Нонаме

– А я очень рада, что тебе понравилось. – Катя улыбнулась и снова поднесла кружку к губам.

– Прошу нас извинить, но мы, наверное, пойдем домой, – произнес Олегсандр. Ему совершенно не хотелось мешать сладкой парочке любоваться друг другом. Когда-то, когда он был еще моложе Арчи, он точно так же смотрел на свою (теперь уже бывшую) жену. Тогда они еще души друг в друге не чаяли и вместо имен использовали «котиков, слоников и рыбок», но те времена прошли, а у Арчи только-только начинали вырисовываться отношения. – Луна, вставай. Проверим лачугу, а то вдруг от нее остался только развалившийся фундамент.

– Не извиняйся, мы понимаем. Если что, звони, – сказал Арчи.

– До свидания, Катя. Приятно было познакомиться.

– И мне. Удачи вам. – На прощание она погладила Луну, и та облизнула ее ладонь.

– Пока, Макс.

– Давай! До завтра, чел.

Макс проводил Алекса и Луну до выхода и закрыл за ними дверь, а после проводил их взглядом из окна комнаты. Когда они пропали из зоны видимости, вернулся на кухню к Арчи и Кате.

– Так ты из Кирова? – спросила Катя после того, как они пару минут молчали, изредка пересекаясь глазами.

– Да, – сглотнул Арчи.

– Откуда именно?

– Он живет на… Ленина… рядом с… филармонией, – вмешался Макс, спасая его положение и скрывая его тайну. Макс пока сомневался в надежности его возлюбленной и решил, что Арчи сам ей как-нибудь обо всем расскажет, если пожелает того.

– Круто! Никогда не была в Кирове! Там, должно быть, красиво? А эти ломящие шеи многоэтажки… дух захватывают!

– Хах! – усмехнулся Макс. – Не была в Кирове, а о высоких зданиях знаешь?

– Да ладно тебе, Макс. Знает и знает, – вступился за нее Арчи. – В интернете есть все, не так ли?

– Верно, – согласилась Катя, – но, если честно, я просто прочитала ваши мысли. – Она вытянула руку, выставила указательный палец и прислонила его ко лбу Арчи. – Бжжж…

– И что же ты сейчас видишь в моей голове и мыслях? – в шутку спросил Арчи.

Катя подошла к нему со спины, обхватила его голову и под звуки «бжжж-бжжж» начала аккуратно сжимать ее. «Бжжж-бжжж» – она потрепала его за волосы, Арчи удивился и испытал удовольствие от этого почти что массажа. «Бжжж» – она дернула его за одно ухо, «Бжжж!» – за второе и под самое протяжное «Бжжжжж…» потянула их вверх так сильно, что Арчи даже приподнялся над табуреткой, чтобы не лишиться ушей.

Макс еще после первого «Бжжж» смотрел с усмешкой на это развлечение, а после финального вовсе расхохотался. Смех его был заразительным. Катя села обратно за стол, допила остатки чая и с серьезным лицом дождалась, пока те двое успокоятся.

– Что-то не так? – с тишиной в голосе спросил Арчи.

– Она… хах… она прочи… хах… тала твои пошлые мыслишки! – не в силах остановиться произнес Макс, и Арчи снова захохотал с ним в унисон.

– Нет, – коротко ответила она, что юмористы сразу успокоились, – я увидела, что вы оба держите меня за дурочку.

– Ты что? Катя, мы так не считаем! Так ведь, Макс?

Макс кивнул, подошел к раковине и умыл вспотевшее от смеха лицо.

– Зачем тогда водить меня за нос? – возмутилась она. – Сначала ты в «Ешь и Пей», потом Макс с Алексом – все вы запинались, когда произносили твое имя, словно говорили его впервые: «Ар…тур», – как-то так. Я более чем уверена, что тебя зовут не так. Мне кажется, что мы с тобой уже встречались. Нет, не лично. Скорее всего, я могла тебя видеть где-нибудь в центре Слобурга, когда ездила по магазинам за шмотками, там хотя бы есть выбор. Иногда я езжу туда, чтобы прогуляться по набережной (там потрясающий вид) и посидеть на площади у фонтана. Часто ты там бывал? Нет? В любом случае, «Ар… тур», я могла тебя видеть общающимся с твоими друзьями, и они тебя точно звали тебя иначе. Хочешь верь, хочешь нет, но у меня прекрасная зрительная память, а твое лицо нашло в ней свободную ячейку, хоть я уже и не помню лиц своих родителей. Так какое же твое настоящее имя, Ар… тур? Ар… нольд или Ар… мен? Что заставило вас соврать мне? От кого ты скрываешься?

