Кто с тобой рядом

Глава 7
Война и мир

С утра предупредив Удодова, Рыков рванул в районный военкомат к своему приятелю Стасу Сазонову. Они были знакомы ещё с тех пор, когда Виктор работал на территории опером, а тот обычным клерком – капитаном, покинувшим действующую часть по состоянию здоровья. Вместе ловили дезертиров, помогал Стасу с информацией об уклонистах. Было время, когда погоны с военкомов сняли, и с призывом начался разброд. Но несколько лет назад снова присвоили звание, структуру восстановили – видать, страна давно становилась на военные рельсы.

Около военкомата припарковался большой автобус с туристическими наклейками и рекламой по бокам. Вокруг – парни в камуфляже, девушки в красивых нарядах, пожилые женщины в чёрных платках с пьяными мужьями под руку.

Кто-то играл на гитаре, несколько человек подпевало:

 
Что такое осень – это небо,
Плачущее небо под ногами…
 

Слышались женские всхлипы с причитаниями, молодецкие призывы бить врага, бороться с фашизмом…

Данная картина навевала Рыкову тоску. Он проскочил мимо и, показав на вахте удостоверение, поднялся на второй этаж, стукнул в дверь и сразу распахнул.

Вдоль стены сидели несколько женщин разного возраста с одинаково запавшими глазами, взволнованными, измождёнными лицами. С угрюмой надеждой недоверчиво в упор смотрели на комиссара. Рыков осторожно сел на стул рядом с ними.

Озабоченный Сазонов в форме подполковника эмоционально метался в кресле, сдержанно ругаясь по телефону:

– Мои ребята звонят матерям, жалуются, что их не кормят! У вас, что, кухни даже нет? Это же Таманская дивизия! Куда вы их там возите на поезде то на юг, то на север? Что происходит?

– Они все больные! – выкрикнула пожилая женщина и, закрыв лицо руками, тихо зарыдала в ладони.

– Мой муж говорит, что у них коронавирус гуляет, не чувствуют запаха и вкуса! Никто их не лечит! Лекарства не дают! – сквозь слёзы добавила другая, помоложе.

Сазонов бросил взгляд на женщин, тут же подхватил:

– Они там у вас с коронавирусом катаются – лечить их собираетесь? – Затем умолк, стал внимательно слушать, кивать, несколько раз повторил: – Хорошо, хорошо… – Положил трубку, посмотрел на женщин: – Не волнуйтесь, мамочки, жёны, сёстры, всё будет в порядке. Сказали, поезд расформировывают, больных на карантин. Всё будет хорошо! Это ведь наши дети!

Женщины стали подниматься выходить. Как только за последней закрылась дверь, Сазонов не сдержался. Лицо исказилось злобой, с размаху ударил по столу кулаком:

– Сволочи, разворовали всё, пацанов не во что одевать! С палками на фашистов, как в сорок первом?

Рыков встал, подошёл к столу комиссара, поздоровался за руку, вместо приветствия тот бросил:

– Ну что тебе, отмазку для сына? Даже не проси. Здесь до тебя депутаты приходили, козлы, корочками трясли! Сказали, жаловаться будут!

Виктор покрутил головой:

– Мне наоборот! Сын в медицинской академии учится на третьем курсе дневного факультета, хочет добровольцем в санитары.

– Сколько ему?

– Девятнадцать.

– Нет, только если по осеннему призыву! На фронт не пойдёт! Даже пусть не думает.

Рыков облегчённо вздохнул – просить не пришлось.

Следуя на машине в управление, он услышал рингтон своего телефона и вынул трубку из кармана. Звонил приятель из Пенсионного центра:

– Привет, Виктор! Я по поводу твоих женщин!

– И что скажешь? Сейчас припаркуюсь на обочину, достану блокнот, чтобы записать! – Рыков включил правый поворотный фонарь, стал притормаживать.

– Не стоит, – остановил его приятель, – они все в одном месте работают.

– И где?

– В Роспотребнадзоре!

– Все? – переспросил Виктор. – И та, что шубу покупала?

– Да все! Только в разных районах. Две в Калининском, одна в Курортном, и ещё в Выборгском. Наверно, на городских совещаниях встречаются, – пошутил приятель. – Ну, пока! – положил трубку.

