Глава 22
– Ваша светлость! – обратился к герцогу Эмилу Борже комендант. – Один из солдат нашёл карту! Это не карта побережья, которая у вас уже есть, а именно всего королевства! Вот она.
– Дайте сюда! – Герцог взял измятый лист бумаги и, положив его на стол, начал изучать. – Опять никакого масштаба! – выругал он местных картографов. – И почему карта так измята? Ваш солдат ею подтирался? Так, это наш порт, это тракт… Оказывается, не так далеко по тракту есть город. Понятно, почему нас с таким упорством пытаются остановить именно здесь! Скажите ординарцу, чтобы нашёл полковника Гейля, он срочно нужен!
Пока искали нужного полковника, герцог продолжил изучение карты. О масштабе приходилось только мечтать, но все города и тракты королевства на ней были.
– Послушайте, Гейль! – сказал он своему самому молодому полковнику, когда тот явился в кабинет. – Вы не хотите застрять здесь до дождей? А вообще на всю зиму? Вот и я не хочу, а придётся, если мы и дальше будем безвылазно сидеть в этом порту! Королевство очень большое, а мы до сих пор даже не выбрались с побережья. Сегодня уже поздно, а завтра с утра берите три тысячи солдат и пять полковых орудий с запасными баллонами и попробуйте дойти до этого города. Я не сомневаюсь в том, что вас постараются задержать. Возьмите бомбы для авангарда, а разведчикам дайте парализующие иглы. Пусть, наконец, добудут нам пленных! Когда доберётесь до города, сами решите, что делать дальше. Если сочтёте, что его рискованно брать вашими силами, закрепитесь и шлите мне гонцов. Только не одного или двух, а достаточно сильный отряд, иначе не дойдут. И вот ещё что… Отступать разрешаю только в случае явной опасности, когда тяжело справиться своими силами. Хватит нам бегать взад-вперёд. Если противник применит какую-нибудь хитрую уловку и вы потеряете людей, я не стану вас ругать, как не ругал полковника Огужа за потери от лесной засады. Ни у кого из нас нет боевого опыта и знания противника, поэтому вполне естественно платить за всё это кровью. Опыт останется, а солдат нам ещё пришлют. Вопросов нет? Тогда идите.
На следующее утро отобранных для операции солдат построили в порту, и перед ними выступил сам герцог.
– Солдаты! Вы отправляетесь в поход, который должен послужить началом нашего победоносного шествия на этой земле! В ваших руках оружие, которое посеет страх в сердцах дикарей! Но главная наша сила – это не оружие, это вы сами! Я горжусь вами! Идите и принесите нам победу, которую от вас все ждут! Вперёд, непобедимые! Полковник, командуйте.
До места последнего боя шли без происшествий, и за тем поворотом, где их обстреляли в прошлый раз, неприятеля не было, было другое. Когда к нему подошли, в воздухе стало попахивать мертвятиной, а как только прошли поворот дороги, обнаружили и источник запаха. На обочине тракта были выложены в ряд три сотни отрубленных голов погибших солдат полковника Огужа. Все эти обрубки были повернуты лицами в сторону дороги и тусклыми глазами наблюдали за марширующими товарищами.
– Похороним их на обратном пути! – сказал полковник. – Ускорить движение!
– Плохие условия для стрельбы из орудий, – догнав полковника, сказал один из его лейтенантов. – Ветер начинает дуть в нашу сторону.
– Ничего, – ответил полковник, – ветер пока не сильный, а стрелять можно с небольшим перелётом. Отрава быстро рассеивается, поэтому наши люди не пострадают. А вот с ручными бомбами нужно быть аккуратней. Предупредите об этом бойцов авангарда. И чтобы не потратили даром ни одну бомбу! Слишком они дороги, поэтому пусть лучше пользуются игломётами, а бомбы оставят на крайний случай.
До обеда так никого и не встретили. Выставив охранение, пообедали и с полчаса отдохнули, после чего продолжили движение. Через десять минут марша впереди показалось нагромождение стволов и торчавших из земли кольев. Их сразу же обстреляли из арбалетов, убив двоих и ранив пятерых солдат. Закрываясь щитами, принесли три орудия и баллоны и всё установили на специальные лафеты.
