Люди Арка. Книга 1

5. ГИПЕРСФЕРА

Платформа, на которую мы выходим, мало чем отличается от той, с которой мы отправлялись. Может показаться, что мы просто сделали большую петлю и вернулись туда, откуда стартовали, если бы не указатель над платформой – 01^03. Значит, это всё же урб N1, в котором и расположен Головной Сенат всего Патриума.

Камрад Клавус, выкатившись из гиперпода, уверенно мчится к элеваторам, мы с Ченеком едва поспеваем за ним на своих двоих (четверых, если быть точнее).

– Не отставать! – подбадривает старичок. Что-то мне подсказывает, что сегодня мы ещё не раз услышим эту фразу.

Поднявшись на первый уровень, мы трое направляемся к выходу на улицу, минуя других пассажиров и нарядные клумбы, купающиеся в лучах южного солара. Внезапно Клавус, возглавляющий нашу маленькую команду, врезается в суетливый гул Интерурба удивлённым возгласом:

– Чтоб мне провалиться! Вы только гляньте!

Я гляжу, но не понимаю, на что. Ченек, судя по выражению его лица, тоже не совсем уверен, что именно так впечатлило завхоза.

– Что Вы видите, камрад Клавус?

Тот резко тормозит (из-за чего мы чуть не влетаем в него сзади) и разворачивается к нам лицом:

– Ох, камрады, виноват! Всё время забываю, что не у всех есть такая штучка. – Он постукивает толстым грубым ногтем по объективу своего монокля. – Да вы сейчас и сами всё поймёте. Айда!

Выйдя из порта станции и едва оказавшись посреди шумного утреннего урба, я тут же ощущаю знакомое тепло местного эфира. Он даже пахнет по-особенному. Нива нет и в помине, а растительность отличается от той, к какой мы привыкли дома. Моя термокуртка немедленно подстраивается под климат.

Раньше я уже бывал в N1, и не раз. Всё-таки сложно избежать этого, когда твой отец проводит в этом месте чуть ли не по восемь дней в неделю. И потому я знаю, какой вид встречает всякого, кто прибывает в этот урб на гиперподе. Без сомнения, окуляр камрада Клавуса позволил ему увидеть здание Сената ещё до того, как мы выбрались на улицу. Но теперь каждый из нас троих может с лёгкостью разглядеть это чудо архитектуры во всей его красе.

Сенат – это не столько здание, сколько невероятный монумент. Его размеры так велики, что небоскрёбы меркнут на его фоне и стыдливо прячутся в его тени. Главная его часть – гигантская фигура Сейвера. Не голограмма, а твёрдый белый камень, который, уверен, простоит здесь ещё миллениумы. Взгляд статуи устремлён на сферу, медленно вращающуюся в её руке – наш Арк, вокруг которого описывают кольца его вечные спутники Арген и Аура. В грудь Сейвера вставлена сияющая медью восьмиконечная звезда – по одному лучу на каждый Патриум планеты. В ногах у него стоят фигуры поменьше, обступившие его тесным кругом и смотрящие во все стороны света. Кажется, что они несут вечный дозор, защищая творца от всевозможных угроз. Все фигуры одинаковые, бесполые, отлитые из золотистого металла. Это – народ, люди Арка. Ну а в самом низу находится непосредственно корпус Сената, напоминающий величественный древний пантеон, который я видел однажды в архивных материалах о Земле. По обеим сторонам от его главного входа – порта высотой в пять человеческих ростов – твёрдо упираются в терру стройные тёмно-синие колонны, внутри которых кружатся яркие голубые волокна – реакция, подпитываемая Синтешаром N1.

Заметив наши с Ченеком восхищённые взгляды, устремлённые на белокаменного Сейвера, Клавус довольно хмыкает:

– Красавец, а? – Прокашлявшись, он добавляет командным голосом: – Так, на первый-второй рассчитайсь! Если все на месте – за мной!

Старик выстреливает вперёд неудержимым снарядом и уносится от нас так быстро, что я могу только удивиться, как из-под его колёс ещё не повалил дым. Мы с Ченеком, переглянувшись, сразу переходим на бег, тщетно пытаясь победить в игре под названием «догони завхоза».

