Дневник

– Погоди-ка… Это кто это тебе такое рассказал? – потерялся Витя в бреднях Аварии.

– Это ко мне приходили духи моих предков, когда я валялся в отключке после аварии.

– А, – вздохнул Витя, – ну это понятное дело.

– Так, например, – продолжил Авария, поглядывая на часы, – у Гитлера… Вы же знаете Гитлера? Гитлер относился к способным, и у него была своя вещь, злая прагма. Она захватила над ним власть. Об этом не писали историки, но все, что, казалось бы, сделал Гитлер – дело рук его периэрго прагмы. В руках Адольфа прагма становилась только сильнее.

– Что за прагма у него была? Пистолет? Книга? Усы? – спросил Виктор, вновь оживившись.

– Усы… – улыбнулся Авария. – Смешно. Пуговица… У него была пуговица, изготовленная из чеканной монеты, которую он нашел в детстве и сохранил. Так и познакомились. Конечно, подтвердить это я никак не могу, все это рассказали мне мои «прапра», ну вы поняли…

– А у Трампа есть прагма? – ни с того, ни с сего спросил Витя.

Авария задумался, наблюдая за сумеречной природой по ту сторону экрана телевизора. Еще не так давно яркое солнце освещало поляну и часовню с родником. Теперь же стало значительно темнее, но все еще светло, чтобы разглядеть еще одного гостя с двумя канистрами возле желоба. Если бы телевизор передавал звук, то, кроме журчания ручья и природной тишины, ничего бы не было слышно.

– Не знаю, – ответил Авария.

– А у миллиардера из «Один дома», которого Кевин встретил в отеле?

– У него, может, и есть какая-то.

– А у Байдена?

– У него нет. Он точно неспособный, – с улыбкой произнес Авария, но взглянув на Витю, перестал улыбаться. Он увидел перед собой изнеможенного мальчугана, тщательно скрывающего свою болезнь и усталость. Красные глаза, сопли под носом, дрожащие пальцы, кашель. – Вернемся к странным вещам. Их куда меньше, чем людей, но все равно много. И злых, и добрых.

А добро борется со злом, вы знаете. Но это полбеды. Вся же беда в том, что борются не вещи – две большие армии с двух противоположных сторон, готовые столкнуться в любую минуту по указу…

– Главнокомандующего? – перебил Илья.

– Можно и так сказать. Правильнее называть их, главных, королями.

Армия злых меньше, но король их сильнее. Сильнее и каждый воин. Злые прагмы, в отличие от добрых, паразитируют на сильных личностях, чтобы питаться их силой, прям как пиявки, и подпитывать короля. Добрые же наоборот: выбирают и подпитывают слабых, но это не аксиома.

– Фух! Я было подумала, что ты записал меня в слабачки, – улыбнулась Вика. – Или я к ним и отношусь?

– Напротив, Вика! – Авария взмахнул руками, что со стола чуть не разлетелись снимки его семьи. – Вы нуждаетесь в помощи, но будь вы слабыми, я бы вас здесь не собрал.

– Не собрал для чего?

– Война, Вика, неизбежна. Она когда-нибудь да настанет. Но мы в силах оттянуть ее. Может, даже на несколько веков… В идеальном случае.

– Как?

– Нужно всего лишь выкрасть короля злых прагм, поместить его здесь и никогда не выпускать.

Авария пригласил их в другую часть бункера, где за стеллажами на колесиках скрывалась еще одна, больше предыдущей, потайная дверь с электронным замком, открывающимся по двум отпечаткам больших пальцев обеих рук. За ней скрывалась еще одна дверь, точно такая же, только открывалась отпечатками мизинцев.

Помещение напоминало собой банковское хранилище, только вместо ячеек у стен находились любимые Аварией стеллажи, а на них – стеклянные боксы, похожие на аквариумы. В каждом не пустом боксе – περίεργο πράγμα, будь не ладен дед Аварии, давший нам такое определение. Хорошо, что он помер. Воины мои, мне вас так жаль…

– Откуда это у тебя? – удивился Илья, осмотрев полки с прагмами. Я и сам был удивлен. – Это же – Штромпсаун Саши Волка!