Когда она закончила, Арчи с Максом еще несколько минут таращились на нее. Арчи хотелось переубедить ее, сказав, что она не права, что он ни разу не был в Слобурге, рассказать ей всю правду, которую он знал о себе, и разложить ее перед ней на тарелочки. Он уже открыл рот, но так и замер в раздумьях, волной нахлынувших на него. «Что, если она, действительно, встречалась со мной ранее? Тогда предположения Алекса и Макса могут оказаться правдой? Значит я потерял память? Тогда кто все эти люди, которых я считал знакомыми и друзьями? Кто та женщина, у которой есть фотография со мной и которую я считал своей матерью? Память же пропадает без записей новых воспоминаний?» – крутились мысли в его голове, которые Катя точно не могла прочитать.

За окном стемнело. Макс отлучился в комнату проверить, высохла ли одежда Кати. Майка оказалась полностью сухой, а вот джинсы еще оставались влажными на поясе и на карманах. Он все же переложил их на системный блок, запустил ресурсозатратные программы, назначение которых знал только он, а заодно посмотрел на часы: 21:10 – время вечерних новостей, транслируемых по ТВ. Обычно он их не смотрел, поскольку новости на ТВ, по его мнению – старости по сравнению с новостями в интернете, в котором он проводил большую часть своего времени, пока в его жизни не появился Арчи. На всякий случай он решил записать эфир и посмотреть, когда будет свободная минутка. От нагрузки компьютер загудел, а корпус начал нагреваться.

Когда Макс возвращался на кухню, ему позвонил Алекс и сообщил, что они с Луной вернулись домой, что с домом все в порядке, только калитку сорвало с петель, но это не критично, он легко починит неисправность. Макс передал слова Алекса Арчи и Кате.

– Теперь вы решили просто-напросто меня проигнорировать? – возмутилась Катя. Ее можно было понять – она впервые доверилась человеку и желала уважительного к себе отношения, которого не испытывала долгое время.

– Так ты ей так ничего и не рассказал, Ар… чувак? – удивился Макс. – Если ты думаешь, что я стану отдуваться за тебя, то ты чертовски ошибаешься.

– Но этого не может быть! – вырвалось из Арчи. – Мне неловко сейчас что-либо рассказывать. С одной стороны, я подверг критике слова Кати, хоть и верю в ее слова, с другой – я не могу обманывать сам себя.

– Понимаю тебя. История, правда, интересная, но, чел, разве ты не думал, что это действительно частичка твоей истории. Что если это недостающий паззл мозаики?

– Ребят, хватит говорить загадками. Вы, прям, великие конспираторы.

– Катя, я правда ответил бы на все твои вопросы, но боюсь, ты будешь считать меня чокнутым.

– Все мы немного чокнутые. – Она обняла его сверху, упираясь упругой грудью в его небритую щетину на щеке, отчего он отчетливо слышал ее сердцебиение даже через плотный халат Бумажного Макса и чувствовал тепло ее тела и приятные прикосновения ее рук на спине. Потом она задела губами его ухо и прошептала: – Я помогу тебе, просто отвечай «да» или «нет», хорошо?

– Хор-р-ошо, – с дрожью в голосе ответил Арчи, поскольку уже не мог сопротивляться ее обаянию.

Тогда она взяла его руки в свои и начала допрос:

– Тебя зовут Артур?

– Н-нет.

– Ты знаешь свое имя?

– Д-да.

– Назовешь его мне?

– Д-да, позднее.

– Хорошо. – Ее глаза заблестели. – Ты наломал дров и теперь скрываешься?

– Нет. – Дрожь в голосе Арчи пропала.

– Ты родственник Макса?

– Нет.

– Могла я тебя раньше видеть? То есть до твоего посещения «Ешь и Пей».