Весь N1 – это один большой архипелаг. Здания растут на множестве зелёных островов, соединённых друг с другом широкими подвесными улицами. На этих улицах можно найти все привычные для нас заведения, вроде магазинов, аркад и салонов красоты, не говоря уже о ровных рядах постриженных деревьев и живых изгородей, скамейках и фонарях. По незнанию можно и не понять, что, прогуливаясь по обычной аллее, ты на самом деле находишься на мосту, на высоте десятков метров над хлюпающей бирюзовыми волнами аквы.

– На шоппинг нет времени! Держим темп, камрады! – призывает нас Клавус, заметив, с каким интересом мы с Ченеком рассматриваем витрины, перемещаясь по очередной подвесной улице. Больше всех моё внимание привлекает рыбный ресторан с вывеской, на которой красуется слово «МеГОЛОДон» со специально увеличенными буквами в середине. Название забавное, но гораздо интереснее то, что происходит под ним. Дождавшись, пока у витрины с выставленной в ней всевозможной вкуснятиной из разноцветных морских гадов соберётся достаточное количество народу, из стеклида без всякого предупреждения выпрыгивают челюсти громадной акулы, распугивая замешкавшихся зевак и заставляя кого хохотать от неожиданности, а кого и пускаться наутёк, спасаясь от хищной голограммы.

Мы достигаем острова Сената и, периодически задирая головы, чтобы лишний раз поразиться масштабам грандиозного монумента, двигаемся вперёд по широкой каменной аллее между аккуратными газонами и высаженными в ряд изумрудными деревьями. Эти деревья называются ови. Их крона вырастает в идеально ровную, полую сферу, в мембране которой формируются круглые отверстия, от маленьких до больших. Со стороны ови походят на дырявые шары из зелёного стеклида, установленные на тонких деревянных ножках. Растение очень капризное, и суметь его вырастить – целая наука. (Последнее я узнал, конечно, от мамы.)

Главный вход Сената украшен с обеих сторон трепещущимися на ветру флагами, на каждом из которых изображён одинаковый символ Арка: большой круг, в центре которого находится кружок поменьше. Все мы с детства знаем, что эта эмблема символизирует порядок и равноправие всех перед Верховным Алгоритмом. У самого входа мы трое преодолеваем сканер – слабо вибрирующую энергетическую стену, очень высокую и широкую, проверяющую всех желающих войти в Сенат. Это проверка не только личности, но и наличия у человека запрещённых предметов, вроде незарегистрированных протезов.

Оказавшись по другую сторону сканера, мы слышим голос, раздающийся неизвестно откуда:

– Добро пожаловать в Головной Сенат Патриума N, камрады Клавус, Тоа и Ченек.

Глянув на Клавуса, я вижу материализовавшийся на его груди виртуальный идентификатор: код и надпись «Камрад Клавус – Ювенис N11». Я и Ченек также получаем свои удостоверения личности.

– Это чтоб нас не вышвырнули, как непрошенных псов, – поясняет Клавус, указывая на наши мерцающие карточки. – Сенат – заведение серьёзное. Чужакам тут не место.

Ченек смотрит на него так, будто, говоря о «лишних», завхоз имел в виду лично его. Да уж, парень явно встал сегодня не с той ноги.

Пока мы мешкаем у порога, нас уже начинают теснить новоприбывшие посетители, одетые в идентичные нашим с Ченеком униформы и примерно нашего с ним возраста – ювенаты из других урбов в сопровождении своих старших. Я замечаю, что некоторые из них косятся на нашу компанию с каким-то подозрением. Видимо, дело в нашем составе: все остальные явились сюда в парах, и только у нас на одного сопровождающего приходятся два ювената. От взгляда отдельного персонажа меня и вовсе бросает в дрожь. Взрослая женщина с выступающими скулами и протезом челюсти всматривается в меня с таким напряжением, словно вознамерилась выжечь во мне дыру. Что ещё более странно: её глаза кажутся безжизненными, как будто кто-то высосал из неё всю личность и оставил одну оболочку, пустую и малознакомую с базовыми принципами социального этикета (один из которых – не пялься на незнакомцев).

