Наутро Като вроде бы пришел в себя, на свою убранную и чистую комнату он смотрел уже более сдержанным, но суровым взглядом. Даже самый острый глаз не смог бы здесь придраться, ибо родители Каткемы убирались почти ежедневно. Не от перфекционизма, конечно, скорее оттого, что им просто нечем было себя занять. Его большая берлога казалась очень умиротворенной также из-за темно-синего цвета обоев и штор.

Он подошел к огромному и вытянутому шкафу-купе с зеркальными дверцами. Чешуа любил перед ними останавливаться, обычно глядя на свое тело и вечно оставаясь от него недовольным. Хоть он и был довольно стройным парнем, но неспокойный разум и зоркий глаз постоянно выискивали недостатки в фигуре. В другом углу его внимание вдруг привлек шкаф с книжными полками. Книг там было немыслимо много, целая коллекция различной литературы: художественной, научной, психологической, литературы для личностного роста. Чтение было, пожалуй, единственным увлечением Каткемы.

Комнатушка еще казалась новой для него, мебель была ещё совсем свежая, даже серебристый диван стоял без единого пятна. Так же выглядела вся трехкомнатная квартира, сделанная на один манер. Хоть ее площадь выдалась нескромно большой, семейка решила обставить все так, чтобы свободного пространства практически не осталось. Разумеется, для максимального создания уюта и зоны комфорта. Комната Като могла показаться прохожему человеку пустоватой, но и интересов у него было не густо. Ему большего всего доставляло удовольствие уволиться на диван и начать мечтать, как он лет через двадцать просто общается с людьми и веселит их байками в своем баре у океана. Конечно, надо было ещё отметить гитару, стоящую рядом с письменным столом. Като только недавно пробовал играть на ней, но судя по пыли на струнах, забросил это увлечение.

Быстро позавтракав, посредственно вымыв посуду и стараясь не звенеть тарелками, Чешуа тихо вышел из квартиры. Так как у родителей был отпуск, они спали дольше сына. Так сказать, отсыпались от итак полусонной жизни. На улице было очень пасмурно, мир будто погрузился в серые чернила, но Каткема обрадовался. Наконец, назойливая жара исчезла. Хотя грозовые тучи явно намеревались избавить его от этой радости, как и толпа первоклашек, неохотно идущих в школу под руку нервозных родителей. Те предки, которым приходилось прямо волочить свою непослушную детвору, срывались, словно псы с цепи. Неприятная, но привычная картина городского утра.

Сегодня, как и во все другие дни недели, предстояла ненавистная практика на улице. Первой парой стояла математика, а второй уроки-самообороны. Като зашёл в класс, сел рядом с Арти и понял, что что-то в его взгляде изменилось. Он был схож со взглядом тех троих зачинщиков драки. Воздух в классе будто был заряжен их злой аурой. От курсантов веяло неким высокомерием и предвзятостью. Чешуа подсознательно почувствовал что-то неладное, как только зашел. Пасмурная погода будто специально подчеркивала его замечание, облачив курсантов в хмурые кандалы. Преподаватель еще не зашел в класс. Высокие тополи за окном амплитудно раскачивались от ветра, словно намереваясь рухнуть на академию. Кто-то обсуждал сплетни со вчерашней вечеринки, кто-то прямо поносил некоторых лиц, кто-то дрался и выяснял отношения с соседями по парте. Да, тополь горел желанием на них свалиться.

– Как дела? Чем вчера вечером занимался? – Очень наивно и дружелюбно спросил Като у Арти после хлипкого рукопожатия.

– В смысле, чем? В клубе был! Не дома же сидеть. – Крайне ядовито ответил он, высокомерно отводя взгляд в сторону и не отрываясь от печатания в телефоне. Казалось, экран то и дело треснет.

– Понял… – Весьма обыденно ответил недоумевающий Каткема, пока медленно доставал учебники из портфеля. – Чувак, что случилось?

– Да ничего не случилось… вчера хотели всем потоком собраться, потусить нормально. Договаривались же давно. Но до тебя, как обычно, хрен дозвонишься. И меня, и Анну обломал. – Все больше свирепствовал Артед, на глазах краснея, как переспевший помидор.