– Нет, я так не думаю. Не знаю, – растерялся Арчи. – Чем больше мы с тобой общаемся, тем больше я верю в обратное. То есть мне все больше кажется, что я тебя знаю. Или знал. Или пересекался с тобой.

Макс налил Арчи стакан холодной воды из-под крана и закурил сигарету в предвкушении услышать продолжении услышать продолжение допроса.

– Интересненько… – Катя постучала пальцами по столу и вновь взяла его за руку. – Ты меня обманываешь?

– Нет.

– Я тебе нравлюсь?

– Да! – четко ответил Арчи и покраснел. Он не ожидал, что сможет ответить на такой вопрос, но что сделано, то сделано. По крайней мере, были внесены хоть какие-то ясности.

Катя обняла его и, громко причмокнув, поцеловала в лоб. Кто бы мог подумать, что этот поцелуй Арчи запомнит на всю оставшуюся жизнь? Такой короткий, но такой пылкий поцелуй. Свой первый поцелуй он уже забыл. Сколько ему тогда было? Десять? Противный поцелуй с противной девчонкой, живущей по соседству. Сейчас она, конечно, не такая уж противная: на полголовы выше Арчи, со стройной фигурой и третьим размером груди. После колледжа она уехала из Слобтауна в Бостон и какое-то время работала на Клафлин-стрит в магазине спортивных напитков. Со своей внешность легко вышла замуж за толстого лысеющего банкира и родила ему двух пацанов, а до этого, пред отъездом целовала Арчи пару раз чуть ниже пояса, и вот это он уже помнил очень хорошо. Такой поцелуй для него тоже в своем роде был первым. Все поцелуи из прошлого Арчи и близко не могли сравниться с поцелуем в лоб, которым одарила его Катя, почти материнским поцелуем.

– Воу! Полегче! Я еще здесь! – воскликнул Макс. – Приберегите свои страсти на потом или дайте мне шанс не наблюдать за этим… В общем, чувак… Катя… ну… вы оба должны знать, что я могу на пару минуть выйти или…

– Ма-а-а-кс! – возмутился Арчи. Ему не понравилась его пошлая шуточка, да он и не думал ни о чем подобном.

– Чего? Дело же молодое.

– Я говорю: перестань.

– Ничего страшного, – сказала Катя, – мне все равно пора идти, пока на улице не так темно. А как уйду, занимайтесь чем хотите. Как там моя одежда?

– Почти высохла. – Макс принес одежду Кати из комнаты и подал ее ей. – Карманы, правда, все еще влажные.

– Ерунда. – Она вязала одежду и отправилась переодеваться в ванную комнату, не забыв прихватить с собой сумочку (с мокрыми карманами еще ничего, а вот без трусиков было бы неловко: потертости и все такое).

– А ты чего сидишь весь такой очарованный? Чувак, так дело не пойдет.

– А что не так? – удивился Арчи.

– Чел, ты реально тронутый, – Макс заулыбался, – поднимай задницу и собирайся. Ты же не хочешь, чтобы на Катю напал какой-нибудь колдырь или насильник, или психопат, или…

– Да понял я уже!

Арчи оторвался от нагретой табуретки и, озираясь на кучи тянущихся под потолком и свисающих под своим весом проводов, подошел к выходу. Он удостоверился, что телефон, врученный ему Максом, был в целости и сохранности, а индикатор батареи показывал два деления из четырех. Он не знал, на сколько хватит заряда аккумулятора, но при условии отсутствия на нем интернета и как следствие – социальных сетей, решил, что час телефон еще точно проработает, а может и больше. Впрочем, большего ему не было нужно. Арчи верил, что одного часа ему будет вполне достаточно, чтобы проводить Катю домой и вернуться к Бумажному Максу. Арчи не знал, как сильно он ошибался.

Катя вышла из ванной комнаты. Трусики, хоть они и оставались немного влажными и холодными (сумочка не сушилка), она надела, как и все остальное, а вот бюстгальтер не удосужилась (то ли он был совсем сырым, то ли это был ход конем с ее стороны). Через тонкую материю ее майки на Арчи смотрели выпирающие бугорки ее сосков, а Арчи смотрел на них. Макс тоже от него не отставал. Катя не могла этого не заметить. Она заправила майку за пояс, отчего ткань натянулась, соски стали торчать пуще прежнего, а Макс почему-то сунул руку в карман.

