Кризис

К: Насколько позже? Мы в раздражении, и я бы хотел услышать вашу реакцию. Египтяне хотят вынести вопрос на Генеральную Ассамблею, а мы считаем это легкомысленным поступком. Мы должны сказать, что если дело обернется дебатами в Генеральной Ассамблее, мы позволим этому идти своим чередом. Мы уверены, что это станет военной победой израильтян. Тогда все станут на нашу сторону. Если все обернется неприятностями, мы отключим на время связь [то есть дадим израильтянам свободу действий]. Мы считаем, что должны внести это дело на Совет Безопасности.

Д: Да.

К: Но мы притормозили до получения сообщений от вас. Сколько еще нам нужно ждать, пока мы [получим] от вас известие?

Д: Один час. У них там совещание.

К: Я подожду до 17:00 с принятием решения. Хочу заверить Вас в нашем желании сотрудничать с вами.

Д: Это наш ответ.

К: Это мое впечатление от Вашего ответа. То, что я сказал Вам, сделано для пользы ваших друзей. Никто не должен думать, что они могут нас обмануть.

Д: Нет. Нет.

К: И проведите во вторник большие пропагандистские дебаты. Мы думаем о том, чтобы созвать Совет Безопасности. Мы предложим, не осуждая ни одну из сторон, прекращение огня и возвращение к линии прекращения огня.

Д: Вот и все.

К: Я пришлю Вам проект резолюции.

…

ПОСЛАННИК ШАЛЕВ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

16:00

К: Как Вы поживаете?

Ш: Голоден [потому что Иом-кипур – день поста].

К: Что ж, я могу принять это во внимание. Разве вы не можете получить особое разрешение на принятие пищи во время кризиса?

Ш: Я передал это, и они что-то готовят.

К: А как насчет пилотов? Надеюсь, они едят.

Ш: Не волнуйтесь. Особый паек на подобные случаи.

К: У Вас есть что-то еще для меня?

Ш: Я надеюсь, что это у меня будет несколько позднее. У меня просто есть некоторая информация, основанная на телефонных разговорах.

К: С тех пор как мы поговорили?

Ш: Да, они ее медленно выдают – два плацдарма мы можем создать. Я думаю, что количество сбитых нами самолетов составляет около двадцати с египетской стороны, и половина от этого числа с сирийской стороны.

К: Хорошо. Что касается стратегии, пожалуйста, передайте это г-же Меир – дальше не пойдет, не надо информировать весь кабинет.

Ш: Не будут – и здесь никого.

К: Вы знаете, что египтяне попросили о проведении специального заседания Генеральной Ассамблеи. В понедельник начнутся дебаты. По нашему мнению, Генеральная Ассамблея – плохой форум для вас, очень плохой. Чтобы сделать [нашу стратегию] эффективной, мы должны созвать заседание Совета Безопасности.

Ш: Да.

К: Мы получили ответ от Советов по поводу предложения – они заняли на данный момент уклончивую позицию. Говорят, что изучают вопрос и пытаются разобраться. Я уже сказал представителям Советов, что, если Генеральная Ассамблея превратится в неуправляемую, в поле пропагандистского сражения, мы займем очень жесткую позицию.

Ш: Да.

К: Буду рад получить любую свежую информацию, но это именно то, что мы решили сделать.

Ш: Я передам [это] г-же Меир. Знаю из более раннего разговора, что советский ответ был не совсем…

К: Мы не знаем точно, каков советский ответ.

Ш: [Неразборчиво.]

К: Как я уже сказал Вам, ответ Советов на данный момент выглядит дружественным, но уклончивым. Мы хотели бы получить информацию относительно Вашей стратегии.

Ш: Я передам это сразу же.

К: Я знаю, что они там очень заняты другими делами в Иерусалиме, но если бы они могли сообщать нам как можно чаще, чтобы помочь нам не выглядеть глупыми. Когда Диниц^[1] возвращается?

Ш: Послезавтра или завтра, не уверен.

К: Держите нас в курсе.