Несколько сплетников, сидящих позади, обратили на них свои важные, величественные взоры. Не сказать, что они были удивлены, шумный и говорливый Арти частенько не следил за громкостью интонации.

– Че орешь то?! Виноват я, что не смог вашу “важную” вечеринку навестить!?

– Ага, не смог он, кому ты рассказываешь. Твои дела – это с унылым видом завалиться домой на кроватку и о всякой философской чуши “размышлять”. Цену себе набиваешь, вот наша всеобщая претензия к тебе. И на тусовки ты не ходишь, потому что якобы себя выше нас, плебеев, ставишь. Не твоего уровня утехи, а? – Разошелся ни на шутку Арти и даже отложил телефон. Внимание большинства сидящих они все-таки привлекли.

– Ты что несешь? Вы что меня за спиной уже каким-то выскочкой успели заклеймить! – Еле сдерживался Като. У него быстро промелькнула мысль, что этот скандал может испортить и день, и дружбу. Он попытался успокоиться. – Слушай, наверняка есть вещи, из-за которых можно на меня дуться, и есть за что мне предъявить. Но сперва скажи, пожалуйста, причем здесь Анна?

Негодование Като выдавало то, что он без конца сворачивал тетрадку в рулон.

– Не съезжай с рельс, мы сейчас о тебе говорим. Значит, ты признаешь все вышесказанное? – Промолвил Артед, барабаня пальцами по старой разрисованной парте.

– Нет! – Мгновенно бросил Като, отрицательно замахав головой, – ты возвел все в абсолют, вчера я, правда, был занят… точнее, мне нездоровилось, и я лег рано спать. Однако, если честно, то я все равно, скорее всего, не пошел бы в клуб. Мне просто не интересен подобный досуг. Допустим, пошел бы весь поток в другое место, то и я бы, скорее всего, согласился.

Каткема решил оставаться честным, чтобы восстановить доверие и усмирить пыл товарища. Артед замолк и проницательно выжигал взглядом своего приятеля. Слова Чешуа ему вовсе не понравились, и сейчас вредина натягивал тетиву, чтобы выстрелить еще мощнее, сразу наповал. Расстроенная Анна вчера рассказала Арти про то, что Като высмеивал его поведение перед Фролой. Кряжистый товарищ и раньше подмечал неодобрительный, высокомерный взгляд своего друга, но на сей раз чаша терпения переполнилась.

Внимание публики на сей раз заняла цокающая на каблуках секретарша в той же обтягивающей юбке. Она долго шагала по коридору прямо напротив открытой двери их аудитории.

– А кто инициатором и организатором встречи то был? Целых два потока собраться сами по себе не могли. – Безмятежно спросил Като, восприняв паузу за добрый знак и, наконец, оставив в покое тетрадь.

– Ну, во-первых, второй поток был лишь частично, компания Мусы и другие парни не пришли. А, во-вторых, сейчас ты удивишься: Ми-фенг, Ланс и Кел. – Хладнокровно начал коварную “шахматную партию” Артед, едва заметно прищуриваясь.

– Что? Но они же последние уроды, как вас угораздило с ними пересечься?

– Кто бы говорил. Они организовали вечеринку в знак извинения перед потоком за тот случай. Просто… нужно узнать их поближе, чтобы отогнать ложное первое впечатление. Не суди книгу по обложке… честно, ребята – красавчики, все быстро и ловко сделали, держали всю тусовку под контролем, со всеми познакомились и сдружились. Даже я, Фрола и Анна с ними нашли общий язык. Кстати говоря, о твоей типа девушке. Она скучала по тебе вчера… но потом мы ей объяснили, что не стоит ради такого сухаря слезы лить, и получилось. Девчонка наконец-таки раскрепостилась и отожгла вместе со всеми, как и подобает молодежи. – Продолжал ехидно Арти, все накаливая ампулу, под названием сердце Каткемы. Самострелы, постепенно развешенные в течение последних трех лет, начали палить залпом.

Раздражали также и дерущиеся на задней парте охламоны, которые умудрились грохнуть стул на древнейший ламинат.

