Жёлтый император

Мария Яковлевна не знала о причине досрочного возвращения дочери. Она радовалась тому что дочь приехала и, по крайней мере, весь отпуск проведёт дома.

Валентина Григорьевна не собиралась долго нежиться в родительском гостеприимстве. После недельного отдыха она «осмотрелась», выбрав вакансию старшей пионервожатой в школе-интернате. Эта работа её устраивала и тем, что в трёх кварталах от интерната находился дедушкин дом. Ещё одна неделя прошла в хлопотах: устройство на работу, переезд и обживание пустующего уже два года дома.

Незаметно пролетел август. В свои права вступил сентябрь. Наступил учебный год.

В педколлективе Румянцева оказалась самой молодой – ей было двадцать семь лет. Она выделялась открытостью, уверенными манерами. За время отпуска хандра по заграничной жизни успела слететь. Для многих было забавным, что она из столицы приехала работать на периферию, да ещё пионервожатой. Беседа с директором школы-интерната, Денисенко Валентиной Васильевной, не произвела на Румянцеву впечатления. Она односложно отвечала на вопросы директора, не оставляя шансов директрисе, выведать чего-нибудь. Она всё больше слушала и думала о словах отца: «Помни, Валентина, – ты Румянцева, а Румянцевы в нашем городе и крае имеют своё слово!»

Вечером Валентина Григорьевна попросила отца, в качестве шефской помощи, отремонтировать и оборудовать пионерскую комнату и актовый зал. Швейная фабрика числилась в списке шефов интерната, но директор никак не могла допроситься помощи.

– Что, занесли в белые вороны? – разгадав смысл просьбы дочери, поинтересовался Григорий Васильевич, – Так их. – Румянцеву понравилась инициатива дочери, и он тоже загорелся. «Наша кровь»: – Завтра дам команду, но перья не распускай.

Больше разговоров с директором интерната не было. Валентина Григорьевна «перья не распускала», полностью отдавшись работе с детьми. Она организовывала диспуты, вечера, самодеятельный театр, вечерние посиделки для старшеклассников и рассказывала им о разных «интересностях» восточной культуры. Девочки любого возраста находили успокоение в пионерской. Валентина Григорьевна умела понять, поговорить и добрым словом согреть ранимое девичье сердце. С мальчишками она держалась по-разному. К маленьким проявляла материнскую заботу и внимание. Старшеклассникам позволяла некоторые вольности, умело удерживая их в рамках приличия. Ко всем вместе она относилась требовательно и с неподдельной строгостью. За короткое время старшую пионервожатую полюбили все воспитанники интерната. Она платила им тем же, но к одному мальчишке она особо присматривалась. Это был Матвей Шпагин.

Валентина Григорьевна вздохнула, чем не преминул воспользоваться капитан.

– Чего так тяжело?

– Подумала о своём, о девичьем, – с иронией в голосе отмахнулась Румянцева. – Следите за дорогой, капитан.

Ей было о чём подумать. Идея Чукарина сразу не понравилась Румянцевой. Она и согласилась помочь ему по старой памяти, в знак благодарности, что он когда-то не позволил её «съесть». Но она хорошо смогла узнать и Шпагина, и сомневалась, что с годами он стал другим. Тем более она не могла даже предположить, как тот себя поведёт, когда догадается, что она работает в системе генерала и более того – содействует самому Чукарину. Уверенности придавало её положение – за эти годы она дослужилась до полковника и была на хорошем счету у руководства. В отличие от генерала, она оставалась кадровым сотрудником. Чукарин же давно был отправлен на пенсию, и только учитывая его прежние заслуги, за ним сохраняли небольшой кабинет в дальнем, тупиковом крыле управления. Именно по этой причине, Румянцева не стала следовать инструкции и вводить в курс поставленной перед нею задачи Матвея, а оставила ему фотоаппарат и конверт на тумбочке. К генеральским деньгам она доложила и от себя двести рублей. Пусть сам решит, как поступить. Для себя она оформила командировку, чтобы задержаться во Фрунзе и пообщаться с осведомителями среди узбеков и, дать новые распоряжения группе оперативников, хорошо ориентирующихся в горной местности и знающих обычаи малочисленных этносов.