– Ну-с, вроде, все, – сказала Катя, когда расправила складки на джинсах. – Я пойду, спасибо за прием.

– Катя, тебя проводить? – застенчиво спросил Арчи, стараясь больше не опускать глаза на ее грудь.

– Как хочешь, – как можно безразличнее попыталась ответить она, хотя только и желала этого, да и с Арчи ей было бы куда безопаснее.

– Еще как хочу!

– Тогда пошли. – Она мило улыбнулась ему, когда услышала нужный ей ответ.

Они вышли в подъезд. Прямо перед тем, как закрыть за ними дверь, Бумажный Макс остановил их.

– Чувак, завтра утром мы с Алексом планируем подняться на холм Восьми Валунов, – он указал рукой примерное направление к его вершине, – пойдешь с нами? Это важно. Катя, присоединишься?

– Спасибо за приглашение, – отозвалась она, – у меня как раз выходной, я подумаю.

– Я с вами, раз это так важно, – ответил Арчи. – И, это самое, Макс, мы оставляем тебя наедине, тебе хватит двух минут или нужно больше? – Арчи свернул ладонь трубочкой и дернул ей вверх-вниз несколько раз, но только так, чтобы этого не заметила Катя.

– Вот гад! – Макс засмеялся и захлопнул дверь. Прошел в комнату, закурил сигарету и сел за компьютер.

12

Большую часть пути Катя с Арчи шли молча и почти не смотрели друг на друга. Им будто бы не нужны были разговоры, словно они общались импульсами прикосновений их ладоней. Конечно, Арчи хотел общения, но пока в его голову не приходила ни одна тема для разговора, да и вечерняя умиротворяющая тишина с шуршанием листвы и чириканьем полуночных птиц не позволяла открыть рот.

Магазин, на парковке которого Арчи впервые встретился с Семеном и его дружками, еще работал, но из его дверей уже выходили последние посетители. Большинство из них после трудного рабочего дня предпочитали дешевое пойло, а не стакан теплого молока с печеньем перед сном. Вообще, Арчи к этому времени уже уяснил, что бухло – единственное развлечение на окраине, если не считать сны, снящиеся после посещения Кричащих кустов, да и там веселое половое сношение не обходилось без алкоголя.

Все так же молча они прошли детский сад и свернули по Кольцевой, обходя садик с другой стороны. Напротив качели, на которой днем веселились детишки, в качестве продолжения забора выступала стена заброшенного обгоревшего одноэтажного домика с выцветшей и покосившейся вывеской «ПАРИКМАХЕРСКАЯ». Одному Богу известно, каким чудом это сооружение до сих пор не обрушилось на юных постояльцев детского сада, прокалывая их тела досками с гвоздями и ломая их хрупкие косточки массивными обуглившимися бревнами. Почему его до сих пор не снесли и не построили на его месте что-нибудь не такое опасное и вписывающееся в архитектурный облик Слобурга, Арчи не догадывался. Если бы он шел один, то, непременно, кинул бы камень в одно из разбитых окон без какой-либо цели, просто так, проверить меткость.

Они прошли еще пару сгоревших домов с одной стороны и заросшую сорняком, виляющую и удаляющуюся на вершину холма дорогу с другой, и на их пути показался контейнер, полностью заваленный мусором. Помимо прочих бытовых отходов, на контейнер была навалена облупленная акустическая гитара с двумя оставшимися на ней струнами и перемотанным синей изолентой грифом. Арчи взял ее, чтобы исполнить беспорядочное бренчание, которое, по его мнению, должно было развеселить Катю, но она тут же пресекла его действия.

