварь. Знаешь, сколько таких «одёжек» она сменила за свою более, чем долгую жизнь? Сотни! Сотни загубленных несчастных женщин, в которых эта тварь вселялась, вытесняя, вытравливая их души из собственных тел!
– Зачем она тебе? – ощущая, будто погружается в ночной кошмар, спросил Хасан.
– Лучше спроси, зачем я ей. Она охотится за мной не первый год. Да и не только она. Другие, её дружки, тоже приходили. Но она самая сильная, самая опасная из них всех. И теперь она в моей власти.
– Если она, как ты говоришь…демон, – с трудом выговорил Хасан, не веря, что вообще ведет подобные разговоры, – то что ей от тебя нужно? Ты кто?
– Я наследник рода, – просто ответил Тамир и развел руками так, словно эта информация говорила сама за себя. Но, очевидно, увидев растерянность в глазах Хасана, раздраженно вздохнул и снизошел до пояснения: – Тварь думает, что я знаю, где книга.
– Что еще за книга? – начал было Хасан, но его оборвал вопль Тамира.
– Я не знаю! Понимаешь? Я понятия не имею, что эти твари ищут! Но одно я знаю точно – они преследуют меня всю мою жизнь!
Тамир остервенело потер лоб словно пытаясь успокоиться. Пытаясь взять под контроль свои чувства. Но Хасан видел – что-то раздирает его изнутри. Что-то темное, страшное, чужое. Что-то, что способно напасть со спины и вонзить даже в самого близкого человека кинжал по самую рукоять, а потом стоять и наслаждаться запахом свежей растекающейся крови.
– И все-таки, неужели ты за все эти годы не попытался узнать, чего от тебя хотят? – осторожно, но твердо поинтересовался Хасан. – Это могло бы помочь решить проблему.
– У меня есть лишь обрывочная информация, – уже чуть спокойнее ответил Тамир. – Основанная по большей части на семейных легендах и сказках, которые рассказывала мне в детстве мама.
И не дожидаясь, пока Хасан задаст очередной вопрос, с тяжелым вздохом продолжил:
– Якобы когда-то давно наш предок король Листарг влюбился в девушку, принцессу из соседнего королевства. Вот только девушка была не просто дочерью правителя небольшой страны, но еще и владела магией.
– Магией? – подавился смешком Хасан.
– Да, магией, – хмуро подтвердил Тамир, а после устало вытянул ноги и уперся спиной в стенку, устремляя взгляд вверх.
– Это типа как в сказке – волшебные палочки, летающие кони, говорящие собаки? – Хасан не хотел злить неадекватного друга своими насмешками еще больше, но происходящее уже попросту начинало вызывать смех. Устойчивым было и ощущение, будто он участвует в какой-то плохо срежиссированной театральной постановке.
– Нет, – зло глянул на него Тамир, презрительно искривляя губы, – это когда ты выпускаешь из клетки демона, а он одним движением когтистых пальцев вспарывает тебе кишки.
Сказанные Тамиром слова вызвали в голове Хасана картинку настолько живую, что он сглотнул образовавшийся в горле густой ком и непроизвольно отодвинулся от клетки подальше. Что не укрылось от взгляда Тамира.