– Выкрал, – пожав плечами, ухмыльнулся Авария. – Не сложно отобрать игрушку у малыша, зная, что до добра она не доведет. Хотя это было не так легко… Пускай этот трансформер и пострадал в стычке с тобой, силы у него оставались. Видел бы ты, как освирепел тогда Волк.

– Ага. Видал.

– А еще он видел, как Волк обосрался! – посмеялся Витя и чихнул. Коричневые сопли уже капали на губы.

– Этот ремень ты тоже выкрал? И кубик Рубика? А это что? – Вика приблизилась к самому маленькому стеклянному боксу. – Да это ж соска!

– Да. И, чтоб ты знала, таких сосок, прагм, пожалуй, очень и очень много. Знаешь ли, малыши к ним сильно привязываются.

– Вот дела… А чего тут так холодно? – Витя скрестил на груди руки, обнял себя за плечи.

– В холоде они слабеют.

Брехня!

– Но все эти веще не короли? – спросил Илья. – Король только один, как с одной, так и с другой стороны?

– Верно подмечено. Все они – лишь пешки. Заковывая их здесь, я думал, что смогу ослабить армию злых прагм, вот только это все равно, что собирать крупицы соли, разбросанные по пляжу: долго, муторно и не имеет смысла. Наша цель – король.

В тюрьме моих братьев стало холодно даже Аварии. Витя вообще дрожал всем телом. Авария еще раз заварил чай, еще раз написал и отправил сообщение и еще раз посмотрел на улицу через экран телевизора: силуэт часовенки едва виднелся. Белые цифры в нижнем углу экрана показывали двойку и три единицы.

От горячего чая Вите не полегчало. Авария предложил ему перебраться на диван и как следует выспаться, предварительно выпив две капсулы арбидола и закапав в нос капли от соплей. Приняв все лекарства, Витя спать не пошел, только, зевая во весь рот, спросил:

– И ты, верно, знаешь короля злых прагм и молокососа, к которому тот присосался?

– Так вышло, что наш город притянул обоих королей. В Слобурге и раньше случались мистические события: исчезновение людей, убийства, сектантские фанатики с еженедельными жертвоприношениями несуществующим богам, радиоактивная яма, появляющаяся каждый второй понедельник ноября недалеко от… – Авария замолчал. – Но чтобы Слобург стал полем битвы двух враждующих армий – никогда. Отвечая, Витя, на твой вопрос, скажу, что догадываюсь, кто может быть королем злых прагм. Думается, если и вы пораскинете мозгами…

– Игорь! – ошарашено протянула Вика.

– Смайл! – отредактировал Илья.

Авария торжественно щелкнул пальцами, одновременно указав одним на Илью.

– В точку! Именно Смайл был на могилах моих родителей. Смайл был и на пыльном экране телевизора. Смайл был и на лице водителя красной легковушки, который мчал от ментов, вдавивших меня в тракторный ковш. Тем водителем был Игорь Козлов. Он ехал с закрытыми глазами.

– Но… у него никогда не было такой машины, – впала в сомнения Вика.

– Он мог ее угнать, – предположил Илья.

– Угнал, украл, купил… Это не меняет дела. Игорь был за рулем автомобиля, а за рулем Игоря – Смайл. Когда вы втроем сидели в Курямбии, я слышал ваши желания отомстить Козлову. Все вы только и хотели, чтобы он стал таким, как я, улыбающимся дурачком.

– Так ты все знал с самого начала? Ты за нами следил?

– Нет, не следил, Вика. Я проверял вас. Думаете, Витя случайно нашел открытый вход в подвал, над которым живу именно я? Не случайно и вы познакомились с ним. Способные, вроде нас, начали собираться по всему миру, и в конечном итоге большая их часть окажется в Слобурге. И наш город никогда не станет прежним.

– То есть нас собрали наши прагмы?

– Да. Только мне думалось, нас соберется больше, – признался Авария, – в разы больше. Ну ничего, таких, как мы, в городе должно быть достаточно, да и война еще не началась.

– А Игорь? – начал Илья. – Если он под контролем Смайла, то он, вроде как, невиновен? Получается, мы зря хотели его… покалечить?