Рыков продолжил путь, с удивлением раздумывая над подозрительным странным совпадением.

Вернувшись к себе и поднявшись на этаж управления, Виктор решил заглянуть в убойный отдел.

В кабинете Алексеева сидел Александр Ефимов – в кожаном длинном пальто, вальяжно развалившись на стуле, курил сигару, показушно стряхивая её в пепельницу.

– Ты что развалился как на Занзибаре? – грозно спросил Рыков.

– Вот, наслаждаюсь свободой! Грехи-то мне все отпустили! – Его круглое лунообразно выбритое лицо блестело точно намазанный маслом блин.

– И выглядишь как младенец! – усмехнувшись, подыграл ему Алексеев. Увидев вошедшего Виктора, кивнул, показал на стул рядом. Снова обернулся к Ефимову, представил: – Это Виктор Павлович, тоже по твою душу…

– Знаю его, встречались! – прервал Александр. Зло посмотрел на вошедшего.

Рыков в ответ усмехнулся, сел, стал внимательно слушать.

Алексеев продолжал опрос:

– Так расскажи нам весь тот счастливый день своего освобождения.

Ефимов пожал плечами:

– А что тут рассказывать? Не первый раз. Всё как обычно. Подъехал мой водитель, забрал меня и отвёз в офис. Дела, понимаете… пять лет стояли!

– И что ж, такого авторитетного человека никто не встретил?

– Думаете, кому-то надо светиться? Я уверен – там ваша скрытая наружка стояла, в полный рост всё снимала.

– Ты прекращай нам здесь занзибарскую лапшу на уши вешать! – вспылил Рыков.

– Да я могу и подзабыть что-то, может, напомните? – извиняющимся тоном произнёс Ефимов. – Очень волнительный день был – свобода! Вам этого не почувствовать…

– Девушка, которая тебя встречала…

Александр сделал вид, что напрягает память:

– Ах, это… Ну да, Марина была. Хорошая девушка, она на свидания ко мне ходила.

– Длительные? – уточнил Алексеев.

– Ну да.

– А как же её могли оставлять в зоне, если она тебе не жена и не родственница?

Ефимов на мгновенье замер, затем снова стал улыбаться:

– Это вы её спросите… она же оформляла пропуск…

Михаил усмехнулся:

– Ну и где же вы с ней расстались?

– Попросила высадить у торгового центра «Галерея». Кажется, на море собиралась, купальник хотела купить!

Рыков понял, что правды от этого типа добиться будет сложно, и, кивнув Алексееву, поднялся, направился к себе в отдел.

Вечером вернулся с работы пораньше, чтобы поговорить с сыном.

– Надо же, как ты сегодня рано! – раздражённо ехидничала Анна. – Ещё даже ужин не разогревала.

Виктор сделал вид, что не заметил нервозности супруги:

– Привет, милая. Хочу с сыном поговорить. Антон дома?

– А его нет, – сообщила Анна, – как ушёл с утра на лекции, так и не возвращался. Может, попозже подойдёт. Ты бы позвонил заранее, предупредил, я бы ему передала!

– Трудно заранее знать, когда закончится рабочий день. Вон вчера Крымский мост взорвали, могут снова усиление ввести, двенадцать часов работы без выходных.

– Хорошо хоть на ночь отпускают, – хитро усмехнулась жена. – Иди пока с дочкой пообщайся, она в комнате, новую акцию готовит.

– Какую акцию? – не понял Виктор, снял верхнюю одежду, повесив в шкаф, переобулся и прошёл в ванную.

Анна поняла, что можно не отвечать. Зайдёт – сам увидит. Неторопливо прошла на кухню, стала готовить ужин. Она была рада, что муж вернулся рано, может, наконец заинтересовался обстановкой в семье.

Рыков прошёл в детскую. Как давно он сюда не заглядывал! Слева у письменного стола Антона свалена амуниция: пятнистый камуфляж, зелёная пехотная каска, разгрузка, охотничий нож. Справа на стене над кроватью Елены плакаты с неровными, точно сделанными детской рукой, надписями красной акварелью: «Миру – мир», «Нет войне».

Белая меловая черта, нанесённая по полу, разделяющая комнату на две части, стала ярче.