Глава четырнадцатая

Болезнь

Вечерами начало холодать. Солнце ещё долго освещало скальный аул, тогда как в низине уже господствовала ночь. После работы Матвей возвращался в дом Эргаша и издали высматривал Маргариту. Девушка каждый вечер встречала его, но в этот раз он её не увидел. Молодого человека покачивало, щёки горели и приступами бросало в пот. Он чувствовал, как силы покидают тело. Отсутствие девушки встревожило, но мочи не было даже шагу прибавить. Ворота еле поддались – Матвею пришлось приналечь на них всем весом. Маргарита стояла под навесом у молочака1, помешивая в казане деревянной ложкой с длинной ручкой. Она обернулась на скрипнувшие ворота и озорно заулыбалась, завидев приятеля.

– Я готовлю для тебя лагман2, – радостно сообщила Рита.

– Да, хорошо, – еле держась на ногах, проговорил молодой человек.

– Матвей, что с тобой? – она отложила ложку и, встревожено глядя, подошла к нему. – Э-э, да у тебя жар. Ты заболел.

– Рита, успокойся, – Матвей крепко схватил девушку за руку.

– У меня есть кое-какие лекарства, – попыталась отстраниться та. – Кажется, и аспирин.

1 Молочак – очаг каминного типа для приготовления пищи

2 Лагман – горячее блюдо – лапша заправленная овощами с добавлением мяса

– Подожди! – сцепив зубы, процедил Матвей. – Сядь рядом и слушай.

– Матвеечка, давай потом послушаю.

– Сядь! – рявкнул он и с силой притянул девушку за руку. – Слушай внимательно. О моей болезни расскажи только женщинам в доме. Они сами поступят так, как надо, – Матвей перевёл дыхание.

– Может, всё-таки я сбегаю за лекарствами? – Маргарита видела: молодому человеку становится хуже.

– Никаких лекарств, – отрезал он. – Только скажешь женщинам и подними панику. И самое главное – будь готова.

– К чему? – не поняла она.

– Собираться домой, – растянул губы в улыбке Матвей и поднял затуманенный взгляд. – Вот смотри, – он расстегнул штаны и опустил до колен.

– Матвей! Ты бредишь, – всхлипнула перепуганная Рита.

– Сядь и дослушай до конца, – он открыл бедро и отклонился. – Гляди.

– Что это? – ахнула девушка.

– Это клещ.

– Как он туда попал? – не понимала Рита, широко раскрытыми глазами рассматривая коричневый шарик с крупную горошину, присосавшийся к внутренней стороне ноги.

– Я его посадил.

– Зачем?

– Потом поймёшь, – Матвей снова перевёл дыхание. – О клеще никому ни слова. Он сам его найдёт.

– Кто он? – терялась в догадках девушка.

– Кому надо, – Матвей слабо улыбнулся сквозь прищур. – Я специально подсадил его ближе к паху, чтобы правдоподобнее было. Запомни – больше паники и будь готова сорваться в любой момент. – И Матвей забылся, только лихорадка колотила его тело.

Затылок лекаря, склонившегося над мужчиной, Матвей узнал сразу. Он только не мог разобрать кто лежит перед Паджой-Хаджи.

«Наверно, кто-то из таранчей попал в беду и теперь лекарь пытается спасти бедолагу, – предположил он, выискивая удобный угол обзора, чтобы заглянуть с боку, но не получилось».

Выбранное помещение для исцеления было странным: деревянные стены, ни одного окна, в самом дальнем углу разожжён очаг – единственный источник света. Уголь в очаге накалился до бела и пестрел бело-голубыми языками пламени, достаточно освещая лекарскую. Матвей никак не мог понять, как ему удалось схорониться в таком хорошем месте – всё хорошо видно. Он даже пожалел, что нет рядом с ним Риты. Ему очень захотелось, чтобы девушка так же увидела лекарское мастерство старца и ещё сильнее поверила в его, Матвееву цель, пусть и коварную – похитить древнюю книгу. Но у него есть оправдание – он хочет передать многовековые знания людям. Преступник – генерал; его цель присвоить «Жёлтого императора» и закрыть в своих закромах. За такими размышлениями застал его лекарь, когда неожиданно поднял голову и пристально посмотрел на него. Матвей отшатнулся, ожидая удара головой о потолок, но этого не произошло – потолок словно вместе с ним отпрянул. Он снова с силой боднул затылком в сторону потолка, и снова ничего не получилось.