– Если он в чем-то и виноват, так только в том, что в день твоего рождения набил на своей ноге эту уродскую татуировку. Ты понимаешь, о чем я? – Илья покрутил головой. – Я спутал тебя с ним. Он заставил меня спутать. Мои прагмы оказались слабее его. – Авария положил ладони на снимки. – Это они – мои талисманы и спасалки. Они со мной после аварии. После аварии я стал способным.

– Так… а что в итоге нам делать с Игорем? – спросила Вика, разглядывая черно-белые снимки через пальцы Аварии с ухоженными ногтями. – Его прагму так просто не выкрасть, она же не вещь. Мы же не собираемся отрубать ему ногу? – Как бы противен ей не был Козлов, ей вдруг стало жалко его. Жалость выдавали и ее глаза с голосом.

– Как бы мне ни хотелось, лишать ноги мы его не будем. Или будем… в случае крайней меры, конечно. Нам надо или свести тату, или снять скальп, или выкачать краску… Не знаю. Я ведь тоже с этим столкнулся впервые.

– Но ты уверен, что у тебя… у нас получиться одолеть, пусть и не в одиночку, короля злых прагм? Я это к тому: глупо идти с рогаткой на танк. – Витя почти спал. С виду он казался не плох, но внутри него вовсю уже бурлила другая сущность, в скором времени готовая выйти наружу. Витя ее не чувствовал и не догадывался о ее существовании. Он был спокоен.

– Он прав, – отрезала Вика. – Может быть, для начала нам стоило бы объединиться с добрым королем? Или хотя бы – с другой кучкой энтузиастов?

– Вика… – промолвил он, подмигнул ей и перевел взгляд на Илью. – Он уже с нами.

– Бог ты мой! – вырвалось из ее уст. – Профессор – король добрых прагм?

Честно говоря, меня поразило заявление этого дурака, которого я ошибочно признал угрозой. Он ошибся один раз, признав злым королем Смайла. Ошибся второй, признав меня добрым. Такими темпами он наделает кучу ошибок, которые исправят мое жалкое положение. Мне лишь оставалось ждать и хорошо, что не долго.

Услышав добрую новость и не успев как следует удивиться, Витя захрапел прямо за столом. Он наблюдал за чертовски странными снами, уготованными специально для него его новой внутренней сущностью.

Авария перенес его на диван и накрыл пледом. Посоветовал Вике наблюдать за ним, а лучше –улечься рядом.

– Если его бросит в жар, можете открыть люк – вентиляция здесь не ахти какая, – сказал он и посмотрел на часы. – Если станет совсем худо, выведите его на улицу, минимум до утра на Святой Источник никто не заявится.

– А ты куда? – Вике явно не хотелось отпускать Аварию.

– На разведку.

10

После ухода Аварии не прошло и часа, а ненаглядному Витеньке стало худо. Сначала были только сопли и кашель, потом начались бормотания во сне. Пот лился рекой. Лицо покраснело. Стали сокращаться мышцы. Челюсть то отвисала, то поднималась, что зубы трещали. Витя начал орать, задыхаться. Вслед за этим пошли ругательства – благой мат, который даже я никогда не слыхивал.

Илья бросился на помощь к другу. Начал будить, тормоша за плечи и выкрикивая его имя. Витя не просыпался. Он матерился и бился в конвульсиях. Он резко дернулся, рука прошла по дуге, сжатый кулак заехал Илье в нос. Кровь была пущена.

Увидев красную каплю, стекающую по губе Ильи, Вика вышла из ступора. Она подбежала к аптечке и… Вот черт, вата закончилась! Не раздумывая, она оторвала бинт и скомкала его. Приложила под нос Илье. Тот отпрянул от Вити, продолжая выкрикивать его имя. Илья думал, что мерзавец умирает.

Вика потребовала прекратить панику. Под ор и стоны мальчишек она вернулась к аптечке и взяла капсулы, назначенные Вите Аварией. На обратном пути запнулась за провод, вьющийся по полу, и растянулась, едва не пробороздив носом по шершавому бетону. Блистер с капсулами проскользил в узкую щелку между полом и неподъемным станком.