– Не трогай ее. Это гитара Генчика – кочегара из бани. – Она посмотрела на удивленные глаза Арчи и постаралась объяснить: – Вообще, он не только работал в котельной, но и жил там, когда его дом сгорел. Ну а что? Мужик он хороший, добрый и трудолюбивый. Если кому нужно наколоть дров, то обращаются сразу к нему, поскольку знают, что он нуждается в дополнительном, хоть и незначительном, но заработке. В итоге он лишился и служебного жилья: в ходе какой-то проверки по указанию свыше владельцы бань запретили ему жить на рабочем месте. Сейчас я не знаю, где он сам, но эта гитара его и по вечерам он на ней играет, сидя на этом драном кресле, хотя это и игрой-то назвать нельзя, скорее – бренчанием.

– Да уж… – вздохнул Арчи, – ни за что бы не подумал. Далеко нам еще?

– Не очень. Видишь пятиэтажку, что торчит над деревьями? Так вот нам туда. Дойдем до общежития, там повернем и выйдем к финишной прямой, – ответила она и крепко сжала ладонь Арчи. – Но, если ты торопишься, я, в принципе, смогу дойти одна. Нет проблем.

– Не тороплюсь. – Арчи давно знал этот характерный тон девушек, которым они часто манипулируют мужчинами. Конечно, он проводил бы ее до дома, поскольку не хотел, чтобы она на него обиделась на первом свидании.

Свернув за общежитие, они прошлись вдоль ряда ларьков: «Хлеб», «Нива» и «Людмила», вышли на выложенную тротуарной плиткой дорожку, тянущуюся сквозь заросли дикорастущей малины и в скором времени добрались до первого подъезда пятиэтажного многоквартирного дома.

– Вот мы и пришли. – Катя обняла его на прощание.

Арчи положил руки ей на талию, погладил по спине, стараясь не превышать рамки дозволенного и не опускать рук ниже пояса к ее кругленькой попке. Она как можно крепче прижалась к нему, отчего он почувствовал всю теплоту ее упругой груди, и приблизилась губами к его губам.

Хоть Арчи только и желал того, в самый последний момент, когда между их жаждущих поцелуя губ оставалось расстояние не больше одного сантиметра, он оттолкнулся от нее, как отталкиваются друг от друга магниты сторонами одной полярности.

– Нет. – Арчи стиснул зубы и отошел от Кати. Каких трудов ему это стоило? Впервые в жизни он отказался от того, чего, действительно, желал. Но почему? Ответ прост: Арчи переживал, что поцелуй навсегда свяжет его, Катю и окраину, на которой ему совершенно не хотелось оставаться. Что тогда делать дальше: забыть Катю как страшный сон или точно так же забыть свое прошлое? – Нет.

По Кате пробежала холодная дрожь, сотрясая каждую клетку ее миниатюрного тела. Она искренне не понимала, чем была вызвана внезапная отстраненность Арчи, что ему не нравилось, и не знала, как вести себя дальше. Она пыталась найти причину в себе, прокручивая в голове предыдущие действия. «Я слишком наивная и поверила в любовь с первого взгляда», – подумала она, и ее глаза наполнились слезами. А то, что причина не в ней, а в Арчи, она не могла даже догадываться.

– Нет? – спросила она, роясь в сумочке в поисках ключей от квартиры.

– Вырвалось, – улыбнулся Арчи и не в силах совладать с увлеченностью вновь подошел к Кате, обнял ее и поцеловал в дрожащие губы. Последовала нескончаемая череда поцелуев. Они терлись телами, заряжая энергией друг друга, а потом, как пушечный выстрел, метнулись в подъезд.

Катя побежала по лестнице, минуя один за другим этаж, а Арчи не отставал от нее, как гонящийся по следу зайца волк. На четвертом этаже Катя остановилась, лихо вставила ключ в замочную скважину, судорожно повернула его и открыла входную дверь. Она была совершенно не против того, что Арчи тоже зашел в квартиру, она желала этого.

Не включая осветительных приборов, без лишних слов они на ходу сбросили с себя одежду и уже в покрытой лунным светом спальне были абсолютно голыми, готовыми придаться действию, произношение которого на многих языках мира звучит примерно одинаково – сексу.

Катя прыгнула на мягкую кровать и повернулась на спину, и как только Арчи проник в нее, крепко обвила его ногами и застонала в такт разносящимся по всей спальне шлепкам человеческих тел. На одно мгновение от столь важного занятия их оторвал разрывающийся от звонков мобильник Арчи – звонил Макс. Арчи не ответил и только перевел телефон в беззвучный режим, чтобы он больше не отвлекал. Пока они занимались любовью, телефон нагревался, бесшумно вибрируя под подушкой.