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

16:15

К: Добрынин говорит, что получит новое сообщение не ранее чем через пару часов, а что касается ситуации в Нью-Йорке, то египтяне против заседания Совета Безопасности, а Советы, которые, не имея инструкций, поддерживают Египет. Британцы, которые хотели созвать заседание, спасовали. Скажите президенту, что мы все еще ждем советского ответа. Если мы не получим его в 18:00, мы созовем заседание Совета Безопасности.

Х: Хорошо.

[…]

К: Здесь все под контролем. Он [президент] захочет точно знать, что мы будем делать. В 18:00 мы созовем заседание Совета Безопасности. Я скажу, что президент дал мне указание вернуться в Вашингтон. И я скажу, что президент выступит по этому поводу несколько позднее.

…

Х: Президент согласен с таким подходом. Думаю, это нормально, Генри. Единственное, что нас беспокоит, так это Советы.

К: …и для этого мы должны быть готовы схватиться с ними. Им следует быть готовыми помочь в подобных делах… мы не можем быть хорошими парнями в этом кризисе.

Х: В этом нет сомнений. Мы не можем принять это.

Определив общую стратегию, я занялся консультациями с союзниками и конгрессом, начиная с британского посла. Джо Сиско (помощник государственного секретаря по делам Ближнего Востока и Южной Азии) проводил консультации с другими союзниками.

БРИТАНСКИЙ ПОСОЛ ДЖОРДЖ РОУЛЕНД СТЕНЛИ БЭРИНГ,

ГРАФ КРОМЕР – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

16:25

…

К: Я хотел изложить Вам – и это только для сведения премьер-министра – общую стратегию. Мы надеемся на такое же тесное сотрудничество, как и в сентябре 1970 года.

Кр: Я уверен, что мы тоже стремимся к тому же.

К: …Позвольте мне изложить Вам наше понимание ситуации. Мы совершенно уверены в том, что это начали первыми арабы, и нам фактически дали гарантии, когда мы передали египтянам и Советам нашу просьбу не предпринимать превентивных атак. Мы сказали им, что если Израиль совершит нападение, то выступим против него публично.

Кр: Это было недавно?

К: Это было ночью, но было уже слишком поздно – чтобы влиять на решения, как только мы получили эту информацию. Итак, наша оценка ситуации такова. Мы обратились к Советскому Союзу и предложили созвать заседание Совета Безопасности и принять простую резолюцию, призывающую к возвращению к линиям прекращения огня и прекращению огня. Мы поступаем так, потому что это нейтральный тип резолюции, не требующий осуждения, и мы предполагаем, что через пару дней, если наше суждение действительно не ошибочно, арабы будут на коленях умолять нас сделать это. Мы хотим иметь платформу, на которой мы до этого двигались в этом направлении.

Кр: До этого, да.

К: Если Советы поддержат нас в этом, мы «в шоколаде». Если они этого не сделают, нам придется предпринять весьма решительные шаги, чтобы прояснить, что арабы были агрессорами в данном конкретном случае, и стать более или менее на сторону израильтян. Причины этого: мы начинаем – как вы могли видеть из газет и как я уже сказал Вам – серию дипломатических шагов в попытке добиться хотя бы некоторого прогресса, и это действие зависит от возможности убедить израильтян, чтобы сделать другие гарантии безопасности.

Кр: Я обсуждал с…

К: Если они не [способны] увидеть, что мы можем сделать, то никакие наши гарантии не будут иметь ни малейшего значения. Если Советы не присоединятся к нам, чтобы уладить ситуацию, вы должны заранее предположить сговор. Мы готовы с ними схватиться. Все, в том числе и Западная Европа, заинтересованы в том, чтобы не столкнуться с нами в этом конкретном случае.

Кр: Когда соберется Совет Безопасности?

К: Я звонил Добрынину. У нас уже есть ответ от Советов, и я не стану никому разъяснять истинную подоплеку: если Генеральная Ассамблея превратится в пропагандистское сражение, мы будем недоступны до конца недели. Какие бы красивые речи ни произносили в Нью-Йорке, неважно. Тогда будет не так легко вести дела с нами, как сейчас. С другой стороны, мы готовы сотрудничать сейчас, чтобы следовать нейтральной линии.