Что делать?

Она поднялась. Снова к столу. Набрала полный рот воды и с раздутыми щеками подбежала к Вите. Прыснула ему в лицо. Не помогло.

Витя бился. Илья держал ему руки.

Вика набрала воду в кружку и всю ее вылила на Витю. Ничего!

Канистра с водой была уже на половину пуста. Вика с трудом подняла ее и облила Витю водой с ног до головы. Тот чуть не захлебнулся и раскашлялся. Помогло ли это? Нет. Разве что на время он перестал материться.

– Нашатырь! – завопил Илья. – В аптечке был нашатырь!

Уже через несколько секунд Вика возвышалась над Витей с бутылочкой нашатырного спирта. Она суетливо откручивала крышку, но та прокручивалась в ее сырых руках. Потом бутыль чуть вовсе не выпала. Вика протерла руки об штанины, и крышка наконец поддалась. Она поднесла открытое горлышко к ноздрям Вити, и – о чудо! – тот раскрыл глаза.

– Что такое? – спросил он в холодном поту.

– Все нормально, Витька. Должно быть, тебе приснился дурной сон, – успокоил Илья. – Тебе стоит подышать свежим воздухом.

– И нам тоже. – Вика смахнула пот со лба.

Витя кое-как поднялся с дивана, а уж о металлической лестнице, ведущей наружу и говорить не стоит. То был тяжелый подъем, особенно для его друзей, поддерживающих его всеми своими силами, но не невозможный.

Весьма кстати для меня они все-таки выбрались наружу.

11

После десяти вечера на окраинах Слобурга едва ли встретишь прохожего. Последние автобусы всевозможных маршрутов уже развезли по домам работяг. Улицы замирают, и тишину нарушают только редкие автомобилисты, едущие лишь в одном направлении – от центра.

Сколько бы мало не было машин, как бы не было темно, завидев приближающиеся огни фар, Авария выключал экран смартфона и невольно опускал голову, а то и вовсе отворачивался, не сбавляя при этом шагу.

Времени у него было в обрез. Конечно, он мог еще раз сдвинуть встречу, но это было бы уже чересчур. Тем самым он мог вспугнуть потенциального клиента, от которого уже принял задаток в тридцать тысяч – свой гонорар.

Он думал вызвать такси – вряд ли его кто узнает, – да раньше времени рисковать не хотел, ведь уже шел на риск.

Если на окраинах города царила тишина, а жители пили теплое молоко и готовились ко сну, то ближе к центру его жизнь только начиналась. Больше автомобилей, и почти из каждого – громкая музыка, перенасыщенная басами. Пешеходы, в основном подростки, скитающиеся по тротуарам и скверам, мечтающие поскорей достичь совершеннолетия и напиваться в хлам, покуривая травку, и о бесплатном сексе.

Чего-чего, а проституток в Слобурге сполна. Шалав еще больше. И первые, и вторые мчались на всех парах к центру. Первые – с сутенерами на дряхлых драндулетах, вторые – под рулем иномарок лысых жирдяев. Те, кого не катают на автомобиле, считаются неудачницами. Те неудачницы, как правило, не перед теми раздвигают ноги, а потом плетутся каждую ночь к центру, чтобы найти того самого – или сутенера, или старика с набитыми карманами.

Весь этот человеческий смрад собирался в центре города, где и базируются основные заведения для такого контингента. Есть для бедняков, где за недорого можно надраться разбодяженным пойлом и в музыкальном автомате за пару монет заказать душераздирающую песню, под которую не грех и подраться с надоедливыми типами за соседним столиком. В более-менее средних заведениях собираются укуренные подростки, чьи родители могут позволить такой досуг своим чадам. Из таких чад потом вырастают завсегдатаи заведений из вышеуказанной категории.

И лишь одно заведение Слобурга считается суперпопулярным и в тоже время супернедостижимым для той людской требухи, с которой и плелся Авария по темным закоулкам к центру. Он смешался с толпой с сходил за своего. Только он единственный спешил не в «Три карася», «Мрачную Леру» или «БирНир». У Аварии была другая конечная точка.