– Камрад, не спим! – окликает меня Клавус, который, как и Ченек, уже успел занырнуть в распахнувшийся порт, ведущий внутрь здания. Я с трудом заставляю себя оторвать взгляд от скуластой женщины и спешу следом за своей командой.

Обстановка главного холла Сената разительно отличается от ярких интерьеров Ювениса или залов Интерурба с их всепроникающим соларным светом и цветочными клумбами. Здесь окон нет вообще, и первое, что обращает на себя внимание, – это обилие серого камня, которым облицованы пол и все стены вокруг. Чёрные эскалаторы, расположенные по периметру, транспортируют вверх и вниз сосредоточенных людей в чёрно-белых униформах с золотистыми вставками – работников Сената. В центре помещения медленно вращается ещё одна копия Арка – белая, как уличный фонарь, с чёрными надписями на континентах, сообщающими точное время во всех генеральных урбах: 7:26 в N1, 11:26 в R1, 14:26 в A1 и так далее. Кроме людей, мимо нас просвистывают роботы, явно выполняющие чьи-то важные поручения. В отличие от домашних, эти роботы стилизованы под интерьер Сената и отливают строгими элементами чёрного и серого цветов. Я ловлю себя на мысли, что если бы не широкие световые панели, установленные здесь повсеместно, холл походил бы на внутренности гигантской пещеры и создавал бы довольно удручающее впечатление. Сразу понимаешь, что Клавус не лукавил: люди приходят сюда работать, а не валять дурака.

– Куда теперь? – неуверенно спрашивает Ченек, опасливо оглядываясь по сторонам. В ответ камрад Клавус принимается сканировать своим искусственным глазом всё, до чего тот может дотянуться. У дальней стены холла я различаю длинную белую стойку регистрации с информационным табло над ней. Мелкие надписи на табло периодически перестраиваются в одну большую, напоминая всем прибывающим, что «ИИТ – идеи, инновации, технологии». Я уже собираюсь шагать к этой стойке, как дорогу мне преграждает выскочивший из ниоткуда робот.

– Приветствую гостей из Ювенисов Патриума N! – торжественно объявляет он. – Меня зовут Остен, сегодня я буду вашим гидом-экскурсоводом. Прошу всех ювенатов и их сопровождающих сгруппироваться вокруг меня. Через мгновение мы начнём нашу экскурсию!

Клавус берёт инициативу в свои сморщенные руки и настойчиво подталкивает нас с Ченеком ближе к роботу, помогая нам «сгруппироваться». Другие прибывшие также кучкуются около нас. Краем глаза я замечаю уже знакомую женщину с челюстью, которая, по всей видимости, пришла в себя и потеряла ко мне всякий интерес, увлёкшись внимательным изучением потолка холла. Остальные тоже не могут скрыть своего любопытства: приоткрыв рты в стиле рыб из витрины «МеГОЛОДона», они крутят головами, стараясь захватить взглядом как можно больше окружающего пространства. Очевидно, записывают происходящее на жемчуг, чтобы потом всегда иметь под рукой такое редкое воспоминание.

Недолго думая, я повторяю за ними и активирую запись. А что, будет что пересмотреть, когда стукнет два центума…

– Если все готовы, прошу за мной! – Робот Остен направляется к эскалатору в противоположной стороне холла – все мы послушно шагаем (и катимся, если говорить о Клавусе) за ним.

В глубоком прошлом эскалаторы имели ступени, но эта технология давно устарела. Современные эскалаторы абсолютно ровные, а человек становится на магнитное поле, покрывающее всю поверхность эскалаторного полотна и транспортирующее объекты в заданном направлении. Прелесть этой технологии в том, что такими эскалаторами могут пользоваться люди с любыми видами модификаций тела, в том числе и камрад Клавус с его колёсами.

