Дневник

Покидали силы и Вику. На мгновение ноги ее подкосились, ее пошатнуло. Спиной она проскользила вниз по двери кухни и так бы и ударилась виском о ручку, не успей Настя подхватить ее. Вика повисла на ее руках… испуганная до ужаса. Страх вызывало не кровавое месиво, не трупы, не поднимающийся за барахтающимся Аварией Козлов с металлическим осколком в руке, а мерзкая темная гадость – мрачная кровь, что ручьем текла из носа ее друга-калеки.

«Она захватила его», – подумала Вика.

– Откройте же мне наконец эту поганую дверь! – разрывался в гневе Илья. Он носился по кухне в поисках инструментов для вскрытия двери, в поисках хоть чего-то тяжелого, что могло сгодиться тараном. Среди поварешек, ножей, кастрюль и прочей поварской лабуды он нашел молоток для отбивки мяса. Взял его и тут же бросил – почти таким же молотком он чуть не забил до смерти свою сестренку Полю. Воспоминания тяжелым грузом легли на его плечи. Обрушились. Он схватился за голову, сжал волосы и дернул. Боли не почувствовал: парик разорвался на две части. – Откройте мне! – И заплакал.

Эмоции. Какие же они у него вкусные. Питательные.

Игорь уже стоял на коленях позади Аварии. Левое плечо сочилось. Из него торчал алюминиевый осколок обломка рамы, который Игорь держал в правой руке. Идеальный предмет, которым так просто можно лишить жизни еще одно жалкое существо. Одно резкое движение в горло, одно – контрольное в сердце – и все. По иронии судьбы алюминиевый обломок дверной рамы, чуть не убивший его, стал орудием убийства другого.

– Сзади! – крикнула Вика, не надеясь, что Авария ее услышит. Она уже сомневалась, что он вообще присутствует в этом мире. Если в нем и оставалась своя собственная часть сознания, то совсем крохотная. В этом Вика была права. – Сза…

Настя, удерживающая ее руками, заткнула ладонью пасть этой суке. Когда эта сука начала мычать, другой рукой Настя обвила ей горло. Начала душить.

Эмоции… их было так много…

– Тебе повезло выжить в прошлый раз – оскалился Игорь, наблюдая за дергающимся Аварией, – чтобы повезло сдохнуть сегодня!

Авария повернулся на голос и успел заметить промелькнувший перед глазами блестящий кусок дверной рамы. Инстинктивно отвернул голову.

Игорь промазал: не попал ни в горло, ни в сердце, ни даже в плечо. Кусок металла забренчал по полу. Звон окатил весь первый этаж.

По этому звону, как по звону будильника, разум Аварии чуть прояснился. Он сумел побороть заполнившую его тело мрачную кровь, сумел найти в себе силы выкарабкаться из-под уже остывающей Лизы – его ангелочка – и безглазого охранника.

Кислород в легких Вики быстро заканчивался. Она перестала мычать, понимая бесполезность этого действия. Куда полезнее тратить драгоценный ресурс на более правильные меры сохранения жизни. Она извивалась в руках Насти, пыталась бить ее локтями, ударять пятками по ногам, но той, естественно, было все равно. Та только сильнее сгибала руку в локте, пережимая горло неугомонной суке и поднимая ее.

Что только ни делала бедная Вика, что только ни предпринимала. Она и впивалась ногтями в руку Насти, выдирая кусочки кожи, и заносила руки за голову, царапая ей лицо, и давила на глаза. Настя продолжала душить.

«Смайл нас перехитрил, – подумала Вика. – Они не на нашей стороне. Их позвал не Профессор, а… – и наконец до нее дошло: – Но… Профессор! Он король злых прагм, только поэтому мы всегда были на шаг позади!»

Сопротивляться было бесполезно, да и сил у нее больше не было. Она обмякла и опустила руки. На сумочку. В которой лежала ее прагма. Ее Кейси. И заряженный пистолет с тремя патронами.

Дотронувшись до сумочки, Вика обрела второе дыхание. Не спеша, но и не медля, она аккуратно, чтоб не услышали, протащила ползунок молнии, погладила Кейси, сняла с предохранителя, как учил Авария, пистолет и только потом взяла его в ладонь. Положила палец на курок. Резким движением выдернула оружие из сумки, поднесла его к правому уху и направила ствол куда-то назад, надеясь почувствовать послабление удушающего ее хвата Насти. Хват не ослаб. Прогремел выстрел.