Като молчал, будучи в полной растерянности. Его будто бы бросили в мясорубку и начали медленно прокручивать. Тревога вызвала вопросы об Анне, тревога начала истерично скрещивать мысли про нее с фразами Арти про то, что наивная девчушка хорошо отожгла вчера и что познакомилась с троицей. Простыми знакомствами с такими красотками, как было известно, эти парни не ограничивались. Она же из-за своей наивности могла спокойно растаять от беспрерывного потока комплиментов. Чешуа смотрел под парту с подавленным, но суровым лицом. Арти был счастлив.

– Понимаешь, мой дорогой друг, эти парни реально знают, что делают. Они так хорошо вчера сказали в одном из пьяных тостов, что жизнь коротка, а молодость еще короче. Сейчас идут наши золотые годы. Нельзя их спускать в унитаз уныния и скуки, нужно кайфовать, веселиться, наслаждаться жизнью, которая во взрослом этапе ничем хорошим не сулит. Когда ты еще сможешь так ярко пожить? Больше подобной свободы не будет! Ты-то уж должен это понимать. Сейчас ради твоего же блага распинаюсь. – Покрасневший и вспотевший лепетал Артед, как по нотам. Он резко перешел от желчи к философским дружеским нравоучениям.

“Идиот, кретин, баран, жалкий ублюдок, что за пургу ты несешь? Ты бы на себя и вокруг посмотрел. Так разве выглядят золотые годы?”, – кипела этими мыслями голова Каткемы. В классе стало еще темнее. Включать свет никто не собирался. Предпочтение оставалось за мраком.

Чешуа в период юношеского становления для себя хорошенько уяснил, что нужно очень внимательно фильтровать все жизненные парадигмы, которые пытается навязать общество. Все люди разные, всем нужно разное. В данной же ситуации Като сразу заметил обратную сторону монеты. Неправильно было рассуждать, что дальнейшая жизнь ничем хорошим не сулила, неправильно было думать, что золотые годы могли быть только в молодости. Человек либо всегда наслаждается жизнью, либо никогда. Кроме того, тусовщики всегда умалчивали, что после счастливого веселья появляется куча проблем, которую предстоит разгребать.

– Давай про Анну подробнее. Ты сказал, что она с ними познакомилась и потом оторвалась. Она была весь вечер с вашими “королями” вечеринки что ли? – Очень твердо, сухо, но грозно спросил Като, не отводя глаз от пола, от своих испачканных в грязи туфлях.

– Я не знаю, вроде бы нет… я ее потерял из виду потом, помню только отжигала в толпе на танцполе. – Неуверенно солгал Арти, бегая глазками, как пугливый кролик.

Наихудшие опасения начали подтверждаться, у Като застрял ком в горле. Как только он собрался дальше разбирать по полочкам ложь Арти, зашел преподаватель. Низколобый облажался, но затем, после нервного вздыхания, снова начал сверлить Чешуа жгущим проницательным взглядом. Като наконец-таки понял, почему атмосфера в классе была, как на похоронах. Потому что вчера большинство курсантов продали свои души дьяволу.

Каткема не мог спокойно сидеть рядом со своим когда-то близким товарищем, Артед стал для него отвратителен. Он прогнулся и изменился под влиянием каких-то уродов, потерял себя, как безмозглый ведомый.

Сегодня у женского потока снова не было одной пары. Преподавателя постоянно вызывали в город, и они, закутанные в шали поверх блузок, решили заглянуть целой прорвой на стадион. Като увидел Анну еще в коридоре, но она уже не смотрела на него, как прежде, не мчалась к нему в объятия с широкой улыбкой. Фрола и пара подружек Анны, не скрывая ехидной улыбки, косились на них. На улице заморосил слабый дождик.

– Привет. – Энергично начал Чешуа, не скрывая своей озлобленности. Он заметил ее еще издали и подбежал, чтобы успеть поймать.

– Привет. – Ответила она холодно, а во взгляде читалось безразличие. Чешуа не мог поверить, перед ним как будто стоял совсем чужой человек. Даже ее лицо лишилось того играющего румянца, появилась какая-то жуткая бледность. Курсант впервые почувствовал холод с ее стороны.

– Прости, что вчера опять был недоступен, мне было нехорошо. Стыдно перед тобой в очередной раз.