Кр: Разумеется.

К: Будем ждать. Я дал ему [Добрынину] время до 17:00, и мы подождем еще час, до 6 часов этого вечера, чтобы передать нам ответ из Москвы. Если нет, то президент попросил меня попросить посла Скали созвать заседание Совета Безопасности. Мы не будем никого осуждать на этой встрече, до тех пор пока Советы не станут на сторону арабов. Будем очень признательны, если Вашему представителю будет поручено координировать поддержку.

Кр: Я сразу займусь этим.

К: Дайте мне знать, что поручено вашему представителю.

Кр: Это было как гром среди ясного неба, совершенно неожиданно, как и для меня?

К: О да, поначалу – и это для Вашего премьер-министра – мы запрашивали […] сведения, даже вызвали израильского посла […], они предсказывали полностью оборонительные приготовления. Я получил сообщение сегодня утром. Они все еще стояли на своем прошлой ночью. Сегодня утром мы получили первое подтверждение. Потом я стал звонить, всех заверил – но через три часа это началось.

Кр: У вас есть друзья, как, например, в Северном Вьетнаме и в других частях света; они немного ненадежны.

К: То есть Вы имеете в виду в Москве?

Кр: Нет, я имею в виду среди арабов. Вам не кажется, что они были умны?

К: О да, очень умны. Совершили ли они самоубийство, – зависит от того, как пройдет военная операция. Наша информация, хотя у нас нет полной картины, состоит в том, что они пересекли границу в пяти точках, осталось только два [плацдарма].

…

Поздно днем мы получили первое сообщение из Москвы по существу.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – ГЕНЕРАЛ СКОУКРОФТ

Суббота, 6 октября 1973 года

17:45

Д: У меня есть ответ из Москвы в связи с двумя или тремя переговорами с президентом о созыве Совета Безопасности. Вот краткое изложение.

У нас есть серьезные сомнения в том, каких результатов можно было бы добиться в случае поспешного созыва заседания Совета Безопасности именно сейчас. Насколько нам известно, ни одна из сторон не просила созыва Совета Безопасности от имени конфликтующих сторон. Во-вторых, обстоятельства не совсем ясны в том смысле, что еще нет четкой связи с конфликтующими сторонами. Мы полагаем, что ни у нас, ни у вас нет никаких обстоятельств, чтобы иметь хорошие связи со сторонами конфликта, чтобы узнать, что происходит. В этих обстоятельствах мы считаем, что проведение заседания было бы весьма нежелательным, поскольку эта встреча привела бы к открытой полемике между вами и нами, все знают, что наша позиция по Ближнему Востоку известна. И наши позиции не изменились бы именно к этому конкретно заседанию Совета Безопасности. Мы будем вынуждены заявить о нашей известной позиции и открыто противостоять вам.

Наша позиция на Ближнем Востоке на протяжении многих лет с 1967 года – Израиль, который оккупировал арабские земли, и жертвы агрессии, арабские страны, территории которых были оккупированы. Мы не думаем, что это куда-то приведет. Мы будем вынуждены сказать, что в ООН уже есть хорошие резолюции. Дело в том, чтобы они выполнялись. Считаем нежелательным созыв Совета Безопасности. В то же время в сложной и довольно опасной ситуации между нами продолжаются тесные консультации по вопросу урегулирования ближневосточной проблемы. Это краткое содержание телеграммы. Я буду на месте. Я доступен.

МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЭБАН – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

18:00

Э: Подробный отчет…

К: Если бы Вы могли передать его мне как можно скорее. Если Вы отдадите это нашим людям в… они сделают копии, и они будут иметь это в Дамаске еще прежде, чем я это увижу.

Э: Сирийское наступление прекратилось из-за наступления темноты. Гарнизон окружен у горы Хармон^[2]. Никакой связи с людьми в нем нет. Мы уничтожили шестьдесят танков. Несколько наших вышли из строя. Сирийцы сделали три ракетных выстрела ракетами типа «Лягушка»^[3], то есть…

К: Я знаю, что это такое.