– Правильное решение, – ухмыльнулся он. – Магия существует, только в нашем мире она существует в каком-то извращенном, неправильном виде. Нет добра! И нет зла! Не существует ангелов! И Бога! И Рая тоже нет! А вот демоны есть – пришельцы из другой реальности, застрявшие в нашей, – Тамир нервно оттер слюну, выступившую в уголке губ и продолжил: – Именно поэтому им нужна книга, которая якобы принадлежала жене короля Листарга и передавалась в нашей семье из поколения в поколение. Как правило, от матери к дочери. В ней – какая-то информация, которая нужна демонам. Вот только для чего – не знаю. И где книга – не знаю. Моей маме было десять, когда твоя мама вытащила её из-под груды окровавленных тел, которые везли в телеге в глубь леса, чтобы свалить в болото и таким вот мерзким способом уничтожить последнее, что осталось от правящей семьи. Среди тех, кто провернул революцию в стране и свергнул законного монарха с трона были демоны. И именно демоны выпустили сотню пуль той проклятой ночью в тела моих родственников. Все произошло быстро. Но желаемого убийцы не получили. Насколько мне удалось узнать, они обыскали трупы и все вещи, принадлежавшие убитым. Но книги не нашли. И отправились искать в других местах – они обшарили все имеющие в стране дворцы, все парки, в которых когда-либо бывала королевская семья. Но ничего не нашли. И уже практически смирились с неизбежным, как вдруг узнали, что самой младшей принцессе удалось выжить. И решили, что книга у неё. Так началась охота на мою семью. Вот только моя мама никогда даже в руках не держала книгу, которую передала своей старшей дочери принцесса из маленькой горной страны. Согласно традиции, её должна была получить старшая сестра моей мамы – Марго, в день своего двадцатилетия.
– Получила? – вдруг заинтересовался Хасан.
– Не знаю, – помотал головой Тамир. – Даже если и так, мы этого уже никогда не узнаем.
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент что-то подхватило его и отшвырнуло к стенке.
Глава 41
Основательно приложившись головой, Хасан потерял сознание. А когда пришел в себя, едва мог пошевелить ушибленными конечностями. В углу комнаты валялась развороченная клетка, а в полу зияла огромная дыра, сквозь которую просматривался первый этаж, где кто-то устроил основательный погром.
– Она сбежала, – простонал кто-то сбоку. – Эта тварь сбежала и теперь всем нам конец…
– Почему мой внутренний голос подсказывает мне, что заканчивается эта история плохо? – проворчала я, поднимаясь с кровати и с удовольствием потягиваясь. За то время, что Хасан вспоминал события давно минувших дней, я успела немного очухаться и даже почувствовать себя практически живой, а не кожаным мешком, набитым хрупкими костями.
– Потому что так и было, – снисходительно усмехнулся Хасан, наблюдая за моими попытками натянуть одежду одновременно прикрываясь куском одеяла. Не то, чтобы я смущалась своего тела. Совсем нет. Просто рядом с Хасаном я всегда чувствовала себя…уязвимой. Слабой. И мне не нравилось это чувство ни тогда, когда мы жили и работали под одной крышей, ни сейчас, когда он вдруг притопал с кладбища, где никогда и не находился, а после самым наглым образом вторгся в мой маленький, ненадежный и ломкий мир с непонятными откровениями. И почему все так рвались побеседовать со мной по душам?
– После тех событий в доме Тамира я месяц беспробудно пил. Сначала я пытался убедить себя, что все произошедшее – дурной сон. Потом долго доказывал своему отражению в зеркале, что душевная болезнь – не приговор и в наше время все лечится. А потом пришлось смириться, принять новую реальность и попытаться как-то ужиться с ней.
– И как? – иронично поинтересовалась я, одновременно просовывая ногу в штанину джинсов, которые так заботливо кто-то оставил в изножье кровати. – Получилось?
– Получилось, – сухо вымолвил Хасан, вновь отворачивая от меня свое лицо. – Но, когда я, наконец, выбрался из своей квартиры, заваленной пустыми бутылками и коробками из-под пиццы, которые одновременно использовал как пепельницы, оказалось…что мир не ждал, пока я приду в себя. Тамир, воспользовавшись моей временной недееспособностью, отобрал себе практически весь наш общий бизнес. Бывший друг оставил мне лишь несколько активов, приносящих весьма скромный доход. А когда я попытался поговорить с ним, спустил на меня своих цепных псов. И знаешь, когда ко мне домой ночью ввалились хмурые ребята весьма неприметного вида и отмутузили так, что рассвет я встречал в луже крови, едва не блюя собственными внутренностями и зажимая в кулаке горсть выбитых зубов, меня посетила одна очень интересная догадка. И в дальнейшем я нашел ей подтверждение.