Он выжигал ее страстным взглядом, нежно взяв за кругленькое плечо. Анна же прикусила губу. Раньше ей бы понравился такой жест, но только не сегодня.

– Угу. – Буркнула она, упорно смотря в сторону. Девичьи некогда вьющиеся локоны теперь были намертво и бездушно выпрямлены.

Чутье подсказывало Като, что нужно поскорее переходить к сути.

– Ответь мне честно, пожалуйста. Вчера на вечеринке ты была с Лансом или Келом?

Про Ми-фенга он не стал упоминать, так как у восточника в общении с девушками было совсем худо. На этом моменте пристально смотрящая Фрола нервно начала грызть наращенные ноготки. В отличие от нее, вялой колбасы, Анна могла вспылить ни на шутку, да так, что окна бы потрескались.

– Да тебе какое дело?! – Завизжала подозреваемая в измене, оторвав плечико и посмотрев на него осуждающими влажными глазами. – Не притворяйся, будто тебе не все равно! С кем я! Что я! Уйди с глаз долой!

Курсанты, проходящие мимо, начали хихикать и таращиться на орущую парочку, выясняющую отношения. Фрола и подруги от стыдобы отвернули головы. Чешуа же вектор взгляда не изменил, ему сейчас было необходимо добраться до истины.

Однако некоторые неаккуратно оброненные фразы из толпы заставили его заострить слух. Каткема услышал, как проходящие перешептывались, что она вчера терлась по углам с Лансом весь вечер, другие шептались, что видели их рядом с туалетом и что блондинку напоили коктейлями. Анна ничего не услышала или делала вид, что не слышала. Этажом выше, прямо над ними разбирали пол. Был слышен гулкий звук дрели и перфораторов. Через щели начали просыпаться опилки и известка. Анне упало несколько частичек прямо на макушку, застряв в волосах. Чешуа ничего не увидел или делал вид, что не видел.

– Что язык проглотил, Каткема? Не удивлюсь, если ты сейчас меня здесь прилюдно отошьешь. Ты можешь, я знаю. – Пилила скромнягу гневная распутница с долей надменности и проклятой холодности. Блондинка неосознанно встала в атакующую позицию, выставив ногу вперед, а руки оттянув назад.

Като молчал, не мог подобрать слов и думал, а нужно ли их подбирать. Он ощущал в ней присутствие чего-то инородного, чего-то гниющего. Смотря дольше на милое лицо, в нем просыпалась ненависть. Девушка точно вчера изменилась, потеряла честь, потеряла невинность. Като знал это, просто знал. Артед, осознавая свой промах, наблюдал за всем разговором издали из-за шкафчиков. После минуты напряженного молчания Каткема резко ушёл, так и не попрощавшись. Анна, ошарашенная такой выходкой, стояла смирно с тем же высокомерным лицом. Неудавшийся разговор лишь подпитывал злобу курсанта. Ему стало еще больнее, всю душу выворачивало наизнанку.

На стадионе он отстраненно ходил меж толп, пока все ждали преподавателей. Дождик прекратился, но тучи, по сравнению с утром, стали еще кучнее и темнее. В этой мгле Чешуа наблюдал за курсантами. Они будто заразились чванством и лукавством, с презрительными рожами общались с друг другом и таким же образом косились по сторонам. Обсуждали сплетни, ржали как кони, и никому, что самое мерзкое, не смотрели в глаза. Здесь троица “поганцев” стала центром внимания. Все им словно вылизывали сапоги. Они же, довольные своим положением, больно не обращали внимания на подхалимов. “Засранцы” подошли к девчонкам и оказались словно в неге. Холодало. Меркло. Посвистывал промозглый ветер. Каткема уже шутливо думал, что наступает белый хлад, смерть всего живого. Хотя жалеть здесь было некого.

Вот, наконец, явились преподаватели. Старший преподаватель, в своей привычной манере, начал глумиться над курсантами.

“Снова Януш со своими речами”, – думал сердитый Като, наблюдая за кружащей стаей ворон над стадионом.