– Помогайте, – кому-то внизу приказал лекарь и его венистые, печёночного цвета руки заходили над телом лежащего мужчины. – Надо поторапливаться, пока душа ещё здесь. Чувствую – она пытается вырваться. Работайте, работайте! Иначе мы его потеряем! – уже кричал нерасторопным помощникам Паджа-Хаджи.

Вокруг лекаря засуетились тени. В очаг подбросили угля. Кто-то другой присоединился к наставнику и в четыре руки они принялись обхаживать тело лежащего. Матвей силился рассмотреть, над кем врачуют таранчи, но те так низко склонились, что за их спинами едва можно было рассмотреть руки и даже стопы. Мрак начал сгущаться и затруднять видимость, но Матвею удалось заметить край головы больного. Его светлые волосы отличались от чёрных голов жителей аула. «Они такие же как у меня, – осенила неожиданная догадка Матвея, и следующая догадка пронзила его в самое сердце, отчего оно забилось быстрее, и Матвей стал задыхаться, зрение помутилось. – Это я! Но что со мной произошло? Это, наверно, сон! Надо проснуться! Надо проснуться! Нет! Это последствия укуса клеща. Интересно, он обнаружил его? Но почему такие последствия – ведь не май на дворе?»

Лекарь резко ударил ладонями в грудь лежащего и, с облегчением выдохнув, объявил:

– Всё! Он наш! Можно отдыхать.

Матвей пришёл в себя и не спешил открывать глаза. Он лежал на спине. Пошевелил руками, погладив подстилку. Кто-то заботливый, накрыл его грубой льняной тканью. Удушливый воздух горячим потоком проникал в самые лёгкие. Попробовал согнуть ногу, но не получилось, колено упёрлось во что-то твёрдое.

«Что это может быть? – задавался вопросами он. – Где я нахожусь? – Матвей несколько раз сильно потянул носом. Наконец уловил аромат травяных отваров и снова улыбнулся. – И как давно я здесь лежу? Значит, получилось – знахарь взял меня к себе. Наверно, это его лечебница, в которой он хранит все свои тайны? «Жёлтый император» наверняка где-то рядом. Очень душно. Едва можно переводить дыхание. Да, я видел, как он врачует. Это был сон или что? Он сказал: «Всё, можно отдыхать. Значит меня вылечили».

Стараясь не выдать себя, Матвей через прищур решил оценить обстановку. Но, стоило ему приоткрыть глаза, как они тут же округлились. Перед самым лицом нависали неотёсанные брёвна, не дававшие поднять ногу. Догадка пронизала всё его существо, и переросла в инстинктивный страх.

«Я в гробу! – в его сознании стремительно мелькало предположение за предположением, – они меня закопали заживо».

– Сволочи! – истошным криком вырвалось от отчаяния у Матвея.

– Прозевали! – рыкнули рядом с ним. – Быстро стаскивай! – Сильные руки вцепились в Матвея и вырвали из-под брёвен.

Матвею показалось: вместе с ним вырвали и его сердце. Новый приступ панического страха пронизал всё тело, теперь от того, что неизвестные разговаривают рядом, да ещё схватили и тащат всё ниже и ниже.

Мгновение спустя он, тяжело дыша, сидел на жёстком топчане и озирался. Это была небольшая комната с бревенчатыми стенами и потолком. Единственным освещением служил слабо мерцающий фитиль керосиновой лампы. Не сразу его покинула мысль о том, что он находится в аду.

– Как ты, парень? – склонясь к нему, спросили густым мужским тембром.

Преодолевая страх, Матвей медленно перевёл взгляд, чтобы увидеть вопрошателя. Перед ним стоял лекарь, а поодаль – его помощник.

– Нормально, – покачав головой, с облегчением выдохнул Матвей. – Только испугался.

– Все пугаются, – согласился лекарь. – Тебе придётся ещё пару дней провести там. Готов?