– Что за догадка? – тут же напряглась я, замирая на краю кровати и сжимая в руке правый кроссовок. Левый я уже успела натянуть и даже зашнуровать.
– Когда дела пошли в гору, – с готовностью начал рассказывать Хасан, – мы стали видеть Гаспара все реже и реже. Он отлично нам помог на первых порах, голова у него хорошо соображает, этого не отнять. Но потом он с головой ушел в какие-то там свои схемы и чертежи. Настолько, что на какое-то время я вообще забыл о его существовании. Своих проблем хватало. В один из дней я спросил у Тамира, где братец. А тот ответил, что пристроил родственника в одно очень хорошее место, где брат сможет воплотить все свои мечты. Я тогда не придал внимания этим словам и не стал уточнять, что именно наш гений собрался там воплощать. Подумал, может, теплицу решил построить, ботаник хренов, и выращивать там редкие пальмы в кадках. Или забился в какую-нибудь исландскую нору для изучения Северного сияния? Что там еще наш гений контуженный мог придумать? В любом случае, мне было не до него, а потому я просто принял к сведению, что он больше не участвует в наших делах.
Мне показалось или на загоревшем и немного округлившемся лице Хасана и правда отразилась вина? Вина и…страх?
– Так, – с нехорошим предчувствием протянула я, – и что дальше?
– Повстречавшись с ребятами Тамира, я сразу понял – с ними что-то не так, – удрученно вздохнул Хасан и потер шею, как будто пытаясь освободиться от чего-то. Слишком быстрые, слишком сильные, мгновенно реагирующие на опасность и восстанавливающиеся с рекордной скоростью. И вот, в момент, когда один из них отправил меня в полет через всю комнату, одновременно сломав челюсть, я вспомнил. Вспомнил, как однажды, в один из редких случаев, когда Гаспар выпивал с нами, захмелев, он начал рассказывать о своей мечте – создать сверхчеловека.
От удивления я выпучила глаза, словно лягушка, оказавшаяся в пустыне.
– Эээээ…что?
– Как у Ницше, – терпеливо пояснил Хасан, хотя его лицо в этот момент пренебрежительно исказилось.
– Существо, по своему могуществу превосходящее современно человека настолько, насколько последний превосходит обезьяну, – задумчиво пробормотала я, припоминая содержание знаменитого романа. – Да, я читала Ницше. Не надо так глаза пучить.
– Да я просто…, – невнятно начала Хасан, но замолчал на полуслове. – Просто удивлен. Думал, ты только этикетки на пивных бутылках читаешь.
– Я не люблю пиво, – поморщилась я и вскочив с кровати, начала расхаживать взад-вперед, размышляя вслух: – По Ницше, сверхчеловек – это человек радикальный, эгоцентричный, стремящийся познать жизнь в наиболее экстремальных её проявлениях. Истребитель морали, как устаревшей и ненужной социальной единицы, и одновременно – творец нового мира.
Я замолчала, замерла, а после сказала Хасану:
– И ничто из этого не дает понимания, какая связь между нежной привязанностью этого…как ты там его назвал?… Гаспара? Вот, между привязанностью Гаспара к философским трактатам и тем, что ты не мог победить в драке превосходящего по количеству противника?
– Ладно, намеков ты очевидно не понимаешь, потому скажу, как есть, – словно обращаясь к самому себе пробубнил Хасан. – Гаспар стал заниматься незаконными научными экспериментами. С людьми и… не только.
– Что? – с трудом выдохнула я, хватаясь за шею, потому что комната, в которой мы находились вдруг стала странной маленькой. И воздух в ней закончился.
– Ты слышала, – спокойно поднял на меня взгляд Хасан. – Ты знакома с Гаспаром лично, поэтому его имя показалось тебе знакомым.