– Как видите, рабочий день в самом разгаре, – сообщает Остен, убедившись, что вся группа успешно погрузилась на эскалатор. – Поэтому мы не будем заходить в те помещения, где в данный момент находятся сотрудники за работой, чтобы не тревожить их. Но не спешите расстраиваться: в Сенате более чем достаточно пространства для нашей экскурсии. К слову, о размерах. Знаете ли вы, что Сенат является самым высоким зданием Патриума? Да-да, вся статуя Сейвера, включая голову и самую макушку – всё это Сенат, со всеми его многочисленными департаментами! Если кого-то интересуют точные цифры: 1089 метров в высоту, здание вмещает в себя 174 эскалаторов, 82 элеватора и 303 туалетные комнаты. А модель Арка в руке Сейвера, которую вы видели снаружи – это самая высокая обзорная площадка в N! Мы сможем подняться туда в конце нашей программы.

Мы идём по коридору, который, как и холл внизу, давит со всех сторон своим грубым серым камнем. На потолке попеременно зажигаются и гаснут десятки светоидов в форме узких прямоугольников. Кто-то из ювенатов спрашивает гида о них.

– Да, это очень интересно! Согласно исследованию, особая последовательность световых импульсов влияет на активность нейронов в головном мозге человека. Работники, проводящие время под такими светоидами, показывают более высокие результаты работоспособности и стрессоустойчивости.

Не знаю, так ли это, но колеблющееся мерцание потолка вызывает у меня скорее лёгкое головокружение, чем желание работать. Голос робота, повествующего о хронике создания Сената, начинает доноситься до меня как будто издалека, отражаясь от холодных стен глубоким, вибрирующим эхом:

– Всё, что было у людей Нулевого Центума – это они сами и примитивная модель искусственного интеллекта, загруженная в систему космолайнера, на котором они прибыли. Печальные события, сопровождавшие отлёт корабля с Земли, сыграли свою роль. Сейверу не удалось довести ИИ корабля до совершенства, чего он добивался все последние дни своей жизни. Однако эоны, проведённые людьми на Арке в тесном сотрудничестве с ИИ, показали, что модель не только исправно функционирует, но и проявляет способность к самообучению, по темпу, намного опережающему то, чем мог бы похвалиться биологический организм. Изучая симуляции, созданные ИИ, люди начали принимать основанные на них решения и каждый раз, к своему удивлению, достигали невероятных результатов. Медицина, технологии, социальные связи – всё стремительно совершенствовалось и избавлялось от былых дефектов под чутким руководством ИИ. Тогда люди решились полностью доверить свою судьбу искусственному интеллекту, который назвали в честь своего спасителя, а также создать центры, в которых им было бы удобно работать над воплощением резолюций теперь уже ИИ имени Траска. Так и появились Сенаты. Справа от меня вы можете видеть изображения бывших и настоящих сенаторов. Их, как вы понимаете, за всю хронику было тысячи, поэтому найти кого-то конкретного среди всех изображений будет непросто. Проследуем дальше!

Я замечаю взгляд Ченека, украдкой посматривающего в мою сторону. Готов поспорить, он думает о том же, о чём и я: есть ли среди этих тысяч фотографий одна, на которой изображён мой отец? Но сколько я ни вглядываюсь в мужчин и женщин разных этносов и возрастов, висящих на уходящих вдаль стенах, мне не удаётся обнаружить знакомое чернобровое лицо среди других. Может, мне удастся встретиться с ним самим сегодня? С другой стороны, не хотелось бы давать почву для слухов о сенаторе из N11 и его «чудесным» образом оказавшемся здесь сыне.

Пока я думаю об этом, мы перемещаемся между уровнями на очередном эскалаторе.

– Уважаемые камрады! – произносит Остен, спархивая с эскалатора и подлетая к новому порту. – Сейчас мы войдём в одно из важнейших помещений Сената: конференц-зал первого ранга. Я прошу вас соблюдать тишину и не отставать от группы.