– Дайте чуть-чуть отдышаться, – попросил Матвей.

– Нежелательно, но пару минут дам и вложим тебя обратно, – сосредоточенно взбалтывая мутную жидкость, пояснил лекарь. – Организм у тебя крепкий. Пару минут, не больше.

Матвей спешил всё оглядеть. В самом дальнем углу стоял высокий столик. На нём лежала открытая книга. Она была очень толстая. Матвей не сразу разобрал, что это книга. Освещением в комнате служили всё те же керосиновые лампы. Прибавлял света и очаг, расположенный в нише стены напротив. Нишу выдолбили в скале. Она была настолько просторной, что здесь размещался очаг, место для работы лекаря и оставалась площадка для расставленных склянок с разноцветными жидкостями, с такими же пёстрыми мазями и травами. Помощник лекаря располагался в другом углу помещения.

– Вот, выпей, – лекарь протянул склянку с мутной жидкостью. – Это немного придаст тебе уверенности.

– Что это? – Матвей покрутил в руках колбу. – Я видел вас оттуда, – Матвей повёл глазами к потолку.

– Пей, – лекарь едва уловимо улыбнулся. – Я тебя тоже там видел.

– Я видел и себя… – Матвей не мог подобрать нужного слова. – Это был я?

– Это была твоя оболочка, – лекарь мягко говорил. – Ты был там, – и он воздел палец кверху. – Выпей. Твой дух ещё слаб, а место там ещё свободно.

– Для меня? – в вопросе Матвея не было и нотки испуга.

– Ты сильный, – лекарь рассматривал Матвея. – Но он не разбирает. Пусть займёт его кто-то другой, кто ближе. Выпей.

– Ну и гадость, – Матвей скривился и уже через мгновение почувствовал слабость в теле. Перед глазами поплыли предметы, и комната закачалась, а ещё мгновение – заискрилась и повеселела.

Сильные руки подхватили ослабевшего Матвея, и вложили обратно в нишу. Снова перед глазами нависли неотёсанные брёвна, только в этот раз они раскачивались и поблёскивали разноцветными огоньками. Матвей сопротивлялся мрачным мыслям, пытаясь думать о чём угодно, но в голову не лезла ни одна путёвая. Зато на душе стало спокойно и он забылся.

Глава пятнадцатая

Разоблачены

Матвей выздоравливал и набирал силы. Болезнь ему открыла двери в дом лекаря и, уже как будущий доктор, он заходил к старцу, чтобы поболтать. Иногда лекарь приглашал его помочь в приготовлении лекарственных сборов. Матвей с удовольствием участвовал и старался каждый препарат испытать на себе, чем вызывал одобрительную улыбку у наставника.

– Я бы придумал такую жидкость, – рассуждал Матвей, когда в очередной раз восторгался чудодейственным препаратом, только что приготовленным лекарем. – Капнул на любой порез, и тот сразу заживал. Представляете, хирург прооперировал больного, а потом полил этой водой – и нет разреза. Чтобы даже шва не было видно.

– Насчёт шва – не знаю, но затянуть разрез можно. – Лекарь достал с полки небольшую склянку с белым веществом и макнул в него палец: – Вот, – он протянул к Матвею палец, покрытый белой блестящей шапочкой, похожей на сметану. – Рецепту этой мази сотни лет. Ею ещё монахи на Тибете обрабатывали раны, полученные от зверя или в бою. Хочешь проверить? – и лекарь протянул нож, испытующе глядя на молодого доктора.

Матвей не ожидал такого предложения и медлил, решаясь, какой шаг предпринять. Неожиданно даже для самого себя он коротким, быстрым движением воткнул нож себе в указательный палец. В глазах помутилось от боли. Молодой человек едва не рухнул на землю, но устоял, с силой сжимая челюсти.

– Вы опасный человек, – не сводя глаз с юноши, протянул лекарь. – Давайте руку.

От острой боли Матвей не мог сдвинуться с места и даже отвечать старцу. Лекарь обтёр палец с мазью об рану и приказал:

– Теперь сильно сожми. Продержишь три часа не разжимая – получишь эффект о котором мечтал, – декларировал Паджа-Хаджи, просматривая склянки с мутноватыми жидкостями. Отыскав нужную, плеснул немного в пиалу: – Вот, выпей. Это притупит ощущение боли.