– Прикрывайте щитами наводчиков! – скомандовал лейтенант и добавил для орудийных расчётов: – Цельтесь так, чтобы снаряды упали сразу за укреплением.
Обстрел усилился, и упали ещё несколько солдат, но орудия уже были готовы, и выстрелили почти одновременно. Два снаряда легли сразу за укреплением, а один врезался в его середину и там разорвался. Как всегда, когда отраву применяли на открытом месте, да ещё в ветреную погоду, многим противникам удалось уцелеть, и теперь они с громкими криками бежали прочь от укрепления. При этом кто-то ухитрился поджечь брёвна. Расстояние до места взрывов было большим, и воины Гейля не пострадали. Выждав, когда осядет пыль, они надели на лица повязки, добежали до сооружения дикарей и залили водой места попадания снарядов, а заодно и горевшие брёвна.
– Полили нефтью! – сказал лейтенант полковнику.
– Они и дальше что-то зажгли! – добавил второй лейтенант. – По-моему, хотят создать задымление, чтобы мы не могли прицельно стрелять. Полковник, нужно атаковать, пока весь тракт не затянуло дымом! Под его прикрытием могут пойти врукопашную, и мы потеряем много людей! И орудия оставлять не будем, этот завал можно объехать по обочине.
– Дело говоришь! – хлопнул его по плечу полковник. – Возглавишь атаку. Вам не надо заниматься кострами, только отгоните дикарей, а мы затушим сами. Возьми десять сотен из авангарда.
Пока готовились к атаке, весь видимый участок тракта заволокло дымом. Дувший в их сторону ветер нёс дым костров, на глазах ухудшая видимость.
– В атаку! – закричал лейтенант, глотнул дым, закашлялся и первым побежал по тракту ближе к обочине, где дыма было чуть меньше.
Вслед за ним с топотом побежала толпа солдат с готовыми к бою игломётами в руках. Обычного рёва, который в других случаях сопровождал бой, сейчас не было, потому что все старались дышать как можно реже и поменьше открывать рот. Они убежали в стену дыма, которая приближалась на глазах и наконец накрыла колонну. Видно было не дальше, чем на пять шагов. Дым перехватывал дыхание, оставляя на языке сладковатый привкус. Полковнику почему-то стало не по себе. Предчувствие беды становилось всё сильней, и если бы не слова герцога, он приказал бы повернуть назад.
– Двигаемся вперёд! – крикнул Гейль. – Оружие к бою! И смотрите по сторонам, враг может выйти из леса!
Когда дошли до уже прогоревшего костра, солдаты стали расшвыривать и топтать сапогами вонючую золу. Так же погасили остальные костры. Внезапно одного из солдат повело в сторону, он покачнулся и неловко упал на дорогу. Послышавшиеся за этим звуки не оставили сомнений в том, что он облегчился прямо в штаны. Полковник огляделся. Его солдаты ходили, как пьяные, а некоторые не могли удержаться на ногах и падали на дорогу. Его самого водило из стороны в сторону, голова раскалывалась, а горло сжалось так, что невозможно было сглотнуть ставшую вязкой слюну. Он уже не видел вышедших из леса людей, которые били по головам его солдат короткими дубинками и утаскивали с дороги. Дошла очередь и до него. Сильный удар взорвал голову вспышкой боли, которая погасила сознание.
Пропажа трёхтысячного отряда, да ещё с орудиями, привела герцога в бешенство. Он метался в кабинете, как тигр в клетке, пока наконец не пришёл в себя, весь мокрый от пота, тяжело дышащий, с разбитыми в кровь кулаками. Посланные конные разведчики ничего не обнаружили и добрались до кучи обгоревших брёвен. Дальше ехать не решились и повернули назад, потеряв на обратном пути половину отряда от обстрела арбалетчиков. На этот раз засада была не на деревьях, а во вырытых у обочины ямах. Кто-то прикрыл дикарей тканью, присыпал сверху землю и набросал листьев. Пропустив отряд на сотню шагов, они сбросили свою маскировку и разрядили в спины разведчикам по три арбалета каждый. Пока остатки отряда подгоняли коней, пытаясь достичь спасительного изгиба тракта, они успели взвести по арбалету и выбить из сёдел ещё восьмерых.