– Это что у вас, демаркационная линия? Снова поссорились? – поинтересовался он в шутку.

– Граница войны и мира, – не оборачиваясь, сообщила дочь.

Она сидела за своим столом с котом на коленях, что-то рисовала на большом листе ватмана. Виктор подошёл ближе – увидел незаконченную надпись: «Верните наших…»

Почувствовал, как у него перехватило дыхание. Повысил голос:

– Ты что делаешь?

Кот приподнял голову, недовольно пронзительно мяукнул.

– То, чему меня всю жизнь учили, в том числе и ты с мамой, – спокойно ответила Елена, продолжая свою работу.

– Полиция тебя посадит! – возмутился Виктор, но в голосе звучали просящие нотки. – Уймись! Мало тебе задержания в прошлый раз?

– И пусть! – твёрдо отвечала дочка. Тряхнула головой так, что радужные пряди в волосах наехали друг на друга. – Всех не посадят, посадят – выпустят!

Шнурок вскочил, недовольно выгнул спину и спрыгнул на пол, не преставая мяукать, направился к двери, точно не разделяя взглядов девочки.

– Ты хочешь, чтобы меня с работы уволили за твоё плохое воспитание?

– Раньше было хорошее, грамоты давали, а теперь плохое стало, с чего бы это? А ты разве не с нами? Ты мне всегда говорил, что служишь ради спокойной жизни для людей! Где же эта твоя спокойная жизнь?

– Ты не понимаешь, это не то! На Украине зарождается фашизм.

– Да пусть они живут, как хотят! Почему мы должны указывать им – как жить?

Рыков возмущённо повысил тон:

– В сорок первом в Германии тоже фашизм зарождался! А мы бездействовали, вот на нас и напали, до Москвы дошли. Ты хочешь, чтобы и сейчас так было?

– Пап, да ты истории не знаешь! Вам всю школу фейки палили! В тридцать девятом Сталин с Гитлером Польшу и Прибалтику поделили, вот тогда всё и началось! Кто же тогда был фашистом, если мы с ними дружили, их лётчиков летать обучали?

Рыков понял, что спорить сейчас не в силах, сверкнул на дочку пристальным взглядом и вышел из комнаты, прикрыл дверь. Прижался к ней спиной. Ему хотелось заколотить вход, чтобы дочка никуда не вышла, чтобы оставалась всегда дома. Ощущение безысходности наполнило душу. Почувствовал нутром, насколько сложен и противоречив окружающий мир, полон обмана и коварства. Отец всегда праздновал Великую революцию, боготворил вождей, а потом она стала захватом власти, а Ленин немецким лазутчиком. Горбачёву дали Нобелевскую премию мира, а он позволил Ельцину развалить великую державу! Как объяснить дочке, где правда, а где ложь, если он сам ещё до конца не разобрался. Да и некогда ему это делать. Преступники продолжают грабить и убивать. Телефонные мошенники выманивают у стариков заначки, а педофилы подкарауливают детей. Вспомнил, что никогда не любил в школе эту историю. Может, и службу выбрал, чтобы не рассуждать о справедливости – помогай людям, изобличай зло. Всё просто.

Из кухни появилась Анна, глядя на озадаченного мужа, усмехнулась:

– Ну что, поговорили? – закинула полотенце на плечо. – Они теперь больше нас всё знают. Мы же этого хотели! Последующее поколение умнее предыдущего! Молодым везде у нас дорога! Преступников перевоспитываешь, а до своих детей дела нет! Выгонят тебя со службы, поедем в деревню к родителям, будем картошку сажать!

Казалось, Анна даже повеселела от своего последнего предложения, улыбнулась, позвала ужинать.

– А-а… – Рыков махнул рукой, – всё по-занзибарски!

За столом Виктор смотрел на свою дочку, крепкую высокую девочку с неразвитой грудью, в очках. Зрение неожиданно испортилось пару лет назад, когда стала много читать. Очки делали её лицо ещё моложе – совсем ребёнок. Подумал – может, отвезти к родителям в деревню? Будет им помогать по хозяйству, в сельскую школу ходить, забудет о своих протестах, или наоборот – организует какое-нибудь подполье, не дай бог…

Глава 8
Отработка версии

Огромное сильное тело Сергея Васильева нервно вздрагивало. По лицу катились слёзы. Звучали всхлипы и жалобные стоны. Было удивительно смотреть, как этот человек-гора превратился в плюшевого мишку. Точно глыба льда попала под дождь и теперь таяла на глазах.