– Какая гадость, – наконец смог произнести Матвей, когда жидкость стала медленно продирать горло, а вся полость рта онемела. – От такого вкуса и имя своё забудешь, не то что боль.

– Язык онемел? – лекарь смотрел не мигая.

– Ага, – Матвей облизнул губы, но так и не почувствовал языка.

– Смотри не откуси. Такой как ты не забудет, – пробурчал лекарь и удалился. – На сегодня кончено, – раздался из глубины дома его голос.

Помедлив, едва ступая, Матвей подошёл к полке и с затаённым дыханием, медленно, чтобы не стукнуть стеклом, открыл заветный флакон и сунул палец в белую, прохладную жижу. У двери в лабораторию он снова замешкался, но только для того, чтобы слегка задвинуть засов. У него это получалось не раз. Тогда без ключа можно было открыть лабораторию. Для неосведомлённого, даже если сильно потянуть, дверь оставалась запертой, но достаточно было несколько раз подёргать её, и засов отходил.

– Спасибо, – пряча за спиной палец с белой шапочкой, громко сказал он, чтобы все в доме услышали – гость уходит, и покинул владения знахаря.

Матвей никогда не узнает: его «спасибо» знахарь сопроводил догадливой улыбкой и покачал головой. Умудрённый опытом хранитель многовековой тайны, доверенной ему предками, уже несколько дней находился в раздумьях. Его приводило в необузданное возбуждение, когда он видел, с какой жадностью этот чужак работает над приготовлением снадобий. Лекарь ловил себя на мысли, что именно такого ученика он хотел. И в тайне надеялся увидеть в этом качестве своего любимого старшего внука, но тот был далеко и учился на архитектора. К дедушкиной миссии, внук относился с иронией: «Дедушка, – говорил он в редкие приезды в родные места. – Медицина ушла далеко вперёд. Твои травы и отвары – это каменный век».

Лекарь, слушая внука, качал головой и соглашался, а в душе корил ещё неразумное чадо – ведь именно на его снадобьях выросли здоровыми и они, и все жители селения. Но, тот был прав в главном – книге, в которой собраны знания по врачеванию, сотни лет. Может быть в ней хранятся записи, собранные ещё в каменные века – уникальные рецепты! Ранние записи, сделанные в книге, не могли прочесть даже деды лекаря. Язык был непонятным, строчки размыты временем.

С появлением в селении чужака, с приходом того в дом к нему, с той жадностью с которой этот молодой, будущий врач выполнял все наставления малообразованного наставника, в лекаре снова затеплилась надежда – знания его предков кому-то нужны. Вспомнился и тот, давний студент – стащивший из книги страницу. Паджа-Хаджи насупил брови и всё-таки не удержался – его лицо озарила добродушная улыбка. Значит, не зря он хранил их многие годы, сберегал от тёмных личностей. И, тем не менее, старца тревожило – этот одержимый знахарскими науками молодой человек был чужаком. Не из их клана. Нарушить традицию? Старик даже боялся думать о таком, но именно эта мысль проникала в его сознание и тревожила больнее всего. Тяжело кряхтя лекарь перевернулся с бока на бок и встал. Уже какую ночь тяжёлые раздумья теснили ему грудь, не давая глазу сомкнуться и гнали старика на улицу, чтобы устремить взор в звёздное небо, словно ища там поддержки.

Месяц стоял высоко, когда две тени отделились от забора, пересекли проулок и замерли у ворот знахаря.

– Ты уверен, что нас не застукают? – прошептала Рита.

– Тише говори, – пригрозил кулаком Матвей, открывая калитку. – Уверен.

Они прошли двором и скрылись под навесом. В темноте Матвей шёл уверенно. По аромату травяных сборов девушка догадалась – они близки к цели своего незваного визита. Её спутник несколько раз подёргал дверь, и та поддалась.

– Заходи, – Матвей пропустил девушку вперёд. – Только тихо. – Подперев дверь изнутри, он чиркнул спичкой. – Нам вон в ту дверь. Там находится библиотека.