Парковка «Тру Стори» была сплошь забита дорогими автомобилями. У входа толпились людишки, в бо́льшей степени те, которых не впустили внутрь ввиду их внешнего вида и пустых карманов. Были и те, кто попросту ошивался возле входа, выискивая потенциальную жертву, готовую заплатить за качественный минет, а таких хватало.

Многие курили. Почти все были пьяны. Пышногрудая блондинка с раздутыми губищами щупала за задницу мужика, у которого якобы невзначай из кармана отглаженных брюк торчал брелок от «мерседеса». Какой-то чудила снимал на телефон двух сосущихся парней. Бизнесмены в организовавшемся у входа кругу мерялись прибылью, а за их спинами бывший полицейский торговал «волшебными палочками» для поднятия потенции.

Осмотрев толпу, Авария выдохнул, зачесал волосы назад и, виляя плечами, налегке подошел к клиентке, скучающей среди веселящихся рыл.

– Добрый… ночи. – Он пожал ей руку. – Извините за опоздание. На носу свадьба сына депутата… Держали меня до последнего в своих хоромах. «Поменяйте артистов, добавьте позиций в меню…»

– Не оправдывайтесь, Вадим. Вы пришли, и я этому рада. Честно говоря, я думала, вы вообще не придете.

– Спасибо за понимание, Валентина Рудольфовна. Я рад, что вы согласились на встречу непосредственно здесь, – он поднял голову на неоновые вывески, – в «Тру Стори».

– Я только за! Хорошо проведем время, а заодно и расскажете мне, что да как будет на выпускном вечере. Только, Вадим, – она сжала его ладонь, – у меня к вам будет одна небольшая просьба…

– Я весь во внимании, – улыбнулся он.

– Вы можете называть меня Валей?

– Кончено, Валя. Как скажете… скажешь. – Он сжал ее ладонь в ответ.

Первый этаж «Тру Стори» встретил их холлом с двумя дверями для персонала, открывающими продовольственный склад и кухню, на которой трудилось с десяток человек, включая уборщицу. Гардероб заведения в жаркую погоду не работал, но возле него все равно ошивались самодовольные выпивохи, наблюдающие за массой пышных девчушек в центре холла. Между гардеробом и дверями для персонала на второй этаж уводила лестница. По ней то и дело взад-вперед пробегали официантки, ничуть не уступающие формами размалеванным шалавам, отирающимся в клубе. Правда выглядели они уставшими. И не мудрено: расположение кухни на первом этаже, а банкетного зала – на третьем – хуже не придумать!

На лестничной площадке второго этажа, сидя на кожаном диване, несовершеннолетняя потаскушка, чудом попавшая в «Тру Стори» в ночное время, охмуряла однотипного лысого жирдяя с толстой золотой цепью на шее, последним «айфоном» и таким же невзначай торчащим из кармана брелоком от «мерса» – а от чего же еще? Пока девчушка что-то эмоционально рассказывала и строила глазки, толстяк трогал ее за коленку и только ждал, когда же наконец дочь его бухгалтерши раздвинет пред ним свои стройные ножки, как, впрочем, и ее мать, устраивающаяся к нему же на работу шестнадцать лет назад. Лысый даже подумать не мог, что девчонке, ублажающей его, является биологическим отцом. Будь он трезв, возможно, сумел бы подсчитать дни и месяцы, да только в состоянии опьянения его мозг все свои полномочия возложил на набухающий член. В пять минут третьего утра в «Спринг Вилладж» случился инцест, о котором оба участника так и не узнали. Тот счастливый момент они вспоминают по сей день.

– Привет, Вадик, – поздоровался охранник и открыл дверь с надписью: «Денс Флур». На Аварию он взглянул всего раз – никак не мог оторваться от девчушки с дивана, до которой ему как до луны. – Приятного вечера тебе и твоей…

– Валя, – ВР протянула охраннику руку.