К вечеру того же дня в порт пришли три корабля, которые привезли заказанное герцогом оружие и пятерых егерей, по разным причинам находившихся в столице, когда туда прибыло его письмо. Герцог рассказал им всё, ничего не скрывая.
– У вас нет ничего для действий в лесу, а наступать по тракту – это без пользы терять людей, – сказал ему старший из егерей, имевший звание лейтенанта.
Утром они надели грязно-зелёную одежду, взяли привезённые с собой чудовищно-сильные луки и ушли в лес. Вернулось тоже пятеро, только пятым был пленный дикарь, которого вели со связанными руками, надев на голову верёвочную петлю. Двое из егерей были ранены, один вообще не вернулся, но своё дело они сделали.
– Срочно высылайте своих людей! – сказал герцогу их лейтенант. – Мы убрали три засады, других не было до самого города. Если не потеряете время, вам никто не помешает. А вообще-то, здесь нужно развернуть егерский полк, чтобы прочёсывать прилегающую к тракту местность. От того, что мы там один раз всё почистили, мало толку. Пройдёт немного времени, и у вас опять начнут исчезать люди. Во всяком случае, мелкими группами здесь ездить нельзя.
В тот же день по тракту ушла десятитысячная колонна войск с большим обозом, возглавляемая одним из двух генералов герцога.
– Постарайтесь не рисковать людьми, – сказал ему на прощанье Борже. – Мне не нужен этот город, а дикари должны заплатить за наши потери достойную цену!
Легионеров больше обрадовало не то, что они добрались до города, а протекавшая рядом с ним река. Лагерь установили возле берега, и, пока готовился обед, Ортисий разрешил искупаться. Армия растянулась вдоль реки, но больше трёх легионов в неё за один раз не пускали. Пока купались и обедали, к городским воротам послали знавшего местный язык сотника. Ворота оказались закрытыми, а из-за низких стен выглядывали испуганные горожане.
– Эй, вы! – крикнул сотник. – Если откроете ворота легионам империи и подчинитесь своим новым господам, никто не станет покушаться на ваши жизни. Если же вздумаете оказать сопротивление, город возьмём штурмом, и я уже заранее не завидую тем, кто после этого выживет. Думать вам разрешено до нашего построения, потом с вами уже не будут разговаривать.
Ортисий ни капли не сомневался в том, что им откроют ворота, так и вышло. Ещё до того как начали строиться, ворота в город медленно распахнулись. Консул ожидал, что из них выйдут старейшины города, но у них и на это не хватило духа: в воротах никого не было, а весь город казался вымершим.
– Отдаю город легионам на этот день, – сказал консул легатам. – Пусть поменьше бесчинствуют и постараются не жечь дома. Здесь на длительных срок оставим большой отряд для сбора продовольствия, так что не стоит без причины убивать жителей.
Легионеры строем входили в широкие городские ворота, за которыми строй распадался, и они небольшими группами разбегались по улицам, врываясь в дома. Многие решили, что в таком небольшом городе на всех не хватит добычи, поэтому давно не имевшие женщин мужчины начали с них. Грабёж мог и подождать, а если здесь ничего не достанется, не беда: будут города побольше и богаче этого. На сто тысяч распалённых мужчин в городе оказалось слишком мало женщин, поэтому к легионеру, завалившему женщину на хозяйскую кровать, а то и на пол, выстраивались очередь по десять человек. Самые нетерпеливые хватали не вошедших в возраст детей. Многие мужья, не в силах вынести подобного непотребства, бросались защищать своих близких. Их тут же убивали на глазах насилуемых жён и дочерей. Единственным местом, где насильники понесли потери, оказался квартал кузнецов. Потеряв три десятка убитыми, легионеры пришли в ярость и принялись убивать всех подряд. При этом подожги дома. Когда вмешались легаты, треть города была завалена трупами.