– У них есть даже библиотека? – в голосе девушки сквозила ирония. – Зачем мы сюда пришли? Что можно потерять в этом хламе? – Рита оглядывала наваленные повсюду книги.

– «Жёлтый император», которого мы видели, ненастоящий, – прошептал Матвей.

– Как ненастоящий? – девушка смотрела недоверчиво. – А какой он?

– Лежит на видном месте, – Матвей стал приводить доводы. – Никто его не охраняет…

– Кому он нужен? – Рита продолжала смотреть недоверчиво. – Больше половины из написанного, ни один переводчик не переведёт. А если кто-то и решится украсть, то как он сможет с ним сбежать?

– Обратила внимание на бумагу? – возбуждался юноша. – Бумага этого императора – целлюлоза, ну от силы ей лет пятьдесят, ну, может семьдесят. Нашему «императору» тысячи лет, и он должен быть на пергаменте, сделанном из кожи ягнёнка, как минимум.

– Похоже ты прав. Давай искать, – взволнованно прошептала Маргарита, обводя взглядом полки с книгами. – Ты точно уверен, что тот «Жёлтый император», который мы видели на столике, фальшивый?

– Фальшивый, – Матвей уверенно кивнул головой. – Я его внимательно просмотрел. У меня есть к подлиннику ключ.

– Какой? – девушка уставилась на спутника.

– Покажу, когда найдём, – Матвей сосредоточенно перебирал книги.

– Думаешь, мы его найдём?

– Обязательно. У нас нет другого выхода.

Молодые люди стали методично просматривать книги на полках. Н а некоторых были беспорядочно расставлены книги, а на многих – небрежно навалены. Даже не осведомлённому в библиотечном деле, с первого взгляда, стало бы понятно – в этой библиотеке царил полный хаос. В основном это были книги старые, но не настолько, чтобы привлечь внимание.

– Явно кто-то специально навалил их сюда, – рассуждал Матвей, перекладывая книги. – Чтобы спрятать ту единственную, ценную.

Среди фолиантов попадались и книги современные, но сильно запылённые. Было нетрудно догадаться: все книги, кроме тех, которые имели отношение к лекарскому искусству, здесь просто свалили в кучу, как хлам. Среди них не было ни одной редкой или ценной книги. Все они уже неоднократно изданы большими тиражами, а многие и переиздавались.

– Её тут нет. – Маргарита едва не плакала от разочарования. – Разве можно предположить, что такая книга будет прятаться в этом бардаке?

– Погоди-ка, а это что? – Матвей пошарил в глубине одной из полок, куда завалилось несколько книг поменьше. Одну за другой, покрытые паутиной, в пятнах плесени, он извлекал их на свет. – Смотри! – Он с трудом удержался от ликующего вопля, который был бы услышан и за этими каменными стенами.

Вместе они уставились на высеченную в камне небольшую нишу, открывшуюся в стене. Тёмный проём представлял собой розетку из прорезов разной толщины. Матвей пошарил рукой в глубине.

– Есть! – воскликнул он. – Огромный свёрток, – комментировал он, на ощупь пытаясь определить вещь. – Так и есть – это книга, толстая, замотанная в тряпку, тяжёлая, обложка мягкая, наверно, кожаная.

– Как ты её вытащишь? – рассматривая замысловатое отверстие, недоумевала Рита.

– Одной рукой даже ухватиться не могу, – Матвей просунул вторую руку. – Так и подавно.

– Может отверстие вертится, – предположила девушка. – Попробуй.

– Думаешь, я смогу провернуть горную глыбу? – с иронией в голосе произнёс Матвей. – Спасибо за доверие.

– Что же тогда взялся за неподъёмное дело, – с ехидцей парировала Рита.

– Странные прорези, – внимательно рассматривая отверстие, рассуждал молодой человек, не обратив внимания на колкость подруги. – Они тебе ничего не напоминают?

– Да нет, – усомнилась девушка. – Они разрываются в центре. – Мы так гвоздику в детстве рисовали.

– Отверстие в центре для того, чтобы можно было руку просунуть, – предположил Матвей. – Значит, книгу можно достать, но как? Ведь читать там внутри невозможно.