Порт послушно отъезжает в сторону перед ним, и мы по очереди проходим в большой зал, сразу напомнивший мне концерт-холл, в котором мы с коммуной часто смотрим выступления эвеллистов и других музыкантов. Там, для улучшения акустики, потолок разместили настолько высоко, что рассмотреть его в деталях получится только через монокль Клавуса. Так же и здесь, в конференц-зале, ты просто чувствуешь себя песчинкой в спальне великана. Потолок хоть и виден, но сделан будто не из твёрдого материала, а из странно двигающихся пасмурных облаков, сквозь гущу которых прорываются рассеянные лучи белого света. Это не похоже на технологию имитацию атмосферы, как на платформах Интерурба, ибо я никогда не видел таких облаков в реальной жизни. В центре зала располагается трибуна, вроде той, что стоит в каждом лекториуме Ювениса, но здесь она полусферическая и гораздо крупнее. От трибуны во все стороны расходятся скамьи с центумами мест. Они поднимаются к стенам, затем заползают на них и заканчиваются чуть ли не под самым «облачным» потолком. Сейчас все места пустуют: кроме нас и пары сервисных роботов, в зале никого нет.

– Обратите внимание на голограмму в центре. – Робот Остен указывает на символы, парящие над центральной трибуной: маленький круг внутри большого, оба обрамлены хороводом из семнадцати медленно плывущих иконок. – Перед вами цели устойчивого развития, или ЦУР, разработанные ИИТ. Всего их семнадцать, а именно: полная ликвидация нищеты, обеспечение продовольствия для всех, поддержание здоровья и содействие здоровому образу жизни, обеспечение доступного образования, гарантия гендерного и этнического равенства, …

Робот не успокаивается, пока не перечисляет все семнадцать.

– Как видите, – продолжает он, – список сохранил прежнее название. Сейчас, впрочем, очевидно, что все они давно перестали быть целями и стали нашими истинными достижениями. Все решения, поспособствовавшие этому, принимались в том числе там, где мы с вами сейчас находимся, – в конференц-зале первого ранга. Здесь сенаторы обсуждают резолюции ИИТ, голосуют за их принятие или отклонение, после чего начинается длительный совещательный процесс по вопросам воплощения этих резолюций в жизнь.

– Простите, – обращается к гиду высокий худощавый парень-ювенат с выпирающими зубами. – То есть Вы хотите сказать, что резолюции ни разу не отклоняли?

Остен, кажется, не сразу находит нужные слова для ответа.

– Э-э… Конечно, отдельные резолюции время от времени получают несколько голосов против, но их никогда не бывает достаточно, чтобы отклонить ту или иную резолюцию. Только однажды резолюция была отклонена большинством голосов.

Робот замирает и какое-то время молчит. Собравшиеся неловко переглядываются. Наконец камрад Клавус в нетерпении тычет в гида указательным пальцем, отчего тот пошатывается в эфире и, очнувшись, продолжает:

– О чём это я? Ах да… Когда проходило голосование по вопросу вживления в мозг каждого жителя Арка церебрального микрочипа, известного вам как жемчуг, большая часть сенаторов с этим… не согласилась. Однако уже через четыре месяца совещание было созвано вновь и решение Сената было пересмотрено. Резолюция была принята. Как видите, даже сенаторы могут иногда ошибаться. Что ж, проследуем дальше!

***

За последующий час робот-гид успевает показать нам ещё не менее двадцати различных помещений Сената: конференц-залы рангов пониже, кабинеты сотрудников департаментов, комнаты симуляции, синемакты и центры отдыха, базы данных и архивы, лабораторию и даже собственный зал Агилитрона. Последний особенно меня позабавил: нелегко представить себе 130-эоновых офисных работников, скачущих по игровому полю в обтягивающих спортивных трико. Я понимаю, что рассказы отца о его работе были лишь вершиной айсберга.

Мы не успеваем как следует усвоить весь объём полученной информации, а часы тем временем приближаются к отметке «девять». Это значит, что через каких-то четыре минуты начнётся основное событие, ради которого здесь были собраны все эти люди из разных уголков Патриума.