Я закрыла глаза и передо мной из тьмы выросла высокая худощавая фигура, облаченная в отвратительно белый халат. Такие же белые перчатки на руках, одна из которых время от времени периодически подергивается. Лицо закрывает белая плотная маска. И мне остается смотреть только в его глаза. Пустые холодные серые глаза, в которых плещется интерес с примесью непонятного мне желания. Так, наверное, энтомолог смотрит на трепещущую в его пальцах бабочку, которую он вот-вот пришпилит иголками за крылышки к доске и добавить в свою коллекцию редких созданий.
– Доктор Цвет, – застонала я, закрывая лицо ладонями. Крепко сжала лицо, пытаясь выдавить его образ из своей головы, но ничего не получалось. Прошел не один год, а я до сих пор не могла забыть.
– Кто?
Я открыла лицо и попыталась глубоко вздохнуть. Получалось плохо – не вздох, а рваный всхлип.
– Я называла его Доктор Цвет, – тихо пояснила я, прилагая огромные усилия, чтобы голос звучал ровно. – Про себя. Потому что он всегда носил одну и ту же белую медицинскую одежду. Даже обувь у него была белой – такие тонкие тряпичные мокасины. И волосы…его волосы были коротко подстрижены и отливали серебром. Глядя на них, я всегда задавалась вопросом – это седые волосы или…
– Седые, – обрывает мою путанную речь Хасан. – Он стал белым как снег еще в армии. Мало, кто знает об этом. Все думают, что он просто блондин с редким серебреным отливом.
На последних словах Хасан забавно фыркнул, словно недовольная лошадь у водопоя. Такое непосредственное выражение эмоций было настолько неожиданным, что я невольно прыснула со смеху. И что самое удивительное – бывший босс поддержал мой слегка истеричный смешок. А потом вдруг резко помрачнел. Два широких порывистых шага и вот он уже присаживается передо мной на корточки, берет мои ладони и крепко сжимает в своих пальцах.
– Я понимаю, – просто, но емко произнес он.
– Что? – растерялась я, пытаясь удержать слезы, готовые вот-вот сорваться с ресниц.
– Ты сбита с толку. Растеряна. Одинока, – начал перечислять бывший босс, с каждым словом перемещая свои руки вдоль мои все выше и выше, от чего по коже пробежала волна дрожи. Я сжалась в комок, не поспевая за своими ощущениями. Что происходит? – Но ты должна меня выслушать. Я должен рассказать тебе все до конца. От этого зависит слишком многое, чтобы я дал тебе время передохнуть от той лавины информации, которая на тебя обрушилась.
Я заглянула в глаза Хасана и увидела два темных омута, похожих на черные масляные болотца. А в груди гремел барабанный бой.
– Я не понимаю, – попыталась проговорить я, но получилось лишь прошептать, едва разлепив вдруг пересохшие губы.
Хасан вдруг резко оттолкнулся, выпрямился во весь свой немалый рост и глядя поверх моей головы заговорил:
– Тамир нашел меня спустя восемь лет. К этому времени у меня было все – авторитет в определенных кругах, деньги, команда, которая пойдет за мной даже в ад и…смешная рыжая девчонка, которая умеет быть одновременно такой милой, что щемит сердце и такой занозой в заднице, что хочется её пристрелить.
Он медленно поднял руку, прикоснулся к моему подбородку и едва касаясь кожи провел большим пальцем вдоль лица. Затаив дыхание, я наблюдала за лицом Хасана, остававшимся беспристрастным, а потом осторожно, буквально двумя пальцами прикоснувшись к его запястью, отвела его руку от своего лица. Я ненавидела его большую часть того времени, что мы были знакомы. Но знала, если у меня и были шансы выбраться из всей этой истории, то только с его помощью.
– Неприятен? – криво усмехнулся Хасан, и я услышала за этими словами нарастающую злость.
– Ты не понимаешь, что делаешь, – я тяжело сглотнула.
– А ты понимала, что делала, когда предала нас ради какого-то смазливого мужика? – откинув голову, нехорошо рассмеялся Хасан. – Как оно было с Безликим?