– Такс, сегодня, как и всегда, у нас отработка обороны с щитом и универсальной палкой. Только теперь от нескольких вооруженных неприятелей сразу. Сейчас самое время показать, чему вы научились за предыдущие занятия. Делимся по четверкам, один обороняется, трое пытаются свалить его наземь и создать имитацию избиения. И не церемониться! Как некоторые вчера.

После непродолжительной разогревающей пробежки и разминки тройка клубных организаторов захотела начать первой и звала к себе желающих быть четвертым. Никто, разумеется, не хотел. Курсанты либо расходились по другим тройкам, либо просто молчали, уткнувшись взглядом в пол. Такое напряжение заметил сам главный преподаватель по физическому воспитанию и был ошеломлен, когда увидел Каткему Чешуа, молчаливого скромнягу, изъявившего желание к ним присоединиться. Честно сказать, ошеломлены были абсолютно все.

– Отлично. – Радостно объявил Келлепо, смотря на Като, как хищник на жертву, и начал довольно расхаживать, на показ, зевая, разминая руки и кисти.

– Будь аккуратнее, проигрывать мы не любим. – Хихикая, вставил Ми-фенг. Он быстрыми круговыми движениями ладони растирал нос.

– Я тоже. – Ответил Каткема с такой силой и уверенностью в словах, что они на секунду начали недоумевать.

В движениях и словах андердога не было колебаний, только решимость. Он кинул взгляд на зрителей, и у всех, включая прежнюю компанию Като, были лица, как у болельщиков на древних аренах, жаждущих, чтобы одного из воинов разорвали в клочья.

Вдруг Като начал замечать, что все движения троицы какие-то неуклюжие. Их координация хромала, и он понял почему. Парни страдали с похмелья. Этот факт заставил Каткему взорваться от смеха внутри себя. На его лице порисовалась улыбка.

– Смешной ты. – Ляпнул Ланс, поправляя щитки на ногах. Он как будто специально хотел спровоцировать Чешуа, чтобы тот в гневе совершил ошибку. В бою одной ошибки, обычно, достаточно.

Тут с западных ворот, где хмурое небо было светлее всего, зашел второй поток с Мусалимом во главе. Их отправляли на субботник, поэтому так и припоздали. Среди них Като увидел и Власа, которому удалось перевестись к своим друзьями после избиения. Вообще другой поток казался Каткеме намного благодушней и добросердечней, он и сам был бы не прочь учиться с ними.

Каждая группа спарринговала друг за другом, чтобы Януш мог лучше заметить их ошибки. Внимание всех глаз было приковано к центру стадиона. Толпа зрителей притихла, затаив дыхание. Девчонки держали свои шали у шеи и бурно махали “поганцам”, желая им победы. Многие парни же азартно сжимали кулаки. Лишь компании Власа и Мусалима настороженно и волнительно наблюдали, так как переживали за незнакомого смельчака. Вдалеке сверкало от ударов молнии. Гром доносился только секунд через двенадцать.

Итак, прозвучал свисток. Каткема надел шлем, поправил щитки, принял боевую стойку, вытянув левую ногу немного вперед и встав полу боком, разрывая под подошвой влажную траву. Затем он эффектно поставил щит и дубинку в боевое положение. Перед ним с одними лишь палками растянулась грозная тройка. Скутум же полагался только обороняющемуся курсанту.

Чешуа старался дышать спокойно и максимально сконцентрироваться, но в то же время оставаться расслабленным. Сейчас для него воцарилось глубочайшее спокойствие, впереди было лишь три цели и больше никого вокруг. В напряженной обстановке слышался лишь свист ветра и звук грома позади.

Каткема отходил назад, крутя головой во все стороны и не давая застать себя врасплох с фланга. Он следил, как учили, за ногами противника. И тут, Келлепо, подходящий слева, резко рванул вперед, замахнувшись дубинкой над головой. Было ожидаемо, Кел даже не использовал никаких финтов. Каткема не испугался и, сделав пару шажков навстречу, выставил щит. Удар пришёлся по скутуму. Като сразу же повёл щитом в сторону, пытаясь перенаправить центр тяжести Келлепо и одновременно освобождая место для атаки. Резко. Сильно. Он размашистым диагональным ударом заехал сверху Келу по шлему. И опять самому главному задире первому прилетело по голове. Защитное стекло от вибрации врезалось в его большой нос, слегка разбив его. Януш, хваля такой очевидный и простой прием, засмеялся и удовлетворенно закивал. Он заметил, что атакующие слишком медлительные. Кто-то из зрителей громко и протяжно простонал, остальные замерли.