Кровать ходила ходуном и переставала поскрипывать только тогда, когда они отдыхали и меняли позу. Завистливые соседи то и дело стучали по стене и по батарее, пытаясь остановить вечный двигатель, работающий на износ. Сладкой парочке было до лампочки на все эти возмущения озлобленных людишек, и они закончили только тогда, когда вдоволь накувыркались. К тому времени Арчи докрасна натер колени, и их щипало от стекающего по ногам соленого пота. Катя развалилась звездой, не в силах пошевелиться и тяжело дыша. На экране телефона Арчи было 23:59, уведомление о 29 пропущенных вызовах: 20 от Бумажного Макса, 9 от Олегсандра.

Влюбленные еще повалялись, прижимаясь друг к другу липкими телами. После того, как Катя ушла в душ, Арчи написал короткое сообщение и отправил его обоим звонившим: «Со мной все очень хорошо))) я у Кати .!.», и положил телефон обратно под подушку.

– Катя, ты… ты прекрасна, – начал Арчи, когда она вернулась из душа, замотанная в полотенце, – это что-то сверхъестественное. Я никогда в жизни не испытывал того, что произошло сейчас. Я люблю тебя, девочка.

– И я тебя, – к удивлению Арчи и с отдышкой в голосе произнесла Катя. – Ты останешься или пойдешь к Максу? – спросила она, хоть и была уверена, что Арчи, как и любой другой мужчина, просто-напросто слиняет и сотрет ее из памяти, как ненужный контакт из записной книжки.

– С удовольствием останусь. Я хочу быть с тобой, а Макс все равно уже, наверное, спит. – Арчи знал, что Макс ложился спать только под утро. Если бы Катя не предложила ему остаться, он непременно вернулся бы к нему. – Расскажешь о себе? Хочу знать о тебе все… Хочу впитывать каждое твое слово и проникаться твоей жизнью… Ты такая… такая…

– Сначала ты скажешь, как тебя зовут, – перебила она его, – а там посмотрим.

Катя легла рядом с Арчи, и в лунном свете они легко могли различить влюбленные глаза друг друга. Если бы не приятная усталость, они бы точно пошли на второй круг, продолжая марафон любви.

– Арчи, – нервничая, ответил Арчи.

– Это окончательный ответ, или завтра ты скажешь, что тебя зовут Ар…

– Арчи Пинтен, – отрезал он.

– Странно, очень странно, – загадочно произнесла она тихим голоском и зевнула, Арчи тоже зевнул.

– Нормально, вполне нормально, Катя.

– Нет, ты не понял. Твое имя красивое и фамилия интересная, просто для русского они необычны – это во-первых, а во-вторых, у меня возникает чувство, что тебя никак иначе и не должно было звать, а именно Арчи Пинтен. Мы точно не были знакомы?

– Конечно, нет… если только в прошлой жизни?.. – улыбнулся он.

– Очень знакомое имя, – прошептала она ему на ухо и закинула на него руку и ногу. – Арчи – сокращение от Арчибальда?

– Вероятно, да, но я именно Арчи. – Он поцеловал ее. – Ты живешь одна?

– Да.

– А что случилось с твоими родителями?

– Ну-у… – протянула она.

– Если не хочешь, не говори, – прервал ее Арчи, – дело личное, я все понимаю.

На некоторое время Катя задумалась и точно так же, как Арчи, сомневалась в размышлении: «Стоит ли ему это рассказывать?», но, взвесив все «за» и «против», она все-таки начала:

– С ними все в порядке, они живут здесь недалеко, на Кирпичной, я часто их навещаю, а иногда и они приходят ко мне в гости и в «Ешь и Пей». Иногда, правда, у нас бывают разногласия, но, в целом, мы заботимся друг о друге. Последний раз я была у них пару дней назад, мы ели яблочный пирог, который мама испекла специально для встречи. Она всегда готовит для меня.

– Моя тоже. Все мамы такие.

– Наверное.