Минус один.

Илья вздрогнул.

«Профессор, что там творится?»

«Не переживай, скоро все закончится, Илья. Скоро все будет хорошо».

Смайл на роже Козлова краснел от злости. Его носитель не мог справиться с простой задачей – добить уже зараженного, почти своего, инвалида. Он был зол на себя, отчего и допустил ошибку. Роковую для себя ошибку, в принципе, все еще вписывающуюся в мой план. Вместо того чтобы разделаться с калекой голыми руками, Игорь пополз за куском мягкого металла, острый угол которого затупился после первого же удара о твердый пол «Тру Стори». Авария тоже мог поползти за ним, и мог бы даже опередить своего оппонента, если бы не керамбит в руке безглазого охранника, убившего его ангелочка. Керамбит точно дожидался, когда Авария протянет руку и возьмет его, что, собственно, и было сделано.

Никакой угрозы для Вики Настя больше не составляла. Она валялась на холодном полу с продырявленным пулей лбом. Кусочки ее мозгов можно было увидеть на стене. Большая их часть оказалась на исторической фотографии «Тру Стори», висевшей в рамке слева от двери кухни, которой тоже досталось не меньше.

Вика лежала сверху. Она все еще чувствовала правую руку Насти на горле, а потому вцепилась в нее. Бороться не пришлось, сил в той руке больше не было. Вика просто сбросила ее с себя, как мокрый шарф после снегопада. Пятно крови на двери с многочисленными мясными кусочками помогли ей понять, что пуля попала в цель, что она не зря оглохла на одно ухо, нажав на курок в непосредственной к нему близости.

– Божечки, – произнесла Вика и не узнала собственный голос. Он был похожим, но не ее. Тогда-то она и поняла, что ее правое ухо больше не слышит. – Божечки!

К тошнотворному запаху кровищи, внутренних органов, едкого дыма самодельной дымовой шашки добавился запах пороха. И еще один, едва уловимый, далекий, но до боли знакомый. Они перемешались в носу Вики. К головной боли добавилось головокружение. Вику чуть не вырвало. Наконец она перевела взгляд с двери, стены и фотографии в рамке на свою руку: ладонь все еще сжимала рукоять пистолета, палец лежал на курке, из ствола поднимался дымок, а за ним – трупы и…

Острый изогнутый нож, побывавший в брюхе охранника и затылке Лизы, теперь был зажат в кулаке Аварии. Как корова на льду он полз с ним по густеющей крови к Козлову, все так же ползущему к алюминиевому обломку. Напоминало это представление черепаший забег, только в разы медленнее и в десятки раз смешнее: коленки проскальзывали, руки разъезжались, бегуны падали на грудь, поднимались и ползли дальше.

Даже Вика едва улыбнулась, но, опомнившись, приподнялась, села невозражающей Насте на живот и прицелилась, наводя мушку то на Игоря, то на Аварию. Она больше не знала, кто вызывает бо́льшую опасность: недобрат или полудруг. Пуль хватало на обоих.

Новый запах вновь ударил по ее ноздрям.

«Что это?» – спросила себя Вика.

– Пиши завещание, обвисшая залу… – сквозь зубы прошипел Козлов, кончиками пальцев дотронувшись до вожделенного блестящего предмета.

– Рано еще, – перебил Авария за его спиной.

Он схватил Игоря за ногу. Дернул. Колено проскользнуло по полу, нога разогнулась. Татуировка на икроножной мышце, в которой Авария видел короля злых прагм, оказалась у него под носом. Ни лазера, ни хирургического набора, ни капельниц, ни фургона, ни выпускного – только керамбит. Его-то Авария и засадил со всей дури промеж глаз Смайла. Концы скобочки-улыбки опустились вниз.

Игорь взвыл от пронзающей боли в ноге. Взвыл по-человечески. Взвыл собственным голосом мальчишки. Ему словно снился кошмар, словно он только что проснулся.