Э: Они упали не там, где предполагалось. Упали в небольшой долине [Микал]. Обстреляли кибуц – десять убитых на севере и тридцать раненых.

К: Сколько самолетов было сбито?

Э: Я этого не знаю. На египетском фронте мы оказались в трудном положении. Они закрепились на восточном берегу. Получили плацдарм и ночью постараются перебросить через них войска. Выпустили одну ракету класса «воздух – земля» в сторону Тель-Авива. Один из наших самолетов сбил – сбил, – когда она была еще в воздухе. Сбили около пятнадцати их вертолетов. На египетском фронте потеряны три самолета. Пятьдесят человек убитых и сто сорок раненых.

К: Это информация что надо – у вас есть какое-то представление о каких-либо планах, наступательных…

Э: Наш министр обороны сказал, что это займет несколько дней, но мы вернем наши позиции. Я уверен, что мы их восстановим.

К: Вы думаете, что мы не должны торопиться. Каково ваше личное мнение?

Э: Это мое личное мнение.

К: …чтобы не торопиться? Способность нашего правительства не быть опрометчивым хорошо проверена жизнью.

Э: Есть все степени поспешности, даже когда дебаты начинаются.

К: Я думаю, поехать ли сегодня вечером или завтра.

Э: Я бы сказал – завтра…

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

18:05

К: Мы рассматриваем возможные шаги, которые предпринимаем. Добрынин говорит, что мы услышим новости еще раз через час. В Нью-Йорке египтяне против заседания Совета Безопасности. У Советов нет указаний. Британцы струсили. Я подожду до 18:00 информации от Советов. Если не получим, то созываем Совет Безопасности. К завтрашнему дню, если нам не удастся остановить это, нас обвинят в сговоре. [Затем] начнется бешеное пропагандистское сражение на Генеральной Ассамблее; мы отключим наши телефоны. Им лучше обратиться к нам сейчас – минобороны хочет наехать на израильтян…

Х: Похоже на [заместителя министра обороны Уильяма] Клементса.

К: Здесь все под контролем. Около 18:00 созываю заседание Совета Безопасности. В Нью-Йорке, когда я уходил, передо мной возник микрофон. Я сказал им, что президент поручил мне вернуться в Вашингтон. Как бывший мой заместитель согласны ли Вы с таким подходом?

Х: Думаю, это нормально. Единственная оценка, о которой нам нужно беспокоиться, – это то, как нас понимают Советы.

К: В этом случае мы не можем быть простаками и хорошими парнями…

Х: Нет, мы не можем быть мягкими.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

18:20

К: Я еще не видел текста вашего сообщения. Дайте мне Вашу интерпретацию. Что Вы думаете? [Что Вы] на самом деле говорите? Это будет полемично.

Д: У меня сложилось впечатление, что у нас нет информации от арабов. Завтра все будет в порядке. Они считают, что это будет полемическое заседание – небольшое подразделение, и мы с Вами будем в первых рядах. Им не нравится эта идея.

К: О чем Вы говорите?

Д: Никто из участников не просит созвать Совет Безопасности, так что же нам на самом деле делать? Тогда это заставило Вас рассказать старую историю о нашей позиции.

К: Что у нас есть – случай военного нападения. Сложное положение – вопрос переговоров. Одно дело, когда Советский Союз занимает позицию на предварительных переговорах; другое – занять позицию после начала боевых действий. Через три дня вы нас будете умолять собрать его [заседание Совета Безопасности].

Д: Я понимаю нашу позицию. В Москве [они] не хотят сразу оказаться вовлеченными. Они попытаются вернуть себе территорию…

К: Что вы им говорите наедине?

Д: Нам не нравится эта идея.

К: Но если вы знали об этом, почему вы не посоветовались с нами?

Д: Об этом не может быть и речи.

К: Мы сказали Громыко, что собираемся делать. Мы сказали…

Д: Вопрос в том, как далеко мы зайдем или не зайдем? Ситуация может быть обсуждением нашего…

К: Если с вашей стороны была эвакуация.