– Отличились твои парни! – выговаривал Ортисий командиру шестого легиона, мрачно оглядывая распростёртые на улице тела. – Нарушили приказ, теперь сами здесь и останутся. Кто у тебя самый толковый из тысячников? Сатий? Вот пусть он и остаётся со своей тысячей. Поручи ему навести в городе порядок. Используйте местных. Нужно срочно потушить пожары и убрать тела. Горожане выкопают ров за городом и в нём зароют убитых. Пусть проследят, чтобы забрали всех. Если пропустят, им же потом дышать падалью. Недобитых тоже в ров. Нам пригодятся их дома для хранения продовольствия, только из них нужно всё убрать.
Вскоре пожары были потушены, а горожане отправлены копать ров недалеко от городских ворот. Консул приказал вывести из города насытившихся и прибарахлившихся легионеров. Погода стояла жаркая, а завтра с утра предстояло продолжить движение, поэтому он решил не ставить палатки, а заночевать под открытым небом рядом с рекой. Оставшиеся в городе бойцы шестого легиона опять пошли по домам, отбирая для себя понравившихся женщин. Идти никто из отобранных не мог, поэтому их сами несли в магистрат, перебросив через плечо. Когда вечером с похоронных работ пришли их мужья, им было сказано, что жён со временем вернут, а пока они должны приносить им в магистрат еду. Себе легионеры готовили сами, не доверяя горожанам.
Утром ещё раз искупались в реке, позавтракали и, построившись в три колонны, зашагали по дороге, ведущей в Кардов. Перед уходом Ортисий наведался в город и поговорил с тысячником.
– Ваша задача – создать запас зерна, овса и вяленого мяса. Позже я пришлю кого-нибудь проверить, как у вас идут дела. Если крестьяне будут сдавать продукты, их не трогать. Начнут упираться, тогда вешайте, пока не поумнеют. И узнайте, кто из жителей искусен в ремёслах. С вами останется один из людей службы, знающий язык. Отдаю не насовсем, а на месяц. Отберите несколько своих людей, которые могут думать о чём-то, кроме баб, и пусть он учит их языку. Лошадей вам не оставляю, разживётесь ими у крестьян. Сегодня отдыхайте, а с завтрашнего дня начинайте работать. Хоть народ в городе трусливый и не должно быть противника, караульную службу вести исправно! Не хватало ещё, чтобы вас во сне всех перерезали.
После ухода легионов оставшиеся ещё раз проверили место бойни, указав выхваченным из домов мужчинам, где нужно убрать кровь, а потом от безделья опять занялись женщинами, разыскивая среди них тех, кто хоть немного оклемался. Для заселения выбрали себе два богатых квартала, предоставив хозяевам занятых домов искать себе другое жильё. К вечеру заперлись в домах и пустили караулы по своим кварталам и по соседним, а так же установили дежурство в магистрате. Ворота заперли, а охранять стену не стали из-за своей малочисленности. Для охраны нужно было всем не спать, да и то в такую темень через стену в два человеческих роста не перелезет только ленивый. Вражеских бойцов здесь быть не могло, а жителей не собирались удерживать. Все не разбегутся, а много их и не нужно.
Когда разведчики доложили полковнику Строгу о том, что стена никем не охраняется, он сначала не поверил.
– Может быть, они устроили засады?
– Какие засады, полковник? – сказал ему Сур, который увязался за полком Пармана. – Я проезжал через этот город. Они здесь строились очень вольготно. Стена низкая и по протяжённости потянет на пятнадцать лер. Я не знаю, сколько их там оставили, но вряд ли много. Даже если легионеры поставят на стену половину своих, я спокойно перелезу между ними. По-хорошему нужно жечь костры и пустить кавалерийские разъезды вокруг города, а у Ортисия кавалерии – кот наплакал. Скорее всего, их старший поставил стражу только в той части города, куда они заселились. При нехватке сил я сам так сделал бы. Это не глупость, глупостью было оставлять их в таком числе. Так что нужно перебраться через стену, зайти к кому-нибудь в дом и узнать, где ночуют легионеры, а потом их навестить.