Тут же к ним подлетел Ми-фенг, но Чешуа успел вовремя отскочить назад и уйти от мощного толчка корпусом. В ту же секунду, еще немного отступив, Каткема пошел в атаку. Он сбил щитом наглого восточника с ног так, что тот свалился прямо на Кела. Здесь Като не забыл и про Ланса, который боковым ударом хотел снести Каткеме голову. Однако вновь совершить крысиную атаку у него не вышло. Като увидел бежавшего на него врага и ловким нырком уклонился от атаки. Атакующие действовали слишком неосторожно, неумело и медленно, тренировки прошли для них даром. Правда дубинка Ланса все же зацепила шлем Каткемы и повела его за собой, сняв с головы. Мгновенно Като поднял голову, наблюдая за всем процессом без запотевшего визора. Теперь сражаться стало гораздо легче. Прямым ударом с ноги он точно заехал в незащищенный бок Ланса, встряхивая селезенку не хуже, чем блендер фрукты.

– Сукаааа. – Застонал Ланс и упал на одно колено, схватившись за отбитое место.

Каткема снова принял боевую стойку и наблюдал за встающими врагами. Анна, как и многие, была поражена такой четкой и символической картиной. Она даже начала невольного за него переживать. Были приятно удивлены и Мусалим с Власом. Оба смотрели на схватку, словно сидя в кинотеатре. Особенно было приятно наблюдать последнему. Все их окружение негласно желало победы Каткеме, шепча “Давай, давай!” и замирая в опасные моменты.

Курсанты получили шанс лучше разглядеть внешность парня, которого раньше и вовсе не замечали. Его отросшие каштановые волнистые волосы были красиво свалены назад. Ниже шёл прямой и низкий лоб, не совсем широкий и не совсем узкий, пока еще без единой морщины. Нос был лишь слегка вытянутый, абсолютно прямой и не видавший переломов. Брови угольно черного цвета и изогнутые по краям густели ближе к переносице. Глаза также были нескромно большие, цвета яркого лесного ореха. Челюсть Като была не воинственная, не широкая. Все лицо имело форму перевернутого треугольника. Ниже тянулась худощавая шея, и она явно была длиннее, чем у большинства ребят. За это мама в детстве ласково прозвала его жирафиком. Сам он казался со стороны достаточно высоким, ростом в метр восемьдесят пять, не особо плечистым, но и не грушевидным. Также язык не поднимался сказать, что курсант был крепок, скорее походил на худощавого. Но почему-то парень с такой не воинственной внешностью сейчас выглядел очень благородно.

Анна была ослеплена его необычным образом. Сейчас “бывший кавалер” открылся для общества под совсем другим углом. “Неужели все это время он был настолько силен…”, – сжимая кулаки, нервно думала Анна, – “Почему я не смогла это в нем разглядеть”. От Като разило уверенностью и правотой, чего нельзя было сказать о сгорбившихся Келлепо, Лансе и Ми-фенге, которые со своими оскалившимися, злыми лицами и яростными глазами, снова бежали против грозно свистящего ветра в атаку, напоминая пещерных людей, гнавшихся за дичью. Като, полностью вытянувшись, спокойно стоял. Он набирался сил и чувствовал, как капельки пота падали с кончиков волос.

– Черт, вполне вероятно, что я могу схлопотать от них, но да ладно, сдавать заднюю уже поздно. Пусть победит сильнейший, – думал Каткема в этот момент, уничтожив всякий страх внутри себя.