Я отдернулась, как от удара, и с нарастающим беспокойством спросила:
– Что? При чем тут он?
Хасан нетерпеливо сунул руки в карманы брюк, словно пытаясь удержаться от чего-то плохого. Например, от удара.
– А при том, дорогая моя, что ты даже не подозреваешь, кем он был на самом деле.
– Подозреваю, – я вскочила и моё лицо оказалось в паре сантиметров от груди Хасана. Он все еще стоял слишком близко, несмотря на то, что теперь смотрел на меня с нескрываемым отвращением. – Он был объектом. Очередной целью, под которую вы с Сашкой, не стесняясь, меня подложили!
Я стиснула кулаки с такой силой, что уже заметно отросшие ногти больно впились в кожу ладоней.
– Но в его койку ты прыгнула с удовольствием. – Хасан склонился к моему лицу и буквально выдохнул в губы: – И какого тебе было с этим парнем, хорошо?
Меня охватила такая лютая злость, что внутри все задрожало.
– Лучше, чем с кем бы то ни было, – четко выговаривая каждую буквы выдохнула я, глядя Хасану прямо в глаза. – А знаешь, почему? Потому что я любила его. Любила того, кого ты потом у меня отнял!
Несколько мгновений Хасан сверлил меня странным взглядом, в котором, казалось преобладала злость, зеркальная моей. Но было что-то еще, что-то неуловимое, но знакомое. Возможно, грусть?
– Он был не тем, кем ты себе вообразила, – проговорил он, отступая от меня. – Он не прекрасный принц из волшебной сказки. Он монстр.
Прыснув со смеху, я удивила даже саму себя.
– Монстр? Да все мы монстры! – закричала я.
– Ты правда так думаешь? – удивленно вскидывает бровь Хасан.
Я отступила, забралась с ногами на постель и, прижимая к груди колени, сообщила Хасану:
– Я думаю, что человек, убивший того единственного, кого я любила в этой жизни, не имеет права называть кого-либо монстром.
– Я убил его, чтобы не потерять тебя, – вдруг тихо проговорил Хасан, склоняя голову к плечу. Его глаза заблестели от влаги, а губы дрогнули, когда он произнес после недолгого молчания: – Я видел, насколько сильно тебя захватили чувства к нему. Да и не я один видел. Сашка…этот парень всеми силами пытался скрыть, насколько сильно запала ему в душу странная безымянная девчонка, выбравшая себе библейское имя. Девочка, которая не помнила своего прошлого, не строила планов на будущее и плохо умела жить в настоящем. Которая постоянно попадала в передряги из-за своей притягательности и несносного упрямого характера. Которая могла поставить перед собой на колени любого мужчину – от короля до старого солдата. И которая совершенно не понимала, что делать со всем этим. С каждым новым днем, с каждым новым докладом, поступавшим как от тебя, так и от тех, кто за вами наблюдал, ему становилось все хуже и хуже. Как и мне…
– За нами наблюдали? – возмущенно вскрикнула я, вскакивая с кровати. Из всего услышанного меня заинтересовало только это.
– Конечно, – легко пожимает плечами Хасан, как будто это нечто само собой разумеющееся. – Ты думаешь, телепат в нашей команде недавно? Он появился примерно тогда же, когда и ты. Просто я принял решение держать его подальше от всех. Так было…целесообразнее.
– И что…он…видел? – запинаясь спросила я, одновременно и боясь услышать ответ, и не в силах не спросить.
– Всё, – хмыкнул Хасан. – Ну, или практически все. Все-таки Игнат тоже человек, ему надо иногда есть и спать. А в это время наблюдать за вами было достаточно сложно.
Я постаралась тихонько выдохнуть, не демонстрируя свое облегчение. Значит, он ничего не знает. Хасан ничего не знает. А это значит, что Риган в безопасности.
– Но читать его доклады было…, – Хасан пощелкал пальцами, словно подбирая нужное слово. – Невыносимо. Ты ускользала от меня. А я не мог этого допустить.