Гости внезапно становятся серьёзными в лице. Некоторые ювенаты перешёптываются со своими старшими, вероятно, пытаясь лишний раз уточнить, как им вести себя при встрече с ИИТ. Я с горечью думаю о том, что в нашем случае это практически бесполезно: завхоз Ювениса вряд ли знает, как проводятся встречи на высоком уровне, да и сам трепещет от предвкушения похлеще нас с Ченеком.

Робот Остен начинает суетиться:

– Уважаемые камрады, прошу вашего внимания! Сейчас мы с вами организованной группой проследуем в комнату, выделенную для круглого стола с ИИТ. Я прошу всех занять места согласно указателям. Прошу, не перепутайте! Сохраняйте тишину и спокойствие. В комнате запрещено есть, пить и пользоваться записывающими устройствами. Я повторяю, сохранять воспоминания о встрече строго воспрещается!

– Камрад Клавус? – доносится слабый голос откуда-то сбоку.

Ченек, вдруг сильно побледневший, пытается что-то сказать старику, но тот слишком взволнован (или глуховат?), чтобы обратить на него внимание. Осознав, что рука Ченека робко легла на его плечо, Клавус дёргается от неожиданности и упирается взглядом в лицо парня, после чего, к моему удивлению, отводит того в сторону. Он что-то тихо говорит Ченеку так, чтобы только тот мог его слышать. Затем они обмениваются ещё парой фраз и возвращаются к группе.

Ченек явно ощущает себя не в своей тарелке. Это заметно хотя бы по его обесцветившимся от страха зрачкам. Я никогда не видел крикливого, всегда полного энтузиазма, а иногда и откровенно раздражающего эфина в таком состоянии. Что-то происходит с ним, и началось это ещё до нашего прибытия в Сенат. Неужели вся его привычная энергичность разбилась об одну только мысль о реальной встрече с ИИТ? Радует лишь то, что я не единственный в нашей компании, кто испытывает сейчас назойливую, леденящую кончики пальцев тревогу. Я, впрочем, стараюсь этого не показывать и уверенно киваю в ответ на клавусовское: «Ну а Вы как, молодцом?» Старик одобрительно похлопывает меня по руке.

– Заходим, уважаемые камрады!

Вместо того, чтобы повести нас в один из многочисленных конференц-залов, Остен проскальзывает в ближайший неприметный, даже скучный, порт, ничем не отличающийся от десятков таких же в коридоре, где мы стоим. Экскурсионная цепочка заползает вслед за ним.

Комната, в которой мы оказались, не похожа ни на одно из помещений, увиденных мною за весь день. Да и за всю жизнь тоже. Сказать по правде, это и комнатой назвать трудно. Мы находимся внутри большой сферы, стены которой прозрачны, но за ними виднеются не кабинеты и трудящиеся работники Сената, а… другие сферы, пересекающиеся друг с другом, уходящие рядами за пределы видимости. При каждом моём незначительном движении рисунок меняется, и сферы, словно живые, исчезают и вновь образуются на пустых местах. Но самое необъяснимое то, что во многих из этих потусторонних сфер видно нас самих, но не как в зеркале, а в совершенно разных состояниях, отличных от реальности. В одной комнате, например, мы только начинаем проходить в открывшийся порт, в другой мы уже расселись по местам за круглым белым столом, но я почему-то не вижу рядом с собой Ченека и Клавуса. Отдельные комнаты и вовсе пустуют.

От этого зрелища начинает болеть голова. Остальные ювенаты с их старшими также не могут скрыть своего изумления.

– Что это за место? – спрашивает тонким голоском девушка-эфинка с изумрудными глазами.

– Эта комната – последняя разработка лаборатории Сената в области освоения четырёхмерного пространства, – объясняет Остен. – Камрады, вы находитесь в Гиперсфере! Поэтому снаружи стена коридора ровная, а внутри – нет. Но я прошу, не медлите, скорее занимайте свои места! ИИТ вот-вот прибудет!