На танцевальной площадке девахи из последних сил крутили бедрами. Их было подавляющее большинство. Парни терялись на их фоне, но ничем в танце не уступали. Парни, выплясывающие в «Тру Стори», считаются лузерами, и все, что имеют – привлекательную внешность и пластику, на которые не прочь поглазеть шалавы, дабы успокоит глаза и нервы. От чего? От деловых жирных ублюдков, сорящих деньгами за барной стойкой. Что поделать, секс ради денег с пердуном – пожалуй, лучшее удовольствие, которое можно и перетерпеть.

Как только Псевдовадим и Валя вошли в танцевальный бедлам, их перепонки едва не лопнули от электронной музыки. Авария объяснил Вале, что на выпускном вечере учеников ее школы музыка будет тише, да и диджей будет не из соседней деревни. Про бар так вообще можно забыть: его закроют белыми шторами, на которые направят луч проектора с кадрами из школьной жизни, подкрепив их эмоциями выпускников прошлого года. Ни того, ни другого, естественно, не существовало. Авария все это выдумывал на ходу, а Валентина методично кивала каждому его слову, хоть ничего и не слышала.

Деревенский диджей плавно свел композиции. Под громкие «Ууу!» старых пердунов и пронзающее «Юху!» девчушек стриптизерша освободила место у шеста молоденькому стриптизеру в красных трусах-ниточках.

– Простите, отвлеклась! – извинилась Валентина.

– Я говорю: стриптиза на вечере не будет! Шест мы демонтируем!

Та ничего не услышала, ведь стриптизер только что снял трусы и бросил в толпу. Две мымры устроили борьбу. У одной на попе порвались джинсы, вторая осталась без лямок на платье. Грудь вывалилась. И лысые, и лузеры восхитились. Трусы стриптизера достались единственной женщине, которая пришла в «Тру Стори» не ради лысого урода за барной стойкой. Она владела сим прекрасным заведением.

– В общем, ничего, что вы сейчас увидели, на выпускном вечере не будет! Максимум – танцевальный коллектив, заводящий бывших учеников!

– Что? – Валентина ничего не слышала. Она зачарованно смотрела в сторону шеста и желала быть оттраханной до смерти подтянутым голожопым мальчишкой, извивающимся на нем как змея.

Когда стриптизер скрылся за кулисами, Авария потянул Валентину к выходу. Отца и дочери, не подозревающих о родстве, на площадке второго этажа уже не было. Кожаный диван пустовал, поэтому Авария и Валя решили перевести на нем дух.

– Ничего из этого не будет. Только музыка и танцы.

– Ну что ты, Вадим, я ведь это прекрасно понимаю. Заведение подстраивается под любую публику… Вот вы бы, например, подстроились под меня? – спросила Валентина и резко прикрыла рот, словно ничего и не произносила.

– Что, простите?

– Ой… Вы подстроитесь под наших выпускников? Как я понимаю, вы не только организатор, но и ведущий?

– Ведущий, – подтвердил Авария. – Если не против заказчик. Если заказчик не желает другого ведущего. У вас есть кто-то на примете? Лично я порекомендовал бы вам…

– Ну что ты… – Она коснулась пальцем его губы. – Ты меня вполне устраиваешь.

– Что ж, – он опустил ее ладонь и уместил в своих, – я очень признателен. Пройдем наверх?

Где на лестничной площадке второго этажа стоял диван, на третьем стояли четыре кресла. Они пустовали, но из каждой стеклянной пепельницы на подлокотнике к потолку поднимались полоски дыма. Дымом совсем не пахло, поскольку женщина, поймавшая трусы стриптизера в «Денс Флур», владелица клуба, пеклась об обслуживании самых состоятельных гостей ее заведения. Еще несколько лет назад она установила в курилке мощную систему вентиляции, на обслуживание которой уходило около сотни тысяч в год. Затраты эти были оправданы: те, кто составлял основную выручку «Тру Стори», должны были иметь право курить в общественном месте.

Банкетный зал на третьем этаже был куда больше танцевального со второго. В нем было и значительно светлее, как днем, хоть и за панорамными окнами была абсолютная мгла, освещенная неоновыми вывесками на фасадах. В банкетном зале стояла совсем другая атмосфера. Умиротворенная.