Капитан полиции Игорь Бойко, начальник убойного отдела Красногвардейского района, с удивлением смотрел на раскисшую гору мышц, вспоминал, как долго готовились к захвату, подбирали ребят из спецназа. Но всё оказалось просто. Увидев в руках оперативника пистолет, великан самостоятельно встал на колени и завёл руки за спину, подставляя их для наручников.

А теперь в кабинете, узнав о смерти Марины Черновой, горько плакал. Рассказывал, как тайно любил её и, узнав, что она снова собирается работать с Ефимовым, не сдержался – написал угрожающее СМС.

В то время как Ефимов сидел в тюрьме, они частенько встречались, ели мороженое в кафе, ходили в кинотеатры на премьеры, помогал ей с деньгами. На большее, чем подарить букет цветов, смелости не хватало. Она целовала его в щёку, гладила по волосам, держала за руку, и от этого кружилась голова, заходилось дыхание.

– Вы знаете, это была единственная женщина, с которой я так близко подружился. К другим вообще подойти не мог. Да и они меня своим вниманием не баловали, больше боялись, – с огорчением оправдывался Сергей, кривя покоцанное лицо.

Бойко налил стакан воды и протянул Васильеву.

Тот, клацая зубами о стекло, лил воду внутрь, казалось, что пил из кулака, стакан в ладони был не виден.

– Где вы высадили Чернову? – спросил Бойко, когда подозреваемый немного успокоился.

– У «Галереи» на Лиговском проспекте. Затем немного отъехали, и шеф сказал, чтобы я за ней проследил, а потом передал «торпедам».

– Это кто такие?

– Да есть у нас приблудная команда иркутских откуда-то из Забайкалья. Здесь трутся у нас на посылках. Александр Иванович их пригрел. Откуда взялись – не знаю, всякую работу выполняют, подчищают если что. Они здесь не прописаны, ни с кем не контачат, отпечатков пальцев в базе нет, если что – на нас не подумают, не жалко, – неожиданно вскинулся: – Господи, зачем я им позвонил? Откуда я мог знать, что они её убьют? Она же к Ефимову на длительные свидания ходила. Думал, они проверят её – и всё. А вон как получилось!

Сергей склонил голову, убрал своё лицо в большие ладони.

– Ты не слышал, что она говорила по городскому телефону? – спросил Бойко.

Сергей снова поднял лицо, потер его ладонями:

– Нет, я далеко стоял, чтобы не засветиться, фигура приметная.

– Дождался своих «торпед»?

– Ко мне старший их подошёл, я Марину показал и поехал в офис.

Бойко раздражённо повысил голос:

– Ну, давай дальше… как старшего зовут, где живёт, как его найти…

Сергей покрутил головой:

– Я его не знаю, видел иногда, все зовут его Брега. А что это, фамилия или кличка, я не знаю. Вы у Александра Ивановича поинтересуйтесь.

– Поинтересуемся, – разочарованно произнёс Игорь, – вот только с тобой что делать? Может, в камеру отправить?

Сергей безразлично пожал плечами.

– Ладно, неделю сиди дома, пей водку. Потом я тебе позвоню.

– Да я же не пью!

– Тогда сделай вид!..

Операция проводилась за городом. Дом Александра Ефимова во Всеволожском районе был небольшой, но со всех сторон точно дула пулемётов глядели видеокамеры, и подобраться незамеченными казалось невозможным. Было семь часов утра. Бойко знал, что хозяин находится дома. Несколько дней за Ефимовым ходил пост, а накануне поздно вечером они позвонили, сообщив, что уложили объект спать.

Александр Иванович был спокойным и рассудительным преступным авторитетом. Как принято у старших, старался всё делать чужими руками, привлекая «торпед» из дальних регионов, дабы не терять своих бойцов. За что все члены его клана были очень благодарны. Именно поэтому, отсидев несколько раз небольшими сроками, он остался жив и сохранил коллектив.

Рыков с Алексеевым тоже приняли участие в мероприятии, но командовать не собирались, предоставили всё районному начальству.