Д: У меня нет этой информации…

К: Два вывода.

Д: Просто говорю, что нам не нравится эта идея.

К: Я бы так и сделал… три пункта: во‑первых, общественное мнение, во‑вторых, конгресс, а затем особые отношения, которые, как мы думали, существуют между нами. Если вы скажете нам на дебатах в понедельник – мы понимаем, вы просите нас подождать, у нас будет настоящая громкая перебранка – вы понимаете, что это значит? Мы устроим скандал в Генеральной Ассамблее, а потом сделаем ситуацию неразрешимой. Мы удерживаем израильтян от бомбардировок. Не знаю, сможем ли мы продолжать в том же духе.

Д: Мне это ясно.

К: Зайят попросил слова в понедельник.

Д: Все, что я могу Вам сказать, так это то, что я поговорю с Москвой.

К: Я поговорю с Ки-Бискейном и скажу Вам, что мы собираемся делать. Я Вам перезвоню, так что не езжайте в Мэриленд.

ПОСОЛ СКАЛИ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

18:40

С: Совет Безопасности сейчас проводит заседание – мы останемся на прежней позиции?

К: Я слышал, что они не собираются созывать официальную встречу, а будут проводить неофициальные консультации. Та же позиция – за прекращение огня и возврат к статус-кво анте беллум, к ситуации, существовавшей до военных действий, и Вам следует обратить внимание на следующие моменты.

Если бы мы призывали только к прекращению огня, то использовали бы ООН для оправдания агрессии – можем захватить территорию, просим ООН объявить о прекращении огня, а затем, если жертва, это создаст опасный прецедент.

Если военная ситуация изменится и Израиль начнет бить арабов, следует иметь в виду, что мы готовы стоять на своем, даже если… будет принята резолюция о статус-кво анте беллум.

Не к лицу ООН превращаться в… это наша позиция, и мы будем придерживаться ее на протяжении всего кризиса. Как отметил Поппер [Дэвид Поппер, помощник государственного секретаря по международным организациям], мы не следовали этому принципу в 1967 году, а в 1973 году будем. [В 1967 году действовало прекращение огня на занимаемых позициях.]

С: Мы следуем этому в 1973 году, это главное.

К: Да, главный принцип, но я думаю, нам следует сохранять спокойствие и не включаться в дискуссии слишком часто. Я сообщу Вам, решим ли мы пойти сегодня вечером прямо на [заседание] Совета Безопасности, когда получим больше информации.

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

19:10

Х: Только что разговаривал с президентом. Он считает, что нам, возможно, не следует слишком долго ждать советского ответа, прежде чем начать действовать по резолюции [о прекращении огня и возвращении к статус-кво анте беллум].

К: Совершенно верно. Во-первых, однако, советский ответ сейчас на подходе. Во-вторых, я рекомендую отправиться сегодня вечером; каков бы ни был ответ, мы обратимся в Совет Безопасности, как только… Мы выступим с призывом к прекращению огня и возвращению к ситуации на момент до начала боевых действий. [В противном случае] мы будем поощрять напавшего… Как только израильтяне начнут бить арабов… израильтяне захватывают арабские территории… я считаю, что мы должны рекомендовать прекращение огня и возврат к статус-кво анте, [даже] если предложение будет отклонено во время голосования… лучшая позиция для китайцев. Нет прецедентов, в которых… можно захватить территорию, а затем потребовать прекращения огня.

Х: Генри, что Вы думаете о нашем объявлении здесь, в первую очередь по этому поводу?

К: Прекрасно. Просто скажите, что президент дал указание д-ру Киссинджеру немедленно отправиться… Ждите советского ответа. Он на подходе сейчас, но я даю Вам возможность сделать объявление там, у вас. Я позвоню Вам, как только получу ответ.