Первый в ярости побежал Ми-фенг, оскалив зубы и замахнувшись палкой из-за плеча. Позади него мчался Келлепо, в надежде сбить с ног своего обидчика и затем избить его до полусмерти. И плевать было, если бы их снова посадили в академический карцер. Каткема успел отпрыгнуть вправо, увернувшись от заготовленного удара, но тот тут же, резко начал колотить беспорядочными и тупыми ударами по щиту, открывая все свои слабые места. Каткема спохватился и захотел убрать этого назойливого игрока с поля, но Кел не заставил себя долго ждать и заблокировал удар, скрестив дубинки. Като не растерялся, так как соблюдал правило оставления нескольких противников на одной линии атаки, и быстро ударил ногой по левому колену Кела. Вывихнуть сустав не удалось, но в удар он вложился хорошенько. Видимо, Чешуа перестарался, и тот заорал, свалившись на бок. Хруста не было слышно. Като даже не зациклился на южанине, ведь другой напористый, боевитый оппонент не сбавлял оборотов и продолжал колотить Чешуа. Благо, все удары приходились по щиту. Каткеме нужно было лишь отходить назад и ждать подходящего момента. Как легко было лишить задир необходимого в любой схватке холодного расчёта. Сначала Каткема боялся начинать бить в ответ, потому что мог легко пропустить удар, другой. Но он все-таки рискнул и превосходной подсечкой сбил неустойчивого восточника с ног. Не теряя времени, Като тут же пнул его по груди, отчего нога застряла между вражеских щитков. Через секунду Каткема уже со звоном лупил Ми-фенгу по визору и, двигаясь свободной ногой, выбрасывал лежащему пыль в глаза. Восточник пытался защититься руками, что было не лучшим решением; от сильных ударов палкой, по рассказам старших, руки ломались, как спички. Като уже вошёл во вкус и не заметил набросившегося на него сбоку Келлепо; они упали друг на друга, но Като оказался снизу, а его скутум во время падения вылетел из рук. Стало очень опасно. Второй поток разом привстал и воскликнул “Нет!”, народ с первого же подскочил и начал орать во все горло, призывая южанина победить любой ценой. Каткема, вымазанный затылком в земле, случайно поймал взгляд визжащих Фролы и Артеда. Первая мысль говорила, что они болели не за него, вторая же мысль заставила его еще больше рассвирепеть без шансов на поражение. Келлепо, тоже потеряв своё оружие, пытался бить руками по всему, чему только можно было. Его черное лицо маячило и расплывалось буро-красными цветами в глазах Чешуа. Вся физиономия южанина была вымазана в грязи и крови. В попытке выбраться из положения Каткема обхватил шею противника и крепко прижал его голову к своей груди. Като пытался схватить его на удушающий, но тот ерзал, как сороконожка, то и делая, нанося маленькие тычки в бока. И все-таки несколько раз южанину удалось хорошенько попасть, отчего голова Като шла кругом, но это было не самое страшное. Порой Кел так сильно надавливал всем своим весом на грудь лежащего, что тот из-за плотных капритоновых пластин не мог сделать и вдоха. На этом моменте Каткема очень испугался, и многие зрители даже начали списывать смельчака со счетов. Однако он продолжал держаться, держаться до последнего, как он и привык; любой другой бы уже давно похлопал в знак сдачи. Несмотря на инстинктивный, ужасный страх возможной погибели, Като не мог позволить себе даже мысли о возможной сдаче. Получая урон, но все же держа Келлепо под контролем, Чешуа заметил еле идущего к ним Ланса, который долго отходил от удара и сейчас ковылял с немыслимой колющей болью в области селезенки. И вдруг Каткема заметил, как ему удалось довольно крепко зафиксировать ноги на земле, что создавало возможность перевернуться. Быстрыми и ловкими движениями поясницей Като из последних сил пытался изогнуться в мостике, и чудо произошло. Ему удалось перевернуться, на огромное удивление всем. У некоторых даже рты отвисли, а некоторые про себя восклицали: “Ура, он смог!”. Теперь уже самого Кела прижали к торчащей траве, вдавливая в мягкую землю. Чешуа ударил его корявым боковым хуком, прямо в челюсть. Далее хотелось выключить засранца одним ударом с колена, но нельзя было забывать об упорно крадущемся Лансе. Каткема встал и отпрыгнул в сторону, и очень вовремя, потому что блондинчик почти дошёл до него. Ланс проклял Като и попытался ударить дубинкой сверху. Но скорости и силы в его движениях уже совсем не было. Чешуа, даже на последнем дыхании, с легкостью уклонился от атаки и впечатал дубинку в тот же бок противника, чтобы раз и наверняка. Ланс весьма ожидаемо свалился и свернулся калачиком, хрипя и матерясь очень тихим, прокуренным голосом.