– А если подсветить? – предложила Рита. – Мог же знахарь специально заложить книгу в скалу, чтобы, такие как мы, не стащили её, а когда надо прочесть, подсвечивает фонариком.

– Как ты себе это представляешь? – разозлился Матвей. – Сквозь прорези ничего не видно, а когда просовываешь руку и подавно.

– Тогда я не знаю, – сдалась девушка. – Давай скопируем прорези на бумагу и подумаем на досуге. Спать хочется.

– Потерпи капельку. Ещё раз ощупаю, – решительно просовывая руку в отверстие, сказал он. – Так, что мы имеем, – стал описывать Матвей. – Книга замотана в сукно. Его не разорвать.

– Ты попробовал разорвать? – И девушка постучала пальцем ему по лбу.

– А что делать? Исследователь должен попробовать всё.

– Исследователь должен в первую очередь бережно относиться к объекту своего исследования, а не сразу рвать.

– Ладно тебе, – отмахнулся Матвей. – Поднять не удаётся.

– Может, она прибита? – предположила она.

– Я поднять не могу не потому что она тяжёлая, – пояснил Матвей. – Я ухватиться не могу. Никак не нащупаю край.

– Сдвинь, – нервно выпалила Рита.

– Сдвинуть не получается. Я уже пробовал. Книга плотно лежит в нише на самом дне.

– Ухвати за тряпку, – искала решение возникшей проблемы девушка.

– Пробовал, не получается, – задумчиво проговорил Матвей, рассматривая отверстие. – Тряпка плотно намотана. Пробовал поднять, но она тяжёлая.

– Я спать хочу, – категорично заявила девушка. – Пойдём. Завтра подумаем.

– Завтра может не представиться такого случая, – не отрывая изучающего взгляда от отверстия, возразил молодой человек.

– Тогда делай, что-нибудь, – вспылила Маргарита и, подойдя к отверстию сунула в него руку. – Ай! – вскрикнула она, выдёргивая её обратно.

– Чего орёшь! – стиснутыми губами процедил Матвей. – Что случилось?

– Там кто-то ухватил меня за палец.

– Как ухватил? – не поверил он, но насторожился.

– Вот так, – и девушка всеми пальцами правой руки обхватила палец Матвея.

– Тихо, – хватая Риту за руку, Матвей повернул её к проёму. – Смотри.

– Что это?

– Книга поднялась, – прошептал Матвей. – Ты на что-то нажала, и она поднялась. Так, – молодым человеком овладела решительность. – Теперь надо её достать. Прорези, прорези, – от возбуждения он нервничал. – Их лучи, равные по ширине, расходятся в противоположные стороны. В таком положении книгу можно поднять и повертеть, подгадав нужное отверстие.

– Давай попробуем, – Рита аж дрожала от волнения.

Бережно держа, Матвей положил книгу на стол и развернул тряпицу. Перед ними лежал «Жёлтый император» на обложке красовался заголовок, начертанный тонкими выцветшими, но всё-таки различимыми линиями: «黃帝».

Для Матвея это была упоительная минута. Он держал в руках фолиант – переплетённые в кожу пергаментные листы – ради которого он пересёк Европейскую часть страны, Каспий, тысячи километров по Азиатским степям и пустыне, и терпел лишения в плену. В этой книге, насчитывавшей несколько веков, жили неувядаемые знания тысяч лекарей, и именуемой «Жёлтый император» – лечебнике спасшем жизни многим и который должен был бы послужить ещё миллионам, спасая их жизни. За многие годы до его, Матвеева рождения, эта книга зародилась умами человеческими и пронесла сквозь века свои знания.

– Ты уверен, что эти иероглифы и есть «Жёлтый император»? – снова усомнилась девушка. – Вдруг мы ошиблись и в этот раз?

– Это он, – листая страницы, заверил Матвей. – Эти иероглифы я запомнил на всю жизнь. Если бы ты знала сколько я перевёл бумаги, красок, чтобы научиться их писать. Ты знаешь, по правилам каллиграфии, иероглифы надо писать, начиная с самой длинной линии и сверху вниз. И ночью меня разбуди, я их напишу. Ты только представь, – Матвей говорил восторженно, а глаза его светились, переполняемые слезами. – Тысячи лет прошло с тех пор, как сами лекари превратились в прах, а их знания живут и будут приносить людям пользу.