Сразу после этого я обсудил с Добрыниным состояние дел, указав на угрозу американо-советским отношениям. Стратегия заключалась в том, чтобы побудить Советы проявлять сдержанность, чтобы создать условия для результата, который, в конце концов, уменьшил бы влияние Советского Союза, вызвав у арабов сомнения в советской последовательности.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

19:20

К: Вот что мы будем делать. В знак уважения к посланию, которое Вы нам отправили, мы не обратимся сегодня в Совет Безопасности, хотя изначально [мы намеревались] обратиться в 6 часов вечера. Будем ждать решения о дальнейших действиях до 9:00 завтра.

Д: Утром?

К: Да. Даем Вам возможность пойти в церковь. Если бы Вы могли получить ответ для меня из Москвы, более конкретный, чем этот.

Д: По какому вопросу?

К: Каковы конкретно Ваши намерения? У меня такое впечатление – я понимаю, Вы не хотите публично отмежеваться.

Д: Я бы выразился так по-дружески. В публичном плане мы находимся в довольно трудном положении.

К: Если Вы можете дать понять нам, что Вы делаете в частном порядке. Мы с Вами занимались этими вещами [в] частном порядке. Мы заинтересованы в результатах. Мы хотим прекращения огня и сохранения прежнего статус-кво. Повторяю: ко вторнику Вы нас будете умолять. Это не вопрос, в котором мы просим об одолжении. Мы пытаемся не допустить обострения наших отношений – ситуации, когда в нашей стране и конгрессе будут очень серьезные последствия. Если Вы скажете нам, что работаете с египтянами и сирийцами, и к утру понедельника это будет закончено и никаких дальнейших дебатов не потребуется.

Если Вы сообщите нам, что считаете, что к утру понедельника будет фактически установлено перемирие и произойдет возврат к прежнему положению вещей, статус-кво анте беллум. Мы не хотим, чтобы это стало достоянием гласности. Расскажите нам что-то такое, что мы сможем понять. Это останется между нами, как все сохранялось между нами. Я не прошу Вас дать согласие на согласованные публичные действия. Я прошу Вас завтра утром предпринять согласованные практические действия, [такие, которые] приведут к желаемому нами результату. Я искренне верю, и не позднее вторника Вы скажете Громыко и Брежневу, что ситуация будет иной. Верно? Нет?

Д: Я понимаю.

К: Наше понимание ситуации таково, что нападению арабов был повсеместно дан отпор, что теперь они будут отброшены, и этот процесс будет ускоряться по мере завершения [израильской] мобилизации. Это произойдет не позднее утра понедельника, и после этого мы увидим то, что видели раньше. Это наше военное прочтение ситуации. Думаем, дело может быть завершено завтра. Арабы подтвердили свое намерение. Они атаковали через канал. Они могут уйти самостоятельно и вернуться к статус-кво. Мы оба можем получить удовольствие от хороших дебатов в Совете Безопасности.

Д: Я не понимаю, что Вы думаете в политическом смысле? Чего Вы хотите от нашей точки зрения, нашей позиции… которая является принципом с начала 1967 года [возвращение Израиля к границам 1967 года].

К: Я знаю Вашу позицию.

Д: Я говорю Вам не о публичных дебатах. Нам очень сложно сказать все это арабам. Я предпочел бы скорее получить известие из Москвы, но насколько я понимаю нашу позицию, трудности, с которыми мы сейчас сталкиваемся, заключаются в том, что арабы пытаются вернуть себе земли, оккупированные Израилем. Они использовали этот аргумент в отношениях с нами, и нам говорить им, что «вы не можете освободить свою землю», нам это совсем не надо.

К: Я понимаю ситуацию. Не говорю, что все легко. У нас другая ситуация. Налетов на Дамаск и Каир не было, но я бы ничего не ставил на завтрашний день.

Д: Я понимаю.

К: Может ли Политбюро представить полный курс действий, о котором мы договариваемся в частном порядке?

Д: Какой курс действий Вы предлагаете помимо Совета Безопасности?

К: Де-факто возвращение к статус-кво анте беллум, к ситуации до начала боевых действий, де-факто возвращение к прекращению огня. Я уже сказал египтянам, что приложу усилия после выборов в Израиле. Я сказал Громыко, что буду говорить с ним в январе. Ничего из этого мы не сделаем, если давление будет продолжаться…

Д: Я понимаю.