Так и сделали. Сначала пустили разведчиков, а когда они убедились в отсутствии охраны, по приставленным лестницам в город полезли сотни бойцов. Быстро нашли дом, хозяин которого внятно объяснил, где живут легионеры и с радостью взялся туда провести.
– У них ещё стоит пост в магистрате, – сообщил он Суру. – Они натаскали туда наших баб и сторожат, чтобы их не вернули мужья. Надо бы и туда кому наведаться, а то сбегут. Вон какая темень: в двух шагах ничего не видно!
– А твой сын может провести наших людей к магистрату? – спросил его Сур, показав рукой на мальчишку лет десяти. Вот и прекрасно! Выпейте каждый по глотку из этой бутылки. Не бойтесь: никто не собирается вас травить, это чтобы видеть в темноте. Только потом избегайте яркого света, а к утру всё пройдёт.
В кварталах, где ходили караульные, через каждые полсотни шагов висели фонари, поэтому все натянули тёмные очки, а проводника отправили домой. Бойцы быстро рассредоточились по неосвещённым улицам и взяли на прицел дежуривших легионеров. Сигналом к атаке был негромкий крик. Когда охраны не стало, бойцы Строга окружили занятые легионерами дома и по сигналу начали их чистить. Двери были заперты, а окна закрыты ставнями, поэтому на крыши забрался бойцы, которые по команде зажгли фитили на динамитных шашках и бросили их в дымовые трубы. С минуту гремели взрывы, после чего начали распахиваться двери и из них полезли легионеры, многие из которых были ранены или контужены. Две трети из них полегли от болтов, а остальные побросали мечи и упали на колени.
– Гоните к воротам! – приказал полковник. – Здесь их утром убьют жители. Кого-то мы им отдадим, но сначала всех допросим.
С замком на засове городских ворот тоже разобрались с помощью динамитной шашки и погнали три сотни легионеров прочь от города. Чуть позже туда же привели и тех, кто охранял женщин в магистрате. Легионеров разобрали те, кто знал имперский язык, и стали допрашивать. К сожалению, тысячник погиб одним из первых при чистке. Отобрали десять пленников, из которых пятеро были сотниками, и ещё пять заинтересовали по разным причинам, а остальных решили завтра прилюдно казнить. Сначала полковник был против казни, но, узнав о том, что творилось в городе, передумал.
Напуганные грохотом взрывов и ночными криками горожане утром узнали о том, что в городе больше нет страшных легионеров. На городской площади, которая раньше не могла вместить и трети горожан, сегодня было много свободного места. На помост, с которого выступали и где казнили приговорённых, взошёл полковник Строг. Он, не стесняясь в выражениях, высказал собравшимся людям всё, что о них думает, и обещал помочь эвакуировать город, если его жители помогут королю.
– Ваши женщины не смогут уйти. В ближайшее время вам можно не бояться врагов, а позже пришлём возы, которые помогут увезти вас и ваше имущество. От вас нужны добровольцы, которых мы возьмём с собой в Кардов, а потом и в Сулуг. Там живут такие же тупицы, какими были вы. И если вы не убедите их уйти, они точно так же пострадают. Все эти беды ненадолго, но их нужно пережить. Скоро захватчики получат своё, а сегодня мы накажем тех, кто творил бесчинства здесь!
После его выступления на помост одного за другим заводили и обезглавливали легионеров. Желающих помочь оказалось намного больше, чем могли забрать с собой. Взяли три десятка мужчин и уехали, предоставив оставшимся зарывать в землю тела легионеров. Второй особый полк генерала Пармана в ночной операции не потерял ни одного бойца.
– Ну-ка, покажись! – сказал Ив сыну. – Видно, что вырос и окреп. Да и герцог высказывался о тебе очень благожелательно. Жизнь здесь явно пошла тебе на пользу. Но сразу говорю, что после войны ты уедешь со мной домой, и это не обсуждается.
Камил согласился без возражений, вызвав на лице короля довольную улыбку.
– Мой сын изменился в лучшую сторону не только внешне, – сказал он Альде. – Я благодарен вашей семье, герцогиня.