– Тогда почему ты говорила, что не помнишь их лиц? Этого я никак не могу понять, – прошептал Арчи и снова зевнул, широко раскрыв рот.

– Как бы так ответить, чтобы ты не посчитал меня рехнувшейся?

– Скажи, как есть. Даже если я посчитаю, что ты чокнутая, после моего рассказа ты точно назовешь меня рехнувшимся. Расскажешь?

– Конечно, сладкий. – Она сама не верила своему голосу. Сколько раз она делилась своей историей и сколько раз клялась себе не повторять свою же ошибку. Сейчас она вновь наступала на те же самые грабли, но только потому, что Арчи казался ей не таким, как все. И она была права, хоть и не знала этого. – Конечно, я ценю родителей за все, что они для меня сделали. За то, что растили и воспитывали меня, почти ни в чем не отказывая мне, носили на руках, да и сейчас носят. Только они не мои настоящие родители, они только назвались ими, когда я была совсем малышкой. Навязали мне эту мысль, а я, хоть и поначалу сопротивлялась, все же свыклась с нею. Полюбила их и уже ни на что и ни на кого не променяю.

– То есть как так навязали? – Глаза Арчи слипались, но он все еще планировал услышать историю Кати до конца.

– Когда я еще не училась в школе и ходила в детский сад, не помню как, но оказалась в не знакомом мне месте в окружении совершенно не знакомых мне людей. Это сейчас я знаю окраину вдоль и поперек и большинство ее жителей, но тогда я словно очутилась в параллельной реальности. Мне сказали, что я потерялась, и это действительно так и было, отрицать не стану. Двое не знакомых мне людей сказали, что я их дочь, что они переживали за меня. Факт так и остается фактом: я их не родная дочь, а они не мои родные родители. Тогда я это знала наверняка и сейчас остаюсь уверенной в этом. Вот и получается, что год за годом я привыкала ко второй своей семье, забывая лица первой и родной.

– Ничего себе, – в полусне пробубнил себе под нос Арчи, а Катя прикоснулась мокрой от слез щекой к его плечу.

– С тех пор все и считали меня умалишенной, – убаюкивающим голосом продолжила она, – говорили, что у меня потеря памяти, что меня зовут Катя, а не Кейт. Меня возили по больницам и клиникам на всевозможные психиатрические обследования и психологические сеансы. В конечном итоге большинство победило маленькую, хрупкую девочку, противоречащую всему. Чтобы меня не упекли в психушку, мне пришлось принять их правду, и эта правда все больше и больше поглощает мое «Я», которое я все больше и больше забываю. Может быть, я правда тронутая, а может, тронулся весь мир вопреки моему самосознанию? Все, что хоть как-то удерживало меня в прошлом – это лица моих родителей, чьи имена, в отличие от своего, я, к сожалению, забыла. И кто знает, узнаю ли я их, когда увижу. Может быть, я подбегу к ним и запрыгну им на плечи, а они обнимут меня со всех сторон своими теплыми родительскими руками и скажут, сдерживая слезы радости: «Кейт, доченька, мы так скучали». – Катя разрыдалась, накрылась легким одеялом и уткнулась лицом в подушку, ожидая успокаивающей ласки и нежных слов от Арчи. Когда слезы закончились, а Арчи так и не пошевелился, она спросила его: – Ты ничего не скажешь?

Арчи ей не ответил, он уже спал крепким сном, обхватив ногами ее ногу, и посапывал.

Катя подложила ему под голову подушку, накрыла одеялом и пожелала сладких снов, предварительно поцеловав его в лоб.

13

– Арчи, Арчи, Арчи… – повторял призрачный и слегка механический голос, пока Арчи не услышал его и не открыл глаза.

Он находился в кромешной темноте, не понимая, стоял он, лежал или вовсе летал. Если гравитация и существовала в этом месте, то она была ничтожно мала. Арчи вплотную поднес руку к своему лицу, что задел ею нос, но так ее и не увидел. Он попробовал пройтись, затем пробежать, пока не понял, что это бесполезное занятие, да и некуда бежать в бесконечной мгле.

– Арчи, – вновь повторил голос. Теперь он звучал не отовсюду сразу, а из только что загоревшейся красной точки. После голос снова позвал его, но уже поочередно из множества других красных точек, мигающих и медленно затухающих одновременно с голосом: – Арчи, Арчи, Арчи.