Я горько рассмеялась, обхватывая себя за плечи из-за острого ощущения беззащитности.
– И поэтому ты заставил меня выстрелить в него, заснять все на скрытую камеру, а после шантажировать меня компроматом? – я не поверила ни одному слову Хасана. Ни сказанным в начале, ни тем, что касались самого дорого для меня.
– В тот момент меня съедала такая злость – на себя, на тебя, на него. Я едва мог контролировать себя, – простонал Хасан и потянулся к карману. Я испуганно дернулась и замерла, ожидая, что сейчас он достанет оружие. И, возможно, ту самую беретту, из которой я стреляла в Ригана. Но вот он вынул из кармана всего лишь смятую сигаретную пачку. Слегка подрагивающими пальцами, он выщелкнул себе на ладонь сигарету, щелкнул появившейся оттуда же зажигалкой и с наслаждением затянулся.
– Ты не мог бы курить возле окна? – сдержанно спросила я, пытаясь сообразить, что происходит – разворачивается у меня на глазах хороший спектакль или всё взаправду?
– Ладно, – легко согласился Хасан, отошел к окну и одним поворотом ручки распахнул створку. В комнату тут же ворвался поток свежего воздуха, и я с наслаждением вдохнула полной грудью.
– Ты должна знать кое-что, – Хасан глубоко затянулся, а после выпустил струю густого дыма в раскрытое настежь окно. – Риган – это не имя. Это тит…
И недоговорив, он резко дернулся, пошатнулся, выронил сигарету и побледнел, схватившись за грудь. В первое мгновение мне показалось, что у него случился сердечный приступил, но вскоре под его прижатой к телу ладонью стало растекаться кровавое пятно.
– Хасан! – заорала я и бросилась к нему. А он уже медленно сползал по стенке на пол. Я подоспела как раз вовремя, чтобы не дать его голове удариться об пол. Опустив взгляд ниже, я увидела маленькую дырочку в его тонком свитере, вокруг которой алела кровь, распространяя отчетливый запах мокрого металла. – Хасан…не умирай.
Хотелось кричать, но получилось выдавить из себя лишь сдавленный шепот. При всей моей ненависти к нему, изначальной и нынешней, я вдруг ощутила себя маленькой потерянной девочкой, упустившей руку отца в толпе и теперь испуганно озирающейся по сторонам в надежде увидеть знакомое лицо.
– Сейчас, – всхлипнула я и ринулась к кровати в поисках телефона. Первыми я перетряхнула свои испачканные вещи, ведь Хасан принес мне новую чистую одежду. Ничего не найдя, я рывком сдернула постельное белье и отбросила его на пол. Следом полетел матрас, и какая-то мелочевка из прикроватной тумбочки.
– Он должен быть где-то здесь, должен быть, – приговаривала я, пытаясь то ли успокоить, то ли убедить саму себя в том, что сейчас телефон найдется, я позову на помощь и все будет хорошо. Но когда за моей спиной раздался булькающий хрип, я обессиленно рухнула на пол, хватаясь за лицо и стискивая рот ладонь. Изо всех сил стараясь не разрыдаться, я сжалась в комок, пытаясь не слушать раздающиеся по близости звуки, свидетельствующие о приближающейся агонии.
И все же, я должна была что-то сделать. Должна. И тут мой взгляд упал на рассыпанные вокруг предметы – одноразовые упаковки влажных салфеток, одноразовые тюбики с кремами, дезинфицирующий спрей, какие-то таблетки в блистере. И тут я сообразила – мы же в гостиничном номере.
Подскочив на ноги, я быстро собрала свои вещи. Их оказалось не так уж много. Смотав в один скомканный узел свои небогатые пожитки, я подбежала к Хасану. Его глаза были закрыты, лицо осунулось и словно утратило прежние черты, а кожа обрела пугающий серо-бледный оттенок. Я понимала, что мне нужно убираться отсюда и как можно быстрее, но не могла оставить его вот так, умирать в одиночестве.