– Это было нетрудно, – отозвалась Альда. – В вашем сыне достаточно ума и силы духа, а проказы ушли вместе с детством. Нам будет его не хватать, но вы правы: наследник должен жить вблизи трона. Теперь настал ваш черёд его учить.
– Я рад, что вы это понимаете! – кивнул король. – А разлука… Вы всегда можете приехать погостить, и я надеюсь, что в будущем станет больше причин для таких визитов. Вы не думали о помолвке?
– Муж считает, что они слишком молоды. Через год можно объявить о помолвке, а ещё через год, если не передумают, могут и пожениться.
– Пусть будет так! – согласился король. – Я хочу после стола съездить в ваши лагеря и посмотреть, как устроены мои люди.
– Съездим вместе, – сказала Альда. – Я тоже посмотрю на ваших бойцов и объясню им местные порядки. Пример солдат королевы Аглаи показывает, что многие не хотят прислушиваться к тому, что им говорит какой-то комендант, а потом обижаются, когда их из-за бесчинств тащат на виселицу.
– Вы повесили кого-то из людей королевы? – с удивлением и беспокойством спросил Ив.
– Пострадавший выжил, так что до повешения не дошло. А королева отнеслась с пониманием. Если ты приехал в гости, пусть даже помочь, то обязан соблюдать чужие законы, а не устанавливать свои. Мы на многое смотрим сквозь пальцы, но не на всё. Думаю, что если их предупрежу я, то толку будет больше.
После торжественного обеда, на котором присутствовали сразу две коронованные особы, и коротких сборов выехали в лагеря. Королева Аглая узнала, куда собрались король с герцогиней, и выразила желание поехать с ними. Она быстро собралась и вышла на внутренний двор замка в костюме для верховой езды.
– Вы очаровательны, ваше величество! – сделал ей комплимент Джок, который ехал вместе с ними. – Этот костюм вам очень идёт!
– Хотите сказать, граф, что такая старуха, как я, ещё сохранила фигуру, а не заплыла жиром, как некоторые? – улыбнулась Аглая. – Я уже давно управляю королевством. Когда рядом нет мужчины, многое приходится делать самой и жир на теле не задерживается! Увы, такой, как она, – королева показала на Альду, – я уже никогда не буду. Время неумолимо, граф!
– Я сам это чувствую, – согласился Джок, – но вам рано называть себя старухой. Вы не только молодо выглядите, вы молоды в душе. В вас не исчез интерес к жизни, как у вашей подруги, а энергия бьёт через край.
– Вы большой знаток человеческой натуры, граф! – с интересом посмотрела на него Аглая. – Скажите, эти слухи, которые ходят о вас…
– У меня была нелёгкая и очень сложная жизнь, – ответил Джок. – Много чего довелось испытать и сделать, но я никогда лично не пытал людей и не испытывал удовольствия от чужих страданий. Мы используем пытки, когда без них не обойтись, но я при этом присутствую редко. А слухи… О ком их не распускают? А мне они иной раз даже помогают в работе.
– Я примерно так и думала, – кивнула Аглая. – Герцогиня относится к вам, как к близкому человеку. Вряд ли вы заслужили бы у неё такое отношение, будь эти слухи правдивы. Вы говорили о своей тяжёлой жизни, расскажете мне о ней? Это не просто женское любопытство, вы мне интересны, граф!
– Боюсь, что после моих рассказов, ваш интерес ко мне пропадёт, – усмехнулся Джок. – Я ведь не всегда был графом. Я за свою жизнь кем только не был!
– Наверное, я не совсем правильная королева, – вернула ему усмешку Аглая. – В человеке меня интересует он сам, а не вереница его предков. Когда меня брал в жёны король, я была третьей дочерью провинциального барона. Замок у нас был небольшой, а к нему прилагалась маленькая деревенька, куда я бегала босиком на посиделки с деревенскими детьми. Потом вся родня долго упрекала мною мужа, а родной дядя даже пытался отравить, сначала меня, а потом его. К сожалению, вторая попытка ему удалась. В Дюже не так плохо относятся к правлению женщин, как в других королевствах, но мне тогда пришлось тяжело. Пришлось доказывать право на власть. И в качестве первого доказательства была казнь того самого дяди. Ему не отрубили голову, я настояла, чтобы за убийство короля его разорвали лошадьми. Кое-кто до сих пор не может этого простить.