Арчи узнал этот измененный голос старика из лодки, чье черно-белое фото он видел на доске почет «ЗТ» и чьего имени не знал. Он снова попытался пройтись, но уже не в хаотичном направлении, а к одной из мерцающих точек. Когда точка становилась крупнее, а Арчи пытался дотянуться до нее, она тут же тухла, а голос старика зажигал новую точку. Арчи был словно астронавтом, выпущенный в микрокосмос размером с небольшую комнатку или гигантский шар для боулинга без отверстий под пальцы с бесконечным числом зажигающихся лампочек вместо звезд.

– Арчи, Арчи, Арчи!

– Что? Что!? – оглядываясь по сторонам спрашивал Арчи у знакомого голоса. – Что тебе от меня нужно?

– Вопрос не в том, что мне от тебя нужно, а в том, что в первую очередь нужно тебе. Готов ли ты понять и принять сущность бытия? Сможешь ли ты осознать гармонию между жизнью и смертью? Арчи, Арчи, Арчи… – красные вспышки точек замигали отовсюду и некоторые из них сильнее остальных.

– Что за чушь ты несешь? Какого черта ты запер меня в этом чулане? Где, мать твою, я нахожусь!?

– Вопрос не в том, где ты находишься, вопрос в том, где ты находишься… ся… ся…

– Я это и спросил, – вставил Арчи, подумав, что старик точно сбредил.

– Ты в части себя, закованной узами невосприятия потустороннего, – продолжил механический голос, – твой разум настолько скуден, что ты находишься именно в том месте, которое можешь себе представить и максимально приблизить к реальности. А ведь реальность такова, что многое в ней совсем не реально. Все эти нереальности математики, физики, химики и прочие ученые пытаются преобразовать в научный факт, который они могут доказать, не понимая при этом действительности.

Механический призрачный голос давал явно понять свое умственное превосходство над Арчи, общаясь возвышенно с ним и при этом оставаясь по-старчески добрым. Этот голос внушал доверие и легко заставлял поверить в то, что он говорил, любого, и Арчи был не исключением. Арчи заглатывал всю мыслимую и немыслимую информацию своими ушами, которые как локаторы разворачивались к сияющим, издающим звуки точкам, улавливая все самые непонятные шумы и расшифровывая их в разборную речь.

Какое-то время в темном пространстве больше не издавалось ни единого звука, а красные точки-звездочки пропали из виду, оставляя Арчи наедине с самим собой, давая ему возможность переступить через порог его собственного сознания.

– Эй! – выкрикнул Арчи. – Зачем я здесь?

Ничего не происходило, и Арчи продолжал задавать один и тот же вопрос, пока все темное, бесформенное, бесконечное пространство не озарилось красным светом, а черные микроскопические точка не начали разрастаться, как разводы машинного масла, растекающиеся на поверхности воды, образуя радужные разводы. Вскоре пространство снова стало полностью темным с миллионами светящихся точек, которые медленно вращались вокруг Арчи. Или это Арчи вращался вокруг своей оси, если вообще существовала какая-либо ось вращения? Существовал ли Арчи?

Светящиеся точки собрались мозаикой, вырисовывая портрет добродушного старика. Как только последняя точка переместилась к мочке уха, все лицо засветилось сильнее, и открылся рот:

– Ты понял то, что должен был понять?

– Что я должен понять?

– Этого я не знаю. Это способен понять только ты, я лишь проводник между нереальным и материальным.

– Кто ты? Как тебя зовут?

– Это не важно, – прохрипел голос, – важно кто ты и что ты. Только ты можешь решить загадку своего существования. Кто ты сейчас? Арчи Пинтен или стакан виски в вакууме, способный мыслить, как человек, и чувствующий себя человеком?

– Бррр. – Арчи помотал головой, сомневаясь, что у него она есть. Теперь он считал себя стаканом, как и внушил ему старик из красных точек. – Ты говоришь загадками, которые я не в силах разгадать.

– Твоя жизнь и есть загадка, Арчи. Ты лишь должен для себя решить: ты – это ты или кто-то другой.