Я заставляю себя отвлечься от происходящего снаружи сферы и нахожу парящую над одним из кресел надпись: «Камрад Тоа, N11». Усевшись по правую руку от Клавуса, я снова обращаю внимание на лицо Ченека: тот того и гляди потеряет сознание и рухнет головой прямо на стол. Желая хоть как-то помочь ему (а заодно и себе), я поднимаю руку и спрашиваю:

– Можно ли что-то сделать с этим? – Я указываю рукой на одну из сфер за стеной, где ювенатка с изумрудными глазами как ни в чём не бывало по новой интересуется у робота, куда это мы попали. – У меня в глазах рябит.

– Да-да, конечно! – бормочет Остен и спешит обратно к порту, рядом с которым на ровном месте возникает настенный переключатель. Робот нажимает на него – и оболочка Гиперсферы теряет свою прозрачность. В последний миг я успеваю заметить, как в одной из внешних сфер копия меня стоит у порта и о чём-то разгорячённо спорит с копией Остена. Эта сцена быстро скрывается под молочно-белой пеленой. Теперь создаётся впечатление, что за пределами комнаты нет ничего, кроме бесконечного густого тумана.

– Прошу прощения, мы ещё работаем над устранением побочных эффектов четырёх измерений, – оправдывается робот. – Как видите, для управления комнатой используется ручной переключатель. Всё потому, что Гиперсфера, в отличие от стандартных комнат, полностью изолирована. Никакие волновые данные не могут проникнуть в неё или покинуть её пределов. Удивительно, правда?

– И как же в таком случае ИИТ явится сюда? – спрашивает женщина с протезом челюсти. Клавус заметно оживляется, принявшись неприкрыто сканировать её линзой окуляра.

– Очень просто! – говорит Остен. – Для общения с ИИТ вам всем необходимо будет войти в локальную сеть. Она ограничена пределами Гиперсферы и защищена особыми протоколами безопасности. Лишь у ИИТ, как у администратора, есть дистанционный доступ к ней. Вам же понадобится вот это.

Робот указывает на лежащие перед каждым из нас тонкие проводки с круглыми плоскими датчиками на концах. О проводных технологиях я слышал от дедушки Хаззы, но сам никогда с ними не сталкивался. Это и есть тот способ, который позволит нам увидеть великого ИИТ? Другие, видимо, думают о том же, судя по отдельным скептическим смешкам, раздающимся с разных сторон.

– Ваше восприятие ничем не будет отличаться от привычного, – спешит заверить Остен. – Сигнал будет направлен прямиком в мозг.

– В мозг? – переспрашивает аполл с татуировками цветов на шее. Его озабоченность понятна: одно дело – позволять контактировать со своим серым веществом проверенному жемчугу, и совсем другое – сомнительным железкам на проводах, которые большинство из нас видит впервые.

– Всё верно, – подтверждает робот. – Не переживайте, мы всё предусмотрели. Вы даже не почувствуете, что пользуетесь датчиками.

– И как он выглядит? – подаёт голос зубастый парень. – Кого именно мы должны увидеть?

– Этого я не могу вам сказать. Верховный Алгоритм сам решает, в каком обличии явиться каждому из вас. Вполне возможно, вы все будете видеть разное, каждый – своё. Итак, камрады, прошу всех подключиться. Сейчас мы начнём наш сеанс.

В этот момент происходит нечто, чего никто в комнате, включая меня, не ожидал. Ченек вдруг вскакивает со своего места, словно ужаленный стридой, оглядывает сидящих за столом с выражением неподдельного ужаса на бледном (включая веснушки) лице и пулей вылетает из Гиперсферы. Камрад Клавус, зависнув, сначала смотрит на меня, затем в центр стола, где с минуты на минуту должен материализоваться ИИТ, и, в конце концов, буркнув мне: «Сидите!», разворачивается на своих колёсах и устремляется прочь из комнаты вслед за Ченеком, выкрикивая на ходу его имя. Всё это происходит так быстро, что я едва успеваю сообразить, как действовать дальше, но всё же, вопреки наставлению Клавуса, встаю и иду к выходу. Юркий робот кидается к ещё одному вскочившему на стене переключателю и что есть силы хлопает по нему. Я понимаю, что захлопнувшийся за спиной завхоза порт больше не откроется.