– Я думал, в Дюже спокойнее, – удивился Джок.
– Мало кто любит вытаскивать подобное на всеобщее обозрение, – пожала плечами Аглая. – Чем ближе к власти, тем опаснее жизнь, так было и будет: люди не меняются. Давайте догоним остальных, а то на нас уже косятся. Ещё одна неприятная особенность власти – быть всё время на виду. Кажется, подъезжаем?
– Нет, но скоро подъедем. В этих двух лагерях расположены ваши солдаты, войска короля Барни стоят по соседству. Сейчас приедем, и герцогиня начнёт учить вольницу короля нашим законам. Мне интересно, как они отреагируют на её слова.
– Да так же, как и мои, – фыркнула королева. – После того случая чего мне только не пришлось выслушать. Но если ваш король примет такой закон, я попробую провернуть то же самое. Может быть, меня даже не сразу за это убьют. Они уже свернули! Давайте поторопим коней, мне тоже хочется на это полюбоваться.
Конечно, как и в случае с солдатами Аглаи, всё войско не вошло бы на один плац, а если бы удалось всех разместить, Альда сорвала бы себе голос, пытаясь докричаться до каждого. Поэтому ей пришлось произносить свою речь дважды. На плац она вышла пешком вместе с королём Ивом.
– Я герцогиня Аликсан! – начала она, окинув взглядом замерший строй. – В трудный час вы пришли к нам на помощь, доказав, что мы по-прежнему один народ. Я вижу, что кое-кто уже раздулся от гордости. Погодите гордиться, пока для этого нет оснований. Во-первых, помощь нам в ваших собственных интересах. Если сомнут нас, вам тоже не устоять. А во-вторых, вы пока никак себя не проявили. Мы ещё решим, как вас использовать, а пока я хочу рассказать то, что вы не знаете, но должны знать. Мы с вами очень похожи. Общий язык, общая вера и сходные обычаи. Вот законы в каждом королевстве свои. Вам нужно знать, что за убийство у нас наказывают намного тяжелее, чем у вас, причём всех, вне зависимости от знатности рода и от того, кто именно пострадал. Разница есть, но несущественная. Одним словом, если дворянин убьёт простолюдина, он уже не отделается штрафом. Подробно об этом и о многом другом вам расскажет комендант лагерей, слушаться которого на их территории обязаны все. Вы получите увольнения в нашу столицу. Почему-то большинство предпочитает просаживать свои деньги в кабаках, нажираясь до поросячьего визга. Я закрыла бы на такое глаза, если бы вы не устраивали дебошей. Хочу сразу предупредить, чтобы потом не было обид. Вся территория Ордага патрулируется специальной воинской стражей, которая призвана защитить горожан от пьяных бесчинств и пресекать драки между вами. Слушаться приказов этой стражи обязательно. Любое неповиновение, драка и другие нарушения порядка ведут к аресту. А там с вами будут разбираться судьи, они и определят меру наказания. В лёгких случаях все подметают улицы, в тяжёлых – можете попасть за решётку или на виселицу. Я вижу в глазах многих недоверие. Лучше поверьте мне сейчас, чем потом проверять мои слова на собственной шкуре. Поговорите с солдатами из Дюже, они расскажут вам, как выводили мести улицу их барона и на это зрелище сбежалась посмотреть половина города! А одного графа едва не повесили за убийство. И не повесили только потому, что выжил пострадавший. Лучшее, что вы можете сделать, – это пить в меру, сохраняя человеческий облик. Стоит напиться, и уже никто не вспомнит то, что я сейчас говорю… Всё равно не удержатся! – сказала она королю, когда первая партия солдат и офицеров покидала плац. – Словам нет веры, обязательно нужна показательная порка.
– Паршивая овца найдётся, – согласился Ив, – но я видел, что многие отнеслись серьёзно к вашим словам. Если будут нарушения, я вас поддержу. Надеюсь, дело не дойдёт до убийств, это действительно тяжело.