Протащив нож на себя, Авария разрезал Смайл пополам. Он видел: тому стало грустно. Видел, как из красного он становился черным. Видел, как глаза-точки превращаются в запятые. Авария вынул лезвие и полоснул по диагонали. Еще раз, только в другую сторону. Резанул поперек. Так кругляш стал походить на разрезанную на восемь частей пиццу.

– Не надо! Нет! Нет! – Игорь визжал от боли и пробовал уползти. Он уже и думать забыл о том оружии, к которому тянулся. Теперь он думал, как спасти свою шкуру, как выпутаться из рук этого маньяка, уже с десяток раз заколовшего его тату и вовсе не думающего на этом останавливаться. На его ноге, на прежнем месте Смайла, уже образовалось углубление. На дне его Игорь видел свою кость. – Не надо, дяденька! – И продолжил барахтаться.

– Как скажешь, – произнес Авария и вонзил нож в икру левой ноги. Затем – поочередно в обе ягодицы. В поясницу.

Игорь стонал и молил о пощаде.

– За что? За что? – в панике, из раза в раз получая порцию остренького, он еще успевал задавать вопросы.

– Как ты смеешь спрашивать? – Авария не отрывался от начатой работы. Он уже не был собой. Мрачная протекала в каждой его вене и артерии. Он полностью принадлежал мне.

Вика, наблюдающая со стороны через прицел пистолета, видела: что-то не так. Беспомощный Игорь снова походил на того мальчика, с которым давным-давно ей довелось познакомиться. Опрятного, добродушного, отзывчивого… А Авария… Он стал агрессивным, не видящим границ дозволенного, перегибающим палку придурком. Эти двое словно поменялись ролями.

– Андрей! Хватит! – закричала она. – Ты же его убьешь! Убьешь!

– Вика? – удивился Игорь, услышав ее.

– Заткнись – и рылом в пол, урод! – Авария приложился рукояткой ножа к его челюсти и обратился к Вике: – Конечно убью. В противном случае он убьет нас! Как убил семью Ильи! Как убил Витю! Этот урод избавился от многих хороших людей! И твои родители не исключение! Они не заблудились в лесу, и никакой зверь на них не нападал! Это все он! Он!

– Я? Нет! Это не я! Клянусь! Это все…

Немногое, но Игорь помнил, что связывало его со Смайлом. Помнил, кто отдавал приказы. Он помнил меня, а потому чуть не проболтался. Я ему не дал.

– Молчи! – Авария приложился к его лицу. Схватил принесенный Лизой клей от грызунов, свернул колпачок и выдавил половину содержимого тюбика Козлову в рот.

Тот замычал, как когда-то мычала Вика, и зачавкал, пытаясь произнести мое имя.

– Хватит! – Вика направила пистолет в потолок.

Выстрел.

Минус два.

– Нет! – По ту сторону двери Илья не на шутку перепугался. Прижал ладони к ушам. – Перестаньте!

«Предупредительный», – успокоил я его, вдоволь насытившись эмоциями. Просто сказка…

Авария повернулся на грохот выстрела. Тогда-то Вика и увидела его истинное лицо: из глаз, носа и рта текла, их словами, темная жижа; и все поняла.

– Андрей, ты слышишь меня? Слышишь? – Она направила на него пистолет, прицелилась. – Не заставляй меня! Прошу, не заставляй! Я не хочу! Понимаешь? Не! Хо! Чу! Если в тебе еще осталась хоть частичка себя… отпусти Игоря… он…

– Так чего тянуть, сука? Сделай это! – рявкнул Авария и выдавил клей в ноздри Козлова. Остатками залил глаза.

Позабыв о ранах, о том, что в любой момент его может зарезать психопат, Игорь задергал руками, пытаясь выскрести клей изо рта. Не вышло – только лицо измазал. Кислород закончился. Игорь вдохнул клей, дыхательные пути забились, и забился в конвульсиях.

Авария поднес нож к его горлу. Надавил.

Вика поднялась с тела Насти.

– Остановись! Остановись, не то я пущу тебе пулю в ухо!

Авария замер, как кошка, замеченная в краже еды со стола.

Вика держала пистолет обеими руками, палец лежал на курке, ухо Аварии находилось в прицеле. Не поднимая ступней, она скользила по полу и приближалась, все еще надеясь, что ее Андрей найдет себя. Шаг-другой – и она уже могла не прицеливаться: ствол пистолета был в непосредственной близости к голове Аварии.