На смену красным, облупившимся до – по задумке дизайнеров – кирпичам пришли гладкие, выкрашенные в светло-бежевый стены, увешанные картинами. Вокруг четырех голубых колонн в центре – столики со скатертями и свечами, внутри – небольшая сцена-подиум и выступающие с ее высоты артисты местной кавер-группы, репертуар которой – хитовые медляки и все, что готовы оплатить клиенты третьего этажа.

Все, абсолютно все в банкетном зале было иначе, только люди оставались те же: толстые папики и готовые ко всему худышки.

– Извините, вы не могли бы… – Официантка с подносом, спешащая обслужить гостей заведения, аккуратно протиснулась во входную арку. Узнав Аварию, она изменилась в лице и голосе. – О, привет, Вадим!

– Привет, Оля, – улыбнулся он. – Не торопись. Подскажи, здесь есть свободный столик на двоих?

– Для тебя – всегда! – Оля сверкнула глазами. – И всегда – только лучший! Третий свободен до часу ночи, после придется освободить.

– Думаю, нас он устроит.

– Тогда проходите. Я скоро к вам подойду.

Столик, пожалуй, и вправду был самым-самым. Днем в окно можно было любоваться низкоэтажной частью города, тянущейся до горизонта, ночью – глубокой темнотой. Кому же темнота была не по нраву, могли перевести взгляд на сцену с артистами, те были в прямой видимости благодаря расположению столика в зале: он отдалялся от остальных и был единственным столиком «для поцелуев».

– Вижу, ты тут со многими знаком. – Как только они сели за столик, Валя времени зря не теряла. Она строила глазки организатору и ведущему выпускного вечера, скрывая жгучую ревность, вызванную паршивой стройняшкой в черном фартуке. Вадим в эту ночь должен был достаться только ей и никому больше.

– Сама понимаешь: такая уж у меня работа. Бываю здесь очень часто. Заказчики просто обожают «Тру Стори».

К этой встрече с Валентиной Авария готовился очень давно, поэтому обмануть ее (но не меня) было очень просто. Он даже не отвел взгляда в сторону, а должен был. Никакой он не организатор и совсем не ведущий. Он – всего-навсего хитрый тип, подкупивший неделей ранее почти весь персонал, находящийся в зале. Даже уборщица в стороне не осталась: получила гигантскую, по ее меркам, взятку в пять тысяч. Как только хрустящая купюра оказалась в ее кармане, ухоженный незнакомец превратился в организатора торжественных мероприятий и хорошего знакомого, Вадима.

Солистка группы поблагодарила публику за редкие аплодисменты и затянула песню на английском.

– Фальшивит, – заявила Валентина, разглядывая меню, выгравированное на фанерке.

– А мне нравится.

– Возможно, не будь я голодна, не была бы такой придирчивой. – Она улыбнулась и невзначай провела ногой по ноге Аварии от щиколотки до колена. – Закажем что-нибудь?

– Я не успел проголодаться, – сглотнул Авария. Он не был готов к такой напыщенности Валентины. Она и сама не была готова, но исполняла, что ей велели. – Но от бокала-другого не откажусь.

– Вадим, хорошая, просто отличная идея! После бокала вина я становлюсь доступнее! – Она снова заткнула рот, будто бы слова сами из него вырвались. Это было не случайно. – Что-то я совсем заговариваюсь. – Улыбаясь, она искоса посмотрела на него щелками глаз.

Они сошлись в выборе. Выбор пал на красное. Официантка принесла вино через несколько минут, и они его распили.

После первого бокала Авария вернулся в задуманный образ и начал накидывать идеи для выпускного. Он предложил расставить все столики не вокруг центральных колонн, а в два ряда и подальше друг от друга. С одной стороны – учителя и родители выпускников, с другой – сами выпускники. Так не будет общего дискомфорта. С экрана телефона он показал ей список более подходящих блюд, не придающих тяжести, ведь в выпускной вечер никто не хочет смотреть на объевшихся пузырей. Никто не хочет стать пузырем. В этот вечер стоит быть энергичным, и не важно: семнадцать тебе или пора на пенсию. Валентина согласилась с предложенным меню и напрочь забыла про голод.