Матвей внимательно рассматривал корешок книги.

– Вот она, – Матвей ногтем поддел едва заметную тёмную полоску. – Смотри!

Матвей открыл книгу на нужном месте и указал пальцем. Взгляд его торжественно горел.

– Что – смотри? – не понимала девушка.

– Вот, – и он ткнул пальцем в тонкий обрывок, выглядывающий из толщи подшитых страниц. – Это остаток вырванной профессором Пышкиным страницы.

– Твой профессор украл страницу? – изумилась девушка.

– Числится за ним такой грешок, – согласился Матвей, подмигнув. – Я решился.

– На что решился? – не понимала Рита, но прочла ответ в его глазах и содрогнулась. – Ты с ума сошёл!

– Тихо, – Матвей прикрыл ладонью девушке рот. – Соберёшь всю округу. Тебе бы без микрофона на стадионах петь. Мы должны увезти эту книгу во чтобы-то ни стало. Теперь уже ясно: таранчи не позволят её сфотографировать, – внимательно рассматривая страницы, Матвей убеждал больше самого себя. – Пока лекарь жив, книге ничего не угрожает, и она будет лежать в тайнике. Когда же старец умрёт – а это когда-нибудь произойдёт, – его преемником, несомненно, станет председатель, и тогда добраться до «Жёлтого императора» будет ещё сложнее.

– Согласна. Я заметила с какой злобой он смотрит на лекаря. Нам придётся украсть её, – согласилась Маргарита.

– Это не кража. Воры не мы, а таранчи. Они хотят ограбить мир – лишить его замечательной книги.

– И ограбить «Жёлтого императора»: лишить его славы и бессмертия, которые он заслужил, – добавила девушка.

Успокоив свою совесть такими рассуждениями, молодые люди уселись друг против друга, обсуждая дальнейшие планы. Решение, уйти немедленно, больше не подвергалось сомнению, но всё равно побег требовал подготовки. Да и отдых им не повредит – Матвей ещё чувствовал себя не совсем хорошо, а кроме того, нужно будет накопить немножко припасов на дорогу, съедая не весь хлеб и сухофрукты, которые им дают.

Им очень не хотелось оставлять «Жёлтого императора» в библиотеке. Они, конечно, понимали, за один день ничего с ним не случится, и всё-таки чего-то опасались.

– Наш визит обязательно обнаружат, – предположила Маргарита. – Кто знает, удастся ли нам сюда проникнуть, когда настанет время забрать «Жёлтого императора».

– Но, если мы возьмём его сейчас, нам некуда будет его спрятать. Весьма возможно, кто-нибудь из таранчей решит проверить наши сумки, пока мы работаем.

– И что же делать?

– Придумал! – Матвей указал под потолок. – Видишь эти три прорези в каменной стене. Я вижу их с той стороны, когда набираю воду в озере. Если ты влезешь мне на плечи, то сможешь дотянуться до окошка и достать книгу из ниши. Стекла там нет, и мы сможем забрать её с той стороны.

– Прекрасно. Так и сделаем. – Но неожиданно девушка усомнилась. – А вдруг я не достану?

Матвей не ответил. Он расстегнул брюки и пальцами пытался что-то ухватить на обратной стороне пояса.

– Что ты делаешь? – не понимала девушка.

– Вот смотри, – и Матвей достал из пояса тонкую бечеву.

– Как она туда попала?

– Я же путешественник и должен быть готов к любым ситуациям, – с этими словами, Матвей обвязал книгу и продолжил. – Бери книгу и садись мне на плечи. Положишь её в отверстие справа, а конец бечевы скинешь на ту сторону. Это на тот случай, если с той стороны стена окажется выше.

– Какой ты молодец! – тихо захлопала в ладоши девушка.

Матвей упёрся руками в стену, и девушка не без труда взобралась к нему на плечи.

– Ну вот, – сказала она шёпотом, спрыгивая на пол и вытирая запачканные руки. – Сделала. Теперь давай идти спать.

– Только сходим к озеру, – предложил Матвей. – Посмотрим снаружи.

– Ладно, – нехотя согласилась Рита.