Она могла выстрелить, и не важно, попала бы в ухо или в висок – любой выстрел в голову остановил бы безумие того дня. Но она не стреляла, пусть даже палец трясся на курке. Тряслись и руки. Вика боролась с собой.

– Руки вверх! – Командный голос появился, когда ствол коснулся черепушки Аварии. – Со Смайлом покончено, а Игоря еще можно спасти! Еще есть возможность! Пожалуйста, брось ножик и подними руки вверх. Медленно.

Медленно Авария только повернул голову. Улыбнулся. Правый его глаз теперь смотрел в черную пустоту ствола пистолета, который он сам же выдал Вике в то недавнее утро, когда еще в нем горели надежды, что он ей не понадобится.

– Как скажешь, солнышко, – произнес он, глядя на нее одним левым глазом. – Прости. Прости меня. Все зашло слишком далеко. Жажда мести помутнила мое сознание. Я потерял рассудок. Ты права, Вика, теперь все кончено.

Руки Вики перестали дрожать. Палец перестал давить на курок. Пистолет опустился с глаза Аварии к подбородку. Авария продолжил:

– Все кончено, но не для меня.

Он вдавил нож в горло Игоря: из-под лезвия потекла свежая кровь. Надавил сильнее, наклонился и наотмашь, справа на лево, перерезал глотку Козлову и одновременно с этим ударил локтем по рукам Вики, пытаясь выбить пистолет. Не получилось: Вика только пошатнулась.

Она могла тут же выстрелить, но не стала. Зачем стрелять мимо?

От прежних запахов ничего не осталось. Всех их перебивал новый, ранее едва доносившийся.

Авария махнул керамбитом по ее коленям, но не достал – только разрезал штанины. Провернулся на скользком полу и прикрепленным армированным скотчем к своей культе протезом сделал Вике подсечку. Ее ноги ушли из-под пят. Она распласталась. Пистолет остался в правой руке. Авария запрыгнул на нее, придавив коленями ее локти, ладонями – запястья. Пенисом уперся в ее подбородок, правда только через штаны, иначе это бы напоминало порно-спектакль.

– Ну что, сука, все кончено, или проведем еще одну операцию? – усмехнулся Авария, обнажая мрачные зубы. Наклонился к ее лицу и поцеловал в сомкнутые губы. Облизал щеки.

Вика из стороны в сторону мотала головой, морщилась, но даже через плотно сжатые веки он пробирался языком к ее глазам.

– Ты такая ароматная. Вкусная. Насквозь пропитана ненавистью, любовью, страхом. Жалко лишать себя такой батареи… Но ты не переживай – больно не будет. Будет приятно… Все уйдет в небытие…

Вика его не слушала. Мотая головой, она уловила тот самый до боли знакомый запах, исходящий откуда-то справа. Ровно оттуда, куда смотрел ее зажатый в ладони вытянутой правой руки пистолет. Запах, напоминавший ей лишь одно место в Слобурге. Запах déjà vu. Она плотнее закрыла глаза, принюхалась. Перед ней появилась картинка… много картинок, но всех их различала только погода и время суток: она из салона автомобиля тети Вали смотрит через окно на цифры топливораздаточной колонки, где на двух табло показаны литры и их цена. Она вспомнила АЗС, на которой регулярно заправлялась Валентина. И запах. Так пах бензин.

Она открыла правый глаз и увидела ногу Козлова с выемкой на икре, обнажающей его кость. Открыла левый. Там, за телом, стоял автомобиль ее тетушки. Из-под черного бампера, меж двух глушителей, с днища что-то капало и ручейками текло по морю крови, образовывая лужицу на темно-бордовой глади.

Бензин. Им уже пропитались брюки охранника, свалившегося на Лизу. Пропиталась и футболка Козлова с «ЙУХАНЛЕШОП» на груди, и его распущенные волосы.