Бойко позвонил в дверь калитки, и в будке охранника зажегся свет. В этот момент уже несколько бойцов СОБР перелезали по лестницам через забор. И когда с той стороны раздался привычный вопрос «что надо?», то, не ожидая ответа, металлическая калитка отворилась, а затем с тихим лязгом поползли в сторону ворота.

Бойцы в камуфляже проникли на территорию и окружили дом, ожидая по рации дальнейших команд.

Бойко с телефона охранника набрал номер Ефимова. Тот сонно спросил в трубку:

– Ну что ещё?

– Александр Иванович, открывайте. Это уголовный розыск, – ответил Игорь, – я с ребятами уже здесь. И пожалуйста, поторопись, чтобы нам не пришлось разбивать ваши красивые окна с орнаментом. У нас постановление на обыск!

– Не бейте! – взволнованно отозвался Ефимов, – я же был на днях у вашего начальства на Суворовском проспекте!

– Тем лучше, – отозвался Бойко, – значит, знаете, по какому поводу.

– Открываю, открываю!

Через минуту дом осветился изнутри, а ещё через пять хозяин в толстом дорогом халате сам открывал входную дверь.

Увидев Бойко, он сделал недоумённое лицо:

– Игорь Петрович, к чему такой большой коллектив, я бы и сам к вам пришёл, вы же знаете, я никогда не отказывался и всегда помогал полиции!

– Обыск, Саша! – извиняющимся тоном отозвался начальник угро. – Никуда не денешься, ты же знаешь, мы люди подневольные. Следователь выписал – мы исполняем!

Ефимов распахнул дверь, с обидой произнёс:

– Игорь Петрович, уж вы-то знаете, что я никого никогда не убивал!

– Да, знаю, – согласился Бойко, проходя внутрь и знаками показывая бойцам осмотреть помещения, – но у тебя же есть на это специально обученные люди!

Неожиданно Ефимов увидел Алексеева и Рыкова, сделал удивлённое лицо:

– Да здесь и начальство с Суворовского присутствует! Чем обязан такой чести?

– Не скоморошничай, Ефимов! – отозвался Михаил. – Не надо было лгать, когда я тебя вызывал. Лучше не трать своё и наше время, расскажи всё капитану Бойко, а мы послушаем.

– Да нечего рассказывать, господа! – Ефимов раскинул руки в стороны. – Ищите что надо!

Черепашки ниндзя с автоматами наперевес осторожно начали обследовать дом. За ними шли оперативники убойного отдела, осматривали мебель, заглядывали внутрь.

– Здесь только моя семья и прислуга! – крикнул им Ефимов. – Они в спальнях наверху, можете не бояться.

Двое молоденьких солдат подошли к Бойко. Он представил их как понятых и спросил, куда можно пройти для составления протокола.

Ефимов провёл полицейских в большую гостиную и включил яркий свет, показал на полированный стол с фигурными ножками:

– Присаживайтесь, господа!

Игорь Петрович стал выкладывать из папки документы. Один положил перед Ефимовым:

– Читайте постановление, расписывайтесь!

Алексеев тоже присел за стол. Рыков стал ходить по гостиной, рассматривая картины, мебель, напольные покрытия, стараясь подметить что-нибудь необычное.

Понятые сели на стулья у стены, с интересом наблюдали, что творится в доме, с восхищением оглядывали интерьеры и стоящие в нишах античные статуи. Гадали – как можно обыскать такой огромный дом?

Неожиданно в гостиную вбежала маленькая толстозадая женщина сорока лет южной национальности, стала извиняться:

– Александр Иванович, простите, так крепко спала…

– Всё нормально, Лола, принеси мне, пожалуйста, кофе. Ну, тот, что я люблю, и гостям чашки!

Сотрудники полиции продолжали ходить по комнатам, заглядывали под кровати, открывали шкафы, простукивали стены.

Неожиданно занавес, прикрывающий вход на второй этаж, зашевелился. Из-за него показалось детское лицо.

Бойко насторожился. Быстро встал и прошёл к лестнице. Из укрытия вышел мальчик, немного полный, с круглым светлым лицом и русыми короткими волосами. Он проскользнул мимо Игоря прямо к столу, прижался к сидящему Ефимову, обвил тонкими руками его шею, стал испуганно оглядываться.