К: У нас есть рамки, в которых мы можем сформировать [прогресс]. Теперь арабы подтвердили свою точку зрения.

Д: Генри, как они могли?

К: Вы видите, что они проиграют. Это не тот случай, когда мы просим…

Д: Я понимаю. Военная точка зрения. Я не могу с Вами спорить. Вы лучше знаете ситуацию. Я пытаюсь лучше понять ситуацию политически.

К: У них почти ничего [территориальные приобретения].

Д: В чем вопрос – попросить их вернуться куда-нибудь, если у них ничего нет?

К: У нас есть два варианта: мы можем позволить этой войне продолжаться до точно выверенного момента, когда израильтяне вытеснят [арабов] со всех территорий, но до того, как они начнут двигаться на Дамаск. Если нам повезет и мы ухватим ситуацию точно в нужный момент, тогда мы сможем договориться о прекращении огня. Вероятно, арабы продержатся еще сутки, а затем станут отступать в свои столицы и ждать зимы.

Д: Я понимаю, какова ситуация на самом деле. Но чтобы мы пошли к арабам и сказали: послушайте, я не знаю, сколько у вас есть – полтора или три километра, – но вам нужно вернуться. Они говорят, вы предлагаете нам вернуть территорию, которая принадлежит нам?

К: Разве вы не можете сказать, что, как вы понимаете, что должны быть предприняты усилия для переговоров? Они доказали свою точку зрения о настоятельности, которую они видят в решении вопроса, и это хороший психологический момент для них, чтобы сделать щедрый жест, а не ждать исхода этих боевых действий. К вечеру понедельника их все равно оттуда выбросят.

Д: Я понимаю.

К: Это новая стратегия – использование угрозы чьего-то собственного поражения.

Д: Я знаю. Можно сказать много [вещей]. Вопрос в том с практической точки зрения. С практической точки зрения, потому что они обрушиваются на нас с критикой. На русских, потому что мы просили их вернуть землю, которую мы уже сказали…

К: Я понимаю вашу дилемму.

Д: Они скажут, что мы вступили в сговор с США и Израилем.

К: Кто будет первым?

Д: Каир. От человека, с которым Вы встречались [имеет в виду Зайята]. Русские были в сговоре с США и [неразборчиво].

К: Если бы мы с вами могли найти способ уладить это сейчас, то это было бы самым главным аргументом во всем происходящем, через что нам приходится проходить [относительно разрядки], относительно того, каковы были практические последствия для наших отношений.

Д: Я понимаю.

К: Я думаю, что это сокрушит одним ударом все то, с чем мы сталкивались. Если все пойдет по другому пути и в понедельник мы с Вами встанем на трибуну, обзывая друг друга и навешивая ярлыки, это будет катастрофой.

Д: Я могу заверить Вас, что мы не будем поносить США. Я не уверен в том, что будут говорить израильтяне.

К: Вы знаете, что некоторые местные жители не всегда могут отличить этих двоих.

Д: Мы постараемся выгнать их из страны именно по этому конкретному американскому маршруту. Вы понимаете?

К: Я понимаю.

Д: Об этом мы могли бы позаботиться.

К: Это все равно не изменит объективного условия. Различные люди, которые донимают вас, будут больше раздражены.

Д: Я знаю. Поэтому я все время возвращаюсь к практическим вещам. Вы понимаете?

К: Я понимаю это.

Д: Они бы сказали, что вы говорили об освобождении [после прекращения огня 1967 года]. Для нас это невозможно.

…

К: Анатолий, при всем уважении, мы столкнемся с этой проблемой где-то в ближайшие двое суток. Предположим, вы ничего не делаете и мы ничего не делаем. Во вторник или – самое позднее – в среду арабы будут разбиты, если наши оценки окажутся верными. Что мы будем делать в таком разе?

Д: Вы обратитесь еще раз к египтянам?

К: Нет. Вы думаете, мне следует?

Д: Я думаю, стоит. Скажите им свою оценку. Иначе это выглядело бы этакой приманкой. Вы [неразборчиво], и мы, их друзья, говорим: уходите со своей земли.