Вика не могла поверить такой удаче: ее прижатая коленом и кистью Аварии рука и пистолет в ней были направлены точно в заднюю часть бензиноточящего автомобиля. Она смотрела на капли с едким запахом и видела в них единственный выход из ситуации. Да, она пострадает, но останется цел и невредим ее – только ее! – мальчик, скрывающийся за дверью на кухне «Тру Стори». Она медитативно провожала взглядом каждую падающую каплю спасения и искала цель. Она знала, что недостаточно просто выстрела. Одна лишь пуля не воспламенит зажигательную смесь – нужна искра. Единственная искра, вызванная единственной пулей, оставшейся в магазине пистолета. Искра и пуля, способные остановить все ее хлопоты и дать новую жизнь Илье. «Пуля правосудия», – последние ее мысли.

– Куда уставилась?! – прорычал Авария. Мрачная кровь брызнула из его рта на губы Вики. Он слизал ее, всю до единой, дотрагиваясь до зубов Вики. – Ну ничего! Насмотрись вдоволь перед смертью, жалкое подобие…

Он перестал удерживать ее левую руку своей правой. Именно в ней, в правой, так плотно сжимался изогнутый нож. Именно его острым лезвием Авария должен был расколоть череп Вики.

Замахиваясь, он занес керамбит над головой. Нож полетел вниз, в левый висок Вики… или в ухо… В ухо было бы интереснее. В ухо было бы самое оно. Особенно в левое – правым-то она уже не слышала. Глухая мертвая девочка – это же так прекрасно!

Вика выстрелила.

Минус три.

Пуля просвистела над кроссовкой Козлова.

Авария вздрогнул. Керамбит выпал из руки. Полетел острием вниз. Лезвие вонзилось в щеку Вики, как призер олимпийских игр по прыжкам в воду – без единых брызг, и проколол язык. Та даже не вскрикнула и не простонала. Чувствовала боль и даже краем глаза видела возвышающуюся из щеки рукоять. Взгляд ее был прикован к другому.

Пуля, попавшая в задний бампер автомобиля, дала искру. Пары бензина воспламенились. Пламя поползло по полу, добралось до трупов. Запахло палеными волосами. Потом – жареным мясом. Загорелись покрышки. Сработала пожарная сигнализация, и только после этого огонь добрался до топливного бака.

Прогремел взрыв.

Панорамные окна первого этажа «Тру Стори» вылетели сразу: они просто расщепились на атомы. Через них же полетел горящий Авария и, зацепившись за оставшиеся в раме осколки, вспорол брюхо. Кишки вывалились наружу на пустую парковку заведения. Протез долетел до проезжей части, там и сгорел дотла, каким бы ни был навороченным. От него остались только погнутые спицы и лужа плавленого пластика.

В момент взрыва Вику придавило к стене горящим Козловым. Не сломай она шею, смогла бы выбраться из огненной кучи, но увы. Она умерла улыбаясь, с ножом в щеке, пробитым сквозь язык. Пока ее глаза не выгорели, в них было счастье: она умерла не зря, она умерла с чувством выполненного долга.

Взрывной волной выбило и дверь, за которой, прижав уши ладонями, скрывался Илья. Его отбросило под металлический стол в центре кухни. Он отделался ушибом позвоночника и синяком на затылке.

Огонь был всюду: стены, пол, потолок – горело все. Он поднимался по лестнице на второй этаж «Тру Стори» и уже по полной программе полыхал в гардеробной – своеобразном крематории для одинокой женщины. Пламя вырывалось через разбитые окна. Черная копоть поднималась по фасадам заведения и заполняла собой дождевые тучи. Капли шипели, попадая на одиноко горящего Аварию. Поднималась испарина.

Для всех, кто семнадцатого июня прошлого года находился в стенах «Тру Стори», все кончилось. Для всех, кроме одного, самого маленького посетителя, валяющегося под столом на кухне. Пламя уже проступило через прошибленную дверь и в два счета могло перекинуться на Илью даже по негорючим материалам. Пламя стирает все на своем пути, но оно не так страшно, как задымление. Илья мог надышаться угарным газом и задохнуться в любую секунду.

«Вставай. Пора уходить. Пора убираться», – твердил я, но он не слышал.