– Не волнуйся, Даня, – Ефимов ласково похлопал сына по рукам, – всё нормально. Это формальность.

– Папа, ты же только освободился! – взволнованно залепетал мальчик.

Ефимов осторожно пригнул его голову к себе и поцеловал в макушку:

– Они сейчас посмотрят и уйдут. Иди к себе, поиграй! А я сразу к тебе зайду.

Даня отошёл от стола и снова повернулся к отцу:

– Папа, ты обещал, что больше в тюрьму не пойдёшь!

– Конечно, сынок! Не могут же они арестовать невиновного человека!

Мальчик улыбнулся, прошептал губами:

– Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – отозвался Ефимов и приветливо помахал сыну. Тот неторопливо стал подниматься по лестнице.

В гостиной появилась Лола с чайником в левой руке. Правой она ловко держала поднос, на котором стояли блестящая металлическая банка с надписью поперёк «Кофе растворимый натуральный», сахарница, кувшинчик с молоком, чашки и ложки.

Ефимов помог ей поставить всё на стол и попросил принести овсяного печенья. Когда женщина ушла, предложил гостям:

– Угощайтесь! – пододвинул себе чашку, налил в неё кипяток. Открыл банку с кофе и взял оттуда несколько ложек коричневого порошка, положил в воду, стал мешать. – Никак не могу отвыкнуть от этой гадости! Ещё со времён СССР запал мне в душу. Может, ностальгия по тем временам? Все в доме пьют натуральный, а я вот только такой кислый с молоком! Не хотите вспомнить молодость?

Алексеев покрутил головой, встал и вышел на зимнюю веранду, начал осматривать врезные шкафчики, помогать подчинённым.

Рыков согласно кивнул и присел за стол рядом, пододвинул к себе чашку, усмехнулся:

– Я тоже такой в юности любил, родители где-то доставали, но другого и не было!

– Да, много чего не было, много чего было, – согласился Ефимов, добавляя молоко в чашку и неторопливо помешивая.

Лола принесла печенье и скрылась на кухне.

Рыков решил поддержать разговор:

– Сколько вашему сыну?

– Скоро одиннадцать, – улыбнулся Ефимов, – хороший мальчик, добрый. Не представляю, как он будет жить в этой стране. Готов сделать для него всё что угодно.

Рыков пожал плечами:

– Повзрослеет, научится. В детстве все были хорошими, потом некоторые поменялись.

– Поменялись те, кто никого не любил, – возразил Александр.

– А вы любили? – с усмешкой спросил Рыков.

Ефимов усмехнулся.

– Намекаете? – откусил печенье и хлебнул кофе, с наслаждением пожевал. – Я много накосячил, но первый срок за оружие тянул. Видели, наверно, в сведениях? Так вот, я тот пистолет своего старшего брата на себя взял. Ему за повторное лет восемь грозило, а он уже тогда болел, с онкологией боролся. А я несовершеннолетний был, меня в колонию отправили на два года, вышел через год за хорошее поведение. Любил брата очень. А вы говорите…

– И как брат, поправился?

– Не совсем, но прожил ещё долго, недавно похоронили.

– Это не любовь, – отрезал Рыков. – Ты просто избавил преступника от заслуженного наказания, это неправильно и аморально.

Ефимов кивнул.

– Аморально? Да, избавил, потому что любил… А вы вот, товарищ подполковник, сможете своей свободой пожертвовать ради любимого человека?

Рыков вздохнул:

– За любимого человека сесть в тюрьму? Это смешно! Преступник должен отвечать за то, что совершил! И никакая любовь его спасти не может и не должна! А ты прекращай свои занзибарские уловки! Кто Марину убил?

Ефимов не ответил, покачал головой, спросил:

– Можно закурить?

– Да ради бога, – согласился Рыков, прихлёбывая кисловатый кофе. Увидел, как Алексеев подаёт ему знаки из коридора и вышел к нему.

Тот взял Виктора за предплечье, сообщил:

– Похоже, ничего интересного здесь не найдём, – разочарованно сообщил он. – Заберём компьютеры и телефоны, будем изучать содержимое. Может, там что есть.

Рыков согласно пожал плечами:

– Ты здесь главный, тебе решать.