К: Я обращусь к ним сегодня вечером и позвоню Вам после того, как поговорю с ними.

Д: Думаю, так было бы намного лучше. Что касается нас, то могло бы показаться, что мы пытаемся их предать.

К: Мы должны оставить все как есть. Мы не обратимся сегодня в Совет Безопасности… чтобы дать себе возможность подумать. Вы думайте, и мы подумаем. Попробуйте доставить мне позицию Москвы к 9 часам утра.

Д: Просить 9:00? Это 5:00 утра [московского времени].

К: Скажите им, что им придется пойти на раннюю заутреню.

Д: Они сочли бы странным, что подобные дискуссии ведутся по выходным.

К: Я могу представить, что за дискуссия там идет. Я понимаю [неразборчиво]… сегодня очень счастливы.

Д: Это основная проблема. Я также понимаю Ваше мастерство.

К: Если у меня появятся какие-то идеи, я позвоню Вам.

Д: Не ночью. Я ложусь спать довольно рано.

К: Вы не пойдете спать прямо сейчас, не так ли?

Д: Нет.

К: Вы должны понимать одно: если в понедельник Генеральная Ассамблея превратится в место пропагандистского сражения, то наша единственная защита будет заключаться в чрезвычайной жесткости и в том, чтобы показать суровую действительность людям, которые любят произносить великие речи, и мы увидим, что важнее – речь или реальность. Я буду очень жестким. Это будет нашей стратегией. Мы хотим уладить это до наступления той поры, по крайней мере, с пониманием.

…

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

19:30

К: …и утверждал, что русские намекали на израильтян. Я сказал им [русским], что через три дня они [израильтяне] вышвырнут их [египтян] и придут к нам.

Х: Конечно.

К: Я сообщил им [русским] о дебатах в Генеральной Ассамблее, которые начнутся в понедельник, если мы не начнем с Совета Безопасности… моя рекомендация, если Вы твердо не убеждены в обратном. Я сказал ему [Добрынину], если он не услышит от меня другого, я дам ему время до завтра, чтобы избежать этой дилеммы.

Х: Да.

К: Если нет, нам придется обратиться в Совет. Если мы этого не сделаем, мы потерпим явное поражение на Генеральной Ассамблее в понедельник.

Х: Я думаю, они уяснили положение сегодня хорошо.

К: Я сказал Добрынину, если дело дойдет до Генассамблеи и если США получат головомойку, то я хочу, чтобы они знали, что если мы получаем головомойку, то люди, которые могут совершать такие дела, будут бежать пару дней. Убедитесь, что президент полностью информирован.

Х: Постараюсь. Я знаю, что он хочет что-нибудь делать по утрам.

К: К 10:00 Вы сможете объявить, что он попросил передать вопрос в Совет Безопасности.

Х: Я не понимаю, чего, по мнению Советов, они добьются.

К: На самом деле они [египтяне], кажется, перебрались на другую сторону в большем количестве, чем они [израильтяне] посчитали возможным.

Х: Правда?

К: Израильтяне говорят, что через канал установлен настоящий плацдарм. Шестьдесят убитых и сто десять раненых. Вы должны умножить это на сотню, чтобы получить эквивалентные американские потери. Если бы мы потеряли шесть тысяч убитыми и пятнадцать тысяч ранеными за один день. Без шуток. Израильтяне говорят, что они сбили шесть вертолетов с военнослужащими. [Разночтение между этой информацией и данными в моем разговоре с министром иностранных дел Эбаном в 6 часов вечера можно объяснить только более поздними разведданными.]

Х: В вертолете обычно от десяти до пятнадцати человек.

К: Ладно. Будем исходить из этого.

Х: Если Вы чувствуете, что Вам нужно сменить место пребывания.

К: Меня это устраивает.

Х: Я так понимаю, Вам лучше сделать это завтра?

К: Да.

Х: Завтра у Вас будут гораздо лучшие новости. С политической точки зрения лучше дать русским еще несколько часов и лечь костьми.