Он смотрел снизу вверх на блестящий металлический стол и слушал до глубины души въевшуюся в его память мелодию пожарной сирены и голос диктора, требующего немедленно покинуть помещение. Та же самая мелодия и тот же самый голос, что разрывали школьные коридоры. Все было абсолютно так же, только без огня и дыма. Если школьные коридоры гудели от криков, стонов и воплей учеников и учителей, то в «Тру Стори» стояло гробовое молчание, нарушаемое «ВНИМАНИЕ! ПОЖАРНАЯ ТРЕВОГА! ПРОСИМ ВСЕХ ПОКИНУТЬ ПОМЕЩЕНИЕ!!!»

«Илья, ты должен встать и уйти отсюда, если не собираешься умирать!» – настаивал я.

Илья задрал футболку и дотронулся до меня обеими руками.

– А они… они все… они все мертвы, да?

«К сожалению».

Если владелица «Тру Стори», столь заботящаяся о комфортном времяпрепровождении важных гостей третьего этажа, не пожалела денег на вентиляцию, чтобы те могли курить в две руки, то сэкономила – на чем-то же нужно экономить! – причем значительно, на системе автоматического пожаротушения. Дешевый порошковые модули, купленные с рук, сработали ровно в тот момент, когда Илья поднялся и посмотрел в дышащий огнем дверной проем. Модули сработали, когда было уже поздно. Огнетушащий порошок выстрелил из них из-под потолка и слегка подавил пламя. В это мгновение Илья заметил у стены холла два обугленных, присыпанных белым порошком тела. Вику и Козлова он узнал по росту.

Пламя заполыхало с былой силой.

– Мне больше незачем жить, – произнес Илья и направился в самое пекло.

«Послушай, друг… Они все мертвы. Мертв Козлов. Мертв Смайл. Разве не этого ты хотел? Разве не ты желал адского пламени этому уроду?»

– Я… хотел… это было давно… И потом, – он остановился. В его слезящихся глазах отражались переливающиеся яркие огоньки. Намоченная под дождем одежда высохла. Ресницы, брови и волосы подпалились. – Я не хотел, чтобы сгорели мои друзья. Не хотел, чтобы пострадали невинные. Я не хотел, чтоб все они умерли. Я не готов к такой жизни!

«В нашей войне, Илья, потери – обычное дело. Не будь потерь – не будет счастья. Не будет хорошей жизни. А ведь именно такую жизнь хотели для тебя твои друзья. И Витя, и Авария… И особенно – Вика. Она пожертвовала собой лишь бы спасти тебя, и у нее это получилось. Она променяла свою жизнь на твою… И ты говоришь, что не хочешь жить… Не хочешь жить дальше… Разве зря она спасла тебя ценой своей жизни? Разве так ты хочешь поплатиться с ней? Так хочешь сказать спасибо? Думаешь, она была бы рада знать, что все, что она для тебя сделала, было зря?»

– Нет.

«Она хотела для тебя новой, лучшей… может быть, нелегкой, но все-таки ЖИЗНИ. Жизни маленького мальчика, с которым ей повезло познакомиться. В которого повезло влюбиться. Ради нее, Илья, ради всех твоих друзей ты должен жить… Ты просто обязан жить…»

– Я обязан им, – произнес Илья и развернулся. – Только ради них. И ради тебя, Профессор.

«И ради меня».

Илья расплакался.

Тянуть времени не было – еще чуть-чуть и отравление угарным газом погубило бы моего носителя.

Илья задержал дыхание и через всю кухню побежал к двери, ведущей на задний двор «Тру Стори». К двери, через которую повара ходили курить, ходили набить свои легкие дымом. Сейчас же та дверь служила для обратного. Он была не заперта, а если бы даже на ней висел замок, Илья бы снес ее – в тот близкий к смерти момент ему слишком сильно захотелось жить.

Он вылетел на улицу, вдохнул свежего влажного воздуха и упал под дождь на мокрый асфальт заднего двора, плавно перетекающего в территорию промзоны.

Тяжелые капли били по его лицу, а где-то вдали завывала сирена пожарной машины.

«Надо уходить, Илья».

Он достал меня из-за пазухи, прижал к груди и поцеловал.

– Знаю, Профессор, знаю.

Илья скрылся раньше, чем первые зеваки приперлись поглазеть на пламя. Куда раньше, чем приехали пожарные. Илья скрылся незамеченным.

Что было дальше, ты уже знаешь.

На этом я закончу. А ты выполни работу, которую обещал, Генри.

Иначе…