Неизвестный ранее никому паренек, но вмиг надевший корону чемпиона, еле стоял на ногах. При своем подъеме Като почувствовал колоссальное облегчение, потому что, как и все сидячие, понимал, что он совершил почти невероятный поступок. Легкие так сильно перекачивали воздух, что возникла неимоверная тяга лечь или сесть, вдобавок начали колоть все внутренние органы, а горло жечься.

– Молодец! – Кричал Каткеме Януш, упершись руками в бока и одобрительно кивая головой.

Но радоваться было рано, так как Келлепо снова был на ногах. Южанин оказался крепче, чем многие думали, но не торопился нападать вновь. Они, тяжело дыша, стояли и смотрели друг на друга, силы у обоих были на пределе. Следующее движение было решающим. Даже Януш сворачивал губы от напряжения, а Мюрг и вовсе дрожал. Некоторые ученики из окон второго этажа пристально следили за происходящим, забыв про преподавателя, распинающегося у доски.

– Сволочь… Мразь… когда у тебя уже силы закончатся, – Хрипел Кел, пока случайно не заметил лежащий скутум.

В его голове мигом просвистела вся вереница воспоминаний. Вновь появился образ ушедшего из семьи отца, образ тяжелой жизни матери, издевательства детей-ровесников, недостаток внимания, одиночество… и затем рьяное желание доказать людям вокруг, что он чего-то стоит. Все это заставляло Келлепо терпеть боль и не сдаваться.

Каткема понял, что тот попытается успеть схватить преимущество. Он быстро рванул к стойкому южанину, который попытался схватить щит, однако Като оказался проворней и сшиб его, выставив вперед левое колено. Удар пришелся точно по груди, и Келлепо мгновенно начал задыхаться и кашлять. Като, действуя уже по инерции, сел на него сверху и продолжил экзекуцию, даже используя локти. Под конец Като сбил ему шлем с головы и нанес еще пару заключительных ударов. Увидев пораженное лицо противника, залитое кровью, Чешуа понял, что стоит остановиться и что бой был давно уже окончен.

Он медленно встал, огляделся и увидел приготовленного свистеть Януша, который специально выждал, чтобы его нелюбимого, самого несносного курсанта хорошенько “промяли”. В этот пасмурный, облачный день солнце на миг открылось и осветило стоявшего победителя и его троих поверженных, уже жалких на вид, врагов.

Волнистые, вымокшие липкие волосы падали Като на глаза при судорожных поворотах головы. Капли стекали Чешуа на щеки, зловредно пощипывая ссадины. Он не понимал, воцарилось ли сейчас реальное затишье, или ему так казалось из-за звона в ушах. Отчетливо было слышно только дикое дыхание, граничащее с охриплостью. Взгляды всех первокурсников, увидевших такое суровое и беспощадное, но захватывающее зрелище, были с некой неопределенностью. Многим за день до этого в клубе слишком понравился образ жизни, поток мыслей и нравоучений от “золотой тройки”. Вдруг зрителям сейчас вернулось свежее осознание и память о том, как те расправились с Власом, как они поступали и как унижали всех вокруг. С каким огромным эго и высокомерным презрением Ланс, Келлепо и Ми-фенг смотрели на своих ровесников. И теперь, увидев их жалкими, лежащими на песке и побитыми, каждый будто бы прозрел и понял, что прожил последние двенадцать часов в отвратительном неведении. Некоторые, конечно, снова могли вернуться в соблазнительный омут, но часть курсантов все-таки пересмотрели свое отношение. Многие парни и девушки с интересом шептались между собой, обсуждая новую звезду академии. Женский пол по большей мере лепетал о том, как смело и грациозно выглядел Каткема, в то время, как парни зауважали тихоню за боевые навыки, силу духа и отвагу. По рядам, словно утренний прилив, прокатывались восторженные фразы: “Ого!”, “Вот это да!”, “Ничего себе!” и “Этот чертов ублюдок оказался крепким орешком, как круто же он уделал этих засранцев!”.