– А в качестве развлекательной программы я могу предложить фокусника, выступавшего на «Минуте славы», шоу мыльных пузырей – отличные ребята с положительными отзывами. – Авария отпил вина. – Либо можно заказать на весь вечер эту кавер-группу. Вашего бюджета как раз должно хватить. А можно заказать и тех, и других, но придется сэкономить на алкоголе. Думаю, не каждый отец разберет, за тысячу рублей или за триста стоит бутылка на его столе. То же касается вина и шампанского.

– Знаешь, Вадим…– Валентина уже здорово поднакидалась и под столом прикоснулась ступней к его паху. – К черту эти шоу и фокусы, к черту этих неизвестных музыкантов! Их вытягивает только солистка… да и она не особо поет. Сейчас молодежи нравится Клава Кока! Знаешь, а я ведь могу себе ее позволить. Сможешь ее организовать?

– Но… это будет дорого…

Валентина придавила его губы пальцем. Он захлопал глазами.

– Да. Думаю, смогу.

– Знаешь, к чертям все эти бессмысленные разговоры! – Она пристально всмотрелась в его глаза, допила вино из его бокала и икнула. – Эту выпускную тягомотину я передам завучу. А сейчас – поехали! Ик! Оторвемся как следует!

Авария поначалу опешил, но шестеренки в его голове крутились очень быстро. Только поэтому он не отказал. Разведка таким образом могла зайти глубже.

Он подал ей руку и помог подняться из-за стола. Она шаталась, но на ногах держалась уверенно.

– Уходите? Так быстро? – поймала их у выхода официантка Оля, помрачневшая на лице. Авария ей явно нравился.

– Да. – Авария потянулся за бумажником, которого отродясь не было. – Счет оплачу онлайн, хорошо?

– Конечно, – подмигнула она ему.

– Оля, верно? – обратилась к ней Валентина. «Посмотри, чего добилась ты, и чего добилась я, сука!»

– Да, я вас слушаю, – пролепетала официантка.

– Принеси сюда бутылку самой – ик! – убойной водки… Быстрее.

Способная официантка выполнила свою работу, получив от Валентины на чай.

12

Каждый живой организм по-своему переносит заразу. У одних может кружиться голова. Другие едва могут ходить и отлеживаются на диване, ожидая помощи Божей и жену, регулярно пополняющую запасы лекарств в домашней аптечке и разбирающуюся в них так, как айтишник – в программном коде. У некоторых отнимаются или загнивают конечности. В таких случаях помогает только вмешательство хирургов. Потеря зрения, слуха, обоняния – тоже не редкие симптомы. Кто-то отделывается парой бессонных ночей.

Зараза, передающаяся половым путем, как ВИЧ или сифилис, или попаданием в кровь через открытую рану, может свести с ума потенциального носителя, а может и убить мучительной смертью. Гниение мозга неспособного – не редкий случай.

Многие врачи этого мира до сих пор изучают частицы невербующихся, отторгающих мрачную кровь. А ведь именно таким образом происходит отсеивание естественным путем. Такие солдаты не нужны моей армии. Мрачная кровь из тех, кого Авария называл неспособными, делает моими подданными. Достаточно одной капли, но больше – лучше. Надежнее.

Неспособные вроде Валентины могут догадываться, что что-то в их жизни изменилось, но принимают это как должное, как собственный выбор. Из неспособных моя мрачная кровь способных не сделает. Они не могут общаться ни с одной категорией прагм, названных Аварией, но они гораздо лучше способных. Питаться ими мы не можем, а вот управлять – запросто. Они – лишь расходный материал в свершении миссии.

На способных злых прагм мрачная кровь не расходуется, как и на добрых, но в качестве исключения, в качестве устранения угрозы, заразу следует занести в организм. В большинстве случаев добрые прагмы из своих способных выбивают заразу, как кофе и сигарета – дерьмо по утрам, а организм (они еще называют их друзьями) человека переносит ее как небольшую простуду. Кашель, слюни, сопли… Как раз-таки во время этой «простуды», в пик упадка сил зараженного, я способен управлять способными добрых прагм. И это нельзя упускать. Особенно, когда на кону результат тысячелетних сражений.