– Хасан, – тихо позвала я, не надеясь, что он услышит.
Но он отреагировал. Его веки задрожали и приоткрылись.
– Хасан, – повторила я, сдерживая рвущиеся наружу слезы отчаяния. Рациональная часть меня подсказывала, что ему уже мало, чем можно было помочь. И все же, что-то не давало мне уйти.
– Умирает…, – слабо выдохнул Хасан и в его груди при этом вновь что-то страшно забулькало. – Он…умирает…
– Ты не умрешь, – я попыталась сказать это уверенно, но получилось лишь жалко пропищать. – Все будет хорошо.
Я взяла его за руку, прикрыла глаза и…начала убирать свою ментальную защиту. Этому научил меня Риган.
«Ты такая сильная и при этом поразительно беззащитная, – шептал он мне, покрывая шею легкими поцелуями, словно бабочка порхала по коже. – Эта смесь бьет в голову сильнее самого крепкого алкоголя. С тобой хочется всего и сразу – и сдаться в твою власть, и победить тебя, получить в свое полное распоряжение. Ты прелестна, любовь моя. Но тебе надо научиться защищаться. И в первую очередь, защищаться от таких, как я».
Несколько дней интенсивных тренировок, после которых у меня по полчаса шла носом кровь. Кровавые последствия от перенапряжения бережно вытирал с моего лица Риган. У него, как у настоящего джентльмена, всегда были при себе белоснежные платки и иногда я думала, что где-то в его огромном доме есть комната с годовым запасом этих самых платков. И вот я, наконец, смогла выставить защиту. Визуализируя, я представляла, что вокруг меня – крепчайшие стены из белого камня, холодного и шершавого на ощупь. А я – внутри этих стен, неусыпно берегущих меня. В дальнейшем, получив от Ригана еще несколько уроков, я научилась удерживать защиту бессознательно, просто постоянно ощущая, что она – есть.
И вот сейчас я выбиралась из своего мысленного укрытия для того, чтобы помочь Хасану. Как только последний кирпич из разрушенной мысленным ударом стены рухнул вниз, я открыла глаза, протянула руку и осторожно, одним пальцем, прикоснулась к руке Хасана. Следовало быть осторожной, очень осторожной… И медленно, по капле начала вливать в него силу.
Хасан резко и шумно вдохнул, а после дернулся и страшно выгнулся над полом, словно невидимый крюк подцепил его за грудную клетку и дернул вверх.
Я не могла разорвать контакт и лишь наблюдала за его мучениями, глотая слезы и надеясь, что моё вмешательство сможет помочь, а не добьет окончательно. Но вот прошло еще несколько мгновений, он обессиленно выдохнул и безвольно распластался по полу, напоминая большую тряпичную куклу.
Сделав последнее усилие, я убрала руку и ощущая такой упадок сил, что хоть сейчас ложись и засыпай, тронула бывшего босса за плечо. Его грудь была по-прежнему разворочена пулей. Но кровь уже не сочилась, а дыхание выровнялось и углубилось.
– Хасан, – осторожно позвала я.
– Тебе надо уходить, – прошептал Хасан и разлепил веки, осмысленно глянув на меня.
И он указал глазами на окно. Я помотала головой в ответ.
– Я не подходила к нему.
– Стреляли с крыши здания напротив, – прохрипел Хасан и страшно закашлялся.
– Думаю, там уже никого нет.
– Уходи, – и он с трудом подняв руку толкнул меня в бок. – Уходи сейчас же.
Он вновь тяжело закашлялся и устало прикрыл веки, словно засыпая.
– Хасан! – вскрикнула я.
– Найди серые камни, – едва уловимо вымолвил Хасан. – И берегись тьмы…в глазах. Уходи…
Поддавшись секундному порыву, я наклонилась к Хасану и приложилась губами к его лбу. А после вскочила и ринулась к двери.