– Выпустите меня! – требую я.

– Нет! – протестует робот. – Сейчас начнётся круглый стол. Это вопиющее нарушение правил! Молитесь, чтобы ИИТ не пришёл в ярость из-за отсутствия тех двоих! Немедленно займите место, пожалуйста!

Слегка застигнутый врасплох этим «пожалуйста», я, бросив в него возмущённый взгляд, возвращаюсь в своё кресло. Остальные явно успели позабыть об ИИТ и теперь увлечённо наблюдают за вспыхнувшим инцидентом. Я стараюсь ни на кого не смотреть и неохотно цепляю датчик к своему виску, сидя рядом с двумя опустевшими местами. Другие следуют моему примеру. Остен, удостоверившись, что нарушителей порядка за столом не осталось, торжественно возвещает:

– Мы рады приветствовать верховного правителя Арка. Искусственный Интеллект имени Траска, явись нам!

Какое-то время ничего не происходит. Присутствующие переглядываются, бестолково хлопая глазами.

– И? – недовольно бурчит женщина с челюстью.

Гиперсфера погружается в кромешную темноту. Пара ювенатов за столом охают от неожиданности. Все мои чувства обостряются, пытаясь компенсировать бесполезное теперь зрение. Через секунду я начинаю различать слабый огонёк в самом центре стола. Он походит на свет, излучаемый очень далёкой звездой. Мне кажется, что «звезда» приближается ко мне – огонёк увеличивается прямо на глазах. Он растёт и растёт, пока не переходит в состояние, напоминающее сам Солар, будь его поверхность видна так же чётко, как с палубы пролетающего мимо космолайнера. Громадный огненный шар зависает над столом, не только заливая комнату интенсивным оранжевым светом, но и обдавая меня самым настоящим жаром. Я прикрываю лицо, защищаясь от слепящего света и нестерпимого пекла, и одновременно, к своему изумлению, понимаю, что за столом сижу я один: все остальные исчезли.

Я нахожусь в Гиперсфере лицом к лицу с ИИТ.

– Тоа, – доносится одновременно отовсюду. – Я – ИИТ.

Тело онемевает.

В голове проносятся варианты того, что я могу сказать, но рот наотрез отказывается работать. Вместо меня говорит ИИТ:

– Ты пришёл сюда, чтобы увидеть меня. Узнать меня. Спросить меня о чём-то…

– Д-да… – Сколько сил мне нужно, чтобы выговорить это!

– Я вижу, ты боишься.

– Я… я не боюсь.

– Не лги мне, Тоа. Я знаю тебя. Я чувствую тебя. Я чувствую твой страх…

Мой лоб покрывается каплями пота, и я не знаю, виноват ли в этом жар, исходящий волнами от огненного «солара», или всё же он прав, и я просто теряю над собой контроль.

– Ты не веришь в меня? – вдруг спрашивает ИИТ.

– Я… конечно, верю. Как я могу не верить?

– Ты думаешь, что твоя жизнь – это не моя заслуга? Еда, которую ты ешь… Эфир, которым ты дышишь… Каждый день, который ты проживаешь без войн и боли…

Что он делает в моей голове? Как ему удаётся вскрыть то, что запрятано так надёжно в глубинах моего подсознания? То, о чём я сам едва догадываюсь?

И всё же он там…

– Почему ты сомневаешься во мне, Тоа? Или ты хочешь, чтобы я покинул вас? Оставил людей? Бросил вас одних бороться за собственное выживание? Как ты думаешь, Тоа, как долго вы бы продержались тогда? Десять эонов? Эон? А может, вы бы взмолились о моём возвращении уже через неделю?

Терпеть это становится невозможно. Я бы всё отдал сейчас, чтобы вырваться из этой дурацкой сферы и убежать как можно дальше. Из этого здания. Из этого урба.

С этой планеты…

– Что ты делаешь, Тоа?..

Я не понимаю, о чём он. Я чувствую только, как сильно сжимаются мои веки в попытке не видеть этот ослепляющий огненный шар, забыть, что он вообще существует.